*******
Так и не сумев заснуть той ночью, она, набравшись наглости, позвонила Глебу. - Оля... - у него в голове вертелось желание отослать ее далеко и некультурно и радение за друга, который, как оказалось, все же дорог своей жене, - с Семеном все хорошо. - В трубке что-то зашуршало. - Два часа ночи, блин... У Быкова он. Считай, в надежных руках. Все, пока. - Глеб, подожди... - поняв, без лишних пояснений, каким образом ее супруг оказался в доме своего начальника и не желая чрезмерно донимать сонного Романенко, девушка умоляюще произнесла лишь одно: - Не говори ничего Семену. - Ты о чем..? - голос в трубке медленно умирал от накатывающей дремы. - Не говори ему, что я тебе звонила. - Не скажу.. Все, пока. Миллион раз извинившись за беспокойство, большей частью уже не Глебу, а коротким гудкам, Оля нажала отбой и облегченно прижала к груди телефонную трубку. Тишина в квартире перестала звенеть, одиночество угнетать, а совесть, за свой опрометчивый поступок, грызть и обгладывать. Семен не на улице. Семен в безопасности. В такие моменты ко многим людям приходит чувство, что они оберегаемы ангелом хранителем, что Бог слышит их молитвы, а само их существование все же имеет какой-то вес в бесконечности Вселенной. Вот и на ее жизнь, умиротворенно думала Оля, соизволил взглянуть всевышний, послав ее непутевого мужа в руки Андрею Евгеньевичу. Подсознательно она всегда знала, что Быков толковый человек. Правильный. Способный вправить мозги кому угодно. Он обязательно объяснит Семе, что жену нужно ценить и что женщина в его жизни куда важнее друзей и посиделок с ними. Друзья ведь не принесут стакан воды на старости лет и детишек не нарожают... Андрей Евгеньевич обязательно втолкует ему о том, как прекрасен дом, наполненный детским смехом. Она верила в него. Идеализировала. Искренне полагала, что человек, с таким мощным стержнем внутри, понимает вес настоящего богатства в этой жизни, хоть какие маски ему приходиться носить в социуме. С мыслями о Быкове и его величии, Оля уснула. Наконец-то, полагалось ей, она может разделить воспитание своего мужа еще с кем-то.*******
На столе ароматно дымился ужин. Не было ни вина, ни блестящих глаз, наполненных вожделением. Только повышенная забота и внимание. Ей очень хотелось загладить ту неловкость, когда она так необдуманно взяла их отношения в свои руки и в результате выставила Семена не в самом выгодном свете. "Инициатива наказуема", - твердо решила Оля, усиленно давая понять, что в этой семье Лобанова по-прежнему уважают и считают мужчиной... и даже с большой буквы. У Семена же были другие планы. Получив днем подтверждение своей сексуальной состоятельности, он жаждал теперь убедить в ней и жену. Впрочем, доказывать что-либо по этому поводу "хорошим девочкам" обычно нет надобности, они и так поймут все, что нужно. Они не стервы, поэтому не будут делать тебе вызов, высокомерно поднимая бровь в снисходительной улыбке. Они не будут вести себя агрессивно, жестоко, по-скотски... по-мужски. Доказать хотелось себе. Ужин так и остался недоеденным. Оля недоуменно сопротивлялась, неловко, как маленькая птичка, пытаясь вырваться из его захвата. Семену это нравилось. Ее беспомощность заводила, а сам факт, что их близость была не запланирована и неожиданна бросало его в то состояние, когда он готов был взять ее прямо в прихожей - на коротком пути из кухни в спальню. И взял бы, если бы не ее заботливо-приторное: "Сема, ты уверен, что ты готов?", "Не нужно так сразу... Ты же еще не восстановился..." И еще, и еще... "Да, черт побери, я готов! Готов, как никогда, поэтому просто умолкни! Перестань кудахтать! Или.. Скажи что-то грязное. Что-то дразнящее, что-то обидно-цепляющее, как пощечина, как... электрошок! Давай же, скажи, что я большой и глупый, что грубый, настойчивый и упрямый... Что тебе это нравится! Скажи, что тебе плевать, как я себя чувствую, потому что на таких, как я, можно землю пахать! Потому что, я - сильный... Давай, скажи, что я сильный! Отнесись ко мне, как к сильному! Перестань сюсюкаться! Умолкни!" Матрас прогнулся от двух тел, навалившихся на него. Ее вещи были варварски сорваны, а попытки раздеть мужа настойчиво пресечены. Семен сел на нее сверху, лишая возможности двигаться и сам снял с себя футболку. Два тела закружились в танце. В комнате, наполненной прерывистыми, нетерпеливыми вздохами, запахло потом. По стенам