***
— Кровь означает связь, — говорит Тим. — Означает, что мы нашли друг друга и переплели наши судьбы. Чтобы стать повязанным, нужно достигнуть полного взросления. Обычно взросление знаменуется церемонией, но на Юге некому провести её для Тима и Джейсона, так что пришлось ограничиться духом традиции. Сама церемония означает первую добычу. Потому что не имеет права отнимать чужую кровь тот, кто не готов иметь дело с последствиями присвоенной себе жизни. У Тима кровь на руках с восьми лет. Так что ему приходится ждать Джейсона, который в пятнадцать становится частью городской стражи. Когда Джейсон обагряет руки впервые, Тим сплетает свою судьбу с его. — Уверен? — спрашивает Джейсон. Тим держит его ладонь в своей, вырезая кончиком кинжала руны на тёплой коже. — То есть. Это нельзя отменить. Я бы не хотел, чтобы ты об этом пожалел потом. — На Севере нет слов для сожалений, — отвечает Тим. На Юге есть многое, для чего на Севере слов не водится. Неэффективность. Сожаление. Хозяева. Продажи. — Так что нет. Я потом не пожалею.***
— Так нечестно, — говорит Тим. «Нечестно» — одно из многих новых слов, которые он разучивает. — Каким боком это тренировка? Ты весишь, как лошадь-водовоз! Ты нарочно вес набираешь. — Ты меня жирным обозвал? — спрашивает Джейсон, практически распростёртый на спине Тима. Тим в очередной раз пробует поднять его. — Ну же, где твоя легендарная мощь Севера? Я на два года тебя младше, а ты тяжелее валунов с дороги, не огрызается Тим, ты выше меня ростом и жрёшь, как вирм. — И потом, так нечестно по отношению ко мне. То есть. Тебя поднять — раз плюнуть. Ты легче пёрышка, — сообращет Джейсон, когда Тим, крякнув, ссаживает его на землю. Он наклоняется и без усилий подкидывает Тима на вытянутых руках. — Вот и как я должен становиться сильнее?***
В ночь после венчания Тима проводят в консортский сад. Брюс, будучи первым консортом принцессы, правил этим странным местом до него, но теперь, с появлением верховного консорта, оно принадлежит Тиму. В консортском саду верховный консорт держит в кулаке всё. Слуги и стражи отбираются им лично и приносят клятву повиноваться верховному консорту и только ему. Никто не имеет права входить сюда без приглашения верховного консорта и никто не может выйти отсюда без его дозволения. Всё, что происходит в консортском саду, не покидает его пределы. В саду дозволено всё. Если верховный консорт — если Тим пожелает, даже Владыке не будет хода сюда. Слово Тима, воля Тима — единственный закон здесь. Здание потрясает. Здесь нет стен, разделяющих границы консортского сада и сада Владыки. Стражи консорта облачаются в золотое с чёрным. Джейсон идёт за ним следом, чуть позади, личный телохранитель Тима и его голос в миру. Стены искрят восхитительной белой плиткой, внутренний двор обрамляют диковинные цветы и деревья. Здесь есть даже пруд с водопадом. Пол устилают роскошные ковры с причудливыми узорами и изящной отделкой. Мозаика на стенах ослепительная. Стоит невозможная тишина. — Это всё моё, — говорит Тим, неспешно сворачивая на второй этаж. Джейсон улыбается ему. — Да, верховный консорт. Тим останавливается вполоборота и смотрит на Джейсона. — Значит, здесь всё начинается всерьёз, кровный брат мой? Улыбка Джейсона вдруг обретает заострённую кромку. — Да, кровный брат мой. Тим смеётся и широко раскидывает руки; бесчисленные побрякушки и драгоценности, которые он вынужденно носит на запястьях, мелодично дребезжат, сталкиваясь друг с другом. Тим смотрит на преображающийся мир изменившимися глазами — видит, как частицы магии, витающие рядом, во всём, что вокруг, оживают под его взглядом, — и вдыхает ставший морозным воздух, позволяя рогам проклюнуться. — Так что же, повеселимся?***
