За минуту до...

До самого постоялого двора Чарит не проронила ни слова. Тащилась следом, едва переставляя ноги, даже на яргов своих внимания не обращала, хоть те чего только не делали, чтобы вывести хозяйку из ступора. И за безвольно опущенные руки игриво хватали, и в ладони носами тыкались, и наперед забегали, чтобы в глаза заглянуть. Чарит же смотрела строго перед собой, и неизвестно, видела ли что-то вообще. Яс время от времени поглядывал на нее искоса, но пока тоже молчал, хотя внутри уже начинала проклевываться злость. Ну какого ярга, а? Мало было ее истерики, которая чуть весь город в Преисподнюю не отправила, так теперь, видимо, пришел черед угрызений совести. Откуда, во имя всех богов, у нее вообще совесть? После всех ее «милых» развлечений в Аргате? Совесть? Даже не смешно, ибо слишком нелепо. Чарит, однако же, кажется, ничего нелепого в этом не видела, так как продолжала строить из себя мученицу, с каждым шагом горбясь и сжимаясь все сильнее, будто уползающая в ракушку улитка. С той лишь разницей, что ракушки-то как раз и не было. Но она этого, по всей видимости, не осознавала. Пока. Реяс посчитал просто-таки своим долгом открыть ей глаза и на это тоже. Только позже, подумал он недовольно, бросая очередной взгляд на ссутуленную фигуру рядом. Когда она вернется из путешествия в недра собственной души, или куда она там отправилась. Единственная польза овощеподобного состояния Чарит была в том, что она и не подумала протестовать, когда Яс повернул сразу к «Вратам Дарота», которые, несмотря на странное название, оказались единственным достойным постоялым двором в городе и где, соответственно, посчитал возможным остановиться он сам. Вспомнив ту дыру, в которой жила она, Яс содрогнулся. Оставаться в Дароте еще хоть на день он не планировал, но и проводить последнюю ночь на помойке не собирался. Как и выпускать Чарит из поля зрения. Когда-либо в ближайшем будущем. — Господин, — подал голос пыхтящий позади Нош, внезапно напоминая о своем присутствии, о котором Реяс успел благополучно забыть, — может?.. — Нет, — отрезал Яс, даже не повернувшись. — Но… — Нет, я сказал. И никогда не заставляй меня повторять, иначе фокусы твоей обожаемой госпожи тебе легкой шалостью покажутся. Нош заткнулся, только запыхтел еще громче, наверняка от страха. Яс чуть заметно улыбнулся. На мнение толстяка-жреца, как и на его предложения и вообще присутствие, ему было плевать, но разъяснять расстановку сил следовало сразу — меньше мороки будет потом. И какая разница, что переплюнуть «фокусы» Чарит ему на самом деле не под силу? Нош-то об этом не знает. И не должен узнать. На мгновение он мысленно вернулся в то потрясающее ощущение — бушующего вокруг безумного водоворота неконтролируемого хаоса, выпущенного на волю. Неостановимого. Чистой силы, грубой и беспощадной, крушащей все на своем пути. Существующей ради одной-единственной цели — уничтожения. Он никогда не испытывал особого трепета перед дядюшкой Ардом и никогда прежде не восхищался красотой разрушения, предпочитая более тонкую, филигранную паутину иллюзий. Но это… Истлевающее в мгновение ока дерево, рассыпающиеся пылью камни, истончающаяся и исчезающая, словно ее и не было, ткань самого мироздания… Это было прекрасно. Неожиданно прекрасно. И эта невероятная мощь… Ему почти не пришлось добавлять иллюзий, чтобы сделать картинку собственного лица для Чарит поярче — она и вправду оказалась способна подействовать даже на него. Пусть не в полной мере, пусть слабо, но смогла. Если бы она еще была способна себя контролировать… Нет, не если — когда. Когда она будет способна себя контролировать. А он — ее. Вместе они смогут поставить на колени не только зажравшуюся Пятерку, но и весь мир. Чуть прикрыв глаза, он позволил себе несколько тактов понаслаждаться перспективами. Божественными. В самом прямом смысле этого слова. Осталось только не потерять