Я постараюсь не уничтожить тебя

- Да, такого поворота я не ожидал... - А чего ты ожидал? Хотя, нет, я спрошу по-другому: ты чего-то ожидал, Сема? 　 - Ничего я не ожидал! Не надо перекручивать мои слова! - Ну, нет так нет. Тогда можно считать, сюрпрайз удался. Прошу! - Андрей Евгеньевич указал на диван, натягивая на лицо доброжелательную улыбку. - Я не собираюсь проходить никакого обследования! Вы совсем умом тронулись? Как вы себе это представляете? - Так сразу и не объяснишь, Сема... - Быков достал из упаковки одноразовые перчатки, - но, как твой научный руководитель, я замечу: ты задаешь непрофессиональные вопросы. - Знаете что, я сейчас выйду из ординаторской и пойду ночевать в вип-палату, она свободная. Если что - ищите меня там. 　 - Значит так, Лобанов, если ты мне сейчас не позволяешь осмотреть себя, ты будешь отстранен от работы на неопределенный срок... по состоянию здоровья. - Вы не посмеете, - держал оборону Семен, помня об обещании, данном самому себе: "Больше никаких прикосновений". - Еще как посмею. Мне до сих пор по ночам мерещатся кровавые мальчики. Спать, знаешь ли, мешает. - Вы хотя бы спите... 　 - Мне очень хочется, чтобы и ты спал. 　 - В таком случае... - Лобанов замялся, не зная, как точнее сформулировать мысль. 　 - Что, в таком случае? 　 " В таком случае не заставляйте меня снова, как сопливую пятнадцатилетнюю девочку, ворочаться в кровати от заката до рассвета и думать, даже не о своих каких-то травмах, а о ваших гребаных словах, а тем более... поступках!" - У вас ложные представления о причинах моей бессонницы, Андрей Евгеньевич. Быков подошел к своему интерну - не вплотную, но достаточно близко, чтобы ощутимо нарушить его личное пространство. В этот самый момент опущенная педалька электрочайника со звонким щелчком прыгнула вверх, оповещая о том, что вода закипела. Семен вздрогнул от неожиданного звука и отступил. Глаза доктора сузились. Капитуляцию Семена он принял на свой счет, что добавило ему азарта. - Мне прекрасно известны причины твоей бессонницы. Ты удивишься, узнав, что у нас общие проблемы. - Удивлюсь, вы правы... 　 - Как так, Семен? Ты думал обо мне, но не думал о том, что у меня на уме? О чем мои мысли, о ком... Какие слова я прокручиваю в голове каждые две минуты... - Да не думал я о вас! Ни секунды! С чего вы вообще это взяли?! 　 - С того, что отношения между людьми зачастую имеют зеркальный характер, и если я думал о тебе, то и ты, абсолютно наверняка, думал обо мне. Странно, да? Столько всего произошло болезненного, из ряда вон выходящего, а думается все равно о хорошем. Ты ведь расцениваешь это как "хорошее"? - Быков дунул в перчатку и натянул ее на руку. 　 Лобанов стоял, широко раскрыв глаза. На мгновение ему показалось, что Быков умеет читать мысли. Еще никто и никогда так точно и так глубоко не залазил ему в голову. Хорошее... В принципе, он расценивал их отношения как "якорь", заземление, не дающее напряжению убить тебя, но никто ведь не сказал, что эти аналогии - плохи. Значит, Андрей Евгеньевич прав. Это значит и еще что-то: он действительно испытывает все эти ощущения, он действительно имеет схожие с Семеном мысли (нет, правда, не читает же он их). Он действительно думает о нем... Просто признание за признанием. Весь день Семен прятался от Быкова - не из-за страха перед ним, а из-за страха перед своей реакцией на него, и вот теперь, под конец дня, влип... - Вы задаете слишком много вопросов, Андрей Евгеньевич, - парень растерянно подошел к кухонному шкафчику, достал из него две чашки и начал готовить чай. 　 - Я понял... - Быков одел вторую перчатку, демонстративно громко хлопнув резинкой о запястье. - Не нравятся вопросы? Давай поиграем в игру: ты позволяешь мне тебя осмотреть, а я отвечу на один твой вопрос. Семен медленно повернулся: - На три - На два. - На три, или я ухожу... 　 - Ладно, Лобанов, на три, но имей в виду, спросишь лишнего - четвертую. 　 - Как скажете, - он просиял, впервые за последние дни, и приготовился к игре - глупое мальчишество, но пусть неловко будет им обоим. 　 - Располагайся. Интерн закусил губу и уставился на диван. 　 - И что я должен делать...? 　 - Как бы пошло это не звучало, но сделать ты должен следующее: снять брюки, лечь и расслабиться. 　 - А если серьезно, Андрей Евгеньевич? - Мне действительно нужно проконтролировать состояние твоего здоровья. Так что, снимай рубашку, посмотрю гематомы... для начала. Семен медленно расстегнул халат, снял его и бросил на спинку дивана. Повторил то же самое с рубашкой. - Майку снимать? - Это можно расценивать как твой первый вопрос? - Нет, нельзя! Решили слинять от ответственности? 　 - Вот сейчас, Лобанов, за такие заявления, я отменю все наши договоренности и просто поставлю тебя перед фактом. - Ладно, понял... Простите. 　 - Ну что ты, не стоит, - доктор снисходительно, с затаенным ехидством, улыбнулся. Семен полностью обнажил верх и обнял себя за плечи, однако тут же опустил руки, понимая, насколько нелепо выглядит это прикрывание. Он не стал демонстрировать напряженность, изображать напускную гордость или поруганную невинность. Стеснение также было затолкано куда подальше. Нужно сделать осмотр – значить нужно. Сам же согласился, поэтому спокойно, без истерики, должен пройти через это. Утром он дал слабину, позволив Быкову раскусить себя, теперь же необходимо собрать в кулак всю свою волю и продемонстрировать полное безразличие к его прикосновениям. Нужно выиграть эту битву, во что бы то ни стало. Не потому что эта победа так уж нужна, просто это дело принципа. Как сказал невролог Стежинский: "Клин клином вышибают". Нужно не избегать прикосновений Андрей Евгеньевича, нужно позволить им быть... единожды, чтобы убедиться, что они ничего не значат и ничего не будят в душе. Семен тихо спросил: 　 - На диван...? 　 - На него. 　 Он умостился, чувствуя оголенным животом шенилловую обивку. Андрей Евгеньевич сел рядом, касаясь своим телом его теплой кожи. Посмотрел на парня, запрятавшего лицо в диванную подушку, тихо, еле слышно вздохнул. Сема, большой и беззащитный, лежит перед ним. Снова. Сема берет себя в руки, контролирует... Не сдается ни при каких обстоятельствах. Как бы и самому доктору Быкову удержать себя в руках, когда вот он, Лобанов, самолично, разделся и лег перед ним? В такие моменты доктор Быков очень сильно жалеет, что не является последней скотиной и не может так просто пользоваться своим ораторским даром, когда тело уболтано, тело почти согласно, тело ведет себя, как... тело. Все же, Семен был прав, сравнивая его со старым пауком, плетущим свои сети и заманивающим в них нерадивых интернов. 　 - Больно? - рука в латексной перчатке слегка надавила на гематому, которая "расцвела" во что-то расплывчато-лиловое с желтой, безобразной сердцевиной. - Нет... - запнувшись, словно с костью в горле, ответил парень и непроизвольно зажмурился. 　 - Я по цвету и опухлостям вижу, что должно болеть. - Ладно, болит. Не сильно. Так, тянет и ноет. - Я назначу тебе физиотерапевтические процедуры. Боюсь, чтобы не пришлось делать отсасывание. - Андрей Евгеньевич, уже все проходит. Я бы знал, если бы гематомы плохо заживали. И потом, я ведь тоже вроде того... врач, - воспротивился интерн, желая побыстрее прекратить только что начавшийся осмотр. Он, кажется, вновь переоценил свою силу воли, как и тогда... с поцелуем. 　 - Конечно, а еще ты здоровый мужик, Лобанов, пойдешь на поправку быстро. Семен приподнялся и уставился в хитрые глаза. 　 - Что? Удивлен? Не ты один, знаешь ли, умеешь из-за угла выглядывать. А Люба, возможно, была права - выздоровеешь быстро. - Вы что, шпионили за мной?! 　 - Это уже ТОЧНО первый вопрос? Ну, да, вопросы... Как можно помнить о сути разговора пятиминутной давности (как можно помнить о чем-либо вообще?), когда эти уверенные, знающие свое дело, пальцы так заботливо ощупывают тебя? Парень вновь запрятал лицо в подушку, сосредоточился, отбрасывая прочь идею поговорить о Любе. Понятно, что Быков следил за ним, об этом и спрашивать нечего. Значит, нужно сформулировать вопрос более объемно, содержательно, правильно. Сема оторвался от подушки. - Я не видел вас сегодня весь день. Нигде, вообще. Я даже в морг заглядывал... - Вот как? - Не перебивайте. Глеб весь день просидел в курилке, Левин достал Любу своими просьбами дать ему истории новых больных - старых он уже, видите ли, вылечил; Варя бегала по всей больнице с паникой "где же Андрей Евгеньевич, мне нужна его помощь!" Вы бы загнобили Варю, это да, но отказывать в профессиональном совете не стали. Но не тут-то было! Вы испарились! Исчезли! Бросив на самотек терапевтическое отделение, - Семен замолчал, понимая, что приблизился к ключевому моменту, - вы бы никогда так не поступили... Вы намеренно избегали меня? Почему? 　 *****************