Дочки-матери

       Зелена апатично пила чай, смотря в окно ничего не видящим взглядом. Что она, собственно, может там увидеть, кроме знакомого инфра-красного свечения? Место, куда сейчас занесла ее злая судьба вовсе не славилось прекрасными пейзажами или славными людьми. Только лишь болью и увяданием.        Зелена старалась не думать об этом, но тяжелые, тягучие, как зажевавшая пластинка, мысли преследовали ее, не давая покоя. Что ждет ее здесь? Смерть и увядание, но и любовь единственного, кто имеет здесь власть. Одержимая, почти безумная, сумасшедшая – и все таки любовь.        Что ждет ее там, в мире живых, в Сторибруке, который она до смерти ненавидела, или в Озе, который ненавидит еще больше? Смерть и увядание, но – без любви. Бесполезно было бы пытаться себя утешить тем, что ее девочке лучше будет в мире живых. Так-то оно так, да вот только ведьмовскому отрепью, каким будут считать крошку все вокруг, счастливым быть просто не дадут никогда. Ни при каких обстоятельствах.        Зелена вздохнула. Чай в чашке уже давно остыл, но что чай такое, если в ней с каждой секундой (она чувствовала) остывает жизнь? Ничего не осталось – даже боль ушла. Вот что самое страшное в царстве мертвых. Оно способно уничтожить любое чувство. Даже то, от которого сам жаждешь избавиться.        Круэллу она признала сразу, та еще не зашла в кафе. Не по запаху алкоголя и сигарет, вовсе нет. Здесь вонял так каждый второй, а каждый третий – издавал и вовсе невыносимое зловоние. Не по вони собак, которая просто ушла, когда Круэлла попала сюда, ведь здесь были трупы только людей, не животных. Очевидно, братья меньшие попадают в рай.        Она узнала Круэллу по нервному стуку каблуков по паркету, по стремительно приближающемуся шагу, по дернувшейся двери и по тому, как даже самые флегматичные пьяницы повернулись, чтобы одарить Аидову любовницу презрительным, полным ненависти взглядом – единственное, на что они были способны. Впрочем, Круэлла по части ненависти от них ни на грамм не отставала, если не опережала их на несколько шагов.        Она берет алкоголь за барной стойкой, игнорируя присутствие Слепой ведьмы напрочь, и приземляется напротив Зелены, тоже смотря в окно. Вероятно, очередной раунд их молчаливого поединка, не имеющего цели, начался.        - Ты будешь на празднике сегодня, дорогая?        Поразительная способность обращаться ко всем словом, которое всегда обозначает ласку и тепло, не перестает удивлять Зелену. Круэлла явно способна была убить любое, даже самое крошечное проявление добра. Чертова женщина. Впрочем, не ее поведение нужно анализировать, а этот чертов праздник.        Праздник. О нем хозяин Преисподней предпочел сообщить в виде записки, прикрепленной к увядшей розе (другие здесь не растут). Всего несколько слов: «Буду рад тебя видеть сегодня вечером в тронном зале. Платье к вечеру в твоей комнате» - а у нее уже все будто умерло в душе. Нет, она не будет на празднике. Время ее праздников давно окончено, а, может, никогда и не наставало.        - Мне не до праздников – без каких-либо эмоций в голосе произносит Зелена, все еще не смотря на сидящую рядом особу. А эта самая особа тем временем, осмотревшись по сторонам, произносит столь тихим голосом, что ведьме приходится почти читать по губам:        - Праздник организовала я, и это – твой единственный способ сбежать отсюда. Инструкции найдешь у себя в спальне, в шкатулке.        Сбежать? От этого слова Зелена вздрагивает. Она должна быть довольной тем, что ей предложили. Получить свободу. Им с Круэллой обеим нужно, чтобы она скорее покинула это место. Де Виль – потому, что в ее планы совершенно не входит потерять с таким трудом заработанный статус из-за нового увлечения венценосного любовника. Зелене – потому, что она жива, и ее маленькая девочка тоже, и они вовсе не должны находится здесь. И еще потому, что свое наказание за содеянное Реджина получила сполна, значит, точно не будет лезть к ней в попытках снова забрать малютку. Бывшая Злая Королева теперь плевать хотела на своих жертв. Она и сама превратилась в жертву. И пытать ее нынче смог бы любой простачок. Но хочет ли Зелена возвращаться? В Сторибрук, наполненный, буквально набитый героями, как спичечный коробок спичками, или в Оз, где каждая травинка заставляет себя ненавидеть, отдаваясь тяжелыми воспоминаниями? Зелена не уверена. Потому что в любом случае – что в Аидовом царстве, что в мире живых, ее ждет увядание и разрушение. Так не все ли равно, где увядать?        Это страшно. Зелена даже вздрагивает от осознания того, насколько это страшно – что она, некогда наивная мечтательница, желающая своей магией помогать людям, сначала превратилась в чудовище, а затем в амебу, готовую сгнить заживо в царстве мертвых и обречь на это свою новорожденную дочь, лишь бы не возвращаться в царство живых, где все и вся ее ненавидит и где всех ненавидит она сама. Но именно это произошло – такой результат ее жизни. Печальный удел, который вряд ли заслужила даже Злая ведьма Запада.        