случайно свое поистине бесценное орудие, и ради этого Яс готов был на все. Подхватив Чарит под локоть, он сманеврировал ее в сторону постоялого двора, который она уже почти прошла, даже не заметив, что идет уже одна, если не считать яргов. Впрочем, наверняка для нее это более привычный расклад, чем наличие настоящих спутников, — чему удивляться? Оказавшись непосредственно перед входом, она наконец начала что-то замечать. Нахмурилась, окинув быстрым взглядом массивную деревянную дверь — слишком большую, чистую, еще и с затейливыми узорами по темной поверхности, хорошо видимыми в свете висящего над крыльцом масляного фонаря, чтобы быть к месту в ее клоповнике. Скосила глаза на Реяса, но промолчала, позволив вести себя и дальше, через огромный общий зал к лестнице, на второй этаж и в самый конец недлинного коридора. Уже закрывая дверь, Яс натолкнулся на растерянный взгляд Ноша, топтавшегося в коридоре. — Чего тебе? — рявкнул, с недовольством глядя на трясущегося жреца. Тот тихо забормотал что-то, запинаясь на каждом слове. Раздраженно закатив глаза, Яс спросил через плечо: — Тебе нужен этот толстяк? — Нет, — пришел незамедлительно ответ, таким рассеянным тоном, что сразу стало ясно: Чарит и такта не потратила на обдумывание вопроса. Хорошо если вообще поняла, о чем речь. Пожав плечами, Реяс собрался захлопнуть дверь. — Но, госпожа!.. — жалобно всхлипнули с той стороны. — О великая Элхаши!.. Без сюрпризов это привлекло внимание Чарит. Зашипев, она выругалась себе под нос, помянув добрый десяток родственничков своего незадачливого почитателя, а повернувшись, Яс увидел злобный, но гораздо более осмысленный, чем всего несколько мгновений назад, взгляд. — Впусти его. Потому что если он продолжит блажить в том же духе… — заканчивать она не стала, да и нужды не было: Яс очень даже неплохо представлял, на что способна эта невзрачная девушка, в которой он снова не мог уловить и следа таящейся силы. Чуть нахмурившись, он открыл дверь, небрежным кивком приказывая Ношу войти. Кланяясь на каждом шагу и лепеча благодарности, тот угодливым колобком закатился внутрь и неуверенно остановился посреди небольшой комнаты, явно не зная, куда себя деть, несмотря на наличие трех стульев, кроме уже занятого Чарит кресла возле самого окна. Возможно, причиной, точнее, причинами, двумя немаленькими такими причинами были ярги, первыми проскользнувшие в комнату и лежащие сейчас у ног Чарит, то есть слишком близко ко всем имеющимся в наличии местам для сидения. — Сядь уже где-нибудь и не мельтеши, ради твоего же блага, жрец, — посоветовал Реяс, одной рукой задвигая крепкий засов в пазы. Во второй болтался прихваченный внизу фонарь, превращающий стены в пристанище гротескных прыгающих теней. — Почему ты вообще еще жив? — с отстраненным любопытством поинтересовалась Чарит. — Госпожа хоч-чет?.. — едва выдавил Нош и затрясся еще сильнее. Чарит недоуменно подняла брови. Яс преувеличенно тяжело вздохнул, уже жалея, что стал вообще спрашивать, а не прирезал втихую бесполезного дурня. — Госпожа просто пропустила ту часть, где ты молился, поминая ее имя через слово, во время ее грандиозной демонстрации этой кучке идиотов, кто самая большая рыба в их тухлой луже. — И уже Чарит: — Он жив, потому что у твоей мамаши было странное чувство юмора. Или же она знала чуть больше, чем обычно бывает, о том, с кем в койку ложилась. Ах да, и у нее было странное чувство юмора. — А теперь, пожалуйста, по-человечески. — Чарит поморщилась и принялась методично убирать за уши выбившиеся из короткой косы русые пряди. Учитывая, насколько растрепались ее волосы за время, проведенное у «гостеприимных» сектантов, занятие было более чем бессмысленное, но Яс предпочел в кои-то веки проявить благоразумие и промолчать. Нош, воспользовавшись выпадением собственной персоны из центра внимания, тихонько отдрейфовал в самый дальний от Чарит (и яргов) угол и сполз по стене прямо на пол, где и остался сидеть, пытаясь сжаться в как можно более мелкий и незаметный комок. — Он молился тебе, — пояснил Реяс, ставя фонарь на небольшой стол и грациозно опускаясь на ближайший стул. Ну, по крайней мере он надеялся, что получилось именно так, потому что на самом деле, конечно, хотелось свалиться мешком сразу на кровать, но показывать этого ни в коем случае не стоило. Ярговы фанатики с их треклятым подземельем! На какой-то момент… Да что там! Почти все время в его голове надоедливым рефреном крутилась мысль, что им не выбраться. Что на этот раз ему не выбраться, не сбежать от смерти, которую он так привычно уже считал чем-то несущественным, не имеющим к нему никакого отношения. Чем-то, не имеющим над ним власти. Пересмотр привычной точки зрения оказался… освежающим, но неприятным. Выбивающим почву из-под ног. Хорошо, что притворство — это даже не вторая его натура, а скорее первая. Самая настоящая. — Он молился… ей, — запнувшись, возразила Чарит, пронзив его раздраженным взглядом. — Ей, тебе… Какая разница, если зовут вас одинаково? Так что хватит уже притворяться, вскидываясь каждый раз, как пчелой ужаленная, на звучание собственного имени. По-моему, после нашего маленького приключения у тебя вряд ли могли остаться сомнения насчет того, что мы действительно в одной лодке. Опустив глаза, она что-то пробурчала, так тихо, что, даже сидя всего в нескольких шагах, Яс ничего не расслышал. — Что ты там бубнишь? — Я не притворяюсь, — чуть-чуть громче. И в ответ на его саркастичную, откровенно недоверчивую усмешку: — Я не помню. — Чего? — Ничего. Кроме последних лет двухсот. И сомневаюсь, что это имя — мое. Какое бы ни было чувство юмора у моей матери. Оно… неприятно мне. Жалит, как те самые пчелы. Какое-то время Яс просто смотрел на нее, не в силах решить, издевается она, просто врет зачем-то или… или говорит правду. Не помнит… Такой вероятности он не рассматривал прежде. Просто не приходило в голову, что для кого-то из них это вообще возможно. И что же должно было случиться, чтобы результат оказался таким? Учитывая, что после первой инициации сила должна была ей отзываться, пусть и хаотично… Значит, это что-то произошло раньше, до того, как Чарит умерла в первый раз, переступив наконец черту между мирами, возвращаться из-за которой без чужой помощи и не на Сеттиману могут только те, в ком течет божественная кровь. И если задуматься… Если соотнести ее поведение с этой новой информацией, оно определенно приобретало смысл. Ну, по крайней мере больше смысла, чем до этого. Вздохнув, он потер руками лицо, на несколько тактов позволив проступить на нем некоторой части усталости, и заявил: — Ладно, не помнишь так не помнишь, не так уж это и важно. Могу даже звать тебя по-прежнему. Даже лучше будет — зачем народ вокруг пугать? Раньше времени. — Он криво улыбнулся, но тут же снова посерьезнел. — Что важно — это то, что нам надо убираться из этого города. И желательно побыстрее. — Думаешь?.. — А ты нет? Или считаешь, что два несчастных ярга, которых и видели-то не все, напугают — надолго, по крайней мере, — фанатиков, верящих в собственную неприкосновенность не только ввиду божественной защиты, но и потому, что в этом городе люди они явно не последние? К тому же большинство, как ты и сама наверняка знаешь, считает, что ярги, как и все демоны, имеют силу только ночью. — То есть мы сами не в счет. — Чарит вытянулась в кресле поудобнее и, откинув голову, закрыла глаза. Почему-то это раздражало — говорить с ней, не видя глаз, хоть и не сказать, чтобы они у нее были очень уж выразительные. Все-таки даже двести лет — срок немалый, волей-неволей научишься прятать эмоции. — А что мы сами? Один раз нас уже поймали, даже без особых проблем. Поймают и еще раз, во всяком случае они в это верят, ручаюсь. Ну или поверят завтра, когда солнце встанет. При