Любить запрещается

      До конца учебного года оставалось всего несколько месяцев, и все дни уходили на подготовку к выпускным экзаменам. От успеха в этом нелёгком деле зависело дальнейшее обучение братьев. Хотя, конечно, их больше беспокоило, получится ли как можно скорее уехать куда-нибудь в другой город. Обстановка в доме становилась всё более напряжённой, Симона всё время пыталась добиться у Билла правды, которую он никогда ей не расскажет. Ей было жизненно важно знать, где сын пропадает по вечерам, если не сидит над учебниками (почему-то отсутствие Тома совсем её не беспокоило). Близнецы предусмотрительно не возвращались домой вместе, поддерживая легенду о самостоятельности, о том, что у каждого своя личная жизнь. Всё также украдкой сплетая руки под столом за завтраком, они мечтали о будущем. И мать прекрасно понимала, что скоро её любимые птенчики выпорхнут из гнезда, и увидит она их очень нескоро…       В выходной, оторвавшись от надоевшей и всё такой же непонятной физики и математики, Билл и Том надолго застряли в магазине, выбирая подарок на день рождения матери, но так и не смогли остановиться на одном варианте. Проблему помог решить Андреас, ведь он, иногда бывая в доме Каулитцев, легко находил общий язык с Симоной. Они оба обладали прекрасным художественным вкусом, и женщина даже сказала ему по секрету, что мечтает бросить надоевшую работу и с головой уйти в работу в мастерской и открыть выставку собственных картин. Энди не был бы Энди, если бы не сообщил об этом братьям. — Как только мы заработаем свои первые деньги, сразу же начнём откладывать на открытие маминой выставки. Она будет так счастлива, — Билл заулыбался. Хоть в последнее время они не очень ладили, он всегда хотел сделать для неё что-то хорошее. Так что близнецы купили ей побольше красок и кисточек. — Энди, вот что бы мы делали без тебя? — Том похлопал друга по плечу. — Слушай, тут такое дело. Даже неудобно тебя об этом просить, я думал, Билл тебе сказал уже, но он молчит. — Ну, чего вы на этот раз натворили, признавайтесь. Опять отмазку за вас придумывать? — хихикнул юный художник. — Да нет, мы нигде не палимся, причём усиленно, — Билл замялся. — Просто мама… сказала, чтобы я пришёл на праздник не один. — Это в каком смысле — не один? — Я ж ей сказал, что у меня есть кто-то. Она не успокоится, пока не узнает, кто именно. Мне нужна твоя помощь. — И что именно я должен сделать? — Ну там за руки подержаться, в щёчку поцеловать, но ничего такого, — сразу предупредил Том. — Что там ещё милые парочки делают? Ресничку с лица убрать. В общем, всё, чтобы мама увидела, что вы милая пара и перестала волноваться. — Раз уж это так важно, то я согласен, — Энди с трудом скрывал волнение. Он давно уже не лелеял мечту, что Билл обратит на него внимание, а теперь получил такое предложение. Чего не сделаешь ради лучшего друга? Даже станешь его ненастоящим бойфрендом…       День рождения проходил в узком семейном кругу. Первым свой подарок вручил Гордон — букет цветов и дорогие духи с нежным ароматом полевых цветов и чего-то ещё, едва уловимого и совсем не знакомого. Симона была прекрасна, как цветок, в своём лучшем платье, сшитом её же руками. Вручив подарок, мужчина убежал в магазин за праздничным тортом. Ведь что может быть вкуснее свежей выпечки? Близнецы порадовали мать художественными принадлежностями. Ещё один подарок, приготовленный заранее, прибыл вместе с долгожданным гостем. Андреас торжественно вручил женщине её портрет в красивой раме. — Спасибо, спасибо огромное! Это так прекрасно, — прошептала Симона. В уголках её глаз собрались маленькие слезинки, но сегодня это, безусловно, были слёзы счастья. — Билл сказал мне, что вы ждёте особенного гостя… — улыбнулся парень. — Да, это так, я очень хочу познакомиться с избранником моего сына! Разве я могу отдать его в ненадёжные руки?       