японские школьницы.

Согревающий всё существо голосок разносится по кухне, железная лопаточка постукивает по сковородке, подстраиваясь под ритм мелодии, дополняя, заставляя улыбаться проснувшегося от этого звука человека, растянувшегося по кровати и вновь уткнувшегося в подушку лицом. Они не встречались, но Намджун регулярно посещал квартиру Сокджина, растворяясь в обстановке, перенасыщенной розовыми и белыми тонами. Оба знали, что младший здесь чисто ради «удачно потрахаться», ну, может быть, чтобы отведать утренних блинчиков и запить все приторно сладким кофе, в который Джин намеренно добавлял три-четыре ложки сахара, настойчиво отпираясь и каждый раз забивая на тысячное «я пью без сахара». Кимов всё устраивает более чем, они не связаны по рукам и ногам, продолжают дружить и общаться в дневное время, по ночам превращаясь в пылающих любовников, сливаясь в один организм, доводя друг друга до исступления, но в последнее время всё начало претерпевать изменения… Сокджин, вместе со всем своим розовым, девчачьими замашками и прекрасной внешностью, въедался в жизнь Намджуна, будто растение, пускающее корни в землю, без пощады просовывая тонкие растущие корешки, прореживая землю. Младший не заметил, как стал тащится и от еды Джина, и от его голоса (в особенности стонов, которые издавал Ким в кровати), и от тела Сокджина, и от любви парня ходить нагим по квартире до полудня, повышая уровень тестостерона в крови младшего, и от всего этого чертовски розового. Ким Намджун — это сигареты, кожаные куртки и грязные ботинки, пачкающие белый ковер. Ким Сокджин — это постоянное «а добавлю-ка я побольше сахара, хуже не станет, зато будет слаще», пение в шесть утра стоя за плитой, просто он — жаворонок. Ким Намджун — это «меня уже тошнит от этого цвета», но в ответ «тебе не нравится?» боязнь признания себе и тихий шепот о «чертова принцесса». Ким Сокджин — это розовый фартук с оборочками, надетый на голое тело, щекотящий кожу лентами из кружева, виляющие бедра, и нет, он не хвастается своими ягодицами, хотя стоит отметить, что они отпадные, а для некоторых — аппетитные и «чертовски-охуенно-упругие». Ким Намджун — это «лучше уйду пораньше из этого розового замка», но скорое «Джин… ты меня покрасишь? В какой? Хм… В розовый?», ярко выражающаяся брутальность во всем и всегда. Шалости старшего наподобие зайти в магазин женской одежды и прикупить там парочку огромных безразмерных свитерков, которые, вообще-то, могли с лёгкостью продаваться и в мужском отделе, делать маникюр — «чтобы полечить шелушащиеся ногти, да и лак почти прозрачный, Джуни, ты ничего не понимаешь» — уже спокойно воспринимались Намджуном, ну и что ему, с этого маникюра, не трахается же он с ногтями Сокджина в самом деле, хотя… если подумать, что вытворяет этими руками Джин… Белые одеяла почти не накрывают тело Джуна, потому что ночью старший стянул всё на себя, оставив спину и ноги младшего голыми. Мурашки пробегаются по всему телу, а руки обнимают мягкую подушку. Волосы хаотично разбросаны по белой материи, парень сладко зевает, приподнимая голову, а после падая обратно. Сокджин переминается с ножки на ножку, потирая ступни о щиколотки, пытаясь отогреть ноги от соприкосновения с холодной кафельной плиткой — он наотрез отказался покупать на кухню ковер, даже розовый, а ведь Намджуна конкретно доставали ледяные пальцы, ноги, прижимающиеся к нему, когда парень хотел спать. Миленький фартучек прикрывал достоинство Джина, беленькие ажурные оборочки окаймляли розовую ткань, там были даже маленькие два карманчика спереди, куда Джун просто обожал впихивать свои ручища (при этом карманы были в несколько раз меньше его рук!), прижимая старшего к своей груди и всё ещё голому телу, упираясь постоянной утренней «проблемкой» между двух упругих ягодиц. И даже если сейчас Сокджин прокручивает в голове такие вещи, и ему наплевать на подгорающие блинчики, это абсолютно не значит, что он любит ему нравится Намджун. Блинчики действительно получились немного черноватыми, но младший никогда не говорил и слова старшему из-за этого — съедал всё, при этом даже не зажмуриваясь. Джин, стоящий напротив кровати, сжимающий края розового девчачьего фартучка, под которым, Джун уже знал и много раз проверял, не было абсолютно ничего, — это самое лучшее и приятное, что мог лицезреть младший с утра. /слишком много голого всего/ /а от Джина приятно пахнет блинчиками и чем-то клубничным/ Намджун поворачивается, елозит по кровати и быстро захватывает в кольцо сильных рук тоненькие голые коленки, приближая старшего к себе, вынуждая визжать