***
На мосту был заслон. Дорогу перегораживало длинное крепкое бревно, лежащее на деревянных козлах и терпко пахнущее еловой смолой. Перед ним и за ним стояли алебардисты в кожаных, украшенных шишками куртках и островерхих шлемах с прикрывающими шею кольчугами. Над дорогой полоскалось пурпурное полотнище со знаком серебряного грифа. — Что за чёрт? — удивился Три Галки, шагом подъезжая к бревну. Келла тут же пристроилась рядом. — Проезда нет? — Только с грамотой, — сказал стоявший ближе других алебардист, не вынимая изо рта соломинку. — Какая ещё грамота? Кто приказал перекрыть дорогу? — Король Недамир, властитель Каингорна. — Стражник перебросил прутик в другой угол рта и указал на хоругвь. — Без грамоты в горы не велено пущать. — Идиотизм какой-то, — сказал Геральт утомлённым голосом и спешился. — Здесь же не Каингорн, а Голопольские владения. Голополье, а не Каингорн взимает пошлину с мостов через Браа. При чём тут Недамир? — Эт уж, милсдарь, не моё дело, — стражник выплюнул прутик. — Мне только грамоту проверить. Хочите — говорите с десятником. — А где он? — Вона там, за хатой на солнышке греется, — сказал алебардист, глядя не на Геральта, а на голые бёдра и внушительные бюсты зерриканок, лениво потягивающихся в сёдлах. За домом с покосившейся от времени крышей на сохнущих брёвнах сидел стражник, концом древка алебарды выводя странные и наверняка пошлые силуэты. Рядом, нежно касаясь струн лютни, полулежал худощавый мужчина в надвинутой на глаза шапочке сливового цвета, украшенной серебряной пряжкой и длинным, нервно покачивающимся пером цапли. Геральту были знакомы и эта шапочка, и это перо, известные от Буйны до Яруги в замках, молельнях, на постоялых дворах, в корчмах и борделях. Особенно в последних. — Лютик! — Ведьмак Геральт! — Из-под сдвинутой шапочки выглянули весёлые синие глаза. — Надо же! И ты здесь? У тебя, случайно, грамоты нет? — Да что вы все носитесь с этой грамотой? — возмутился ведьмак, перехватывая поудобнее повод. — Что тут происходит, Лютик? Мы хотели перебраться на другой берег Браа и, оказывается, не можем. — Никого без грамоты не пущу, — понуро проговорил десятник, после чего дополнил рисунок только ему понятными штрихами. — Ну и лады, — сказал ведьмак. — Проедем левым берегом. Правда, так до Хенгфорса дорога будет подальше, но что делать, на нет и суда нет. — До Хенгфорса? — удивился бард. — Так ты, Геральт, не с Недамиром едешь? Не за драконом? — За каким таким драконом? — заинтересовался Три Галки, он даже приподнялся в седле от любопытства. — Не знаете? Нет, серьёзно? Ну, так надо вам обо всём рассказать, господа хорошие. Я всё равно тут жду, может, проедет с грамотой кто-нибудь из тех, кто меня знает, и позволит присоединиться. Присаживайтесь. — Сейчас, — сказал Три Галки. — Солнце на три четверти от зенита, а у меня жажда, мочи нет. Не болтать же на сухую. Тэя, Вэя, вернитесь-ка рысью в городок и купите бочонок. — Вы нравитесь мне, господин… — Борх по прозвищу Три Галки. — Лютик, именуемый Несравненным. Некоторыми девушками. Компания расселась на берегу заводи. Тэя и Вэя исчезли в облаке пыли по направлению к таверне, Келлария разнуздала лошадей, стреножив, пустила пастись неподалёку. Мужчины сели вокруг будущего костра. Припекающее солнце заставило Борха расстегнуть коричневую накидку и снять перчатки. — Рассказывай, Лютик, — нетерпеливо бросил ведьмак, удобно устраиваясь рядом с менестрелем. — Не торчать же тут до вечера. И давай-ка нормальной речью, без разливов твоей бурной красноречивости. Бард оскорблённо хмыкнул, ухватил пальцами гриф лютни, резко ударил по струнам. — Кратко, сухо, без метафор. На пастбища под Голопольем повадился прилетать дракон. — Э-э-э, — протянул ведьмак. — Что-то не верится. Уж сколько лет никто в тех местах не видывал драконов. А не был ли это обычный ослизг? Попадаются ослизги почти такие же большие… — Не обижай, ведьмак. Я знаю, что говорю. Видел. Понимаешь, мне повезло, я как раз был в Голополье и видел все своими глазами. Баллада уже готова, но вы не хотели… — Рассказывай. Большой был? — В три