Дочки-матери

       Круэлла выходит с кафе, хлопнув дверью с такой силой, что стекла задрожали. Проклятая помойка. Проклятые загубленные души грешников. Была бы ее воля - и она всех оптом отправила бы в Стикс, но нет - большому псу Аиду нужно забавляться со щеночками.        Ей под руку попадается кто-то, кого она тут же грубо отталкивает локтем, даже не пытаясь рассмотреть свою жертву. Она злая, очень злая. Намного злее, чем обычно. Ярость клекочет в ее груди, готовая вулканом взорваться в любую секунду.        Чертов Аид. Чертова рыжая ведьма. Все было безоблачно на ее личном небосклоне, пока не появилась эта парочка горячих голубков и все ей не испортила. А никто и ничто на свете не может испортить Круэлле Де Виль праздник!        Она зла, она ужасно, неимоверно зла. И этой злости становится еще больше, когда ее вдруг останавливает чье-то властное прикосновение. О, она знает, чьи это пальцы, она бы узнала это касание из миллионов других. Потому что никакие другие руки не могут быть столь же отвратительны, как его.        - Стой!        Она лишь смеется ему в лицо, глядя прямо, открыто, и испепеляюще. Пока она была жива, казалось, сильнее, чем она его ненавидит, попросту невозможно. Сейчас выяснилось - реально. Ибо она его ненавидит. Мечтает сжечь его, как не нужный лист календаря, уничтожить, спалить, разорвать на куски. Жаль, что это невозможно. Пока невозможно.        - О, дорогой. Какая встреча. Не надеюсь, что ты решил сделать мне подарок и окочуриться - растягивает губы в кривой улыбке Круэлла.       - Нет, и не мечтай. К твоему несчастью, я жив.        - Тогда что тебе здесь нужно?        Круэлла издевается и ни за что не пропустит возможности показать, как ей это нравится. Бровь, выгнувшись дугой, ползет вверх, имитируя удивление и она почти невинно хлопает ресницами. Забавно, но всех своих мужчин она покупала именно этим. С потрохами.        - Ох, дай угадаю. Жена допекла, да?        - И не мечтай. И хватит паясничать, ведьма. У меня есть пять минут и я пришел сообщить тебе нечто важное.        - Хм, - Де Виль прикусила губу, - если ты хочешь сказать мне, что я здесь по твоей вине, дорогой, не нужно. Я это и так прекрасно знаю.        - Это мне известно. Я о другом.        Круэлла несколько секунд внимательно смотрит в лицо Темного. Единственное желание - вцепиться ему в глотку - увы, не выполнимо. Аид ненавидит публичные скандалы, а ей вовсе не хочется быть наказанной. Но она сверлит своего визави глазами, полными ненависти, чтобы он даже не сомневался - в их отношениях даже после ее смерти ничего не изменилось. И никогда не изменится.        - О чем же? Говори быстрее, ненавижу твой гнусный запах - наигранно морщится она. Конечно, она даже не сомневается, что он заметит ее лицедейство, но плевать. Миссия зацепить Крокодила любой ценой активирована.        Румпель делает к ней несколько маленьких шагов. Лишь ироничная улыбка тронула ее губы. Он же не думает, будто это способно напугать ее, Круэллу Де Виль? С другими всегда срабатывает, но ведь она - исключение.        Но - нет. Очевидно - это всего лишь глупая игра, чтобы сообщить ей то, о чем она и так не скрывала.        Склонившись к ее уху, он шепчет, обдавая шею горячим дыханием (о, надо же, какое приятное чувство, она уже и забыла, каково это):        - Я знаю, что ты сделала.        - Конкретнее? - теперь уже Де Виль не прикрыто издевается. Она никогда не считала его особо опасным. Точнее, считала, но при этом в ее глазах Темный всегда был сентиментально глупым, что значительно упрощало дело. Но теперь ее язвительный тон - не что иное, кроме как способ откровенно высмеять ее.        Конечно же, ей тоже известно, что именно он намерен ей сообщить. Однако, она хочет доиграть свою партию до конца.        - Я знаю, кто убил Генри, дорогуша.        "Дорогуша" растягивает губы в полной восторга улыбке. Смотрит на своего оппонента прямо, и без стеснений, ни капли не растерявшись, потому что ждала, что он это первым поймет, с откровенным вызовом в голосе, спрашивает:        - И что? Собакам скормишь, дорогой? Или, - она деловито прищуривается - дай угадаю! Аиду пожалуешься?        Лишь титаническими усилиями Круэлла сдерживается, чтобы не расхохотаться ему в лицо. О, нашел чем ее испугать. Властным любовником, который сам позволил ей убивать по ее усмотрению и желанию. Она вся просто дрожит от страха, да.        Однако, как ни крути, а он был чертовски умен и от того - чертовски опасен. Потому, когда легчайшая тень улыбки тронула его уста, Круэлла непроизвольно напряглась.        