и бить кулаками по его груди, пока не оказывается припечатанным к кровати. — Ты опять стащил с меня одеяло во сне, — рык, растворяющийся на губах Сокджина, когда его подминает под себя Ким. Голенькие ножки опоясывают парня, обмотанного в одеяле. Намджун игриво покусывает губы Джина, оттягивая их и посасывая, забираясь рукой под тоненький фартук. — Заметь, сейчас моё тело оголено больше, чем твоё. — Старший сам закусывает губу, подаваясь вперёд, производя кольцевые движения тазом, чувствуя, как рука на его возбуждении сжимается. — Хочешь раздеться полностью? — Смачный укус рядом с белой лентой на ключице, Джин, выгибающийся дугой и ворочающий головой в отказе — ему хочется побыть принцессой рядом со своим брутальным принцем (?). — Утренний секс? Ты серьезно? — Солнечные лучики отражаются в его глазах, а Сокджин будто действительно удивлен, сжимая пальцами волосы Джуна на затылке, заставляя того охнуть, приоткрыв рот, и ухмыльнуться, впечатываясь в пухлые губы с поцелуем, на выдохе произнося: — Серьёзней не бывает. — Но мои блинчики… Намджуну всё равно, он уже сжимает руками свои любимые, порозовевшие от ёрзания на кровати «булочки». Джин прижимается всем телом к оголённому торсу, а фартук мнется между ними, скатываясь до талии, приоткрывая для младшего самое главное. Пальцы колечком смыкаются на эрекции, активно стимулируя, делая так, что старший весь извивается, не находя себе место. Намджун обожает сексуального Сокджина, ему до ужаса вставляет мять упругие половинки, шлёпая по ним, оставляя еле заметные синяки и покраснения, что старший сам будет краснеть потом, когда попытается сесть своей голой попой на обтянутую кожей сидушку табурета. А Джин приходит в восторг, зарываясь пальцами в розоватые волосы младшего, хватаясь и притягивая его голову ближе, впиваясь с поцелуем, постанывая в губы, когда тот входит в него. Джин дрожит, прижимаясь сильнее, а Джун только усугубляет всё смачным поцелуем и смущающим «Принцесса». Намджун не убавляет скорость, вбиваясь в тело, заставляя балансировать на грани и каждый раз подвергаться риску умереть от оргазма, когда член проезжается по простате. Младший думает, что когда-нибудь Сокджин вырвет ему все волосы в порыве страсти, но его отчего-то это ещё больше распаляет. Вот одна нога старшего оказывается закинутой на плечо Джуна, что делает размеренные движения, с каждым разом выбивая сладкие стоны из желанного рта. Сокджин точно уверен, что сейчас достигнет пика, и в тот момент мир окрасится розовым, но Намджун сжимает его достоинство, не давая получить разрядку, сбавляя темп и принимаясь за мучения, вынуждающие Джина молить и биться о кровать макушкой, выгибаясь под умелыми руками, когда внутри всё полыхает, а железу вновь задевают. Старший чуть ли не плачет, Джун возвышается над ним, такой непоколебимый и жутко сексуальный, делая пока так, как хочет только он. Но даже это нравится Ким Сокджину. Нежные губы касаются мокрых щёк, а у Намджуна наконец-то сдаёт терпение, после чего он переворачивает Джина, помогая встать на четвереньки, входя в него и вонзая ноготки в его бока, слыша громкий вскрик, который оказывается заглушенным подушками. Сокджин сам подаётся назад, помогая Джуну, пытаясь попадать в собственный ритм парня, хотя всё свелось уже к смазанным и быстрым движениям, при которых даже шлепки кожи о кожу сливались в один порочный звук, так и не выходящий из головы. Намджун издает развязный низкий стон и изливается в старшего, вновь переворачивая парня на спину, обхватывая его член рукой, быстро водя по нему, сжимая, чувствуя каждую выпуклую венку под своей ладонью, наблюдая за стенаниями Сокджина, тем, как он выгибается и охает, пачкая свой любимый миленький девчачий фартук. Джун усаживается на кровати поудобней и слизывает попавшую на его пальцы сперму старшего, пристально глядя на него и начиная разговор тихим и чуть охрипшим голосом: — Ну что, идем есть? — Всё уже остыло, — обиженно произносит Джин, хмурясь и сдвигая брови вместе. Это забавляет Намджуна, потому что Сокджин обычно не показывает подобных эмоций ему. И, наверное, это мило и безумно нравится младшему, что аж сердце трепещет в груди, а непонятное тепло разливается по всему телу. — Зато ты у меня горяченький. — Невесомый поцелуй, застывающий на губах, пальцы, сжимающие подбородок, и ручки, внезапно опускающие фартук в смущенном жесте. Возможно, они и друзья, но принцесса в праве выбирать своего принца, пусть и брутального, зато — с розовыми волосами. И, скажем так, принцесса у нас целеустремленная, поэтому добьется своего любыми способами.