японские школьницы.

      Десять мониторов, на которых танцуют полуголые сексуальные девицы, прикреплены к стене, без особых проблем позволяя наблюдать за происходящим. Блеск шестов и пайеток передается даже через камеру, количество обнаженных грудей на один квадратный дюйм зашкаливает, но наблюдающему за этой вакханалией всё равно — он просматривает передние ряды посетителей, мужчин-извращенцев, которые в любой момент могут из просто подозрительных превратиться в представляющих опасность для танцовщиц и других клиентов в зале. Следить за посетителями в зале — не единственная обязанность сотрудника ЧОП, на самом-то деле для этого существуют охранники, которые присутствуют непосредственно в зале, однако наблюдать по камерам за порядком должен хотя бы один дежурный, имеющий связь с остальными, кооперирующийся с ними по внутренней сети.       Чоповец закидывает ноги в тяжелых сапогах на стол и попивает кофе, пока находится в полнейшем уединении. На горизонте безоблачно, смена выдалась очень расслабленной. При реальном раскладе событий эксцессы случаются нечасто, хотя дирекция сего заведения заинтересована в защите своих клиентов и работников, также пытается предотвратить все остальные нежелательные происшествия наподобие кражи-грабежа на корню. Первая смена — его смена — обычно всегда напряженней ночной, там уже не так много посетителей, да и следить как-то проще. Его сменщик в последний момент поменялся с ним сменами, оттого Намджун самую малость вначале был раздражен (мало ли из-за чего напарники меняются, может, вон предчувствие у него было особое, что что-то точно произойдёт), напротив — ни одного происшествия за всю смену не может не удивлять мужчину.       Спокойный вечер даёт возможность расслабиться в конце смены и поглазеть наконец на истинную красоту, его давно интересовала одна стриптизерша из этого клуба, и он не мог отказать себе в такой возможности, как тайком смотреть за ней, пока она изгибалась вокруг железного шеста. Ох да, думает Намджун, если бы этот жезл был его, то… Появляется риск возбудиться до конца смены. У него нет предрассудков насчет того, чтобы иметь отношения с оголяющейся перед аудиторией женщиной, и сегодня он точно хочет подождать её после работы, дабы наконец-таки обворожить. Говорят, представительницы слабого пола не в силах устоять перед мужчинами в служебной форме, а его сексуальный черный комбинезон на нем как с иголочки сидит. Ким Намджун даже проверяет свой кошелек, лелея надежду пригласить девушку в бар на пару коктейлей, не в бар при стриптиз-клубе, конечно, в другой, он не самоубийца, чтобы буквально тащить стриптизершу к мужикам, которые на неё только что пялились.       Внезапно в помещении открывается дверь, и появляется фигура в идентичной форме. Сменщик стремительно подходит к пульту управления и подключается по связи с охранным агентством, чтобы отметиться о прибытии.       — Приём, приём. Время три часа ночи, охранник Чон Чонгук принял пост от сменщика Ким Намджуна. На камерах ничего подозрительного не обнаружено, происшествий к этому моменту не зафиксировано.       — Привет-привет, — вторит Чонгуку Намджун с призывной ухмылкой, пытаясь гадать, почему явившийся парень такой… затраханный. — А ты чего такой запыхавшийся?       Чон Чонгук открытый бисексуал, когда-то один из работников агенства на пересменке в раздевалке заметил фотографии полуголого парня в телефоне Гука, и с тех пор его би-сторона открылась общественности, пускай и непреднамеренно. Новые знания о старом сослуживце шокировали бОльшую половину охранников агентства, что было немного странно с учетом того, что посягать на их сокровенные задницы никто и не думал — боже упаси, у Чонгука была своя (ну, парня, с которым он в отношениях, как оказывается, несколько лет). Ким Намджун не имел никогда плохих взглядов       — У меня всегда только одна проблема. Ким Тэхён и его заморочки. И сегодня — пять минут до выхода из квартиры, а он вдруг решил поговорить, видите ли, я ему внимания мало оказываю. Не успел я опомниться, как передо мной закрыли дверь моей же квартиры. Хён, что с его логикой — я не понимаю, — в стенаниях произносит Чонгук и хватается за края стола так, что пальцы белеют в миг. Смотря дорамы по телевизору в старших классах, он раньше думал, что в отношениях с женщинами приходится изрядно попотеть, участвуя в их вечных эмоциональных горках, да вот Ким Тэхён оказался куда круче его ожиданий.       — Типичная проблема всех женщин в отношениях. Ничего такого в этом нет, вы же не первый год живёте вместе. Ты же знаешь, побудь верным пёсиком один вечерок, а оттепель не заставит себя ждать, — легко подытоживает Намджун, не желая вляпываться в чужие разборки. Вот именно: нет отношений — нет проблем. Пускай его никто не ждет дома холодными вечерами, однако он и не так парится, и, будем честными, круги под глазами после отработанной смены у него не такие большие, как у отдохнувшего дома Чонгука.       — Ну ладно, Гук, я пошёл.       — Подожди. Как оно? Я помню, тебя заинтересовала одна из стриптизерш этого клуба. Уже попробовал подкатить? — он вспоминает о проблеме напарника, чтобы отвлечься от своего «Тэхён-Тэхён-Тэхён» в голове.       — А как думаешь, куда я направляюсь? — ухмыляется парень и выходит из комнаты чуть быстрее, чем это требуется для попадания в рамки приличного.       Ким Намджун покидает взвинченного Чон Чонгука при первой же удачной возможности, понимая, что если его напарник начал говорить, то его хрен остановишь, а подробности их сексуальной жизни с его избранником — боже упаси.       «Что же это за Ким Тэхён такой, чьи выебоны готов терпеть Чонгук? Хоть посмотреть бы», — задается вопросом Намджун между делом, пока ретируется от друга подальше в узких коридорах стрип-клуба. Однако, чем черт не шутит, может, между ними действительно та самая истинная любовь. Представляя себе, как он мог бы влюбленными глазками смотреть на другого такого же обладателя члена, как и он, Джун морщится и заключает про себя: «Не моё конечно, но о вкусах не спорят». Если Чон Чонгук готов терпеть чужие заскоки из-за чьей-то распрекрасной задницы, то это его настоящего подкаблучника, дело. И это с условием, что парень занимает позицию актива (у Намджуна с его смутными познаниями в технологии процесса и мысли не было так представлять друга в роли пассива — темперамент у Чонгука был не подходящий для этого).       «Подкаблучник, но нагибает же, ну».       Таким образом, мужская логика доводит до грешных выводов, что благополучно закидываются Намджуном на подкорки сознания, как только он видит девушку, именуемую стриптизершей его мечты.

***

      Чон Чонгук, сидя в своей каморке, постепенно начинает заниматься психоанализом ситуации. Прокручивая в мыслях слово за словом, которые вылетали давеча из его рта во время перепалки с Тэхёном, Чонгук шумно вздыхает, понимая, что где-то в нужных местах не сказал, а где-то перегнул палку, хотя в целом мог сгладить конфликт. В конечном итоге в его голове как-то всё так удачно складывается, что сам Чонгук убеждает себя в том, что в ссоре виноват именно он.       Подкаблучник, что с него взять. Жаль, Ким Тэхён каблуков не носит. А то бы Чонгук с превеликим удовольствием полежал бы на полу, заглядывая под юбку, да парень у него — консерватор по натуре.       В двадцать первом веке нет ничего не выполнимого, и всем известно, что мысли материальны. Правильно настроишься — и получишь желаемое. Правда без труда не выловишь рыбку из пруда, но похоже именно сегодня кто-то оглушил его золотую рыбку, которая сама всплыла к нему на водной глади.       Ким Тэхён материализовывается из мыслей Чонгука, к удивлению последнего, и оказывается стучащим в дверь рабочего кабинета охранника. Парень переминается с ноги на ногу, стоя в дверном проёме, и чоповец подвисает над увиденным, старательно промаргиваясь. Он же не курил ничего случаем? То есть сам Чонгук не понимает, что с ним стряслось, что он такие глюки начал видеть.       Вид парня перед ним безусловно захватывает и, что самое главное, — Чон Чонгук, каким бы он ни был развратником, никогда ранее даже в самых смелых фантазиях не мог представить себе такого Ким Тэхёна. Не может же его парень заявиться к нему на работу на каблуках и в… Слишком ярко для обычной фантазии. Это полнейший глюк на почве нервоза.       