японские школьницы.

Мужчина в полицейской форме возвращается с дежурства, уставший и напряжённый, ступая по тёмным улочкам города, сжимая правой рукой дубинку, висящую на поясе, — так удобнее. Фонари отмеряют ровные промежутки пути, и Чон Чонгук за несколько лет пешей прогулки — от дома до работы и обратно — уже выучил, что всего на его пути встречается десять фонарей, не так уж и далеко ему идти, но наготове нужно быть всегда, при нем пистолет в кобуре, рация и дубинка. Походка свободная, начищенные до блеска ботинки соприкасались с асфальтом с одинаковыми, будто отмеренными, временными интервалами. На стройной и подтянутой фигуре, что не говори, форма сидела как влитая, черные брюки облепляли ноги, а при сгибании их в колене становились видны накачанные массивные бёдра, всё тело молодого мужчины было рельефным, а черная ткань, к удивлению, казалась будто второй кожей. Чон заходит в подъезд и сразу же направляется к лестнице, а не лифту — сегодня он не ходил в тренажерный зал, потому что с раннего утра вызвали на место происшествия разбираться с хулиганами в торговом центре, так что молодое тело нуждалось в ежедневных тренировках, а тут Чонгук хотя бы смог пройти пешком по асфальту и лестнице. С каждой ступенькой мужчина не ощущал усталости, больше его мысли занимало предчувствие чего-то вселенского, неимоверного с громким названием «пиздец». Под ложечкой сосало, а слюна собиралась во рту, ноги пропускали ступеньки, преодолевая за раз сразу две или три. Подойдя к своей квартире, Чонгук отметил, что звуки музыки стали более отчетливыми, а открыв дверь и пройдя в помещение — минуточку! — свою же квартиру, он застыл на пороге с этим же самым ругательным словом, молча, не боясь произнести, а просто будучи не в состоянии. Мин Юнги и Пак Чимин, отчего-то разодевшиеся в кожаные шмотки, облепляющие тела, не дающие вздохнуть по-человечески, сидят на кровати Чона друг напротив друга, целуясь и ласкаясь. Юнги примостил свои ножки на бёдрах младшего, водя пальчиками по его прессу, из-за чего Чимин откинулся на локти, самодовольно ухмыляясь, когда у старшего на лице четко читался восторг загорелым и мускулистым телом. Одеяло смялось, подушки разбросаны повсюду, а эти двое — «вообще-то не жильцы этой квартиры, и кто только дубликат успел сделать?» — только прибавляют громкость, точнее Мин валит на кровать Пака, чуть ли не ложась на него, чтобы дотянуться рукой до музыкального центра, когда в квартире раздаются матерные ругательства и просьбы скорее покинуть квартиру Чонгука. И полицейский уже много раз проходил через это, даже знает, чем всё в итоге кончится — сексом. У этих двоих снова появились какие-то проблемы, поэтому уже заранее побежали к своему доброму Чонгукки, который, удовлетворённый в сексуальном плане, поможет чем сможет. Чон знает, что после их соития (хоть всегда это незабываемо) парни затрахают его в эмоциональном плане, это как и хочется, и колется. Но Чонгук же брутальный полицейский, поэтому ему нравится пожестче, чтобы кололось так от души, да и кто откажется, когда в его распоряжении будут два готовых на всё тела? Мужчина проходит вглубь своей спальни, смотря за увлеченными своим делом парнями, они слишком отдаются друг другу, а Чону это отчего-то не сильно нравится. Присев в старое ободранное, но любимое кресло, Чонгук снимает наручные часы и ставит их на маленький столик рядом, включая свет лампы, стоящей на нём, из-за чего Чимин и Юнги дёргаются то ли в смущении, то ли не ожидая этого, почему-то у мужчины пересыхает в горле при наблюдении за этим. Мин кладёт ладошку на щёку младшего, поглаживая, и