гуляли тусклые блики городских огней, слышались отдаленные звуки клаксонов и сирен. И вот уже абсолютно голые тела мелко дрожали в предвкушении. Он снова повалил Олю на спину и навис над ней сверху... - Помягче, Сема, не спеши... - в ее тоне чувствовалась забота о нем, никак не о себе. Это раздражало. Женщины патологически не улавливают моменты, когда нужно смолчать. Хронически-аномально! Семен тяжело дышал, мешкая с проникновением. Она нырнула рукой куда-то вглубь между их телами, охватила его член с тем, чтобы направить его в нужном направлении, дабы ускорить процесс, и раздвинула ноги шире. - Сема... - прошлой ночью он видел точно такой же удивленный взгляд, точно такой же унизительно-удивленный взгляд! - Ну, вот, я же говорила, не надо сегодня... - Заткнись, Оля! - взбесился Семен, вскакивая с кровати и быстро натягивая штаны, чтобы скрыть отсутствие эрекции. - Хватит! Хватит причитать! У меня в голове гудит от твоих: "может, не надо", "осторожнее, аккуратнее..."! Ты можешь просто помолчать?! - Семен, что ты кричишь на меня? - она укуталась в одеяло. - Что я кричу? Это все из-за тебя, из-за твоих глупых комментариев! - Что-о? - Оля абсолютно искренне не понимала, в чем дело и что конкретно так сильно вывело его из себя. - Да, ничто... - Семен сел в небольшое кресло, стоявшее в углу, и уронил голову в ладони. Вот, он уже винит окружающих в своих проблемах. Он уже спихивает всю ответственность на женщину. Он не ожидал такого даже от себя. В частности, от себя. Приехали. Докатились. - Прости, Оля. Я просто... Я не знаю, что. - Он развел руками и встал. - Сема, тебе нужен отдых, вот и весь ответ. - Оля не надо... - процедил он сквозь зубы и медленно сжал перед собой кулак, словно поймал в воздухе большое, противно жужжащие насекомое. - Не надо. - Куда ты? - Я буду спать на диване. - Но... - Это не обсуждается. Спокойной ночи. Семен вышел, стараясь не хлопать дверью слишком сильно, чтобы не демонстрировать хоть какой обиды или раздражения. Она ведь действительно не виновата. Она и так обескуражена и даже напугана. Осталась одна в комнате, на большой кровати... Слушая звуки ночного города. Задернет тяжелые шторы и будет прятаться за ними от его назойливых огней. Никто не виноват. Просто, произошли перемены и с ними нужно что-то решать. Он лежал на диване, изучая потолок. Вспоминал, как видел с утра семь почти голых женских тел. Как безразлично проводил процедуры, наивно думая, что врач - существо бесполое и отсутствие реакции на женские прелести - лишь признак его профессионализма. А потом пришел Быков... И Семен провел энное количество минут в туалете, снимая напряжение, в компании своих собственных пациентов, пытающихся справиться с последствиями клизменных процедур - тоже, по сути, снимающих напряжение. А потом, после обеда, скорая привезла четверых парней, пострадавших в уличной потасовке. Один с ножевым ранением, второму о голову разбили бутылку, остальные сильно избиты. Кто-то из персонала что-то рассказывал о том, как их угораздило ввязаться в драку посреди бела дня. Он не слушал... Как в немом кино, он наблюдал за Быковым, из неуравновешенного, крикливого самодура превратившегося в собранного, ответственного врача. Семен видел страх в его глазах, боязнь не успеть оказать помощь пострадавшим, беспокойство на грани паники. Но, паники не было. Была только забота - искренняя, целенаправленная, осмысленная. Интерны, включая Лобанова, стояли в стороне, лишь успевая запоминать перечень действий и команд, исходивших от Андрея Евгеньевича... Вот подключились специалисты из других отделений. Несколько взрослых, состоявшихся, способных мужчин приняли участие в борьбе за чужие жизни. Семен знал, что о Быкове говорят всякое и не всякий его любит, но только тогда он понял, что всякий его слушает. Он метко давал распоряжения, опознавал истоки повреждений и симптомов на долю секунды быстрее, чем это делали остальные врачи. Словно они пришли туда лишь для вида, для того, чтобы компетентные свидетели могли потом сказать: "Доктор Быков все сделал правильно". - Позвольте, но это не ваше поле деятельности, - запротестовал травматолог. - Это мое отделение! И хватит тут писюнами меряться! Так, все. Этих двоих - в операционную, этих оставляем здесь и подключаем к аппарату! Помещение на половину опустело, суматоха стихла. Медсестры слажено трудились над пострадавшими, устанавливая