Идеально выбритые ноги, отчего-то блестящие, обуты в самые удобные туфли на платформе, которые нахваливали стриптизерши в их клубе, и как только Тэхён нашёл свой размер, ведь девчонки у них работают миниатюрные, — непонятно. С плеч его ниспадает красная накидка, доходящая до середины бедра, а снизу ничего другого не видно, и есть два возможных варианта: либо под плащом что-то короткое, либо там ничего нет, что для Чонгука, собственно, роли не играет.       — Можно зайти? — лепечет Тэхён и, не дожидаясь ответа, входит и прикрывает за собой дверь, щелкая задвижкой. — А я к тебе.       — Я понял, что не к Намджуну. Как ты… Ты реальный? То есть это точно ты? Я сплю! — не в силах поверить в увиденное, парень отупело моргает пару сотен раз, пытаясь убрать непрошеный мираж и шепча про себя все матерные выражения, которые он когда-либо слышал за всю свою жизнь.       — Давай оставим вопросы на потом. Я пришёл извиниться за своё поведение.       О как.       Как оказалось впоследствии, Ким Тэхён последовал за Чонгуком на его работу сразу же после ссоры. Тэхёну казалось, что парень уходил в необычном настроении, будто эти распри его действительно заколебали. Пара мыслей о том, что Чон Чонгук его бросит, — и Тэхён понимает, что лучше надевать на себя порой кляп, чтобы поменьше говорить и неоправданно что-либо канючить, но быть при этом в отношениях с любимым.       Оглядывая помещение с высоким подиумом, он заприметил танцующих девушек у шестов, отблескивающих на посетителей из-за софитов. Танцовщицы выполняли свою работу настолько живо и соблазнительно, что Тэхён побоялся за Чонгука и его уверенность в верности парня ему. Подиум имел три разветвления и округло сглаживался светящимися бортиками, что позволяло наблюдателям, находящимся за круглыми уставленными впритык к сцене столиками, лучше разглядеть, что у стриптизерш было или же не было под юбкой. В углах помещения можно было различить силуэты охранников в смокингах, так сказать, представительных охранников, будто бы от их формы можно было судить о способностях работника. И хоть Чонгук работал в маленькой каморке, Тэхён уже радовался тому, что он как можно меньше находится здесь — обгладывая взглядом этих танцовщиц. Так всяко спокойнее. Да и костюмчик ему идёт, нечего во всяких смокингах ходить.       Развратная музыка пробуждала желание с первых тактов, самому хотелось невольно двигать бедрами, попадая в ритм; красные оттенки страсти были не только в звуках, но и прослеживались в интерьере. Стены и кресла были оббиты красным переливающимся бархатом, прикосновения к которому вынуждали забыть про время и неурядицы, царящие за стенами клуба. Интимно-подсвеченные ступени, перетекающие в дорожку вдоль зала, тянулись к черной барной стойке, с единственными не мягкими в этом помещении хромированными высокими стульями. Конечно, карты бара с меню разносились по столикам к клиентам, в баре выполнялись заказы, однако сам он практически не имел посетителей. Да и кто придет в стриптиз-клуб и будет сидеть вдали от девочек?       Каково было удивление Ким Тэхёна, когда он на пороге стрип-клуба обнаружил охранника, сидящего к нему спиной в баре и смело флиртующего с какой-то полуголой девицей. Чонгук уже нашел замену? Да нет, не может быть, хоть у него и не было упругой груди, он точно был уверен в своей значимости в жизни Чон Чонгука, по крайней мере он не мог уйти так быстро. Тогда что же это… Тэхён не придумал ничего лучше, кроме как подойти и резко одернуть охранника за плечо, а после вскрикнуть и стыдливо прикрыть рот рукой, озираясь на посетителей стриптиз-клуба.       — У Вас что-то случилось? Что-то украли? — спросил незнакомый работник по устоявшемуся шаблону, и тогда Ким Тэхён осознал, что опрометчиво подумал, что охранник тут один — и тот Чонгук.       — Ах, нет, я обознался, думал, что Вы Чон Чонгук…       Он чувствовал, как танцовщица и незнакомец сканировали его взглядом. Не сговариваясь друг с другом, они в унисон произнесли:       — Тот самый Ким Тэхён? — непонятно, что содержало в себе эти «тот» и «самый», но парень потупившись кивнул. По всей видимости сработало сарафанное радио, и от Гука информация передалась к его напарнику, а от него уже к танцовщице. Это не могло не смутить пришедшего извиниться парня, обиженного вновь и опешившего в один момент. Личное на то и личное, разве можно вот так вот запросто выставлять подробности напоказ? Он уверен, что раньше Чонгук себе такого не позволял, и даже если это произошло сейчас, то наверняка от переполняющих его эмоций. Чонгук вне себя от ярости на него. Вдруг извиниться не получится?       