придвигается ближе, наклоняясь и кусая пухлую розовую губу, прикрывая глаза и мыча что-то неразборчивое, будто смакуя их вкус. Пак приподнял ягодицы старшего, усаживая его на себя, массируя худенькие ляжки сквозь кожаные штаны, чувствуя любые неровности под этой материей, и наверняка они оба знают — отмечает про себя Чон Чонгук — что на них надето. У Чонгука была ухоженная однушка, настоящее пристанище холостяка, но с этими двумя «приятелями» квартира превращается в какой-то притон, честное слово, в купе со стонами до утра и запахом секса, витающим в воздухе. Полицейский думает о том, что «пора бы начинать», когда Пак Чимин расстегивает ширинку Юнги, забираясь рукой ему в штаны, сжимая напряжённый член. Минни сразу же отодвигает властная рука с грубым «моё», а Чон раздвигает парней, усаживаясь между ними, хватая обоих за загривки, откидывая головы в сторону, наслаждаясь видом на идеальные тонкие шейки. Сперва он целует Чимина, стягивая пальцами его кожу на шее, заставляя мычать и открывать рот, впуская горячий язык внутрь. Юнги кусает губки, потому что не может видеть этот поцелуй, ведь взгляд его поднят к потолку, старшему хочется принять участие, но свободно двигаются лишь руки, остальное тело будто натянутая тетива без шанса отклониться от своей нормали. Уже немного вспотевшая ладонь ложится на бугорок черных форменных брюк, сжимая возбуждение через ткань. Чонгук слишком ярко реагирует, сжимая волосы Мина сильнее, а тот только и может податься вперед, громко охая и приоткрывая розоватые обветренные губы. «Чиминни, на колени, не всё же твоей заднице расплачиваться», — отпечатывается на пухлых губах, когда от них наконец-то отрываются, проходясь пальцами по макушке, чуть надавливая, показывая нужное направление. Чимин изначально не понимает, что от него хотят, после головокружительного поцелуя очень трудно сфокусироваться, но когда ты стоишь на коленях между разведённых ног, а перед лицом возбуждённый ноющий орган — всё как-то само начинает приходить инстинктивно. Юнги льнёт всем телом, кусает тонкую линию сжатых губ, пытаясь пробиться, играя в их излюбленную игру с Чоном — полицейский никогда не прикасался к его возбуждению, пока Мин не добивался этого, ублажая мужчину. Минни берет член Чонгука в руку, облизывая головку, увлажняя крайнюю плоть, аккуратно отодвигая её языком, потом отстраняясь и проводя руками вдоль ствола, смотря на Гука снизу, слишком по-пошлятски-блядяче, проводя язычком по верхней губе, всем своим видом показывая, что ему это нравится. Чонгук начинает теряться в ощущениях, когда Мин поворачивает его лицо к себе, предпринимая отчаянные попытки проникнуть в его ротовую полость, в конечном итоге побеждая, но не из-за своих усилий, а из-за Пак Чимина, что вобрал в себя эрекцию Чона, начав активно двигать головой. Полицейский дергает бёдрами и стонет в поцелуй, уже нащупывая рукой кожаные штаны Юнги, притягивая его за позвякивающую пряжку и запуская руку под жмущую материю, другой рукой хватая Минни за затылок, показывая нужный угол и темп. У мужчины перехватывает дыхание, и он с громким стоном беззвучно спрашивает себя, почему он ещё ни разу за это время не предлагал Чимину ему отсосать — ведь младший делает это отменно, водя по члену до ужаса пухлыми — от этого дела даже ставшими ещё больше — будто созданными для этого губами, вкруговую обводя головку, а после тычась кончиком языка в уретру, из которой уже выделяются капельки белой вязкой жидкости. «Вкусно». /улыбочка/ /потеря сознания на другом конце провода/ Юнги весь изнывает от желания, постанывая от неприятных — Чон не был уж очень