Good Thing At a Bad Time

Днем Лиам вместе с Гарри и Найлом снова отправляется на ферму, чтобы любым способом привезти в тюрьму найденных там кур. Зейну эта идея до сих пор кажется идиотской, но он молчит, в отличие от Луи, который нервничает, постоянно раздражается и огрызается на всех. Но вот застрял с ним до возвращения парней только Зейн. Видимо, необходимость в наручниках отпала сама собой, а правило насчет охранника стало еще строже. Но все же Зейн тоже волнуется. Он не хочет этого, но не может бороться с самим собой. Ему не нравится то, как часто Лиам покидает безопасные границы тюрьмы. Особенно учитывая то, что с того момента как Зейн оказался в тюрьме, Лиам уже умудрился получить пулевое ранение. Еще в самый первый раз после его появления в группе. Вот почему его беспокойство вполне оправданно, даже если его не особо и заботит Лиам или кто-то другой из них. Даже если он все еще планирует уехать. Естественно после того... как расплатится с ними за гостеприимство. – Когда тебя принесли сюда, – прерывает его мысли Луи, пока они медленно двигаются по полю, собирая вчерашний мусор, – у тебя с собой был только нож, да? – А что? – кивает Зейн, подтверждая его слова. – Просто интересуюсь, в чем ты хорош, – легко выдает Луи. – В чем я хорош, – ровно повторяет за ним Зейн, отрешенно наклоняясь за очередной пластиковой тарелкой. – Ну, да. Вот к примеру – Гарри. Он отлично управляется с арбалетом, правильно? Просто, блять, реально великолепно. Найл классный стрелок, лучше которого может быть только Джен. А Лиам любит дробовики... – Серьезно? – удивленно переспрашивает Зейн. Он в жизни бы не подумал, что Лиам один из таких парней. Зейну приходилось пару раз использовать дробовики, и они не пришлись ему по вкусу: слишком сильная отдача, да и прицельное попадание с дальнего расстояния невозможно. Лиам скорее казался любителем пистолетов. – Да, – голос Луи звучит раздраженно, из-за того, что Зейн прервал его. – Лично я люблю небольшие пистолеты-автоматы. Мне нравится стрелять из них очередью! Зейн хихикает. Вот именно этим обстоятельством, он точно не удивлен. Луи и сам похож на них. Быстрый, все при нем, тараторит как сумасшедший, ну, и еще не очень-то он и большой. – Мне нравятся ножи, – спустя мгновение признается Зейн. – С ними не надо беспокоиться о перезарядке или о том, что патроны могут закончиться. И нужно быть полным идиотом, чтобы случайно кого-нибудь ранить им. – Ножи, – задумчиво проговаривает вслух Луи. – Прекрасно. – И почему же это так прекрасно? – задает ему осторожный вопрос Зейн. Ну, так, на всякий случай. – Давай, – усмехается Луи, бросая свой мусорный мешок на землю. – Закончим с этим позже. Не могу работать, пока они не вернутся. Нужно заняться тем, что реально отвлекает. Положив свой мешок рядом с его, Зейн нехотя следует за Луи, уже заранее предчувствуя, что ему все же придется потом закончить работу, а вот Луи найдет причину этого не делать. Луи открывает дверь в оружейную комнату и машет Зейну, чтобы он зашел следом за ним. Делая неуверенный шаг внутрь, Зейн таращит глаза: оружие везде. Любой вид, о котором он вообще имеет представление. Пистолеты-автоматы, револьверы, дробовики, штурмовые винтовки. – Для большинства из них у нас закончились боеприпасы, – объясняет Луи, указывая на стену. – Для этих не осталось уже ничего. А вот для этих еще хоть что-то есть. Зейн взглядом прослеживает в указанном направлении, видя разложенные за сеткой пистолеты, хотя и не все из них сейчас были на месте. Он замечает выложенные на полке позади стола магазины, но Луи идет в противоположную сторону и вытаскивает длинный зачехленный меч. – Катана, – ухмыляясь сообщает Луи. – Она