Ким Намджун же в свою очередь развернулся на стуле поудобнее и начал неприлично всматриваться в чужое лицо, подмечая красивые, что нельзя было сказать о парне, но в разговоре о Тэхёне это действительно было уместно, и правильные черты лица, пшеничного цвета волосы и смуглую кожу приятного оттенка кофе. Он посчитал, что Чонгука даже в каком-то смысле можно понять, и его парень был даже привлекательнее некоторых стриптизерш в их клубе, ну, это было исключительно мнение натурального от и до Намджуна.       — Решил и на работе его достать? — ехидно спросила девушка, укладывая локоток на плечо охранника и двусмысленно ластясь к нему, так что тот невольно засмотрелся и всё-таки стянул с головы форменную кепку, изначально послужившую причиной ошибки Тэхёна.       — Нет, я… Да, я виноват, — он внезапно опустил голову и не заметил, как двое взглядов встретились, негласно принимая решение, словно два человека были любовниками долгое время и могли общаться без слов.       Под своё крыло его взяла танцовщица и представилась сценическим именем Смузи, а Тэхён и не думал узнать её настоящее имя. Смузи, так Смузи. Главное было то, что она ему предложила. Она привела его в гримерку и без лишних слов начала подбирать что-то выходящее… просто выходящее за все границы разумного. Девушка показала, как это всё надевается и застегивается. Такой опыт удается не часто, тем более её привлекала детская непосредственность у этой пары, когда Намджун рассказывал ей об истеричном пареньке, ебущем мозг их охранника, она, если быть честным, представляла себе совсем другое.       Девочки такие девочки, только они могут понять друг друга. А парни — аналогично — только себе подобных. Так слово за слово в гримерке Смузи и Тэхён сошлись на том, что поведение его обычное (на самом-то деле), но, как бывает это всегда, перед второй половинкой всё же надо извиниться и покаяться за свои плохие черты характера. И она, не обделённая опытом, рассказала ещё зелёному Тэхённи, как надо искупать эти грешки. Изрядно поднаторев в учении, но не испытав себя в бою, переоблаченный в самую развратную стервочку (это по версии Чонгука, как ему сказала Смузи, по его собственной — он представлял из себя очень даже сексуальную красную шапочку), он не решился надеть женское бельё, трусики в частности, с другими элементами одежды у него получилось достичь консенсуса и идеально в них втиснуться. Какое бы желание извиниться перед Чонгуком у него не было, парень не мог представить без скрежета в зубах, как он надевает на себя стринги. «Всё же пережмет», — говорил он себе, а девушка, стоящая за ширмой раздевалки заговорщицки сообщила, что так даже лучше.       В принципе, как выяснилось, она была права. И как только Тэхён приближается к своему парню (радуясь про себя, что тот не любит включать верхний свет на работе, отчего тело его будет освещено лишь бликами мониторов), Чонгук сразу же подъезжает к нему на кресле и притягивает его к себе, усаживая голыми ягодицами на свои колени. Незримо над ними повисает возбуждающая атмосфера в маленькой комнатке, состоящей из стен, друг на друга наваливающихся в 2×2 метра и стола с креслом. Обзорный пункт. Чонгуку действительно есть на что посмотреть.       Медленно отодвигая полы короткого плаща, он удивляется тому, что чем выше задирается ткань, тем меньше шансов остаётся найти под ней что-либо. Чон Чонгук, если быть честным и точным, никогда ранее с сексом на работе не сталкивался, тем более с Тэхёном, да и чего уж греха таить — таким Тэхёном. Раздумывая о том, что его парень провернул это всё из-за их ссоры, он пасует ещё сильнее Кимтэ, смущаясь и возбуждаясь при этом, радуясь, что единственное, что его может выдать в этой интимной обстановке, — его проснувшийся и уже нашедший голые ляжки Тэхёна член.       — Говоришь, пришёл извиниться, — руки тянутся выше, подмечая обхватывающие бедра черные тесемки, что с бедер тянутся ремешками к полукорсету. Не такому жесткому, которыми обычно пользуются их танцовщицы, однако удобному для широкого тела Тэхёна, не сковывающего его движения. За неимением трусов парень, сидящий на коленях у другого, сковывается в движениях и со свойственным лишь ему смущением в подобной обескураживающей ситуации прикрывает ладонями промежность.       — Да, мне повезло пробраться на пересменку у танцовщиц, и я успел пробежать до тебя, я… — парень отчего-то бессвязно лепечущий забывает про свою наготу и захватывает форменную рубашку Чонгука, приближаясь и пытаясь поцеловать, однако это не оказывает нужного эффекта на охранника, который ухмыляется и стягивает с себя чоповскую кепку, удачно её умещая на один из мониторов.       — Давай без лишних деталей, это обсудим дома. Сейчас я жду извинений, — Чонгук проводит носом у Тэхёна за ухом, вдыхая его запах и улыбаясь, когда чувствует дрожь чужого тела.       — Я действительно вел себя как эгоист, прости, ты же работаешь для того, чтобы я учился и ни в чем не нуждался, — признается Тэхён, словно ребёнок из детского сада, которого внезапно ставят в угол. Взгляд провинившегося щеночка доставляет Чонгуку непомерное удовольствие и порождая желание поиграть с его мальчиком в нечто похотливое.       — Ты можешь искупить свою вину, — большой палец с присплюснутой подушечкой проезжается между губ Тэхёна, при этом отдергивая нижнюю с явным подтекстом, после чего парень приподнимается с места и усаживается между разведенных ног своего любовника.       Взгляд Чонгука, устремленный сверху вниз на парня, стягивающего с себя кроваво-красную накидку и с энтузиазмом хватающегося за чужую ширинку пальцами. Обнадеженный Тэхён охает от неожиданности, когда по его пальчикам шлёпают с коротким «Работой ртом». Охранник, приобретший порцию зверского желания, решает для себя помучить возбудившего его выскочку, а Тэхён со стыдом негласно признаёт, что его это тоже заводит. Полная нагота, компенсируемая туфлями и парой ремешков с корсетом на теле, будоражит и сводит с ума так, что его эрегированный член тычется в живот при любом поднятии ягодиц. Мельчайшее движение сулит появлению дрожи при столкновении разгоряченной кожи с прохладным воздухом: в этой каморке работает чертов кондиционер.       Зубки стискивают зиппер и тянут застежку вниз. Чонгук помогает вытащить эрегированный член из штанов, предоставляя Ким Тэхёну полнейшую свободу в его действиях, и тот даже не робеет перед поставленной задачей, а методично берёт достоинство своего парня в рот.       Как-никак любимая игрушка.       Язык круговыми движениями спускается с головки вниз и поднимается от нее вверх, заигрывая с уздечкой по пути, впоследствии заостряясь и массирующими движениями углубляясь в уретру на пару мгновений — этот круг извращенных пыток возобновляется вновь и вновь, пока откинувшийся на спинку кресла Чонгук прикрывает глаза и тихо постанывает. На самом деле Тэхён реально любит член Чон Чонгука (ну и его в придачу тоже), по крайней мере то, что он видел до встречи со своим парнем, не идет ни в какое сравнение с этим органом. И это разговор не о размере, а скорее об эстетическом вопросе. Этот агрегат поистине самый красивый (огосподибля) и симметричный, оттого Тэхён и обходится с ним так мастерски — по собственному велению и хотению, стоит заметить.       Просачивающиеся капельки предэякулята дают зелёный свет для парня, и Тэхён сжимает губы вокруг члена Чонгука, проезжаясь по нему, учащая наступательные движения. Парень стягивает волосы на затылке своего возлюбленного, устанавливая собственный темп, не замечая того, как чужие пальчики стискивают его штаны на бедрах. Ким Тэхёном постигается удовольствие от того, что твой рот и ты в частности имеют такое влияние на другого человека, вынуждают его заходиться в стенаниях и мучительной страсти, изливаться с громким криком во влажную и горячую полость.       