За минуту до...

Лес никак не заканчивался. Уже которую лигу он тянулся почти сплошными черными стенами по обе стороны начавшего кое-где порастать травой тракта. День клонился к вечеру, и под густым пологом нависавших сверху ветвей царили настоящие сумерки. Реяс, ввиду отсутствия альтернативы, рассматривал крупы идущих впереди лошадей (хотя, по его мнению, называть их так — значило делать незаслуженный комплимент этим ходячим скелетам в паршивых шкурах) и меланхолично размышлял о том, сколько ошибок умудрился совершить за сегодня. В данный момент наихудшей он признавал то, что не убил этих доходяг сразу, как только прибыл на место. А ведь насколько бы это ускорило их передвижение! Да и перед девчонкой бы не опростоволосился так, выбившись из образа парня-добряка Рееха чуть ли не в первые — самые важные — минуты знакомства. Все это рождало непривычное раздражение. Он и не помнил уже, когда так бездарно исполнял роль, разве что в самом сопливом детстве. А сейчас прекрасно скроенная и освоенная вроде бы до последней черточки личина казалась на диво неуютной, как одежда не по размеру. Вот-вот — и треснет по швам. Он скользнул недобрым взглядом по сгорбленной спине девчонки, сидевшей на лошади с изяществом мешка с мукой, раздражаясь почему-то еще больше. И какая она, к яргам, девчонка? Лет четыреста, поди, уже есть, хотя таких давних сведений людская память, конечно же, не сохранила. Даже задействовав все свои связи, Реяс едва смог отыскать среди долгоживущих помнивших странные, не имеющие видимых причин разрушительные катаклизмы, случившиеся неподалеку. От немногочисленных хроник крупных человеческих поселений толку не было вовсе, так как суеверные в большинстве своем летописцы считали подобные происшествия карой богов и попросту не упоминали о них, боясь навлечь гнев вечных на себя. Уделять сотни и тысячи дорогих бумажных листов описанию приплода и падежа скота и перечислению главных городских сплетен было всяко безопасней. Осложнялись поиски следа и тем, что порой сложно было отличить обычное, природного происхождения бедствие от неестественного, вызванного выбросом неконтролируемой силы разрушения, свойственной девушке с ясными светло-карими глазами, расслабленно покачивающейся сейчас в седле в нескольких ярдах впереди. Конечно, явное отличие было в предшествующих постепенных разрушениях, несвойственных природным катаклизмам. Но на них никто внимания не обращал и документировать тем более не спешил. Реяс провел поистине ювелирную работу, по крупицам собирая информацию. И когда наконец вышел на след, хороший, твердый след, вымощенный тысячами жертв, приносившихся последователями еретического культа Элхаши, самопровозглашенной богини смерти… тот внезапно оборвался под развалинами проклятого замка в Аргате. Пришлось начать все заново, по-другому складывая факты и домыслы, уточняя время и порядок разного рода странностей. Что было отнюдь не просто, учитывая скудность письменных источников и особенности памяти долгоживущих, склонных смешивать события, отстоящие более чем на сто-сто пятьдесят лет от настоящего времени. И правда, как определить, происходило ли что-то два или три века назад, если на твоем счету уже шесть-семь, а то и десяток таких, почти одинаковых веков? Это сложно, Реяс знал по себе, даже имея за плечами едва ли шесть сотен лет. Однако же он здесь, в этом лесу, следует за своей целью в непосредственной близости от нее, что после почти полутора лет поисков казалось едва ли не чудом. Впору было почувствовать закономерную гордость и передохнуть. Вот только гордиться почему-то не получалось. И расслабление заслуженной передышки не спешило его посещать. Возможно, дело было в явном несоответствии ожиданий реальности. Реяс в очередной раз прошелся пытливым взглядом по ссутуленной спине своей спутницы. Увы, спина была так же молчалива, как и сама Чарит, ничем не проясняя несуразиц в поведении своей хозяйки. Там, в небольшом северном королевстве, бродя по древним развалинам, Реяс чувствовал (почти двести лет спустя!) невероятную мощь, которой были пропитаны замшелые камни. Время от времени он, не сдержавшись, бросал быстрый взгляд под ноги, подспудно ожидая увидеть чавкающую от переизбытка крови почву. Даже сам воздух там, казалось, был насквозь пронизан тленом. Окрестные деревни были давно заброшены, как и два городка на расстоянии меньше двух лиг от бывшего замка. Однако собранные раньше сведения не оставляли сомнений: именно здесь когда-то обитала самозванка, выдающая себя за богиню