принадлежит Гарри. Но он как-то раз чуть было не снес свою собственную башку, так что больше не жаждет прикасаться к ней. Зейн бережно принимает ее из рук Луи, взглядом прося разрешения опробовать ее. Луи делает шаг назад, кивая, пока Зейн вынимает меч из ножен, туго обернув пальцы вокруг рукояти. Клинок в его руках длинный, гладкий и изогнутый, и трудно удержаться от того, чтобы не провести по острому краю большим пальцем, который он тут же и ранит о лезвие. Вбирая порезанный палец в рот, Зейн все равно улыбается. – Это превосходно! – оборачивает он обе ладони вокруг рукояти и размахивает катаной на безопасном от Луи расстоянии. – Ты, правда, умеешь обращаться с этой штукой? – вопросительно изгибает бровь Луи, дожидаясь ответа. – В какой-то степени, да, – кивает ему Зейн. – Тогда она твоя, – легко предлагает Луи, – когда ты соберешься выйти отсюда. – Что? – Зейн застывает на месте, глядя на Луи. Он ничего ему не говорил про то, что хочет уйти, возможно, Лиам сделал это. И теперь он не понимает, почему расстраивается из-за этого, но настроение все равно ухудшается. – Ты вполне уже можешь выбираться на вылазки с ними, – объясняет Луи. – Уверен, что они с радостью возьмут тебя с собой. Лиам не перестает говорить о тебе: «Выживал сам по себе в течение восьми месяцев, представляете, сколько от него будет помощи», – фыркая, передразнивает друга Луи. Зейн недовольно сводит брови: вот почему Лиам так старался заставить его остаться? Потому что думает, что им пригодится его помощь? – Вряд ли в ближайшее время, – произносит он вслух, убирая катану в ножны. – Я уверен, что половина людей точно расстроятся, когда узнают, что ты привел меня сюда, еще и прикоснуться к чему-то дал. – Половина из находящихся здесь людей могут пойти и трахнуться с конем, – Луи заявляет со счастливой улыбкой на лице. – А сейчас пойдем, поиграем в карты? Думаю, в этот раз я точно смогу выиграть у тебя! Я играл с Гарри и дважды смог обыграть его прошлой ночью, на вышке. – Правда? Это то, что вы делали? – ухмыляется Зейн, мелкие морщинки собираются вокруг его ярких глаз. – Реально играли в карты? Луи закрывает за ними дверь, когда они выходят, и Зейн замечает покрывший его щеки румянец. – Ну, еще я немного поспал, пока Гарри дежурил. А что? – Да так, просто стало интересно, – жмет плечами Зейн, сжимая губы и сдерживая улыбку. Они играют в карты в общей комнате, и в одну прекрасную минуту к ним присоединяются Уайет и Лена. А потом приходит Джен и забирает Зейна, прося, чтобы он помог в готовке обеда из оставшегося со вчерашнего дня мяса и риса. В тот момент, когда они заканчивают, дверь в кухню открывается и появляется Лиам: – Замечательный запах! – Лучше этому так и быть, – качает головой Джен. – Но ты знаешь, тебе все равно придется брать меня с собой на вылазки. А то складывается впечатление, что мужчины у нас охотники, а женщины нужны, только чтобы готовить и убирать. – Лена и Мэри могли бы присоединяться к нам, если бы захотели, – хмурится Лиам. – Они никогда не спрашивали. – Зато я спрашиваю, – говорит Джен. – И я говорю – нет, – тихо произносит Лиам. И теперь Зейн больше не хочет быть в зале. Джен выглядела дружелюбно в начале разговора, но сейчас она кажется по-настоящему рассерженной. А Лиам выглядит так, словно будет отстаивать свое решение до последнего, и Зейн догадывается, что так оно и будет. – Я не хуже Кудряшки, и ты знаешь это, – голос Джен сух и тверд. – Нет! Я не хочу рисковать, – категорично мотает Лиам головой. – Ты слишком сильно нужна здесь, чтобы мы позволили чему-то там за забором приключиться с тобой. – Но ты рискуешь ежедневно! – отмечает Джен. – Я собираюсь принять душ, – вдруг резко прерывает