им искусственную вентиляцию легких. С лицом человека, вдруг вспомнившего о чем-то важном, в палату опять вернулся Быков: - Вы! Олигофрены! Следите за показателями аппарата и фиксируете их! Все понятно?! - Да! - практически прокричали интерны. Быков ничего не ответил. Озабоченный и взволнованный, он собрался удалиться - операция уже наверняка началась. - А мне можно в туалет отлучиться? - по-удавьи спокойным голосом спросил Лобанов. Врач потупил на нем взгляд и быстро осмотрел с ног до головы. - Можно, - небрежно кинул он, - двадцать минут хватит? - Хватит, - ответил Семен и Быков молча помчался спасать парней. - Ничего себе! Тебе нужно двадцать минут, чтобы сходить в туалет?! - Отвали, олень, у меня запор! - и он вышел. В этот раз все вышло быстрее. В туалете никого не было. Никого, кто бы издавал отвлекающие звуки, сбивая с нужного настроя. А затем вновь началась рутина и бдение над больными. И только сейчас, поздним вечером, потерпев очередной крах в интимном общении с женой, Семен задумался о событиях уходящего дня и о том, что же на самом деле заставляет его сердце биться быстрее, а кровь приливать к нужным местам. Он тихо выругался. По привычке избил спинку дивана и беспокойно уснул с мыслями о Быкове.*******
Следующим днем была Суббота. Семен проснулся ближе к одиннадцати. Из спальни раздавались щелчки клавиш - Оля что-то печатала. - Прощальную записку пишешь? - спросил он, опираясь о косяк. Девушка вздрогнула и мигом выключила экран. Лобанов ничего не сказал лишь движением головы указал на сумки, стоящие у входной двери. - Я к маме еду... На выходные. Потом вернусь. - Успела заверить она так и не придя к утвердительному ответу на вопрос: "что же ей делать - обижаться или все же не стоит?" - Вернешься... Это хорошо. Уехать навсегда ты ведь в любой момент можешь. - Могу, но не хочу... "А хочешь ли ты?" - Было искушение спросить, но, на серьезные разговоры у девушки не осталось сил. - Я буду ждать, - заверил Семен, развеивая все Олины сомнения. Он просто хотел подбодрить ее, дать понять, что все еще не отверг, не вдумываясь в правдивость слов. Она слабо улыбнулась. Ее мобильник внезапно зазвонил. Приехало такси. - Да, поднимитесь, пожалуйста, мне нужно помочь донести сумки, - ответила таксисту. - Мне пора. - Я бы сам мог... - Не нужно. - Оля встала, по инерции потянулась к его щеке, замерла в пару сантиметрах от нее, отвернулась и пошла к выходу. Через пять минут квартира опустела. Семен подошел к шкафу, проверил наличие в нем ее оставшихся вещей, убедился, что она действительно вернется, и пошел пить кофе. Оля расстроилась бы, узнав, что ему так быстро отлегло. Но... Не ушла же. Не бросила. Быть брошенным неприятно. А так, можно жить. Кофе был готов. Лобанов наполнил им высокую кружку, залил молоком и пошел назад к компьютеру, проверить точное время начала футбольного матча, предстоявшего вечером. Программу, как обычно, ни он, ни Оля не купили. Впрочем, Гугл знает все. Экран зажегся ярко зеленым. Парень зажмурился, кривясь от обилия цветочков и бабочек, украшавших открывшийся сайт. Шапка сего отвратительного во всех отношениях интернет ресурса гордо оповещала: "MiLady.ru" Какое "оригинальное" название. Он отпил кофе и всмотрелся в мелкие, черные буквы, выстроенные в небольшой текст. В его заголовке значилось: "Пеппи, пишет". Что же пишет Пеппи? "Привет, мои дорогие подружки. Прошла неделя с того самого дня, когда я вам писала в последний раз. Помнится, тогда у меня были серьезные проблемы с моим Семой и брак, казалось, был на грани распада. А потом он вернулся... И все встало на круги своя. Не могу передать в полной мере, как я радовалась переменам, произошедшим в нем! Тому, каким другим Сема стал! Неделя пролетела, как в сказке! Даже руководство на его работе, казалось (а казалось ли?) было на моей стороне, отпуская мужа раньше со службы и не оставляя на дежурство! Но, последние два дня все изменили... Неловко писать об этом (и видит Бог, я никогда не думала, что мне вообще придется поднимать эту тему!), но у моего мужа проблемы с потенцией... Если бы я была знакома с подобным, то знала, как реагировать. Но, увы... Мой полный сил, всегда готовый к соитию мужчина в один миг стал... не мужчиной... Не полноценным... Не знаю, как это написать." Семен оттолкнулся от стола и буквально проехался стулом по линолеуму, оставляя на нем серые