Дочки-матери

       Дверь в покои закрыта и Зелена застывает у постели, опустив голову. Дышать трудно, не понятно, что тому виной - волнение от близости Аида, или страх, вызванный этой самой близостью.        Аид указывает рукой на постель, куда она садится, и в миг он присоединяется к ней с бокалом вина в руках.        - Ты пить не будешь?        - Я составлю тебе компанию, Зелена - щелчок пальцами - и в его руках тоже появляется вино.        - Спасибо - улыбается Зелена, пригубив напиток.        Вино вкусное. В спальне слишком жарко и Зелена теребит край платья, не зная, что ей делать - раздеваться сейчас? Или подождать, когда он сам захочет ее раздеть?        - Зачем ты здесь? - спокойно спрашивает Аид, внимательно смотря ей в глаза.        - Я думаю, ты знаешь.        - Я думал, ты меня не хочешь.        Что ему сказать? Он ей нравился. Он понравился ей сразу же, в тот самый день, когда они познакомились. В Аиде был магнетизм, против которого невозможно было устоять. Он умел красиво ухаживать, был галантен и знал, как ее удивить. Во-всяком случае, тогда, в первый вечер их знакомства, он показал себя именно так. И она оценила.        Что ему ответить? Сейчас он делает все, что только она пожелает. Он уничтожил ее мать и отомстил ее сестре. И она видела это, и ей это нравилось. Отрицать так же бессмысленно. Он сделал то, на что ей, Зелене, духу бы не хватило. Она вообще была слишком сентиментальна для коварной ведьмы и не всегда могла спрятать эти эмоции от остальных. Она была напугана его решительностью, но благодарна за помощь в мести врагам.        Но ничего из этого не перечеркнет того факта, что здесь, в этом мрачном царстве, она всего лишь его пленница. Узница, пусть желанная и любимая. И он явно никогда ее не отпустит.        Стоит ли говорить ему, что она сожалеет об отказе целовать его в первый вечер? Возможно, поцелуй бы сработал и она обрела бы верного союзника, хоть привыкла всегда полагаться только на себя саму. Возможно, он больше бы не выполнял свое мрачное предназначение и они могли бы жить вдвоем, мстя врагам, вдвоем строить будущее. Она сожалеет об утраченном шансе, хотя понимает, что ни за что на свете не стала бы целовать его тогда.        Нужно ли ему знать, что, не смотря на все это, она все еще люто боится? Не его, нет, а его странного, страшного, одержимого чувства. Он сходит по ней с ума, он обезумел от этой любви, он держит ее пленницей здесь и требует не просто ответного чувства, нет - хочет стать единственным смыслом для нее, а она так не может. Она привыкла к одиночеству, она знала всегда, что может надеяться только на себя - а он предлагает ей топить ее врагов в крови своими руками. Так заманчиво, так желанно, но его ярость, что разливается вместе со страстью по венам, пугает ее. Потому что нет никаких гарантий того, что она сама не станет жертвой этого одержимого чувства Аида.        Потому она растерянно молчит. Пристально посмотрев ей в глаза, он (в который раз) спрашивает:        - Ты меня боишься?        - Не тебя, - качает головой Зелена, - а твоего чувства ко мне. Я боюсь того, что ты чувствуешь.        - Это любовь, Зелена - выдыхает он. - Сколько раз мне повторить это, чтобы ты поверила, что я люблю тебя? Чем доказать тебе это?        - Я верю, - спешит заверить его она, кладя руку на его холодную ладонь, - но это опасное ощущение. Ты опасен в своем желании. Мне кажется, что твоя одержимость мною не знает границ и я боюсь, что однажды ты все же перейдешь красную линию. Прости. Я ничего не могу с собой поделать.        - Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? - он залпом делает несколько крупных глотков вина, пожирая ее глазами.        - Да, но ведь ты не отпустишь.        - Нет, - Аид медленно покачивает головой из стороны в сторону, - потому что я слишком долго ждал тебя. Потому что теперь, когда ты здесь, я бьюсь за твое сердце. Потому что ты - единственное, что заставляет меня двигаться дальше. Потому что ты по праву моя.        - Мы могли бы подняться наверх и жить вместе? - робко предлагает Зелена, однако, губы его тронула горькая улыбка.        - Только в том случае, если сработает поцелуй истинной любви и нам удастся запустить мое сердце. Разве ты этого не знаешь?        - Но, возможно, он сработает, мы же еще не пробовали.        Аид снова отрицательно качает головой:        - Нет. Ты меня не любишь. Не настолько, чтобы так целовать. Ты знаешь это, и знаешь, что мне это известно. Я не могу потребовать от тебя этого, но и ждать еще не могу.        - Если ты хочешь меня, ты можешь меня взять, - склонив набок голову и пристально глядя в его глаза, говорит Зелена, - для этого я пришла.        Аид молчит. Оставив пустой бокал на столе, он встает и подходит к столу, опираясь на него руками. Минута, другая, третья - ничего не меняется. Зелена сидит на постели, растерянно смотря на свои руки. Что ей делать? Как поступить? Как будет правильно?        Сейчас она очень жалеет, что так неопытна в общении с мужчинами. Имей она хоть немного больше опыта, больше любовников и увлечений, возможно, знала бы способ его успокоить. Но она не знает и его состояние истеричной злости, которая буквально витает в воздухе сейчас, ее очень пугает.        Аид впал в какую-то прострацию и Зелена не выдерживает - подходит к нему, кладя руку ему на спину и осторожно обнимая сзади. Он напряжен и даже дышит через раз. Тогда пальцы ведьмы перемещаются на его шею, лаская кожу, удивительно холодную, а губами она касается его волос. Рельефные вздувшиеся мышцы спины сообщают ей о том, как сильно он напряжен. Зелена чувствует всем своим естеством - если ничего не предпринять, начнется буря. И она вовсе не уверена, что выживет в этой стихии.        Потому она с нежностью прижимается к нему всем телом, обнимая сзади за бедра и едва слышно шепчет:        - Аид... Пожалуйста, не нужно так. Не молчи. Скажи мне что-нибудь. Я же здесь, пришла к тебе.        Но он все так же молчит, и это становится уже по-настоящему сложно. Зелена подносит его ладонь к губам, целуя ледяные пальцы долгим поцелуем.        В ней просыпается жалость. Ей жаль его, рвущегося на куски от безумной страсти и понимающего, что она не может, не смотря на свою симпатию, ответить ему тем же. Жаль себя, потому что страх перед этим мужчиной мешает ей любить его. Жаль каждого, кто стал пленником этого проклятого места, и свою милую дочь, потому что сейчас Зелена как-никогда понимает, что, увы, им некуда вернуться. В Озе она обречет свою малышку на адское одиночество и ненависть со стороны тех, кто ненавидит ее мать. А Сторибрук давно разрушен.        Осознание того, что мрачная копия волшебного города, в которую ее занесла сейчас судьба, может стать единственным ее пристанищем, больно ранит ведьму, но, вместе с тем - эта мысль очень забавляет. Страна мертвых, где нет радости, где ничего не растет, и все тленно, стала ее могилой. Она же станет ее успокоением, последней гаванью в ее мрачной жизни.        Зелена закрывает глаза, припав к его плечу. Она сама ужаснулась мрачности этих мыслей, но, вероятно, ей лучше дать своей драгоценной девочке увядать здесь, зато рядом с нею, без возможности быть кем-либо обиженной, чем вернуться с ней туда, где каждый будет проклинать их и ненавидеть. Выбор без выбора.        От Аида хорошо пахнет - терпкими духами и вином, а еще чем-то неуловимым и приятным. Вздохнув, Зелена открывает глаза. Она решила остаться с ним, стать его женщиной. И не понятно, выиграла ли, или проиграла.        - Посмотри на меня! - просит она с мольбой тихим голосом.        Он молчит, и ей приходится оставить его. Обойдя его кругом, она останавливается напротив, и берет его лицо в ладони, чтобы видеть его глаза.        - Пожалуйста, прими меня. Я пришла к тебе. Я хочу тебя. Я хочу быть с тобой. Так почему бы не воспользоваться этим? Разве не этого ты так долго ждал? Я остаюсь с тобой, а ты не хочешь?        - Я хочу, чтобы ты осталась со мной.        - Мне не нужно уходить?        Наконец, взгляд Аида становится мягче, легче. Он расправляет плечи, с секунду неподвижный, смотрит на нее с удивительным спокойствием. А потом сгребает ее в объятья одним рывком.        У него сильные руки и цепкие пальцы. Он опытен, безусловно, и знает, как касаться ее, чтобы доставить удовольствие. Каждое прикосновение к шее, к обнаженной коже вызывает у Зелены довольный стон. Она почти уже делит постель с Дьяволом, но кто сказал, что Дьявол не может быть нежен?        Обхватив его за бедра руками, ведьма ласкает их сквозь ткань рубашки, проводя, выгибаясь кошкой при каждом его поцелуе и вздыхая каждый раз, когда он кусает ее шею.        Хорошо ли ей? Безмерно, безумно, дьявольски хорошо. Волна острого, как лезвие ножа, наслаждения пронзает ее тело, когда его рука вползает под тонкую ткань платья и ложится на пах.        Рядом с ним Зелена понимает, как жалко провела свою жизнь. Занятая местью и борьбой, добровольно заточившая себя в тюрьму одиночества, всегда предаваемая всеми вокруг, она отказалась от простых радостей жизни, поставила под запрет наслаждения, которых так жаждало ее тело и ее женское естество.        И он дает Зелене все, в чем она так сильно нуждается. Его губы настойчивы и мягки, его пальцы знают каждый волшебный закуток на ее теле, знают, как ласкать ее, чтобы она потеряла голову, знают, чего она жаждет. Потому она с такой готовностью обвивает его ногами, едва очутившись на постели, и жарко целует его губы, лицо, щеки и шею - все, куда способна достать.        Теперь ей жарко вовсе не от температуры в комнате, и не от волнительного напряжения, что испытывает всегда в его присутствии, а от того, как его пальцы ласкают ее пах, без спроса влазят в трусики, как его язык касается ее зубов, от терпкого запаха его духов на голой коже груди, который она вдыхает, целуя его. Тяжесть его тела восхитительна, напоминает ей, как долго она лишала себя простых женских удовольствий, как тяжела была ее жизнь одинокой и никому не нужной женщины.        Голова кружится от страстной и жадной ласки и от желания получить еще больше, чем она уже имеет, чем он ей уже дал. Она срывает его поцелуи, лихорадочно пытаясь расстегнуть ремень брюк и когда это все таки удается, сладко стонет. Пока его правая рука гладит ее лицо, Зелена принимается покрывать поцелуями его пальцы, почти уже не соображая, что делает и превращаясь в один сплошной сладостный стон.        И вдруг:        - Нет!        Она буквально вдавлена в кровать, а он отпрыгивает от нее, как мышь от мышеловки, или, скорее, как большая кошка от охотника, и, схватившись за голову руками, убегает в другой конец своей огромной спальни.        Он дрожит и странно раскачивается, выдыхая из легких потоки воздуха. Ей кажется, что он вот-вот начнет орать в воздух, и это пугает ее. Тело все еще находится в сладкой неге, остро ощущая и продолжая требовать порцию наслаждения, но Зелена уже приходит в себя. Смотрит на свои руки, не понимая, что именно сделала не так. До крови кусает губы, слизывая эту кровь. Обнимает себя руками, чувствуя мерзкий холод в душе, что заползает в каждую клеточку тела.        - Не мучь меня - тихо, чуть слышно, просит она, выпуская слезу, что катится по щеке одиноким скитальцем.        - Нет, это ты не мучь меня! - Аид приближается стремительно как ураган, схватив ее за плечи, и рыча в лицо:        - Я пришлю тебе зелье. Дашь своей дочери, чтобы остановить увядание организма. А теперь - уходи!        - Аид, - беспомощно шепчет она, ломая руки.        - Вон, пошла вон! Оставь меня в покое! Уходи! - и он с криком выталкивает ее из своих покоев, закрывая дверь перед самым ее носом.        И заставляя Зелену броситься в свою комнату на кровать, залившись слезами обиды и бессилия.