их спор Зейн. – Тебе тогда лучше присмотреть за своим парнем, Пейн, – велит ему Джен, когда Зейн уже направляется в сторону двери. – Если Сэм наткнется на него одного... – Я тоже иду, – останавливает его Лиам. Зейн замирает у выхода и ждет его. – Мне жаль, Джен, реально жаль. Но я просто не могу потерять тебя, окей? – Знаю, – разочарованно вздыхает Джен. – Хорошо. Припасешь нам что-нибудь на ужин? – Конечно. Уайет перехватывает их в коридоре, и они с Лиамом послушно следуют за ним в жилой тюремный блок. Он разительно отличается от того, в котором они с Лиамом сейчас обитают. Каждая камера украшена какими-нибудь домашними атрибутами, а их собственные выглядят слишком пустыми и неуютными. – Видите? – указывает Уайет. Лиам вздыхает и кивает, хотя Зейн не совсем уверен в том, что происходит. Найл в отключке валяется на кровати в промокшей насквозь рубашке. Его лицо красное, а сам он мертвой хваткой цепляется за фоторамку. Весь его вид причиняет Зейну боль. – Я понял, – говорит Лиам, хлопая Уайета по плечу. – Иди, помоги Джен с ужином. Мальчишка кивает и, срываясь с места, убегает на кухню. Лиам делает глубокий вдох, прежде чем повернуться к Зейну. – Дай мне минуту, хорошо? Зейн согласно качает головой и делает шаг назад. Лиам входит в камеру и опускает одеяло, являющееся своеобразной ширмой, закрывающей комнату от остальных. Зейн больше не видит, что там делает Лиам, но слышит, как журчит вода в открытом кране и скрипит матрас. – Ли? – слышится ему тихий голос Найла. – Да, – мягко говорит Лиам. – Держу тебя. – Прости, – просит Найл. И Зейн старается не слушать, действительно старается, но это сложно, ведь он стоит в каком-то метре от камеры. – Мне просто нужно было забыть, понимаешь? – снова раздается голос Найла. Он пьян. Зейн не дурак. Исходящего от него запаха вполне было достаточно для того, чтобы это понять. – Возвращайся в постель, – ласково взывает к нему Лиам. – Я прослежу за тем, чтобы тебя подменили на дежурстве. Завтра ты мне нужен отдохнувший. Разведаем торговый центр, который неподалеку от ближайшего города. – Правда? – спрашивает Найл, уже, кажется, более счастливый, чем был минуту назад. – Потому что мне просто позарез нужны новые ботинки, чувак. И я думаю, мы могли бы... – Завтра, – терпеливо повторяет Лиам. – Завтра, – вторит ему Найл. – Окей. Ночи, Ли. Люблю тебя. Через мгновение Лиам выходит из камеры и тщательно ее запирает. – Приходится делать это, – объясняет он, хотя и не должен. – Однажды он в таком состоянии забрел в нерасчищенную часть тюрьмы. И единственная причина, почему он все еще жив, – это Гарри, который услышал его крики. Зейн молчит. Это не его место. Найл не его друг и вряд ли будет счастлив, если узнает, что Зейн был свидетелем всего этого. – В любом случае, – заводит снова разговор Лиам, пока они идут к выходу из блока, – я серьезно о вылазке в тот магазин завтра. Тебе нужна собственная одежда. Как и мне, и Гарри. И нам нужны еще медикаменты. Не сами лекарства, но бинты, спирты и шовные наборы. А еще Найл предложил развести огород. Думаю, не такая уж и плохая идея. – Уверен, что это безопасно? – немного напрягается Зейн. – Магазин огромен... – Нет, – честно признается Лиам. – Ты готов? – Имеешь в виду?.. – не понимая наклоняет голову Зейн. – Я хочу, чтобы ты пошел с нами, – уточняет Лиам. – Окей, – спустя минуту внутренних размышлений, соглашается Зейн. Он знает, что это не безопасно. Сам бы он никогда не рискнул заглянуть в торговый центр. Но в этот раз он будет не один, и если Лиам думает, что это достаточно безопасно для них, то Зейн готов довериться ему. – Ты уверен, что остальные будут не против? – Гарри без разницы, – спокойно выдает