Дочки-матери

       Круэлла спокойна. Она даже не сомневается - пацан придет. Доброе сердце чертова героя не позволит ему подставить свою дорогую мамочку и не воспользоваться шансом на ее спасение.        О, она точно, точно знала, куда бить. Вычислила все точки. Просчитала все слабости. Даже обидно, потому что до чертиков предсказуемо. А Круэлла Де Виль не привыкла браться за слишком легкие задания.        День клонится к сумеркам. Она ненавидит ночи, но предпочитает никому об этом не рассказывать. Ночь навевает на нее тоску и ужас. В такое время не спрячешься за злодейской бравадой. В такое время в ней просыпается юная девушка, полжизни проведшая взаперти на маменькином чердаке, без надежды и без каких-либо шансов выбраться из плена.        В такие моменты хочется выть.        Конечно, она этого не делает. Она не привыкла. Не умеет. Не научилась. Круэлла трахает хозяина этого угрюмого места, трахает так, будто они вот-вот взорвутся, каждый раз, как в последний. Она благодарна Аиду, хоть и не может полюбить его. Да он и не просит этого.        Он дал ей возможность не притворяться. Она теперь может выпускать когти. Он вернул ей желание жить.        Она лишь открывает дверцу машины, завидев издали топчущегося на одном месте Генри. Конечно. Она даже не сомневалась, щеночек Спасительницы и Злой Королевы прибежал, поджав хвост.        Она улыбается фальшивой, но такой очаровательной улыбкой, что любой мог бы влюбиться в нее. Генри дрожит, она чувствует его напряжение и его страх, и не смотрит на нее, когда, еще с секунду поколебавшись, он все же залезает в авто и приземляется на сиденье рядом с водительским.       - Поехали скорее. Не надо медлить. У нас мало времени.        Круэлла усмехается. Пацан ее забавляет. Отличная из него выйдет игрушка. Она всласть сегодня поиграет.        - Каков шельмец, а! - притворно-изумленно вздыхает она. - Сбежал от мамочек, солгал всем, чтобы путешествовать в этом мире с Круэллой. Ты ко мне неравнодушен, дорогой, признайся?        Конечно, он молчит, лишь бросает на нее растерянный, чуть брезгливый взгляд. Пусть брезгует. Пусть наслаждается своей видимой победой. Это - единственное, что ему осталось.        Круэлле плевать. Она знает, зачем затеяла все это. И в этот раз она добьется своего.        Заведя мотор и включив его на максимум, Де Виль везет своего спутника (или пленника, как посмотреть) вперед.        - Что мы ищем? - недоуменно спрашивает он.        Идиот. Так она и знала. Мозгами в деда Прекрасного.       - Перо, конечно же.        - И как я его увижу? - мальчик нервно дергает плечами, как будто старается сбросить навязчивую букашку, или еще что-то в этом роде.        - Тебе должно быть какое-то знамение. Знак.        - Думаешь? - он явно ей не поверил и принял за сумасшедшую.        Круэлла злится и сжимает зубы, чтобы не сжать его глотку. Рано. Еще не время.       - Ты же автор, Генри, дорогой, не я. У вас с пером связь. Ты не знал?        Его молчание очень красноречиво. Конечно не знал, недотепа. Ни черта он не знает.        И кто только назначил этого идиота Автором? Круэллу это, впрочем, не удивляет. Видимо, все авторы - хронические идиоты, не иначе.        Мальчик волнуется. Его напряжение передается Круэлле и бьет током ее хрупкие вены. Неприятное, мерзкое чувство. Но - ничего. Она переживала и похуже.        Да и кто бы не волновался, когда сама Круэлла Де Виль ведет тебя на эшафот? Она практически его понимает.        У Генри так сильно стучат зубы, что Круэлла впервые за весь день искренне и даже по-доброму снисходительно улыбается, впрочем, не считая нужным это комментировать. Пусть думает, что он герой. Героям вообще свойственно обманываться.        Машину несет по ухабам и шатает на кочках. Аид не особо заморачивался состоянием дорог здесь. И вообще, это место - одна сплошная руина, никак иначе.        Круэллу это отнюдь не радует, но на какие только жертвы не приходится идти, чтобы достичь своей цели! Да и машина у нее крепкая, умеет ездить по бездорожью, так что - выдержит.        Она наблюдает, конечно же, наблюдает за мальчиком все это время, пусть и краем глаза. То, что Генри сидит,как истукан, вцепившись в подлокотники кресла, ее вовсе не радует. Он должен найти перо, а уж она-то расскажет ему, как действовать дальше.        Но время идет, они уже не минуту и не две, и даже не три, трясутся на этой мерзкой дороге, если, конечно, ее можно таковой назвать, у Круэллы все колеса в грязи и буксуют, а результата так и нет. Похоже, глупый пацан так и не понял, что именно от него требуется и просто отвернулся к окну, открыв рот.        - Ну? - нетерпеливо торопит она. - Нашел что-нибудь?        - Нет, ничего.        - От тебя никакого толку, дорогой - с досады Де Виль цокает языком - Ты что, плохо мотивирован, а? Твоя лень - лишние страдания для твоей дорогой мамули.        - Я понимаю, но пера нет, клянусь!        Круэлла вздыхает. Какое глупое слово - "клянусь". Очень пустое и ничего не значащее. Она тоже всегда клялась - Айзеку в том, что она - жертва, Малифисенте, что ее дитя погибло, перемещаясь в реальный мир, своим идиотам-мужьям в вечной любви и мамочке, что не она отправила папашек на тот свет. Клятвы никогда ничего для нее не значили и она не верила им. Клятвы - всего лишь красивый способ прикрыть свою ложь.        Но маленький наивный мальчик, Генри Миллс, еще слишком желторот, чтобы понять это. Он клянется искренне, беззаветно, от чистого сердца, и мордашка у него при этом очень забавная - как у пушистого щеночка, который просит угощения.        Она крепче вцепилась руками в руль, чтобы не сдавить ему глотку. Подобное желание у нее возникло, наверное, уже в сотый раз за эти несколько десятков минут, что они провели вместе. Даже для Круэллы это был рекорд.        Но ей нужно терпеть его, если в итоге она хочет выиграть. Терпеть и ждать, когда же он обнаружит это чертово перо.        В общем, перо ее нисколько не волнует, она просто наплела наивному глупому подростку с три короба, запутала в хитрой паутине лжи. Круэлла никогда не была настолько наивна, чтобы поверить в то, что ситуация с пером может быть так проста. Да и слишком уж хорошо она знала Аида. Этот помешанный на власти урод не отпустит ни одну грешную заблудшую душонку из своего царства, и даже мечтать об этом не стоит.        Но у Круэллы был план куда более грандиозный, чем простое воскрешение с помощью пера. Она не может воскреснуть нет, точнее, может, но ни за что не найдет тех, кто захотел бы поменяться с ней местами. Сторибрукские гости все же не настолько идиоты.        А для этого нужно как следует мотивировать мальца. Пусть думает, что она согласна идти за ним хоть на край света и разыскивать проклятое перо. Пусть думает, пока у него еще есть такая возможность.        - Стой! - Генри выбрасывает руку вперед и почти кричит.        Круэлла тормозит. Машина жалобно завизжала.        - Я видел свет!        - В конце туннеля? - она не смогла удержаться от ироничного замечания, тем более, малец даже не подозревал, насколько актуальным вскоре это для него станет.        - Я видел перо!        - О, ну отлично.        Чихать она хотела и на перо, и на Генри, и вообще на всех Авторов на свете. Но ей нужно доиграть выбранную роль. Сегодня она прямо сестра милосердия, разве что только в мехах и бриллиантах.        Поэтому, когда он срывается с места, как одержимый побежав вперед, она тоже выходит из машины. Она отстала и быстро. Ходит по грязи в шикарных ботинках на огромных тонких каблуках - очень не легкое дело.        Надо было гламурные кеды надевать, но ведь Круэлла Де Виль - синоним роскоши и стиля - такое дерьмо не носит.        Генри все бежит и бежит, как оглашенный, не видя перед собою преград и выпучив глаза. Задыхаться даже стал. Надо же - круто его подорвало. Круэлле же остается лишь удивляться подобной прыти от нескладного, угловатого мальчугана.        Может, оказывается, когда хочет. Сюрприз.        У Круэллы ноги совсем загрузли в грязи. Так, если она сделает еще хоть шаг, прощай ее новенькие лабутены. Будет похожа не на Королеву гламура, а на глупую свинью.        Поэтому она останавливается. Надо же, малец это заметил!        - Ты что? Пойдем! Здесь недалеко!        - Ну знаешь ли, дорогой, - она нервно подергивает плечами, - если хочешь, иди сам и ищи перо. Давай, пошевеливайся! Нечего мне здесь с тобой по болотам вышагивать!        Она возмущенно выдыхает. Экий скот! Он не прочь, чтобы кто-то поработал за него, оказывается. Ну-ну, малыш. Скоро твоя семья будет очень тяжело работать, вбивая гвозди в крышку твоего крошечного гроба.        Становится холодно. По вечерам в этой проклятой дыре холоднее, чем всегда, и Подземный мир становится совсем мрачным. Хотя, куда уж мрачнее, казалось бы?        Круэлла плотнее кутается в меховое манто, прячет озябшие ладони в теплых перчатках. Самое мерзкое в том, что ты мертв - ты по-прежнему, чувствуешь все то же, что при жизни: радость, раздражение, злобу. Даже оргазм.        