смерти. А ее неутолимая жажда вполне объясняла окружающее запустение. И вот совместить образ женщины, способной выдавать себя за восставшую из праха древнюю богиню и требовать соответствующих жертв для удовлетворения своего растущего аппетита, образ, который, казалось, все еще витал над развалинами, перешептывался с множеством других теней, прячущихся среди осклизлых каменных куч, и сверлил его спину тяжелым, враждебным взглядом, с этой вот ясноглазой девчонкой, заботящейся о чужих полудохлых клячах, было невозможно. Как не получалось это сделать и все без малого два месяца, что он следил за ней. Некоторые сомнения возникли еще раньше, когда Реяс снова напал на след, на этот раз тонкий, неуверенный, прерывистый. А еще никогда не пересекавшийся с распространяющимися, как вши, приверженцами кровавой Элхаши. Оказавшись в непосредственной близости от святилища, которое даже Реяс способен был почувствовать за пару сотен ярдов, Чарит проходила мимо, вместо того чтобы броситься к дармовой силе, которой когда-то так жаждала. И с завидным постоянством меняла места проживания, нигде не оседая надолго последние лет сто, что и превращало твердые следы в едва уловимые, почти невидимые знаки. До недавних пор лишь долгое нахождение носительницы где-либо могло привести к постепенному разрушению всего и всех в округе. Слава богам, растущей силе время больше не требовалось. Она просачивалась в окружающий мир, как вода сквозь сито, отравляя его все больше и больше. Следы этого отравления вспухали то тут, то там быстрозатухающими эпидемиями и мелкими инцидентами, вроде рухнувшей посреди бела дня крепкой, не так давно подновленной городской стены в Обезе. По отдельности эти случаи не имели значения и успешно списывались на проделки злых сил или ту ж таки немилость богов, и только сложив все вместе, можно было увидеть полную картину. На ней вырисовывался извилистый, с многократными повторами, не имеющий какой-либо видимой цели путь. Этот путь и привел его к Чарит. Причем в первую их встречу (ну, почти встречу) Реяс едва не прошел мимо: впервые за долгое время он чувствовал поблизости выброс чистой силы разрушения и спешил на этот маяк, уверенный, что тот наконец-то приведет его прямиком ко все еще неуловимой цели. И потому чуть не пропустил вонючий проулок, из которого, кроме обычного помойно-экскрементного духа, несло еще и отчетливым запахом разложения. А через мгновение оттуда же тихой тенью вынырнула фигура в мужской одежде, распространяющая вокруг быстро затухающие волны сырой силы, и, укрываясь в густых лужах полумрака ночного города, поспешила прочь. Выскользнувшие следом ярги лишь беззвучно оскалились на Реяса, притаившегося в чернильной темноте подворотни на три дома дальше, и потрусили за фигурой, как обычные собаки. К постоялому двору, как он выяснил, проследив. Полусгнившие трупы шестерых незадачливых грабителей (или насильников) на следующий день обнаружили жители ближайших домов, даже за привычной вонью различившие смрад гниения человеческой плоти. Фонарь у постоялого двора ненадолго осветил таинственную фигуру, оказавшуюся девушкой лет двадцати пяти, вполне симпатичной, но ничем особо не примечательной внешне. Да и вообще ничем не примечательной, как понял Реяс за все два месяца слежки. Она не спеша передвигалась от города к городу в сопровождении двоих низших обитателей Преисподней, проходила, не задерживаясь, через деревни и хуторки, кажется, вовсе не имея какой-либо определенной цели, безразлично минуя те места, куда, по мнению Реяса, должна была лететь как на крыльях, пела в кабаках, театрах и трактирах и… и все, собственно. Это отсутствие активности, эта бесцельность сбивали с толку. Как и невозможность подобраться поближе: все три его попытки просто познакомиться на улице, на постоялом дворе и после выступления были сведены на нет предупреждающим рычанием яргов и непробиваемым безразличием их хозяйки. Уже не раз опробованные на других личины на нее впечатления не произвели. Правда, кое в чем эти попытки оказались все же полезны: помогли понять, что его цель совершенно не способна осознанно управлять своей силой. Более того, находясь, пусть и недолго, в непосредственной близости, Реяс не чувствовал в девушке и намека на ту мощь, которая ощущалась на развалинах ее бывшего места жительства даже спустя два века. Будто с обычным человеком говорил. Если бы не тот случай в грязном переулке и не присутствие тварей из Преисподней, явно считавших ее своей хозяйкой, Реяс решил бы, что ошибся. Да и с яргами