конских тулова. В холке не выше лошади, но гораздо толще. Серый, как песок. Келлария, присевшая на старую колоду, покосилась на Борха, тот даже не двинулся. Он опёрся локтем о колено и с интересом внимал барду. — Зелёный, стало быть. — Ну да. Прилетел неожиданно, свалился прямо на отару овец, разогнал пастухов, задавил с дюжину животных, четырёх зарезал и улетел. — Улетел… — Геральт покачал головой. — И всё? Конец? — Не конец. На следующее утро прилетел снова, теперь уже поближе к городку. Спикировал на группу баб, стиравших белье на берегу Браа. Ух и драпали же они! В жизни своей так не смеялся. А дракон проделал три круга над Голопольем и полетел на пастбища, там снова взялся за овец. Тут-то и началась паника и неразбериха, потому как до того мало кто верил пастухам. Ипат созвал местную милицию и цеховиков, но не успели они собраться, как народ взял дело в свои руки и прикончил дракона. — Как? — Весьма народным способом. Местный сапожник выдумал его. Начинили овечью тушу пакостью всякой, да и поставили в середину отары. — И что? Ну же, Лютик, говори. — А я что? Ну вот. Дракон-то не удостоил вниманием живых и блеющих овечек, гад заглотал приманку вместе с колом. Оглянуться не успели, а дракон как примется рычать да пускать дымы, подпрыгивать да пытаться взлететь. Потом вдруг словно бы окаменел, замер весь! Двое добровольцев отправились проверить, дышит ли ещё отравленный гад, могильщик и храбрый идиот. Потом мы насыпали над ними небольшой, но радующий глаз курганчик. — И что дракон? – Борха явно раздирало любопытство. — Да ничего, — Лютик тренькнул струнами. – С трудом, но улетел. Взлетит локтей на полтораста — и хрясть об землю, да с грохотом, потом взлетит снова. Иногда брел, волоча лапы. И-эх… Бард наиграл минорный перебор и произнёс: — Дракон скрылся в ущельях Пустульских гор, в районе истоков Браа и как в воду канул в тамошних пещерах. — Всё ясно, — сказал Геральт. — Дракон, вероятно, спал в тех пещерах несколько столетий летаргическим сном. Там же, скорее всего, хранятся и его сокровища. Кому-то не терпится загрести под себя драконьи богатства, вот мост и заблокировать решили. А этот «кто-то» — Недамир из Каингорна. — Точно, — подтвердил трубадур. — Голополье аж бурлит, потому как там считают, что дракон и сокровища ихнии. Но боятся поссориться с Недамиром. Недамир — сопляк, ещё даже бриться не начал, а уже успел показать, что с ним ссориться не с руки. А дракон, видать, ему потребен до зарезу, потому-то он так быстро и среагировал. — Ты хотел сказать, не дракон, а сокровища. — В том-то и дело, что больше дракон, чем сокровища, — и Лютик пересказал историю, которая привела Недамира в подобное захолустье. — А дороги перекрыл от конкурентов. — Именно. И при этом по всей округе разослал конных с грамотами, адресованными тем, кто должен дракона прихлопнуть, не хочет он жар руками загребать. Мигом собрали самых известных охотников на драконов. — И кто приехал? — Почти все, не хватает только чародея. Зато приехал этот, — Лютик задумчиво поскрёб затылок в сливовой шапочке, — Эйк из Денесле — это раз. — Скажите… — ведьмак тихо свистнул. — Богобоязненный и добродетельный Эйк, рыцарь без страха и упрёка. — Ты его знаешь, Геральт? — спросил Борх. Весь разговор ведьмака с бардом, он кривил губы и подозрительно раздувал ноздри. — Он что, действительно такой спец по драконам? — Не только по ним. Эйк убивал даже мантихоров и грифов. Говорят, прикончил нескольких драконов. Сильный рыцарь. Но здорово портит мне дело, курицын сын, потому как даже денег не берёт, воюет за идею. Кто ещё, Лютик? — Рубайлы из Кринфрида. — Ну, значит, дракону конец. Эта троица — та ещё банда, дерутся не часто, но эффективно. Вымордовали всех ослизгов и вилохвостов в Редании, а попутно покончили с тремя красными и одним чёрным драконом, а это уже говорит о многом. Краем глаза, он увидел, как сжались кулаки ведьмачки в перчатках с серебряными клёпками из тёмной кожи. — Ну все? — Нет. Присоединилась шестёрка краснолюдов под командой Ярпена Зигрина. — Мда, и этих знаю. Они убили дракона Оквиста с