Корни Гедониста

Трандуил завтракал вместе с гостями и приближенными короля в его шатре. Было тепло и шумно; лорд Глорфиндель забавлял сотрапезников историями из своей жизни в Гондолине, и Трандуил, вполуха слушая об отважных воинах, старинных битвах и беспримерных подвигах, с аппетитом поглощал завтрак. Он не ел со вчерашнего утра — и теперь, после ночи любви с Келеборном, с жадностью накинулся на еду. Сам лорд Келеборн сидел напротив, рядом с Глорфинделем, — изредка Трандуил, отрываясь от трапезы, забавы ради ловил его взгляд и с удовлетворением замечал, как вспыхивают румянцем щеки прекрасного лорда. Прошлой ночью Трандуил почти не спал — захмелев от крепкого пряного вина и своей нежданной влюбленности, он снова и снова отдавался Келеборну, с каждым разом всё больше убеждаясь в том, что того не зря величают Неутомимым. Сейчас, полулежа на боку и расплачиваясь болью за вчерашнее наслаждение, Трандуил с запоздалым раскаянием думал о том, что переоценил свои силы. Его анус жгло так, что юный принц едва мог ходить — каждый шаг приносил ему страдание. Мысль о том, что ради сегодняшней охоты ему придется сесть на коня, внушала Трандуилу ужас. Он взглянул на отца, восседавшего на своем «походном троне» — резном деревянном кресле с позолотой. Король смеялся какой-то шутке Глорфинделя, а тот, довольный, положил руку ему на колено — Трандуил догадался, что отец и гондолинский герой, верно, провели ночь вместе. В эти мгновения Трандуил с удивлением подумал, как они похожи — высокие, широкоплечие, сильные, с загорелыми лицами и светлыми глазами; славные воины, не знающие усталости… Сердце наследника, привыкшего быть лучшим во всем, кольнула зависть. Он почувствовал, что не сможет попросить у отца дозволения остаться в лагере — гордость никогда не позволит юному принцу признаться, что одна-единственная ночь лишила его сил. Собрав свою волю в кулак, Трандуил поднялся и вместе со всеми вышел из шатра. Красивый оруженосец подвел Глорфинделю его могучего скакуна, белого как снег. Гондолинец сразу же вскочил в седло: ему не терпелось начать охоту. — Ликует моя душа, друг мой Орофер! — воскликнул он, дожидаясь, когда остальные эльфы сядут на коней. — Нет лучшей забавы для воина, чем погоня за диким зверем! Рассветное солнце золотило его кожу, переливалось на густой гриве волос; светом Валинора сияли его глаза и точно пламя алел плащ, застегнутый на плече массивной пряжкой работы древних нолдорских мастеров. Трандуил залюбовался им, на миг позабыв даже о своем недомогании. Таким ослепительно прекрасным показался ему гондолинский воитель, что золотое его сияние затмило нежную красоту Келеборна — и ветреный принц мысленно пообещал себе, что заполучит лорда Глорфинделя во что бы то ни стало. Его пристальный взгляд, полный желания, привлек внимание Глорфинделя. — Взгляни-ка на своего сына, Орофер! — хохотнул он. — Всю ночь провел в Келеборновом шатре — на весь лагерь было слыхать, — а усталости ни в одном глазу! Экий справный у тебя парнишка — хвалю, хвалю. Вот что значит отцовская наука, — Глорфиндель, склонив голову к плечу, оглядел Трандуила. — А всё ж таки я бы на твоем месте оставил Орофериона в лагере. Пусть отдохнет… подлечится. Помнится, когда мы с приятелем Келеборном в первый раз… гм… загнали дракона в Ангбанд, я наутро не то что на коне скакать — сидеть не мог! Такой уж он у нас, Могучий Ствол Мэллорна, — Глорфиндель с грубоватой игривостью пихнул Келеборна в плечо. Тот, в отличие от принца, не повалился в снег, а без труда удержался в седле. Трандуил в который раз поразился, каким сильным может быть его хрупкий возлюбленный. — Ха, погляди, как зарделся наш прекрасный лорд! — продолжал веселиться Глорфиндель. — Прямо как гномья девица на выданье! Эх, славный мой Келеборн, отчего ты такой тихоня? И не подумаешь, что великий воин, не знающий страха на поле битвы, — он любовно потрепал Келеборна по щеке. — Что ж, — холодно произнес король Орофер, садясь на коня, — полагаю, лорд Глорфиндель прав, — он повернулся к Трандуилу. — Сегодня, сын, ты не отправишься с нами. Оставайся в лагере, — приказал он тоном правителя, привыкшего к беспрекословному подчинению. — Надеюсь, к нашему возвращению твои силы восстановятся. Король тронул пятками коня и неторопливо выехал вперед; за ним двинулись остальные охотники, разноцветной вереницей покидая лагерь. Трандуил, обескураженный, смотрел им вслед. Ему мнилось, что из-за своего пустякового недомогания он упал в глазах отца, что король Орофер счел его слабым и жалким — и отцовская любовь, которой принц добился за прошедшие дни и которой так гордился, уже никогда не станет прежней. Проезжая мимо Трандуила, Глорфиндель подмигнул ему. — Видал, как отец ревнует тебя к Келеборну? — сказал он, наклонившись с седла. — Прошлой ночью места себе не находил — праздновал со мной встречу, а сам всё о тебе твердил. Хотел даже пажа в шатер к Келеборну послать — вернуть тебя, значит, — да я отговорил. Сказал: «Пускай малец забавляется! Будет ему боевое крещение. Не всё же твоему раскрасавцу тебя ублажать — пусть и других славных мужей попробует». Согласился со мной Орофер, но, как видно, не в радость ему было такое решение. Не любит твой отец делиться, что тут скажешь. Такой уж у него нрав драконий: всё, что ему приглянулось, только его должно быть — а больше ничье. Приметил, как полюбился тебе наш Неутомимый, — вот и говорил с тобой сурово. Ты на отца не обижайся — не со зла он, а с жадности, так-то. Глорфиндель взъерошил Трандуилу волосы и, развернув коня, помчался догонять охотников — а Трандуил остался стоять, изумленный и обрадованный. Кто бы мог подумать, что он, юноша, способен заставить отца ревновать? Самого Орофера, великого короля и могучего любовника, никогда не знавшего отказа!.. Трандуил рассмеялся от удовольствия и, кутаясь в подбитый мехом плащ, направился к своему шатру, неловко шагая по свежему хрусткому снегу.