эта сумасшедшая обращалась как с обычными псами, даже за ушами чесала. Увидев это впервые, Реяс чуть не свалился с дерева, на котором устроил очередной наблюдательный пункт. Нет, конечно, причинить вред хозяйке эти твари не могли, но гладить и трепать за уши демонов, пусть и низших?.. Все эти мелкие несуразицы наводили на неприятную мысль: возможно, он просто сбился со следа. Да, какие-то крупицы силы разрушения в девушке все же были: и на расправу с грабителями, и на верность яргов этого хватало. А вот для его планов — было недостаточно. Да и вся она, эта бесцельно шатающаяся по миру девчонка казалась такой же подходящей для его задумки, как корова — для седла. Осталось лишь удостовериться в своих выводах окончательно и, как ни прискорбно, начинать заново распутывать клубок давнего следа, пытаясь найти ту точку, с которой он пошел не туда. Пришлось повозиться и устроить личную встречу в наиболее подходящих, по мнению Реяса, обстоятельствах. Женщины обычно весьма благосклонны к спасителям, особенно когда последние еще и симпатичны и не вызывают опасений. Тут даже ярги не должны были стать помехой. Тем более что для них он приготовил подальше от места основного действа отличную приманку — прекрасную мучительную смерть какого-то забулдыги, удачно попавшегося под руку. Личину на этот раз Реяс подбирал как никогда тщательно и был уверен, что такой образчик настоящей мужской красоты с честным, открытым взглядом и простыми манерами способен растопить лед в самом холодном сердце. Он даже увидел было подтверждение тому в неосознанной потребности Чарит ответить на его улыбку, от чего уголки ее губ чуть приподнялись, а в светло-карих глазах мелькнула смешинка. И все бы пошло по плану, если бы не ярги, вернувшиеся недопустимо быстро и, в отличие от своей хозяйки, сразу признавшие в нем врага. Вот это и называлось: испортить момент. Проклятые зверюги! Конечно, долгая дорога вполне могла бы сблизить двоих людей. Вот только что-то ему подсказывало, что после выступления яргов на той поляне, Чарит не была настроена на доверительные беседы у костра. А значит, следовало как можно быстрее добраться туда, где можно будет устроить еще парочку подходящих ситуаций. Ну или новую попытку в новой личине. Мелькнула мысль бросить все как есть и просто заняться поиском настоящей носительницы силы. Той, что сможет стать новой Элхаши, во всяком случае в глазах живых и на необходимое для его планов время. Вот только Реяс терпеть не мог незавершенных дел и невыясненных обстоятельств. К тому же кто бы поручился, что Чарит не водит его за нос со всем своим невинно-непонимающим видом? Уж точно не он, небезосновательно считавший обман своей родной стихией. А если для него лгать — все равно что дышать, то почему для других это должно быть чем-то сложным? Умная, хитрая, старая сука. Вот кем она могла быть на самом деле. Но чтобы вывести ее на чистую воду, нужно подобраться как можно ближе. А это значит: никаких яргов. Ибо, как показали сегодняшние события, твари слишком уж серьезно относились к своим чисто номинальным, по сути, обязанностям охранников. Проблема лишь в том, что убить их, даже имея в своем распоряжении нужное оружие, — задача непростая. Пока будешь с одним возиться — второй горло разорвет, и моргнуть не успеешь. Упомянутые ярги, словно подслушав его мысли, не останавливаясь, синхронно повернули морды и, снова в точности отзеркаливая друг друга, оскалились и зарычали. — Тебе не кажется, что пора сделать привал? — Реяс догнал все так же монотонно покачивающуюся на своей гнедой лошаденке девушку, проигнорировав яростно скалящихся демонов. Чарит обвела взглядом окружающий их лес, уже едва видимый в сгустившихся сумерках: деревья стояли тесными неровными рядами, сплетая узловатые ветви в единый, почти непроницаемый полог; единственным просветом была дорога, то тут, то там подрытая вылезшими корнями. — Здесь? — спросила она, повернувшись к нему. Темнота скрывала выражение ее лица, но в голосе явственно прозвучало удивление. Раздражение снова прорвалось вопреки намерению: — А ты собираешься ехать всю ночь? Или видишь где-то впереди опушку? Тогда и мне покажи, потому что я уже скоро и дорогу видеть перестану. — А кто сказал, что нам нужно ехать вместе? — парировала Чарит. Ее спокойствие разозлило Реяса еще больше. Казалось, он слышит треск расползающейся личины. — Никто. Но мне бы не хотелось завтра наткнуться на твой обглоданный волками труп, если ты встретишь кого-то вроде сегодняшних молодчиков, — он постарался вложить в