Кварцевой горы. – Ведьмачка резко поднялась и отошла к воде, но так, что Борх оставался не только в поле её зрения, но и на расстоянии, которое метательный нож покроет в считанные секунды. — Все? — Да. Не считая чародея, он ещё не приехал, — Лютик поднялся и потянулся до хруста в костях, а потом добавил: — Ну и тебя, разумеется. — Меня не считай. Дракон меня не интересует. — Тогда что ты здесь делаешь, Геральт? – бард наклонился к сидящему мужчине и уставился в глаза, чуть наклонив голову вбок так, что шапочка чуть не свалилась. — Я убил василиска в городе, — пожал плечами Геральт и мысленно улыбнулся: это движение оказалось заразным. – Сейчас направляюсь в Хенгфорс. Послышался топот галопирующих коней, и со стороны берёзовой рощи показались зерриканки. — О, — прервал его Три Галки. — Девочки возвращаются с пивом. — Ну наконец-то, а то язык к горлу присох, — Лютик жадненько потёр ладони. — И не одни, — добавил, вставая, ведьмак. — Гляньте, какой конь. Сущий дьявол! За смуглыми девушками мчался всадник на крупном боевом беспокойном жеребце с безумными глазами. Чёрная, как орёл на гербе Лирии, грива вилась на ветру змейками. Животное блестело от пота, что придавало ему дополнительную волшебность. На наезднике был фиолетовый бархатный кафтан с серебряными галунами и короткий плащ, отороченный собольим мехом. Выпрямившись в седле, он гордо глядел на них. Геральту были знакомы такие взгляды. И не сказать, чтобы нравились. — Приветствую вас. Я — Доррегарай, — представился наездник, медленно и с достоинством слезая с коня. Тот озверело взрыл землю под копытами и, низко опустив голову, громко угрожающе фыркнул. — Мэтр Доррегарай. Чернокнижник. — Мэтр Геральт. Ведьмак. — Мэтр Лютик. Поэт. — Борх по прозвищу Три Галки. А с моими девочками — они вон там вынимают пробку из бочонка — ты уже познакомился, мэтр Доррегарай. Чернокнижник уставился на ведьмачку, застывшую за спиной Борха. Она скрестила руки на груди, но Геральт заметил, как располагались кисти: мгновение – и чернокнижник лишится головы раньше, чем вспомнит начало самого простецкого заклинания. — О, а эта юная нелюдимая девушка тоже со мной, Келлария… — Ведьмачка, — с пониманием кивнул чародей. Говорил он без намёка на улыбку. — Что-то развелось вас, как утопцев в весенний разлив. — Действительно, мы обменялись поклонами, я и прелестные воительницы из Зеррикании, — добавил он с большим уважением. А Келле достался полный презрения взгляд. — Ну и славно. — Лютик роздал кожаные кубки, которые принесла Вэя. Пиво досталось даже десятнику. — Выпейте с нами, мэтр чародей. — Я думаю, — проговорил чернокнижник, благовоспитанно отхлебнув небольшой глоток, — что к заставе на мосту вас привела та же цель, что и меня? — Если вы имеете в виду дракона, мэтр, — сказал Лютик, — то так и есть. Я собираюсь сложить балладу на месте. Увы, вот этот десятник, человек, видно, неотесанный, не желает пропускать. Требует грамоты. И всё тут. Десятник только крякнул, приняв внутрь пенистое пиво. Расселись на тюках вокруг бочонка, который заменил собой костерок. Солнце медленно уползало из зенита, подул прохладный ветерок. Келла куталась в серую курточку с пурпурной подкладкой. Доррегарай, отказавшись от добавки, повернулся к Геральту: — В городишке всё ещё толкуют о василиске, уважаемый ведьмак, а ты, вижу, уже на дракона замахнулся, — тихо и зло сказал он. — Интересно, тебе позарез нужны наличные или ты из чистого удовольствия забиваешь существ, которым угрожает вымирание? — Странное любопытство, — усмехнулся Геральт, — сам-то сломя голову мчишься, чтобы успеть выбить у зарезанного дракона зубы, столь ценные при изготовлении колдовских снадобий и эликсиров. А правда ли, уважаемый мэтр, что лучшие зубы те, которые выбивают у живого дракона? Ведьмачка передёрнула плечами. Она сидела рядом с Борхом, а её взгляд бегал от одного мужчины к другому, останавливаясь на каждом лишь по нескольку мгновений. Но на Геральте на мгновение дольше. — Ты уверен, что я еду ради этого? – чародей щурился на солнце, взгляд оставался недобрым и очень тяжёлым. — Уверен. Вам