Парень привстаёт и покачивается на трясущихся и затекших от продолжительного сидения в одной позе ногах, отодвигает подальше клавиатуру со стола и шлёпает голой задницей по холодному столу. Ноги Тэхён кладёт на подлокотники кресла Чонгука, бесстыдно обнажая сжимающееся в желании анальное отверстие, он сплевывает семя на ладонь и с похотливой ухмылкой вводит в себя пальцы, смазывая проход спермой. Как только длинные ровные пальцы проезжаются внутри него, Ким Тэхён откидывается назад, с сочащимся и изнывающим членом, пачкающим его корсет.       — Так папочка сегодня собирается меня наказывать или нет? — рот растягивается в одно немое «о», когда к его пальцам присоединяются чужие, а сфинктер напрягается и сжимается сильнее. У Чонгука пальцы длиннее и определенно достающие до простаты, надавливая на неё. Парень вмиг подаётся бёдрами вперёд, опоясывая торс охранника и притягивая его к себе.       — Хах, Тэхён, если бы мы не встречались, то я назвал бы тебя сучкой.       — М-м-м, и как бы ещё ты меня назвал, если не секрет? — мямлит Тэхён, ловя смутные очертания от садистской улыбки своего возлюбленного. Он понимает, что довёл Чонгука до полной разрядки и до следующего захода придётся подождать, поэтому и может надеяться разве что на эти тонкие ловкие пальцы. Сперма уже давно высохла, но проход всё ещё влажный, изрядно стимулируемый. Хочется кричать и петь оды о любви к происходящему, Чон Чонгуку и его пальцам, к этой форме и возбуждающему собственному похабному виду с пересекающими тело ремнями. Член сочится, и Чонгук предостерегает от касаний Тэхёна, пресекает любые попытки дотронуться до заметно (даже в этой приглушенной обстановке) алеющей головки, стереть проступающие капельки смазки и получить разрядку.       — Скрытым похотливым извращенцем? Хотя даже это не сможет описать тебя в полной мере, — произносит Чонгук, с силой вводя свои пальцы, что Тэхён охает, заливается краской и… кончает от сочетания грязных слов и накала движений, заливая корсет спермой и обессиленно растягиваясь вдоль рабочего стола охранника.       Шикарный обзорный пункт с возможностью посмотреть, а теперь ещё и потрогать. Наваждение спадает не сразу, и саму Чон Чонгуку в голову приходит решение, что лучше присесть на кресло, пока его парень растягивается перед ним на горизонтальной поверхности (наплевав на то, что по сути вновь перед Гуком бесстыдно раскрывает промежность, сейчас это скорее ленивая истома, чем желание возбудить). Охранник наблюдает за тем, как Ким Тэхён шумно ловит воздух ртом и ласкающими движениями спускается по своей груди, размазывая пальцами своё семя по животу, отупело моргая при этом. Вот это да, он никогда не позволял себе кончить без рук ранее.       На глаза Чонгуку попадается накидка от образа Красной Шапочки, которую он поднимает, и находит ярлычок, аккуратно пришитый к вороту. Смузи. Это имя ему что-то напоминает, пока он прокручивает сегодняшние встречи и разговоры.       — Так эта была та стриптизёрша Намджуна! — восклицает Чон Чонгук в недоумении, как его парень и девушка его друга смогли столкнуться.       — Очень отзывчивая девушка, — отмечает Тэхён.       — А она тот ещё психолог по части мужского либидо. — Стоит ему подумать только, как точно Смузи попала в образ и вкусы Чон Чонгука, как парень ежится: от одних разговоров с его другом (в которых подобные темы точно не поднимались) она смогла прочесть его желания, что же случится, если с ней познакомиться?! Да они же с Тэхёном его на цепь посадят, у нет, он этого не допустит.       — То есть ты хочешь сказать, что если бы не это, то ты бы не возбудился из-за меня?! — а этот индивид всегда будет заводиться с полуоборота и находить причины для срача в словах, которые и трактовать по-другому нельзя — для Тэхёна нет неисполнимых вещей.       — Ким Тэхён, какая же ты всё-таки… — он хочет вступить в склоку и осекается, вспоминает, из-за чего, собственно, они сейчас увиделись и к чему это может привести. Э нет, так легко его не взять.       — Что я? Кто я? Ну же, скажи!       — Ничего. Люблю тебя, поэтому не так важно. И кажется, я возбуждаюсь во время твоих истерик, — признается Чонгук, прикусывая губу.       — Ты шутишь!       — Проверим? — расползающаяся на всё лицо ухмылка и приглашающее похлопывание по собственным коленочкам.       Это ещё поспорить надо, кто кого приручить сумеет, вон с какой прытью Ким Тэхён может оседлать чужие коленки.