улыбку и голос максимум доброжелательности и простодушия. Не хватало еще, чтобы какая-то недоразрушительница переиграла его на его же поле. Сделав вид, что не услышал ее то ли недоверчивого, то ли пренебрежительного хмыканья, он продолжил: — Уверен, что тут можно найти какую-нибудь поляну, немного поискав. На самом деле он даже знал, где искать, поскольку провел тут немало времени, подготавливая ловушку, но о своей осведомленности, естественно, предпочел умолчать. Вместо ответа Чарит спешилась и молча пошла к лесу, присматриваясь, где в него можно войти, не застряв среди разросшегося кустарника. Реяс со спокойной душой направился в противоположную сторону, рассчитывая, что поляну и ярги найдут. Когда через какое-то время Чарит позвала его, он только довольно усмехнулся. Похоже, вечер налаживался. Однако ни совместная суета по обустройству ночлега для лошадей и самих себя, ни сидение у одного костра с кружками травяного отвара не заставили Чарит быть разговорчивее. Все его попытки завязать обычную бивуачную беседу неизменно терпели крах. — Ты откуда? — С Севера. — А я из Верима, может, знаешь? — Да. Бывала. — А я давно там не был, — ностальгических ноток в голос, — соскучился уже. По матери и сестренкам. За столько лет уже и племяшки наверняка есть… — чуть мечтательности. — А ты по своим не скучаешь? — Нет. Все умерли. Давно. Молчание. Сука непробиваемая. — Мне бы успеть в Маргис до осени. Как раз в первую неделю пойдет караван в Шарш. Попасть бы в охрану. А то снова всю зиму придется в городской страже навыки терять. Молчание. — А ты куда направляешься? — Куда придется. Менестрелю без разницы, где петь. — Ну, не скажи. Чем больше город, тем больше в нем людей, чем больше людей — тем больше денег. Правда, и конкурентов тоже больше. Я как-то слышал о ваших внутрицеховых распрях. Будто бы некоторые даже отвар белого молчуна коллегам по цеху подливать не гнушаются. Пожатие плечами. Молчание. — Гринд? Или кайфа? — Кайфа. — Споешь? — Нет. Спать пора. На этом Чарит развернула одеяло, на котором до этого сидела, и, закутавшись в него, улеглась, повернувшись спиной к костру. Тупая яргова сука, хонк* ее побери! Ярги, лежавшие по обеим сторонам от своей хозяйки почти вплотную к полупотухшему костру, прижмурили горящие глаза, глядя на него сквозь щелочки, похожие на вулканические разломы с озерами жидкого огня внутри. Их морды в точности соответствовали собачьим, отличаясь разве что более мощными и массивными челюстями, но Реяс мог поклясться, что выражали они откровенную насмешку. На следующий день мало что изменилось. Лес, дорога, три лошади — точнее, одна лошадь и две клячи — впереди, одна позади и пара яргов между ними. И молчание. Где-то к обеду идея снова отвлечь демонов и просто убить девку показалась Реясу очень заманчивой. К счастью, вскоре лес наконец-то закончился, а еще через пару лиг впереди показалось что-то, похожее на человеческое жилье. До ближайшего города было точно еще не меньше двух дней пути, так что оставалось рассчитывать на деревню. Когда до ворот оставалось не более полулиги, Реяс вызвался поехать вперед и договориться о постое. Чарит согласно угукнула, даже головы не повернув. Вот только до деревни так и не доехала. Довольно быстро сговорившись о ночлеге и столе (с большим количеством вкусного яблочного вина), Реяс вернулся к воротам. Возле них смирно стояли полудохлые клячи нанятых им бродяг. Но ни самой Чарит с ее гнедой, ни яргов в пределах видимости не было. Ругался Реяс вдумчиво и тщательно, поочередно склоняя богов и богинь и скрещивая их со всей возможной живностью, включая низших и высших демонов. Это всегда помогало успокоиться, подействовало и теперь. Длинно выдохнув и прошептав в пространство: «Прости, мама», он пошел обратно — объяснять глуховатой старушке, любезно согласившейся приютить на ночь едущего к больному отцу воина и его жену, куда же делась эта самая жена. Снова выехав на тракт уже с другой стороны деревни, больше смахивающей на разросшийся хутор, Реяс пустил галопом застоявшегося Ворона. Хоть Чарит и не проезжала через деревеньку, но дорога все равно была только одна, так что больше деться ей было некуда. Не по полям же скакать, рискуя ногами лошади и собственной шеей. Следовало признать, что это был провал. Полный. Реяс признал. Укорил себя за плохую подготовку. И занялся разработкой нового плана. Рано или поздно он ее нагонит. Или снова отыщет — как повезет. Чего никак не могла знать о нем Чарит — он никогда не отступал. Просто менял тактику. И личину.