Корни Гедониста

В лагере охотников ярко горели костры. На вертелах жарилась добыча; теплый аромат мяса смешивался с морозным воздухом зимнего вечера. Необыкновенно светлое, сиреневое ночное небо высоко стояло над поляной. Мигали звезды; серебристый свет месяца лился на разноцветные шатры, истоптанный снег и лес, окружавший лагерь со всех сторон. В лагере было шумно и весело, а вокруг царила тишина — настороженная тишина зимы, когда из заснеженного леса доносятся лишь неясные, осторожные шорохи и тоскливо ухает невидимая ночная птица. Трандуил шел через лагерь. К вечеру стало еще холоднее, но Трандуилу было жарко от пряного вина и жирного, сочного мяса. Он чувствовал ломоту во всем теле — юный принц, впервые выехавший на Большую королевскую охоту, не привык проводить в седле весь день, — но Трандуил был слишком возбужден преследованием зверя и тем, что произошло после, чтобы отправиться отдыхать в свой шатер. Он смотрел по сторонам, на сидящих у костров эльфов, и их лица в красноватых бликах пламени, казались ему странными и незнакомыми. Всё изменилось для Трандуила в эти дни — стало другим, неизведанным и волнующим. Он вдыхал морозный вечерний воздух, смотрел на сверкающую снежную стену леса, на высокие костры и на небо, такое огромное, что захватывало дух, — и в груди его растекалось что-то горячее, болезненное и сладостное… Его товарищи по детским играм, пажи и оруженосцы, собрались вокруг Туралдара, чтобы послушать его рассказы о лесе, удивительные и страшные. Лорд Туралдар питал слабость к юным эльфам, еще по-детски наивным и впечатлительным, и с удовольствием рассказывал им всевозможные небылицы; но, завидев принца, он оставил своих мальчиков и нагнал Трандуила. — Мой принц, отчего ты избегаешь меня? Ты гневаешься за тот досадный случай на охоте? — произнес Туралдар заискивающим тоном. — Уверяю, это была всего лишь… — Я не гневаюсь, — нетерпеливо ответил Трандуил. — Ты был захвачен погоней, как и все мы. Но сейчас мне недосуг слушать твои охотничьи истории: я хочу навестить отца. С тех пор, как король возвратился из похода, мы с ним еще… не беседовали наедине. Туралдар понимающе улыбнулся. — Повезло королю… — протянул он с завистью — не то наигранной, не то настоящей — и добавил, вновь изображая почтительность: — …с сыном. Что ж, я вынужден отступить, мой прекрасный принц. Разве могу я, ничтожный, соперничать с самим великим королем Орофером? — он взял руку Трандуила и прикоснулся к ней губами. Трандуил высвободил руку. — Доброй ночи, лорд Туралдар, — сказал он — и, отвернувшись, пошел прочь. Ему не нравился королевский псарь: в его заигрываниях, заискивающих и в то же время бесцеремонных, было нечто отталкивающее. Трандуил никогда не мог угадать, что скрывается за поклонами и льстивыми речами лукавого лорда. Со стыдом он вспомнил, как однажды, будучи совсем еще мальчишкой, целовался с Туралдаром в одном из темных, безлюдных коридоров дворца, — тогда принц гордился, что его возжелал взрослый мужчина. Теперь же мысли о влажных губах Туралдара и его пальцах, проникающих под одежду, заставляли Трандуила содрогаться от омерзения. Он опасался, что отец может узнать о тех давних шалостях, — отчего-то Трандуилу мнилось, что это отвратит от него Орофера; и он досадовал на себя за то, что поддался мимолетной прихоти и не сохранил себя в чистоте для короля, своего истинного повелителя. За маревом костров показался большой зелено-золотой королевский шатер. Трандуил тряхнул головой, словно скидывая с себя паутину воспоминаний. Сердце бешено колотилось. Только сейчас Трандуил почувствовал, что выпил вина больше, чем следовало: у него приятно закружилась голова, захотелось петь и смеяться. Страх перед неудачей вдруг перерос