Темный маг медленно качает головой из стороны в сторону:        - Не заинтересован, дорогуша. Однако, я могу лишить тебя твоей радости.        - Каким образом? - не теряя бравады, но, конечно, уже более настороженная, с вызовом бросает она.        Он снова склоняется к ней, словно, чтобы поцеловать. И она инстинктивно отгораживается от него, выставляя вперед руки.        - Я буду следить за каждым твоим шагом, Круэлла. Ты больше никого не убьешь. А если убьешь - ответишь передо мной.        - Ты не священник. Мы не на исповеди. Варианты получше есть? - отчеканила она, кусая губы, чтобы не рассмеяться ему в лицо.        - Есть. Ты говоришь мне, что ты задумала и я оставляю тебе твои игрушки.        - А я что-то задумала? - она снова вопросительно приподнимает бровь в мнимом удивлении?        - Ты всегда прячешь в своей голове какой-то план.        - Который ты никогда не можешь раскусить, дорогой.        Теперь наступил его черед усмехнуться:        - В прошлый раз я его раскусил. Именно потому ты здесь.        Резонно. Это было правда. Она ненавидела эту правду, но никуда не могла деться от нее. И, раз он все еще здесь, показывает свое превосходство, значит, ему что-то от нее нужно. Осталось только понять, что именно.        - Ладно, говори, зачем пришел, дорогой, - вздыхает она, деловито сложив на груди руки.        Несколько секунд они снова соревнуются в ненависти взглядами. Ничего необычного. Их постоянное состояние. Когда губы Голда растягиваются в кривой, почти садистской, ухмылке, Круэлла непроизвольно делает шаг назад. Она прекрасно знает - ничего хорошего от этой его эмоции ждать нельзя, а у нее здесь и так слишком мало хорошего.        - Предлагаю тебе сделку, Круэлла. Я молчу о том, что ты сделала, чтобы гнев Реджины и ее друзей на тебя не обрушился, ты помогаешь мне в моем личном деле.        Круэлла ничего не ответила. Сделав вид, что осталась абсолютно равнодушна к его предложению, она, тем не менее, лихорадочно соображала, что делать.        Круэлла не любила проигрывать. Еще меньше она любила от кого-то зависеть, но, похоже, наступил этот чертов момент.        - И что же мне будет, когда я откажусь? - горделиво вскинув голову, спрашивает она.        Он снова усмехается. Она опять таит в себе желание размазать ему рожу.        - Я открою твою самую черную тайну, дорогуша.        И, чтобы она не сомневалась, какой именно ее секрет он грозиться выдать, Голд дарит ей красноречивый, полный жестокого удовольствия, взгляд.        Молчание, воцарившееся в один миг между ними, затянулось.        В эти минуты в ее черно-белой голове происходит сложнейший процесс принятия не простого решения. Проклятый чешуйчатый крокодил мечтает, спит и видит, как бы снова подсадить ее на крючок, сделать своей жертвой. Негодяй. И у нее слишком мало, ничтожно мало времени, чтобы принять верное решение.        В конце концов, кровавые губы растягиваются в довольной улыбке с предвкушением будущего триумфа. Сам виноват. Научил ее когда-то просчитывать все ходы наперед. О, она более чем достойная ученица.        - Скучно. Неинтересно. Банально. Теряешь хватку, дорогой - спокойно изрекает она.        - То есть, дорогуша, - возвращает улыбку Румпель, - ты окончательно слетела с катушек? Что ж. Сочувствую. Мне очень. Очень. Жаль.        Она медленно кивает. От внезапной радости, что пронзила ее сердце (о, она уже и не надеялась когда-либо ощутить ее еще раз) хочется петь. Но, конечно, из ее уст слышится вовсе не сладкая песня.        Нарочито медленно открыв сумку и столь же медленно достав оттуда крошечное зеркало, она молча протягивает его Румпелю. Как дар. В ответ на его недоумевающий взгляд, лишь делает легкий, почти невинный, взмах ресницами:        - О, дорогой. Не только у тебя есть черные тайны.        Едва Голд взглянул в зеркало, как лицо его перекосило от ярости. Он сжимает зубы, часто дыша и, вероятно, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться ей в горло.        Но все впустую. Де Виль уже знает - в этом раунде она победила.        И, дабы закрепить свой успех, склоняется к нему в интимной ласке, и жарко шепчет на ухо:        - Я знаю о твоем должке Дьяволу, Голд. И если тронешь меня хоть пальцем, либо же бросишь хоть один косой взгляд в мою сторону - клянусь, я уничтожу тебя, малышку Белль и того, о чьем существовании она пока не знает. Хотя, насчет последнего, наверняка, постарается сам Аид.        Еще пару секунд короткого зрительного поединка, и она кривит губы в лживой улыбке, вздыхая:        - Мне очень жаль, дорогой. Очень.        И она уходит, не оборачиваясь, гулко стуча каблуками по потрескавшемуся гравию.        Но они оба знают - ей вовсе не жаль.