Лиам, вертя в руках ключи, которыми отпирает дверь, когда они подходят к своему тюремному блоку. – А Найл будет не в восторге, но протестовать не станет. Мы все хотим увидеть, из чего ты сделан. Любопытство, знаешь ли. У тебя здесь, вроде как, есть репутация из-за того, как долго ты продержался снаружи в одиночку. – Но это не потому, что я какой-то там офигенский убийца, – фыркает Зейн, направляясь в свою комнату, чтобы захватить полотенце. – Это потому, что я был умным. Не оставался на одном месте слишком долго. Не приближался к людям. Держался подальше от городов. – Разве... – замолкает Лиам, комкая свое полотенце в ладонях, – разве тебе не было одиноко? Когда ты был сам по себе, имею в виду. – Нет, не было, – резко оборачивается к нему Зейн. – Совсем? – Совсем, – выдыхает Зейн. – Это не так сложно, как тебе кажется. Не приходится беспокоиться ни о ком. Не приходится наблюдать за смертями близких тебе людей. Быть одному в этом мире – самое умное, что только ты можешь сделать, Лиам. – Так вот, значит, что это, – Лиам перебрасывает через плечо полотенце и скрещивает руки на груди. – Значит, что? – не совсем догоняет его мысль Зейн. – Причина, по которой ты не хочешь остаться, – поясняет Лиам. – Потому что боишься, что привяжешься к кому-то и, когда этот человек пострадает, не сможешь справиться с этим. – Я не хочу с этим справляться, – поправляет его Зейн. – Я могу пройти через что угодно. Но это не значит, что я охотно пройду снова через все это. Я был счастлив наедине с собой. Может быть, ты не был бы, но я был. Было легко и просто. А это, – машет он рукой, – слишком сложно. – Не знал, что ты трус, Зейн, – хмыкает Лиам и поворачивается к нему спиной, направляясь к выходу. – Кто угодно, но не трус. Зейн сжимает кулаки, но отказывается заглатывать наживку. Он знает, что Лиам говорит это только потому, что хочет вынудить Зейна остаться здесь любыми способами. И Зейн все еще не понимает этого желания. Лиам совсем его не знает. Не должно быть причин для того, чтобы Лиаму было вообще дело до того, останется он или уйдет, выживет или подохнет. Если он только что-то не выиграет от этого. И что именно, неплохо было бы выяснить. Всю дорогу до ванной комнаты они не произносят ни слова, даже когда встречают на пути Уилсона и Лену: Зейну нечего сказать Лиаму, а Лиаму, определено, нечего сказать ему. И они оба так же, как и прежде, сидят на скамейке, ожидая, пока другой примет душ. Зейн думает, что это должно выглядеть странно. Но вместо этого, он все равно чувствует себя рядом с Лиамом комфортно, даже несмотря на то, что злится на него сейчас из-за многих вещей. Лиам назвал его трусом и расспрашивал о том, о чем Зейн пока не готов был говорить. А еще за то, что Зейну теперь хотелось рассказать, просто чтобы сделать Лиама счастливым. Они обходятся без разговоров, и дружественных подколов остаток вечера. После душа Лиам одалживает Зейну свою чистую рубашку, выглядящую на его плечах просто нелепо, но, к счастью, никто не комментирует его вид. На ужине они сидят рядом с Гарри и Луи вплоть до момента, пока Лиам не упоминает о завтрашней вылазке в торговый центр. Луи сухо извиняется и вскакивает из-за стола, направляясь почему-то не в сторону своего блока, а в коридор. – Пошел вон, Луи, – велит ему Лиам, когда они возвращаются к себе. Томлинсон лежит на койке Зейна, уставившись вверх, сложив руки на груди. – Почему это? – бурчит Луи. – Не похоже, что Зейн спит здесь. – Откуда ты это знаешь? – удивляется тот. – Я много чего знаю, – ухмыляется Луи, садясь. – Может быть, тогда ты знаешь, как найти путь в свою собственную камеру?! – отрезает не слишком довольный появлением здесь Луи Лиам. – Отлично, – тяжко