свете дня люди всегда храбрее, часто даже до безрассудности. Тебе ли не знать. Она пробормотала что-то неразборчивое, полусонное, кажется. Затем встрепенулась, явно лишь усилием воли призвав себя к бодрствованию, с трудом разлепила веки и сказала: — Ладно, я поняла, нам нужно убираться отсюда. Спорить не буду — не так уж я хотела провести пару лет в этой пыльной дыре. Завтра выедем. Сегодня бы лучше, но ворота закрыты, да и я не уверена, что смогла бы долго удерживаться даже на ногах, не говоря уж о седле. И встала, направившись к двери. — Далеко собралась? — лениво протянул Яс. Догонять, удерживать силой не было никакого желания (да и вероятность успеха?.. Интересный вопрос). Вроде она неглупа — может, и слов послушается. — К себе, куда ж еще? Вообще не понимаю, зачем ты меня сюда притащил. И зачем я тебе это позволила, — в ее голосе прозвучало искреннее недоумение. А хорошо ее все-таки приложило. — Затем, что разделяться нам смысла нет. Вместе мы сильнее. — Да ну? По-моему, мы были как раз вместе, когда нас захватили. Реяс закатил глаза: а столько было надежд на ее здравомыслие. — Ты же не думаешь, что ярги твои волшебным образом просто испарились сегодня, когда мы сюда шли? Или что нас просто так никто на выходе из сотворенного тобой посреди города пустыря не остановил, чтобы поинтересоваться, что мы там забыли и каким это чудом такие все целенькие оттуда топаем? Повернувшись, Чарит посмотрела на него в упор, неожиданно ясными глазами — ни следа сонливости. Откровенной враждебности тоже не было, и на том спасибо, хотя крохи раздражения все же присутствовали. Видать, отвыкла она хоть с кем-то свои действия согласовывать. И это следовало исправить — за каким яргом ему неуправляемое оружие сдалось? Какое-то время они просто играли в гляделки, пока наконец Чарит не вздохнула нарочито тяжко и не спросила: — И? У тебя же все уже распланировано. Так ведь? Вот и давай, выкладывай, хватит дракона за хвост тянуть — он и проснуться может. — Под драконом ты подразумеваешь себя? Скромность? Слышала о такой черте? — В ответ на ее уже откровенно раздраженный взгляд, он только рассмеялся, но продолжил уже по делу: — Дело в том, что у нас несколько вариантов, и я не знаю… пока не знаю, который лучше. — И когда же тебя посетит сие знание? Я пока посплю, разбуди, когда будешь хоть что-то знать наверняка. — Она действительно шагнула к кровати, чем заслужила его одобрительную (хоть и тщательно спрятанную) усмешку: путешествовать с не только упрямой, но еще и скучной спутницей было бы гораздо утомительнее, а так, может, все еще не так плохо будет. Особенно если она перестанет временами выпадать из реальности напрочь. — Я, вообще-то, рассчитываю, что ты поучаствуешь в выборе маршрута. — «Хотя бы затем, чтобы не слушать потом неизбежное нытье, что пойти надо было в другую сторону». — И да, ты же помнишь, что говорят о тех, кто знает все наверняка? Все-таки усевшись на кровать, Чарит вопросительно подняла брови. Яс поморщился: ее немногословность действовала на нервы. О чем бы человек ни говорил — он говорит о себе. Раскрывается, выдает секреты, маленькие и большие, показывает свои слабости. А как прикажете узнавать того, кто по большей части молчит? Он надеялся, что ее вопрос хотя бы не относился к поговорке, — полной идиоткой она вроде не казалась, но ручаться Яс пока не рискнул бы. — Итак, нам нужно попасть в Обитель. Для этого… — Постой, постой… — Чарит вскинула руку. — Ты так и не дал мне сколько-нибудь внятного ответа, зачем нам… точнее, тебе туда надо. Начни-ка с этого, дражайший союзничек-благодетель. — Не хочу, знаешь ли, плавать остаток вечности в пустоте, или что там останется после того, как ты отправишь привычный нам мир к яргам в Преисподнюю. Как тебе такой повод? — подавшись вперед, ответил он с точно соответствующей ее тону дозой сарказма. Чарит отзеркалила его