магам только одно и надо. — Опередили Вас, сударь. Ик… — десятник вытер пивные подтёки с подбородка. — Тут успела проследовать Ваша коллега с грамотой, каковой у Вас что-то я не наблюдаю. Черноволосая, ежели Вас это интересует. — На вороном коне? — Кажется, — припомнил мужик. — Йеннифэр, — недовольно буркнул Доррегарай. Ведьмак незаметно для всех вздрогнул. Наступившую тишину прервала отрыжка главного алебардиста. — Никого… этта… без грамоты… — Двести линтаров хватит? — Геральт спокойно вытащил мешочек, полученный за василиска от пузатого солтыса. — Геральт, — загадочно улыбнулся Три Галки. — Так всё-таки… — Прости, Борх. Сожалею, но я не поеду с вами в Хенгфорс. Может, другим разом ещё встретимся. — Ничего не влечёт нас в Хенгфорс, — медленно произнёс Три Галки. — Ну вовсе ничего, Геральт. — Спрячьте свой мешок, милсдарь, — грозно произнёс десятник. — Это взятка и ничего боле. И за триста не пропущу. — Спрячь мешок, Геральт. Меня начала забавлять эта премилая суета. Кел, пойди покажи нашему уважаемому слуге закона "грамоту". — Так чегой-то молчали? — запричитал мужик, которого Келлария уже уводила чуть в сторону от всеобщего собрания. Они отошли на несколько шагов. Она что-то тихо произнесла. — Что? Все? И столько искреннего удивления, а самое главное, веры было в его голосе. Ведьмачка кивнула. — Это просто удивительно! – мужик уставился на пустую ладонь ведьмачки. – Кажись, грамота-то настоящая… Убирай шлагбаум! — рявкнул на алебардистов вразумлённый десятник. — По коням! — Лютик запрыгнул в седло, закинул лютню за спину. — По коням, господа! И… дамы! Девушки быстро взнуздали лошадей обратно, а на мосту, за заслоном, Вэя натянула поводья, конь загарцевал, застучал копытами по брёвнам. Воительница, размахивая косичками, что-то пронзительно крикнула. — Верно, Вэя! — отозвался Три Галки. — Вперёд, милсдари, по коням! — Что она сказала? – Геральт наклонился к ведьмачке, подтягивающей подпругу. — Непереводимая игра слов…3. Драконья Грамота
10 января 2016 г. в 14:19
Осеннее кристальное солнце в высоком небе чистейшего голубого цвета грело из последних сил. Дорога в предгорье становилась каменистой, поэтому прошедший дождь несильно попортил путешествие. Высокие ели вдоль обочины вспарывали небо острыми макушками. Хотя вдалеке склоны уже начали рыжеть, а кое-где появились деревья и кустарники в алых нарядах, всё ещё было не так уж и холодно. Ведьмачка глубоко вдохнула и выдохнула.
— Можно я задам тебе вопрос? – ведьмаки ехали позади рыцаря с воительницами в десятке локтей. Светло-серый в мелкую гречку конь Келларии, не слушая повода, норовил куснуть Плотву за длинную гриву. Та весьма флегматично реагировала на столь явные заигрывания.
— Попробуй, — девушка оказалась очень приветливой и улыбчивой, что радовало Геральта неимоверно.
— Почему ты путешествуешь с Борхом?
Ведьмачка задумалась, словно размышляя, что можно рассказать, а о чём лучше умолчать.
— Однажды Борх спас мне жизнь, — она щурилась на солнце, которое приближалось к зениту.
— Ага, — встрял Борх, замедляясь, чтобы поравняться с ведьмаками. — А заодно и небольшой деревне.
— Ну что ты начинаешь! – возмутилась Келла, но рыцарь не внял её словам.
— Едем мы, значит, с девочками вдоль русла Танго, там этих мелких рыбацких деревушек, как шишек в лесу. Заезжаем в одну, Олешки, кажется… — Тэя кивнула, — да, точно, они. Там народ весь кругом на площади собрался. Орут, улюлюкают. «Сжечь мерзавку!» — кричат. Но я ж сердобольный, смотрю, ведьмачка… Сколько тебе тогда было?
— Это не важно, — буркнула девушка, но Борх упрямо свёл брови. – Двадцать шесть.
— Точно, только вышла на большак из ведьмачьей крепости, — Борх закивал головой, будто припоминая события. – А она, как кошка в угол загнанная, щерится, шипит. Вся избитая, мама не горюй. Но чувствую, что-то сейчас будет. Кметы решили, что она без сил, с разбитой-то головой. А они пока решали, чего с ней делать, она уже руну наложила и к мечам потянулась… Тут я их и спас.
Борх не стал вдаваться в подробности, да и Геральт, уловив суть, удовлетворил любопытство.