вздыхает и встает Луи. Он громко топает пока идет к двери и замирает около нее, держа в руках свои ключи. – Вот только, если кто-то из вас завтра пострадает, Лиам, я не смогу тебе простить этого. Ты же понимаешь? Только не после того, как я просил тебя не ходить туда. Лиам задирает чуть выше подбородок, а Зейн делает шаг назад, скрываясь в своей камере, не желая оказаться под перекрестным огнем разгневанного Луи и сердитого Лиама. – У нас нет выбора, – говорит ему Лиам. – Нам нужно... – Нам не нужно ничего! – яростно отзывается Луи. – У нас есть все необходимое. Все, ради чего стоило бы рисковать вашими жизнями. Вы все становитесь слишком самоуверенными, добиваясь какого-то непонятного комфорта, из-за которого кто-то из вас может подохнуть. – Луи, – шипит Зейн. Луи резко разворачивается к нему, и Лиам действует так, словно Зейн все еще не говорит. – Он не обязан идти, – указывает в его сторону Лиам. – Это его выбор. – Нет, это твой выбор, – спорит угрюмый и взбешенный Луи. – Ты можешь попросить любого здесь сделать что-то, и они готовы рвануть за тобой без вопросов. Так что не злоупотребляй этой силой, пытаясь превратить это место в дом. Это тюрьма, Лиам! Ты можешь развесить повсюду шторы или отрыть простыни с Бэтменом для Уайета, но это всегда была и будет ебаная тюрьма. Это не дом! Мир больше не безопасен. Тебе нужно перестать пытаться исправить то, что уже невозможно исправить! Закончив на этом, Луи уходит. Он не закрывает за собой дверь, ведущую в их блок, но это делает Лиам после минутной заминки. А затем бесшумно возвращается в свою камеру, захлопывает решетку, закрываясь внутри, и опускает одеяло, прячась. Зейн обреченно вздыхает и заползает в свою кровать, чтобы попытаться заснуть. Он, правда, пытается. Но прикрывающее дверь Лиама одеяло блокирует звук его дыхания и мягкого сопения. И Зейн просто не может отключиться. И это так напрягает его, ведь он так старается. Старается до тех пор, пока не обнаруживает себя взмокшим от пота, со спутанными волосами, сбросившим на пол скрученное от постоянного верчения одеяло. В конце концов, Зейн сдается и выходит из своей камеры. Он поднимает руку для того чтобы постучать, но вспоминает, что как таковой двери здесь нет. – Лиам, – осторожно зовет он. – Иди спать, Зейн, – немедленно отвечает Лиам, давая Зейну понять, что тоже не спит. – Я просто... – Что ты собираешься делать, когда свалишь отсюда через неделю? – серьезно спрашивает Лиам. – Ты даже не можешь спать в одиночестве в своей камере. Зейн молча возвращается к себе, потому что сказанное Лиамом особо не беспокоит его. Ведь он прав. Зейн уйдет отсюда через считанные дни и жутко осознавать, насколько он стал зависим от спящего от него на расстоянии вытянутой руки Лиама. Но это знание, вообще-то, не особо ему помогает. Зейн снимает с себя футболку, заново перестилает кровать и укладывается на нее. Он может поклясться, что слышит стоны мертвецов в коридорах, но понимает, что все эти звуки только в его голове, ведь будь они реальными, Лиам бы уже занимался зачисткой. Он отворачивается к стене и прижимает к ней ладонь, чтобы попытаться хоть немного остудить себя и заснуть до восхода солнца. Он не может сказать, действительно ли слышит, как открывается дверь напротив или ему снова послышалось, пока не чувствует как проседает кровать за его спиной и другое теплое тело прижимается к нему. – Не надо, – опережает его Лиам, не давая повернуться. – Хорошо? Зейн понятия не имеет что именно «не надо». Не надо спрашивать, почему он здесь? Или выгонять его? Или просто не поворачиваться? Поэтому он просто закрывает глаза и ждет, когда сон придет к нему, что происходит практически мгновенно.