царапины. "Оля, Оля, Оля... Что же ты пишешь такое?..." - Он закрыл рот рукой, пытаясь переварить то, что так внезапно открылось ему. - "Значит, не мужчина? Не полноценный? Вот, о чем ты так увлеченно писала в интернете, пока я спал. Открыла дневничок на глупом, женском сайте и делишься нашими семейными проблемами с какими-то дурами, которых даже в глаза ни разу не видела?! Называешь мое имя! Зачем?! Свое, поди, спрятала за ником... Пеппи - очень метко. Рыжая и сумасбродная!" Он вновь прильнул к экрану и продолжил чтение: "... я чувствую себя шлюхой. Да, именно шлюхой. Не вижу ничего постыдного в удовлетворении своего мужчины разными способами, но когда твой муж несостоятелен, ты ощущаешь себя какой-то... профессионалкой, к которой обратился импотент (как больно мне писать это слово!), чтобы ты, как бы это сказать, привела его в чувства..." Успевшие набежать за утро "подружки" тут же надавали массу советов: "Отнесись к нему с пониманием и заботой. Забота - главное в этом деле!" - Писала Miss. Cat, а по сути, Оля номер два. "да сейчас вообще мужики как тряпки, нормального и не найдешь!" - Сокрушалась Дикая Тигрица и Семен мысленно повыдергивал ей пальцы. "дорогуша, мой тебе совет: беги от него и как можно дальше. если мужику еще и тридцатника нет, а у него уже не встает - это караул, намаешься ты с ним". - Делилась опытом восемнадцатилетняя Кузя. "Пеппи, милая, займитесь его рационом, обеспечьте правильное питание и все наладится". - Советовала некая Изольда, в нике и аватаре которой отчетливо просматривался бальзаковский возрасте. Там было написано еще что-то, но Семен не стал читать. Он сидел сгорбившись на стуле и вдумчиво царапал его дермантиновую обивку. Потом схватил чашку и с криком: "Твою ж мать!" кинул ее о стенку. Чашка разбилась, оставив на обоях коричневое пятно. В стену с той стороны зло постучали: - Э, потише там! Что разбушевались! - Да, идите вы нахрен! Сидите тихо в своей квартире и не лезьте! - он снова сел за стол, придвинул к себе клавиатуру и, закусив губу, начал исследовать сайт. В профиле Пеппи значилось сорок восемь заметок. Сорок восемь записей о личном! Он посмотрел на дату регистрации: шестое июня прошлого года - почти год на сайте. Да, за это время можно было написать о многом. Он снова вернулся в раздел "Мои публикации", выбрал функцию "Удалить все" и нажал. Поле с перечнем Олиной писанины стало девственно чистым. Замечательно. Что же теперь? Функция "Удалить дневник" - нажать. Всплыл вопрос, уверенны ли вы. Конечно, уверенны. А, впрочем... Отменить. Семен перешел на главную страницу и нашел список модераторов. Вот, некий Groh, главный администратор, мужской пол, возраст не указан. Это правильно, нечего позориться. Достаточно уже обозначения гендерной принадлежности и того, что главным на форуме подобного содержания является мужик. Лобанов клацнул по строке "Отправить личное сообщение", хрустнул пальцами и наваял: "Админ, ты мудак!! Конченный долбоёб! Ублюдок!!! Ты меня бесишь! Ты тут всех бесишь!! Убейся ап стену!"- отправить. Затем зашел в "Исходящие" и стер это самое сообщение, устраняя улики. Теперь Олю забанят как минимум на месяц и она даже не будет знать за что. А если у этого Гроха еще и самомнение раздуто до вселенских масштабов, то бан она может получить на пожизненно. Дело сделано. И это определенно лучше, чем полностью удалять дневник, который можно будет восстановить. Куда сложнее существовать на сайте, админ которого имеет на тебя зуб. Семен знает. Один раз он очень сильно поспорил с модератором на каком-то спортивном форуме. Его забанили, а когда разбанили, принялись с завидной регулярностью чередовать стеб над его постами с откровенной травлей. С форума он вскоре ушел. Теперь есть надежда, что та же участь ждет и Олю. Лобанов выключил компьютер и занялся мелочами выходного дня: кофе, завтрак, телик, поход в магазин, пиво на балконе, треп с Романенко по телефону, обед, снова телик, футбол и сигареты (много сигарет)... Весь день он успокаивал себя глупой радостью, что смог раскусить Олю и даже подсунуть ей свинью. Убеждал себя, что она этого заслужила. Весь день он бодрился, тешась тем, что правды-то не знает никто. Никто не поймет его доконца и это к лучшему. Может быть и так... Вот только внутри неприятно зудели обидные слова - Олины, всяких там Тигриц, Изольд... Те самые слова, с которыми ему теперь жить.