позу, облокотившись о колени и подавшись вперед, словно собиралась вот-вот броситься на него. — Ну что ты, думаю, тебе бы там даже понравилось. В Преисподней в смысле. Впрочем, может быть, в пустоте тоже. — Она мило улыбнулась, но тут же тряхнула головой и продолжила уже без следов притворного веселья: — И не пытайся меня запутать. Чтобы избежать этой чудной перспективы, тебе достаточно меня убить. Сам сказал, что можешь. В своем углу полузадушенно булькнул что-то Нош, но ни Чарит, ни Яс не удостоили его даже взглядом, продолжая смотреть в глаза друг другу, оценивая, примеряясь, прикидывая… — И я же сказал, если помнишь, что мне действительно кое-что нужно в Обители, так что не надо делать вид, будто я от тебя что-то злостно скрываю. По сути, опять-таки как я уже говорил, цель у нас одна — пройти вторую инициацию и стать теми, кем мы и должны быть. Только в твоем случае это необходимость, а в моем — свободный и осознанный выбор. А поскольку у нас так удачно совпадающие цели, я подумал, почему бы нам и не объединить силы? Раз уж меня все равно за твоей головой отправили… Так что все просто, не усложняй. Какое-то время Чарит молчала, хмурясь и разглядывая замусоленные доски пола, затем снова вскинула на него требовательный взгляд. Внутренне Реяс тоже нахмурился — сколько можно-то? Осторожность, конечно, очень хорошее качество, способствующее долгой жизни, но, во-первых, ей по этому поводу уж точно нечего беспокоиться, а во-вторых, они так и до обеда следующего дня ни до чего не договорятся. — Ладно… Ладно я — никому, судя по всему, не известная и никому тем более не нужная, но почему же тебе любящая мамочка не обеспечила эту самую вожделенную вторую инициацию? Если уж ты говоришь, что это нечто необходимое и естественное… На это Реяс откровенно, не сдерживаясь, рассмеялся. Столько лет — а такая потрясающая наивность! — А вот сейчас ты приписываешь мне то, чего я не говорил, — чуть успокоившись, поправил он. — Я говорил о родственных связях — о любви речи не шло. А даже если бы она и была… как думаешь, насколько быстро чувства уходят на второй план, когда дело касается власти? Огромной власти и силы. Привычной, как дыхание, как собственная кожа… Многие ли способны отдать свою кожу другому только из-за каких-то сентиментальных иллюзий? Он внимательно следил за ее реакцией и не разочаровался: мелькнувшее глубоко в глазах сочувствие, настороженность и, наконец, задумчивость. Ровно то, на что он рассчитывал. Без последнего предпочел бы, правда, обойтись, поскольку это однозначно включало и его в число тех, кого она намеревалась мысленно разобрать на составляющие, но… она и так о нем бы думала день и ночь (и нет, уверенность его не имела ничего общего с завышенным самомнением… ну, может, не напрямую, по крайней мере), а знать, чем дышат на самом деле дражайшие родственнички, ей жизненно необходимо. В прямом смысле. К тому же это, кажется, увело ее внимание от того, что же подразумевает под собой вторая инициация. При всех ее достоинствах (кои Яс пока считал довольно сомнительными) к такому она может быть и не готова. Скорее всего, не готова. — Хорошо, будем пока считать, что ты меня убедил и я согласна. Топаем дружно в Обитель. И где твои варианты, если цель одна? Где она, кстати, находится, эта Обитель? Насколько я помню, ни на одной карте, а повидала я их, поверь, много, жирной точки… — Чарит нахмурилась, будто и вправду вспоминая, — да вообще никакой точки с таким названием не было. — Вот тут и начинаются варианты, — как можно очаровательнее улыбнулся Яс. Что-то ему подсказывало, что следующая часть ей точно не понравится. — Обитель находится вне нашего мира. Но, — он вскинул руку, предупреждая предсказуемый поток возмущения, готовый сорваться с ее губ, — попасть в нее можно из определенного места, точнее, мест. Проблема — решаемая, позволь заверить, пока ты не начала кричать о