нежным — и приятных — тут дело уже в самой задумке — ощущений. Чонгук оттаскивает от себя увлёкшегося Пака за волосы и усаживает его на кровать, сам при этом вставая и застёгивая ширинку. Хозяин квартиры уменьшает громкость всё ещё орущей музыки — ему хочется слышать стоны этих двух парней, а не какие-то другие завывания. Отойдя немного подольше, он решает осмотреть свой «подарочек», и Юнги, и Чимин сейчас возбуждены до предела, а ещё у обоих глаза заволокло дымкой желания, расстегнуты ширинки, потрёпаны волосы и распухли губы. — Ну что, мальчики, — полицейский снимает кобуру и кладёт её на прикроватную тумбочку, достаёт дубинку, постукивая ей по ладони, — нарушали? Что сотворили на этот раз? — Взгляд у него вкрадчивый, пронзительный, такой, что парней чуть ли дрожь не сотрясала. — Я думаю, что надо провести досмотр. Не хотите снять штаны? В противном случае я их либо сниму сам, либо порву и сниму сам. — Господин… полицейский, — проглатывает добавленное Юнги и смотрит из-под полуопущенных ресниц на мужчину, в тайне восторгаясь его красотой и властностью в данный момент, — что бы вы предпочли? — Я только с дежурства, мальчики, так что не усложняйте себе и мне жизнь, давайте, — он произносит это тихо, но доходит до ушей каждого, заставляя неожиданно покраснеть, но начать выполнять указание. Юнги забирается на кровать с ногами, усаживаясь позади младшего, целуя его в шею, всасывая кожу, из-за чего Чимин жмурится, пока тот оставляет засос и подхватывает пальчиками края футболки, потягивая её наверх, стягивая через голову, тем самым оголяя Пака. Младший разворачивается и обхватывает руками колени старшего, дёргая за ноги, вынуждая повалиться на кровать спиной, Юнги охает, но покорно вытягивает ножки, когда его пытаются освободить от чёрных кожаных штанов вместе с нижним бельём. Чонгук громко присвистывает, когда видит, что черная материя скрывала худенькие и бледные ножки старшего, как оказывается, облаченные в красные чулки, дико вызывающие, с кружевами на бёдрах и бантиками по бокам. Юнги прикрывает лицо руками, сводя ноги вместе, а Чимин берёт и разводит худые костлявые коленки в стороны, заставляя взвизгнуть от неожиданности. — Если и у тебя, Пак Чимин, в ассортименте припрятано подобное, то, я думаю, что прощу все ваши нарушения, — Чонгук показывает дубинкой в сторону младшего, который хмыкает и встаёт прямо перед мужчиной, запуская пальцы под кожаные штаны, начиная стягивать их со своих накачанных ног, очень медленно и мучительно. Черная сетка облепляет ляжки, спускаясь всё ниже и ниже, а Чон лишь может прикрыть глаза, успев воспроизвести в своей голове слишком пошлые фантазии, что бы он сделал, хотя на самом деле сделает, в любом случае. Уже раздетый и до предела возбужденный, так и пылающий жаром полицейский указывает встать парням на четвереньки на его двуспальной кровати (даже если у Чонгука и однушка, ему больше огромной просторной кровати и холодильника с пивом особо ничего и не нужно). Мин задирает белую футболку, выпячивая и без того сексуальную попу, вытягивая шею в удовольствии, когда налитый кровью член касается его живота. Пак практически ликует, когда вытаскивает достоинство через отверстия в его колготках, хватаясь рукой, проезжаясь вниз до упора, поскуливая от немного давящих на плоть нитей. Чон положил дубинку между двумя его мальчиками, которые с удовольствием и почтением принимают его пальцы в рты, облизывая каждую фалангу, смачивая слюной. Чонгук, осматривая свои владения, кладет руки на округлые ягодицы, оглаживая их и шлёпая, синхронно проводя по промежности обоих парней, ловя томные голоса