И даже есть тебе нужно по-прежнему регулярно.        Она внимательно наблюдает за мальцом. Генри шарит по земле руками, точно как слепой щеночек, в попытках отыскать бесценное перо. Бедный Генри. Знал бы ты, что это тебе не пригодится. И не поможет.        А он все же поразительно наивный, пусть ему лишь пятнадцать лет. Поверить в то, что у дурацкого пера есть душа? Да уж, зря Круэлла придумала сотни баек убедительнее, ими не представилось случая воспользоваться.        Хотя, вероятно, он просто не мог элементарно подумать, угнетенный страданиями матери.        А может, и природным отсутствием мозгов. Благо, наследственность ничего другого и не предполагала.        - Нашел, я нашел! - радостный писк мальчугана будит Де Виль от ее мыслей. Круэлла даже вздрогнула, так резко и звонко это прозвучало.        Ох, Генри, дорогой. Если бы он только знал, что ей наплевать на чертово перо. И что оно вообще не решает ее проблемы.        Но - роль есть роль и, сладко улыбаясь, Круэлла подходит к нему.        Перо лежит у него на ладони и сияет. Забавная все же штука. Уж кому как не ей знать, как эта крошечная вещица может изменить жизнь.        Но - не здесь.        Тем не менее, Де Виль примеряет на себя еще одну роль и еще одну эмоцию, в общем, ей чуждую и почти атрофировавшуюся за время пребывания в этой безрадостной пустоши.        Радость.        Тонкие руки сладко обвивают Генри за плечи. Ах, надо же - какие у него крохотные, худые плечи! Он сутулиться. Дорогая мамочка била ее за это по спине. Больно.        Но - плевать. Она оплетает Генри, словно паук паутиной. Мальчик теперь - лишь крохотная мошка, попавшаяся в ее сети, выхода из которых больше нет.        - О, дорогой, отлично. Теперь, считай, твоя мамочка спасена.        - Я могу оживить Крюка? - в наивных глазках щенячья надежда и он даже забыл, кажется, как дышать.        - Ну конечно, - так убедительно врет Круэлла, что на секунду даже сама в это верит - с помощью магии пера, дорогой, ты можешь сделать, что угодно.        Он робко улыбается, сжимая свое сокровище. Круэлла прячет в устах триумфальную улыбку. О да, Генри. Улыбайся. Это - последняя улыбка в твоей несчастной, короткой жизни, дорогой.        Она подмигнула и он, смущаясь, дернул сутулыми плечами. Да уж. Мальцу явно не хватает железной руки Реджины и ее воспитания. Общежитие Прекрасных распоясало его.        Ну да ладно. Он все равно отправится кормить червяков скоро, так не все ли равно, какая у него осанка?        Они поворачиваются и Де Виль ведет своего неожиданного союзника прямиком к машине. Наивный глупыш все так же лихорадочно сжимает в руках свою прекрасную находку и наверняка уже нарисовал в своем воображении счастливые, но, увы, невозможные картины.        Которые он бы все равно не увидел. В этом мире дышать позволено лишь с ее согласия. Она этого ему не позволяла.        Он уже резко рвет ручку двери на себя, пытаясь поскорее проникнуть в машину и явно горя желанием скорее уехать домой и сесть за очередной сопливый фанфик.        Он не видит, как решительно сложила руки на груди Круэлла и ее недоброй ухмылки тоже не видит.        Поэтому, когда холодное дуло пистолета целует его затылок, Генри лишь медленно оборачивается. Бедняжка. Даже не сразу понял, что происходит.        - Ты что? - наконец, как-то уж совсем жалко дернулись в конвульсии худенькие плечи.        - Ты слишком много знаешь, дорогой, к тому же, мне нужно как-то наказать твою мамочку, тебе не кажется?        - Ты не умеешь убивать, Круэлла!        О да, малыш. Как жестоко ты обманываешься!        Круэлла склоняется к его лицу, обдавая щеки холодным сигаретным дыханием и азартно подмигивает, будто бы их ждет веселое приключение:        - О, действительно. Видишь ли, дорогой, это осталось в прошлом. Психопатка вернулась. Но - пусть это будет нашим с тобой секретом.        Когда холодное дуло пистолета почти любовно гладит его лоб и виски, мальчик начинает дрожать. Еще через мгновение его накрыла настоящая лихорадка. Если бы Круэлла была способна хотя бы к жалким крохам сострадания, ей стало бы жаль бедного затравленного ребенка, но - нет, сейчас она лишь видит сладкую месть Свон. Месть, о которой никто не узнает.        Поэтому цепкие пальцы почти нежно смыкаются на горле и выступающем кадыке.        Она не отрываясь, смотрит на него, словно бы спрашивая, действительно ли он думает, что это лишь игра, что она его пожалеет?        Но, нет. Малец, кажется, совсем ничего не понял.        - Если ты меня убьешь, Круэлла, то никогда не сможешь вернуться в мир живых больше. Никто не напишет тебе другую историю, кроме Автора.        Губы Де Виль тронула снисходительная улыбка и она с интересом смотрит ему в глаза, испуганные и молящие.        Жаль, Круэлла никогда не откликалась на мольбы о пощаде.        - Ах да, дорогой, - будто что-то вспомнив, шепчет она, - ты же не знаешь маленьких деталей плана. Видишь ли, здесь твоя магия - обычный пшик. Она почти не действует, разве что на несколько часов.        Она часто-часто мигает, как будто изумлена:        - А я разве тебе не рассказывала? Упс! Извини, дорогой.        - Ты лгала.        - О нет, - она качает головой, - я просто рассказала лишь часть правды.        Дуло пистолета крепче прижато к виску, руки плотным кольцом обвивают хилое тельце Генри. Верные собаки уже окружили их со всех сторон, скаля зубы, и готовые атаковать по первому приказу.        - Видишь ли, дорогой, воскреснуть и жить долго в мире живых я могу только если кто-то из ныне живущих захочет поменяться со мной местами. Иного выхода, увы, нет. Но я не думаю, что это когда-нибудь случится. А ты, дорогой, нужен мне лишь для того, чтобы отомстить твоей мамочке, моей убийце. Или ты думаешь, будто я просто так это оставлю?        - Ты блефуешь - храбро бросает он ей в лицо.        Тем лучше. Пусть не верит. Он умрет с изумлением на лице, когда она все же применит пистолет.       - Зачем мне это, дорогой?        После короткой перестрелки глазами, очевидно, он все же убедился, что это не блеф. Глаза его расширены от ужаса, рот перекошен в припадке страха, а маленькое хрупкое тельце дрожит, как в лихорадке.        Он хочет кричать.       - Не поможет, Генри, - она медленно покачивает головой. - посмотри, где мы. Это глухой лес. Ты можешь сотрясать криком землю, но никто не услышит. И не придет.        Она смотрит на него, словно нашкодивший ребенок, который выпрашивает конфет. Это ее забавляет.        - Чего ты хочешь? - одними губами, белыми, как полотно, шепчет он.        - Убить тебя. Ты не понял, вижу, куда я тебя позвала. Ты пришел умирать, дорогой.        - Мамы тебя убьют.        Кровавые губы Де Виль склоняются к его испуганному личику, обжигая его жарким дыханием:        - Ты кое-что забыл, дорогой. Я уже мертва.        Он отступает на несколько шагов в отчаянной попытке бежать, но оказывается зажатым в тиски между осатаневшей Круэллой и ее безумными далматинцами, просто выполняющими команду.        Только теперь, Круэлла видит по его глазам, он, наконец, осознает, что выхода нет.        - П-пожалуйста... Н-не делай этого...        Он умоляет, смотря на нее заплаканными глазами.        Ах, если бы только ее хоть немного трогали чужие слезы!        Она лишь очень медленно покачивает головой из стороны в сторону.        - Мне жаль, дорогой, но не нужно так расстраиваться. Скоро вся твоя семья присоединиться к тебе. Вы еще увидитесь. Клянусь.        Он отступает на миллиметр, дрожащий, несчастный, с огромными, расширенными от ужаса глазами, глотающий воздух так жадно, будто хочет запомнить его вкус,        Круэлла делает три выстрела.        Голова.        Сердце.        Живот.        Мальчик, застыв в изумленном удивлении, еще открывает рот, силясь что-то сказать.        И из его губ вылетает тихий вздох:        - Ма-ма.        Как сентиментально. Умей она плакать, наревела бы уже ведро слез.        Хрупкое детское тельце, конвульсивно содрогнувшись несколько раз, оседает на землю, покрывая ее кровяным ковром.        Глаза, еще с секунду назад напряженно глядящие в небо, застывают в ужасе, немеют и гаснут.        Генри Миллс пришел умирать и умер.        Генри Миллс мертв.        Круэлла улыбается - без триумфа, нет, даже с неким сожалением, на какое она вообще только способна.        Посмотрев еще раз на этот маленький труп, уже захлебнувшийся в собственных финальных экскрементах, она вскидывает голову и направляется к машине.        А сев в машину, резко разворачивается, чтобы уехать. Она ненавидит кровь - ни ее вид, ни запах. Отвратительно.        Завтра все будут искать глупого упрямого мальчика Генри. И найдут, растерзанного стервятниками и увязшего в болотистой земле. Будут страдать и плакать. Будут думать, что он просто утонул в болоте.        Но никто не подумает на Круэллу.        Она вдруг даже ощутила прилив своеобразной благодарности Айзеку за когда-то отобранную у нее способность.        Они будут приходить к ней, не зная одного, самого важного - идя к ней, они приходят умирать.