бесполезности всей затеи, — в том, что я этих мест не знаю. К ее чести, кричать Чарит не начала. Она всего лишь вскинула вновь брови, смерила его скептично-жалостливым взглядом и спросила: — И? Именно в этот момент Реяс понял одну очень важную вещь — он ее ненавидит. Это было не прежнее раздражение, смешанное с любопытством и даже скупым одобрением в некоторых случаях — в груди полыхнула самая настоящая, жгучая и яркая ненависть. Слишком уж Чарит похожа на всех остальных, не способных видеть дальше собственных божественных носов, по умолчанию считающих его чем-то средним между полезным (временами) наемником и одушевленным громоотводом. Следом за этим пониманием пришло и следующее, логично вытекающее, — в Обители им не ужиться никогда. Хмыкнув, он отодвинул внезапное, хоть и не такое уж неожиданное, осознание подальше, сосредоточившись на текущих делах. — И наша первоначальная задача — найти того, кто знает. — А у мамочки спросить не судьба? — Ага, я прям это вижу: «Знаешь, мама, я тут хочу заявиться к вам в гости с виновницей гибели нашего мира на пару. Да, с той самой, которую вы поручили мне убить. Нет-нет, не беспокойся, мы только отберем у вас доступ к силе. И жить останемся у вас же. А так — ничего серьезного». Или думаешь, она полная дура и не поймет, что именно мне в Обители понадобилось? Ну, разве что, пожалуй, насчет тебя может и не догадаться… Хотя нет, забудь, это дядюшка Ард или дорогой братец на такую тупость способны, а не моя мать. Она, может, порой и не совсем в этом мире, но знает обычно гораздо больше других… — помолчав пару тактов, он тихо добавил, обращаясь уже к самому себе: — Может быть, как раз поэтому. Они делили одну и ту же силу, и Реяс знал, каково это — шагать по тончайшей размытой грани между явью и вымыслом, соскальзывая иногда в последнее так глубоко, что даже самому не различить, где что. И знал, как легко запутать тех, кто силы не имеет вовсе, как просто заставить их поверить — во что угодно. Заставить принять сотканную кем-то другим паутину иллюзии за прочную ткань мироздания. Баловался таким не раз, просто для развлечения или для тренировки. Он это мог. А что могла Ахтиэле? Сколько его реальности — на самом деле реальность? Да, боги не могут отслеживать друг друга, своя кровь — слепое пятно. Но порой ему казалось, что она способна переступить и через это. Просто придумать себе другие правила. Кто бы рискнул поручиться, что нет? Точно не Реяс. В конце концов, он сам мог играть с Иргишем без особых усилий. А ведь он, Яс, даже не бог. Пока. В мысли, привычные, тревожные, ворвался спокойный голос Чарит, вызвав вспышку неприязни, прошедшей колючей волной по позвоночнику. — Тогда что? — Ты глухая? Я же сказал: надо найти того, кто знает, куда идти. Проводник нам нужен, только и всего. Можно попробовать кого-то из провидцев-еретиков, тех, кто все еще верен Арэнк и, соответственно, ненавидит Исфис. Впрочем, последователи Хилдис, Ариоса или Тиис тоже подойдут. Только из настоящих, а не как этот твой… — Яс пренебрежительно кивнул на Ноша, сидевшего с закрытыми глазами, похожего на хомяка-переростка, мирно дремлющего в любимом уголке после сытного обеда. — Кстати, что с ним-то делать будем? — Я бы оставила здесь… — Смилуйся, госпожа! — возопил мгновенно проснувшийся «хомяк». То бишь жрец. — …но, боюсь, наши гостеприимные сегодняшние хозяева слишком уж обрадуются такому подарку. Да и сомневаюсь, что он следом не попрется, если выживет, конечно, а там и до погони недалеко… — Могу… — Реяс встал (неохотно; лишь силой воли принудив себя на застонать — мышцы ныли и все тело отчаянно протестовало против хоть какой-то активности) и, вытащив из-под матраца нож, шагнул к жрецу, вызвав у того очередной приступ молитвенного блеяния и попытку влиться в стену. И тут же остановился, прислушиваясь: на улице было шумно. Слишком шумно, как для поздней ночи в респектабельной