в хмельную решительность. Неслышно он приблизился к шатру и отодвинул ковровый полог, прикрывающий вход. Внутри оказалось тепло и душно. Горели жаровни, но после больших огней лагеря полумрак шатра показался Трандуилу кромешной тьмой. Он остановился у входа, привыкая к темноте. Сердце, чудилось, подкатило к самому горлу. Постепенно Трандуил различил большое ложе, заваленное меховыми одеялами; стараясь ступать как можно тише, он двинулся к нему. В голове промелькнула мысль: что, если король не один?.. Трандуил хорошо относился к Амдиру — даже по-своему любил его, — но сейчас поблагодарил Валар за то, что закадычный друг отца не отправился с ними на охоту. Достигнув ложа, Трандуил принялся торопливо стаскивать с себя одежды. От волнения и спешки юный принц путался в плаще, в штанах, даже в сорочке — и к тому моменту, когда он, наконец, справился с одеждой, Трандуил окончательно утвердился в мысли, что нет ничего нелепее и глупее его затеи. Принцу не подобало входить в шатер короля без дозволения — и уж тем более, залезать к нему в постель. Забираясь нагим под тяжелые одеяла, Трандуил ожидал, что еще миг — и отец, проснувшись, прогонит его; но когда в жаркой тесноте ложа его обнаженное тело прижалось к телу отца, все сомнения показались Трандуилу крохотными и незначительными. Прильнув губами к шее короля, Трандуил закрыл глаза и ощутил, как огненная волна желания, весь день копившаяся в его теле, поднялась и захлестнула его с головой. Чуткий слух опытного воина уловил шаги Трандуила еще до того, как он вошел в шатер. Орофер привычно потянулся к кинжалу, всегда лежавшему поблизости, — но, узнав в вошедшем сына, Орофер улыбнулся своим мыслям и вновь закрыл глаза. Королю стало любопытно, что его неугомонный наследник предпримет дальше. Ему следовало бы подняться с постели и хорошенько отчитать Трандуила за то, что тот вошел к нему без дозволения, но… Орофера подкупало дерзкое своеволие принца. Себялюбивому королю льстило, что такой прекрасный, сильный юноша настолько им увлечен, что не страшится даже преступить старинный обычай. Он услышал, как Трандуил подошел к ложу, услышал тихий звон расстегиваемых пряжек, а после почувствовал, как приподнимаются одеяла — и уже через несколько мгновений к нему прильнуло разгоряченное обнаженное тело. Орофер вновь улыбнулся, восхищенный дерзостью своего сына — и его поистине очаровательным бесстыдством. — Вот и ты, Трандуил, — прошептал Орофер, по-прежнему не открывая глаз. — Я ждал тебя. Но понимает ли мой непочтительный сын, что не должен был являться ко мне без зова? В шатре было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Трандуила, но Орофер догадался, что тот заулыбался. — Я не мог больше ждать, отец, — ответил принц тоже шепотом. — Я не мог… больше сдерживать… это… в себе, — Трандуил прерывал свою речь страстными поцелуями. Король, рассмеявшись, погладил сына по волосам. Трандуил понял, что отец не сердится, а напротив, будто бы даже одобряет его проступок — и осознание этого вдруг опрокинуло, перевернуло всё, что он испытывал к отцу доселе. У Трандуила захватило дух от восторга и озарившего душу счастья, такого неожиданного, такого могучего и ослепительного, что стало страшно. Он чувствовал, что теперь ему дозволено всё — всё, чего он пожелает; и молчаливое согласие отца показалось Трандуилу сладостнее и соблазнительнее, чем все многословные признания в любви, которые он слышал прежде. Он обвил руками шею отца и поцеловал его, проникая языком ему в рот, — а Орофер, посмеиваясь про себя над неумелым, но решительным напором сына, с радостью ответил на поцелуй. То, что происходило сейчас с Трандуилом, было совсем не похоже на его озорство с другими мальчишками, когда в