и толкающиеся назад бёдра. Указательные пальцы касаются колечек мышц, проникая в них сначала на одну фалангу, а потом и на две. Добавляет по пальцу, с особым усердием пытается найти простату обоих, отмечая про себя, что в Юнги двигаться намного легче и наверняка в него только недавно входил Пак — мало ли чем они у себя дома занимаются. Синхронные стоны и косые взгляды, они будто борются за место лучшего во всём: стонах, покачиваниях бёдрами, даже сексуальном сжимании простыней руками. А Чон не может определиться с победителем, просто продолжая иметь на своей постели двух податливых парней своими собственными пальцами, на которые, к слову, оба с охотой насаживаются. Выбор всё-таки падает на Мин Юнги, который старательно показывал своё тело во всей красе, выгибаясь дугой, срываясь на хриплые маты и крики, когда полицейский вновь и вновь задевал железу внутри него. Чонгук делает первый толчок в уже подготовленную влажную дырочку, вырывая новый вскрик. Мин хватается за Чимина, а тот укладывается на подушку, подставляя своё всё ещё не разрядившееся достоинство к алым губкам. Юнги просовывает пальчики сквозь дырки на колготках и с каждым толчком Чона разрывает их понемногу. Пак наблюдает за этой картиной с придыханием, немного зажмурившись в предвкушение того, как тонкие пальчики обхватят его член, а маленький ротик приблизится. И как только Мин касается губами эрекции Минни, Чонгук проезжается по простате старшего, отчего губы второго сжимаются, а Пак стонет из-за внезапной боли. Юнги обводит сфинктер младшего, надавливая пальчиком, но не входя, продолжая мучить таким образом, проводя языком вдоль всего ствола. — Ох, Мин Юнги, трахни меня уже пальцами, — не выдерживает Чимин, стуча кулаками по постели, на что старший отстраняется, шлёпая младшего по ягодице. — Мы не в порно-фильме, чтобы ты так кричал, — едко произносит Юнги, делая поступательные движения рукой по члену Пака, поглаживая его уретру, надавливая. — А я думал, что вы на кастинг собрались завтра, а со мной так, опробовать задумку в чулочках. — Теперь ударяет по ягодице уже Чонгук, хватаясь за тонкую щиколотку, обтянутую кроваво-красным. Полицейский восторгается смешением стонов, шлепков и поскрипывания кровати вместе с музыкой на фоне в один звук, он откидывает голову, ускоряясь. Мин тянется рукой к своему возбуждению, стимулируя, приближая разрядку, не забывая при этом заглатывать член Чимина наполовину, наблюдая, как под ним прогибается младший такой сильный и мужественный снаружи и мягкий и податливый внутри. Пак захлёбывается в собственных стонах, выгибаясь в спине так, что думает, будто сломается напополам, сжимая руками волосы Юнги, не давая отодвинуться и кончая ему в рот. Пак сползает с кровати, цепляясь руками за тонкую шейку старшего, притягивая к себе и целуя, проникая языком и чувствуя вкус собственного семени, помогая рукой Юнги, водя по его эрекции. Чон просовывает пальчики под алые кружева, вынимая, шлёпая ими по бледной коже, придавая тело абсолютной нирване, делая последние размашистые толчки, наполненные силой и властью, изливаясь в обессиленное, сразу же падающее на белые простыни тело. Мужчина заваливается на кровать следом, протягивая мускулистые руки Чимину, приглашая его присоединиться, на что Пак не может отказаться. — Давайте спать, завтра всё решим, хоть на порно-кастинг с вами пойду, — произносит усталый Чонгук, раскидывая руки на подушках, с трепетным блаженством прикрывая глаза, когда на него с двух сторон укладываются парни. Может быть, они завтра ещё повторят это. В любом случае Чон сделает всё, чтобы это произошло вновь.