части города. Впрочем, Сеттимана, невиданное происшествие, еще какая ерунда — лишнюю суматоху всегда найдется на что списать. Если бы не ярги. Твари, как по команде, напряглись, вытянули огромные морды в сторону закрытого ставнями окна, распахнув огненные разломы глаз, и зарычали. Беззвучно, но Реяс почувствовал вибрацию где-то в глубинах тела. Чарит — уж тем более. Не отрывая взгляда от демонов, она в свою очередь склонила голову набок, прислушалась и тихо спросила: — Мне кажется или нам пора? — Не кажется, — мотнул головой Яс, одним движением пряча нож. — Можно рискнуть и остаться здесь, все равно раньше утра они не осмелеют в должной мере, но… Но они вообще не должны были ни на что решиться посреди ночи. Что же за волшебство превратило трусливых мышей в бравых кошек? И если они точно знают, где их искать… Если эта взбудораженная толпа именно по их души… Пары стрел может оказаться достаточно, чтобы встретить рассвет в знакомом уже подвале. И рассвет этот будет иметь все шансы стать последним. — И куда? — Хонк бы меня побрал, если я знаю. Могла бы и сама что предложить. Нет, конечно, Яс личинами прикроет (если их вообще с постоялого двора выпустят), но искать другое место в закрытом на ночь городе — все равно что тащить над собой развернутое знамя с надписью: «Вот они мы!» И стрелочкой вниз для тех, кто читать не умеет. — Лучше бы он их побрал, — пробормотала недовольно Чарит, вставая с таким же явным трудом, какой Яс отказался демонстрировать. — Я не спала нормально уже… Да я даже не помню сколько. — Сказал бы, что на том свете отоспишься, но… — С деланным сочувствием разведя руками, он отвернулся и наткнулся взглядом на топчущегося возле двери Ноша. Поправка — на едва не подпрыгивающего, словно рвущийся вперед щенок, Ноша. — Чему радуешься, хомяк? Маленькие круглые водянистые глаза стали еще круглее в ответ на неожиданное — и оскорбительное, наверное, — поименование, но спорить жрец не решился (Яс мысленно поставил галочку — со знаком вопроса пока — напротив пункта о наличии мозгов). Вместо этого Нош неуверенно, заикаясь и путаясь, заговорил: — Я… Господин, я думал… Я хотел сказать… Я знаю… — О боги! Да прекрати ты мямлить! Говори, если есть что, а если нет, то сгинь с дороги, пока жив. — Я говорю! Уже говорю! Я знаю дорогу! — заторопился Нош, часто и резко сглатывая. — То есть не в… в Обитель, а… из города! — Какого ж ярга ты молчал?! — Я… Я говорил! Пытался. Ты сказал «нет», господин. И в-все… Возведя глаза к закопченному потолку, Яс едва не попросил себе дополнительную порцию смирения у богов, прежде чем вспомнил, что лучше их теперь лишний раз не поминать, даже мысленно. Подобрав околоседельные сумки, валявшиеся возле кровати, он вскинул их на плечо и направился к двери. — Ладно, — выдохнул на ходу, сцепив зубы, — сейчас я вывожу вас отсюда… И не приведи… Не вздумайте какие-то глупости творить! Идете за мной, идете молча, даже если вас резать начнут. Пока я не скажу — ни звука. — Повернувшись к Чарит, Реяс смерил ее тяжелым взглядом. — Тварей твоих это тоже касается. Хоть пасти им простыней завязывай, но чтоб молчали. Ясно? Насупившись похлеще грозовой тучи, она все же медленно кивнула. И то хлеб. Посмотрев мельком на самих яргов, он поймал на удивление осмысленные, внимательные и серьезные взгляды красных глаз. Ну хоть кто-то не собирался оспаривать его авторитет. На данный момент, по крайней мере. Стараясь не задумываться, что о нем говорит готовность рассматривать в качестве союзников низших демонов, Яс осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что первая часть пути свободна, выскользнул из комнаты, слыша за спиной легкие, но отнюдь не беззвучные шаги Чарит и старательно сдерживаемое пыхтение Ноша, которое наверняка могло перебудить половину постояльцев. В каком-нибудь клоповнике на другом конце города. Ярги, слава богам, двигались бесшумно.