большой пажеской спальне они изучали тела друг друга, скорее забавляясь, чем возбуждаясь по-настоящему. Трандуил чувствовал, что лишь теперь начинает познавать настоящее желание, настоящую страсть. Он покрывал поцелуями подбородок, шею, грудь отца, ласкал соски, проводил языком по коже, упиваясь его вкусом и запахом, точно крепким вином, спеша вобрать его в себя, ощутить всем своим существом. В паху у принца уже было тяжело и горячо — он чувствовал, что кончит, стоит ему только прикоснуться к своему члену. Орофер почти не двигался — лишь позволял своему нетерпеливому сыну ласкать его; и Трандуил торопился взять этот дар, взять как можно больше, потому что всё еще не верил, что навсегда заполучил благосклонность великого короля эльфов. Он опустился ниже. Тяжелые меховые одеяла давили на него; здесь, внизу, Трандуил едва мог дышать, но сам почти не замечал этого. Дрожа от желания, руками и губами отыскал он член своего отца и, не в силах больше сдерживаться, вобрал его в рот. Трандуил вспомнил, как еще недавно подглядывал за отцом и Амдиром в королевской опочивальне; как умело и неторопливо дарил Амдир наслаждение своему возлюбленному… От этого воспоминания возбуждение Трандуила стало еще мучительней. Неосознанно он потерся членом о ложе и застонал, предчувствуя приближение оргазма. Не переставая насаживаться ртом на член короля, Трандуил просунул правую руку себе между ног и принялся ласкать себя. Его одурманивала духота, жар, терпкий горячий запах отца и мысль о том, что он — он, Трандуил! — дарит наслаждение королю Ороферу именно так, как ему мечталось. Орофер положил руку ему на голову, направляя и даже чуть сдерживая нервные, торопливые движения принца — а Трандуил, хмелея от того, что отец принял его ласки, вбирал его член полностью, так, что головка упиралась в горло. Орофер держал голову сына обеими руками. Сказать по правде, он не ожидал такой страсти от столь юного создания. Король никогда не любил юных эльфов, считая их чересчур нежными и трепетными, — но сейчас, толкаясь членом в рот Трандуила и судорожно глотая воздух, Орофер должен был признать, что юный наследник превзошел все его ожидания. Еще ни один любовник — а их у короля было немало — не ублажал его с такой пылкостью и непритворным удовольствием, как делал это его сын. С улыбкой Орофер подумал, каким же ненасытным развратником станет Трандуил, когда возмужает, если он уже сейчас превосходит многих зрелых эльфов; даже Амдир никогда… Но тут Трандуил вновь вобрал в рот его член — и Орофер задохнулся от наслаждения. Прижав голову принца к своему паху и не давая ему отстраниться, король бурно излился ему в рот. Трандуил почувствовал, как горячее семя брызжет в горло — и замер, наслаждаясь этими краткими мгновениями. Проглотив всё до капли, он вынул член изо рта и облизал его, собирая губами остатки семени — это казалось Трандуилу почти ритуалом, таинством, некой нерушимой клятвой, навеки связывающей его с отцом. Прильнув лицом к чреслам короля, Трандуил в последний раз провел рукой по своему члену и с протяжным стоном кончил в складки покрывала под собой, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство освобождения. Они лежали в душном полумраке шатра — в тишине слышалось только их тяжелое дыхание. Их сердца, утомленные пережитым восторгом, постепенно успокаивались. Орофер всё еще чувствовал горячее дыхание Трандуила на своем члене… Через некоторое время король приподнялся и, подхватив сына под руки, привлек его к себе. Юный принц пах медом и цветами, и немного — козленком; никогда еще Орофер не ощущал запаха пленительней. Он стер ладонью пот со лба сына и прошептал: — Я так горжусь тобой, Трандуил. Засыпая, Трандуил счастливо улыбнулся в темноте.