Круэлла, очевидно, решила, что ее миссия здесь выполнена, и встает с такой резкостью, будто вот-вот достанет топор и сейчас же стукнет им Зелену по голове. Молча, гордо вскинув голову (странное дело, у нее еще осталась гордость, даже не смотря на то, что она – всего лишь труп, душа, что мечется в Чистилище, не желая попасть в Ад и не заслужив Рая), она идет к выходу. У самой двери оборачивается. Зелена не смотрит на нее по-прежнему, за эту их короткую встречу она ни разу не подняла на Де Виль глаз, но чувствует – Круэлла смотрит на нее. С презрением. С ненавистью. С недоверием. Как всякий и всегда смотрел на нее.        - Тебе лучше последовать моему совету. Это – твой последний шанс. Будь умной, ведьма. Я слышала, что ты чрезвычайно умна. Не заставляй меня разочароваться, дорогая.        Она уходит, унося вместе с собой толику смерти, который каждый таскает здесь на хвосте. Зелена грустно усмехается: надо же, ей поручена великая миссия не разочаровать собачницу, зависимую от алкоголя. Это, не иначе, как венец ее ведьмовской карьеры. Всю жизнь о таком мечтала.        Немного погодя, она все же тоже встает и молча покидает кафе. Ей вслед даже не пялятся. Всем плевать. Все давно уже погрязли в своей безнадеге, пока Зелена тонет в своей.        Добравшись до комнаты, Зелена бросается к кроватке со спящей дочерью. Поцеловав крошечный лобик и пальчики, долго смотрит на малышку. Как всегда в такие моменты, улыбается, почти радостно. Почти счастливая.        Крошечные ручки манят к себе, но Зелена не трогает ребенка. Доченька может проснуться, а это не будет правильно. Пусть лучше спит, беззаботно и сладко. Пусть лучше ангелы склоняются над нею, любуясь ее красотой. Она – единственное существо здесь, кто заслуживает радости. Она – единственная, кто никому ничего не сделал. Маленькая, невинная живая душа. Ее сокровище.        Только теперь Зелена обращает внимание на лежащее на кровати в чехле платье. Распаковав чехол, понимает – оно сдержанное, не смотря на свой кричащий красный цвет. Видимо, Аид желает увидеть ее в цвете страсти.        Подойдя к зеркалу, Зелена прикладывает платье, склоняя голову набок. В общем-то ей все равно, как она выглядит. Бесконечное равнодушие, завладевшее теперь ее душой, чревато последствиями. Девочке, что однажды, в детстве, мечтала иметь красивые вещи и носить чудные платья, все равно, какое платье ей подарили. Девочка, что всегда хотела любить и быть любимой, готова бежать от своего могущественного поклонника на край света. Девочка, что мечтала помогать своей магией людям, превратилась в злую ведьму.        Впрочем, платье хорошо. Оно действительно прекрасно, что толку отрицать? И хотя Зелена не особенно жалует красный цвет, считая его слишком крикливым, сегодня она сделает исключение. В конце концов, вероятно, одежда была самой малой прихотью здешнего господина, так что, вполне можно было бы эту прихоть удовлетворить.        Записка от Круэллы, действительно хорошо спрятанная, гласила, что ей следует держаться от Аида подальше на празднике, ближе к двери, когда начнется церемония винопития. Что Круэлла подаст ей знак, когда начнется ее побег, который Зелена должна была понять. Что, если она не сглупит, сегодня ночью будет свободна вместе с дочерью.        Зелена вздохнула. Ей стоит подумать о последствиях принятого решения. Если она согласится на помощь Круэллы, нет никаких гарантий, что та ее не убьет. Ведь в любом случае, сбеги ведьма, Де Виль бы не поздоровилось. Она не могла просто так подставить себя под удар быть сосланной любовником прямо в Лету. Так что, ничего не мешает Круэлле разыграть сцену со случайным убийством рыжей гостьи и ее малышки, чтобы потом утешить страдающего Бога. Этот вариант казался таким реальным, что, имей Зелена еще хоть какие-то живые, а не атрофированные чувства, она бы ужаснулась ему.        С другой стороны, останься она с Аидом, его тяжелая страсть, его одержимость и болезнь ею, ничего доброго для нее же не несут. Ведь платье красного цвета – это один лишь крошечный шаг к ее падению, окончательному и бесповоротному. Он все так же будет ею командовать, привязывать к себе все больше, не отпускать ни на секунду и не давать дышать, хотя, казалось бы, здесь это и так никто не делает – воздуху слишком мало и он слишком отравлен. Дальше это безумное чувство, испытываемое могущественным богом смерти к коварной рыжей ведьме, может погубить и ее и доченьку. Так что, в любом случае, нужно было бежать. Бежать, сломя голову и не раздумывая. Даже если этот побег связан с риском быть уничтоженной от руки безумной Круэллы или деспотичного Аида, которому собачница могла рассказать о нем, преподнеся в свете добровольного ухода и неповиновения его воле.        Зелена вздыхает снова, понимая, как много в последнее время этих печальных вздохов. А все потому, что случилась страшная, почти непоправимая беда – коварная ведьма, расставляющая всем врагам ловушки, из которых нет выхода, попала в такой же капкан сама.        Малышка зашевелилась в люльке и недовольно хныкнула, морща носик. Подойдя к дочери и обнаружив, что она уже проснулась, Зелена берет ее на руки и принимается ласково покачивать, сладко шепча слова любви.        У нее нет выхода. Но ради своей крошки она должна попробовать бежать. Даже если побег означает смерть, остаться здесь будет смертью еще большей.        Самоубийством.        Зелена находит записку от Де Виль на столе и несколько мгновений смотрит на нее, сверля глазами, как будто она от этого взгляда испепелится.        Они с дочкой сегодня убегут.        Они попробуют.