— Так вот ты какой, новый младший брат. Тим просыпается тотчас, и его рука сама по себе взлетает, чтобы ударить того, кто над ним склонился. Что-то больно тычет в плечо, Тим вскрикивает, рука вдруг немеет и падает, безвольная. — Ой. Прости, прости — я не хотел — рефлексы. Дай-ка я… — Пальцы осторожно давят на кожу, и Тима тянут за руку, заставляя сесть. Тим часто моргает, прогоняя сон, и поворачивается. Лицо напротив незнакомое. Но у незнакомца кольцо царской династии, и Джейсон вроде говорил, что второй подопечный Брюса должен вернуться на этой неделе. — Дик? — спрашивает Тим, и незнакомец сияет. — Так ты меня знаешь? — отвечает он, улыбаясь. Дик говорит на северном наречии очень скованно, примешивая в него южные слова. — Прости, мне нечасто приходится говорить на вашем языке. Ты понимаешь общепринятый имперский? — Частично, — говорит Тим, зевая. Дик бережно стаскивает его с койки. — Куда мы идём? — Я хочу с тобой поговорить. Остальные спят — разделишь со мной трапезу? Рано, думает Тим, глянув на небо и натягивая сапоги, но не очень. Он бы всё равно скоро встал. — А что Джейсон? — спрашивает Тим, разворачиваясь к койке Джейсона, только чтобы обнаружить её пустой. — Он пошёл сообщить стряпчим. — Дик машет рукой. — Вернее, предупредить их. Я всегда ужасно много ем, когда приезжаю в столицу. Ничто не сравнится с едой дома, да? Тим моргает. Дик запинается на полуслове. — Ну. То есть. Только что приготовленное всегда лучше, чем пайки, которыми приходится питаться в дороге, — исправляется он. Тим неуверенно улыбается ему, и Дик снова сияет в ответ. Прав был Джейсон, говоря, что Дик светлый человек. Тёплый. Сложно относиться к нему с недоверием, когда тот улыбается вот так, будто знает Тима давным-давно. И слегка покачивает взад-вперёд той рукой, в которой держит руку Тима, пока они идут в сторону кухонь. — Я торговец и приключенец, — объясняет Дик. — Много путешествую. Джейсон тебе рассказывал? Я из кочевого народа. — Дик расправляет плечи и прижимет к груди свободную руку. — Караван моего клана доходил до самых владений ярла Беорна, а потом делал круг по всей империи бессмертного Владыки. Мы заходили во все Звёздные города на южных островах и бывали на Чёрном континенте на западе. Мы колесили даже у пограничных земель востока. Это я обучил Джейсона северному наречию. Понятно, почему Джейсон говорит с акцентом. Владения ярла Беорна давно уже не принадлежат Беорну-основателю, но по традиции всех притязающих на них называют Беорнами. Одно из старейших владений, оно лежит у одного из ключевых торговых путей к Западу. Сонный Джейсон встречает их на кухне, зевает, пихая хлеб и корзинку с фруктами Тиму в руки, и хлопочет над ним, как мать-медведица. Тим терпит — в основном потому, что его это забавляет, а ещё потому, что Джейсон подходит к делу, оставаясь неприветливым и колючим, как хвойное дерево. Дик вслух умиляется, и Джейсон пихает его кулаком в плечо. Дик на это только улыбается, закидывает руку ему на шею и пускается подробный рассказ о своих приключениях, о встреченных в дороге людях и о том, как сильно он соскучился по Джейсону и Брюсу, Селине и Талии, и по всем остальным. К тому времени, как казармы просыпаются, Дик начинает звать Тима братишкой и вытряхивает из него обещание не занимать ничем свободные часы, чтобы научить его кувыркаться, прыгать и летать. — Он как ураган, — говорит Тим, когда они с Джейсоном сбегают на утреннюю тренировку; Дик машет им и желает удачи вслед. Джейсон смеётся, хватая Тима за запястье и увлекая за собой. — Я же говорил!***
Шива была когда-то наёмницей, охотницей за головами и главой стражи принцессы. Теперь она третий консорт, и её дочь связана с царской семьёй так же тесно, как Джейсон: не имея общей крови с родом аль Гулов, они всё равно считаются одними из главных претендентов на трон. Шива редко бывает в столице — да что там, никто из консортов, даже сама принцесса, не бывает в городе часто. В основном они разъезжают по зарубежью, прочёсывают города и земли от имени Империи, улаживая свары и отстаивая господство бессмертного Владыки. Дик и Кассандра, будучи старше Джейсона, тоже путешествуют самостоятельно. В Кассандре Тим сначала сомневается. И Дик, и Джейсон благосклонно отзываются о ней, как о сестре. Но с ним она держится прохладно и странно. Кассандра на три года его старше и редко говорит, но сражается весьма искусно. — Ты дерёшься по-другому, — говорит она. — Не плохо. — Она пожимает плечами. — Не хорошо. Тим считает оценку справедливой. В конце концов, он только-только начал проявлять успехи в тренировках на Севере и ещё не до конца освоил южный стиль боя. Но, с другой стороны, он учится драться в теле, которое до сих пор ему чуждо. Она склоняет голову и манит его в сторону личных тренировочных казарм царской семьи. — Ты можешь лучше. Тим идёт следом, и даже когда она без усилий, будто вдох делает, валит его на землю в тридцать седьмой раз, он и не думает всерьёз пожалеть об этом.***
Ра'с терпеливо позволяет Тиму ощупать его новую кожу, нетронутую, разгладившуюся. — Ты приручил первозданного, — шепчет Тим, обескураженный и успокоенный одновременно тем, как смотрится его истинная кожа на фоне кожи Ра'са. — Что ты — как ты — что ты даёшь взамен? — У вас на Севере есть что-то подобное? — спрашивает Ра'с. У него изменился даже голос. Стал будто бы ровнее, мягче. Тим сглатывает и прикладывает ладонь к его груди. Сердце под рукой бьётся размеренно, прикосновение к коже обжигает, но Ра'са жар, похоже, не волнует. Древнюю магию вокруг можно распробовать на вкус. Тим чувствует её, видит повсюду — видит в Ра'се. — Это яма Лазаря, — говорит Ра'с. — Она возвращает к жизни мёртвых и дарит тем, кто вошёл в её воды, новую молодость и новое здоровье. Но только если посчитает кого-то достойным её сил. — Это ведь… — шепчет Тим, поднимает обе руки, чтобы коснуться лица Ра'са, провести кончиками пальцев по гладкой коже, очертить скулы, и замирает. И отвешивает ему пощёчину. — Да ты же, чтоб тебя боги прокляли, полный кретин. Так вот почему ты такой безрассудный. Мать-дракон, дай мне сил — так вот почему тебя прозвали Бессмертным Владыкой! Ра'с удивлённо касается щеки. Тим тем временем взмахивает обеими руками, продолжая свою тираду. — Ты что, поднял только что руку на своего Владыку? — А ты что, только что вступил в колодец первобытной мощи и вышел оттуда на пять десятков лет моложе? Близнецы-вороны, дайте мне терпения. Ты глупец. Совершенно непостижимый глупец. Нельзя было рассказать мне об этом до того, как у меня треклятый припадок чуть не случился, потому что ты едва не умер? — Я взял воду из Ямы для тебя, — говорит Ра'с, и Тим отшатывается — чуть не заваливается назад. Ра'с успевает схватить его за запястье и помогает удержаться на ногах. — Тебе нанесли тяжёлую рану, дикарь мой. Мы не знали, поможет ли это. Твоя магия заперта, в тебе течёт кровь Севера — а ведь даже для южнорожденных Лазарь может быть опасен. Но он тебя вылечил. Тим только пялится на него. Со стороны он наверняка выглядит очень глупо. — Ты на меня зол? — Нет таких слов, чтобы описать даже примерно, что я с тобой сейчас сделать хочу, — шипит Тим. — Но, видят боги, как же я рад, что ты жив, чтобы я мог начать.***
Это не похоже на связь кровью, думает Тим, садясь ждать в покоях. Их общих покоях. Владыки — на словах, совместные — по духу. Это не походит на связь кровью, потому что ничего подобного не существует на Юге. Это не навечно. Они не повязаны. Так Тим думает, разглядывая вычурные ковры на полу и вслушиваясь в пение птиц, обитающих в саду Владыки. Тим выходит на балкон — если прищуриться, отсюда можно разглядеть сверкающую ограду консортского сада, возвышающуюся над зеленью святая святых Владыки. Владения внутри владений внутри владений. Будто сложная головоломка, опутанная загадками. В прошлом у Владыки было множество любовников и любовниц, но всего несколько консортов, и всегда — только один за раз. Из этих союзов у бессмертного Владыки родилось множество потомков. Тим, правда, знаком только с двумя, и знает, что третья то ли мертва, то ли изгнана. Никто не может сказать наверняка — даже сам Ра'с не знает точно, что стало с его старшей дочерью. Это не навсегда. Верховное консортство — не навсегда. Это не кровь. Хотя… Тим вздрагивает и обхватил себя руками. Хотя и кажется, что это может быть похоже.