Младший Каулитц тут же засмущался — вот только не от слов матери, а от того, что Том шепнул ему на ушко «кажется, мне пора начать ревновать» и незаметно щипнул за бедро. — Вам больше никого не нужно ждать, — Энди подошёл к Биллу и взял за руку, отбирая его у нервно хихикающего Тома. — Это я тот человек, с которым вы хотели познакомиться. Я люблю Билла. Уже давно. Просто… я очень боялся признаться в этом даже ему. Я не знал, как он это воспримет. — На этом правда закончилась. — Но теперь я точно знаю, что мы подходим друг другу…       Старший больше не мог слушать эту притворную романтику. Хлопнул себя по карманам — пачка сигарет была ещё нетронутой, ушёл на кухню и открыл окно…       Всё прошло как нельзя лучше. После возвращения Гордона все наслаждались вкусным тортом. Имениннице хватило небольшого кусочка, и как её ни уговаривали съесть ещё немного, она отказалась, сославшись на то, что фигура не прощает лишних сладостей. Зато близнецы с огромным удовольствием полакомились самыми аппетитными кусками с милыми кремовыми цветочками. Билл, как всегда, увлёкся и измазался кремом. Том хотел было потянуться к брату и помочь ему вытереться, но, вспомнив, что они не одни, лишь сильней сжал в руках чайную ложку. За него это сделал Андреас. Билл растерялся, чувствуя ласковое, но такое чужое прикосновение. Друг улыбнулся, возвращаясь к своей почти пустой тарелке — он ведь тоже любил сладкое не меньше Каулитцев. Гордон, заметив данное действие, тактично промолчал. Ведь Симона, хоть и не говорила об этом Биллу и Тому, давно уже просветила мужа на тему личной жизни младшего, просила не ругать и не наказывать. Да Гордон и не собирался этого делать, во время своей музыкальной карьеры он многое повидал и с высоты прожитых лет прекрасно понимал, что Билл явно не девочку в дом приводить собирается. Правда, об истинном положении вещей мужчина даже не догадывался — такое ему в голову бы не пришло. Уж очень хотел Гордон, чтобы Том был похож на него. Чтобы смог встретить прекрасную девушку и всем сердцем полюбить её, дать детям достойное воспитание и образование. Мечтал, что сыновья откроют себе дорогу в большую жизнь, но, оставив свой дом, не забудут о родителях. Только не знал любящий отец, что в сердце Тома уже давно поселилась любовь, а точнее, это чувство жило и будет жить там всегда… — Ну вот, теперь осталось нам с твоей девушкой познакомиться, сынок… — подвела вечером итоги счастливая Симона, делая наброски на белоснежном листе бумаги. — Надо же, ты всегда защищал Билла, а он оказался смелее тебя, — женщина мягко улыбнулась. — Мам… я пока не уверен, что всё серьёзно. Просто… мне нравились разные девчонки, но они надо мной только смеялись, — сочинял Том на ходу. — А одна хотела через меня к Биллу подобраться. Вот и как им доверять после этого? — Если бы люди друг другу не доверяли, они бы не смогли создавать семьи, не смогли бы жить вместе… — Да это я понимаю, — старший вздохнул. — Просто… я не могу представить, что доверял бы какому-то человеку сильней, чем брату. — Так и тянуло на откровенность, ведь накопившееся за день волнение после наблюдаемых сцен игры в более-менее приемлемые отношения, не давало успокоиться. — Он всегда будет рядом, но, конечно, вы однажды будете жить со своими вторыми половинками. В гости друг к другу ходить каждый день ведь можно. Телефоны с каждым годом всё более, как там сейчас говорят, продвинутые становятся. — Нет, лучше построить или купить большой дом, где всем места хватит! — тут же оживился Том. — Что ж, вы сами создаёте своё будущее. Я поддержу любые ваши решения, вы ведь знаете это. Поэтому никогда и ничего не скрывайте от меня и не стесняйтесь говорить о проблемах, если вдруг они будут… — Спасибо, мам, — близнец снова и снова думал, как же эти опрометчивы эти слова про принятие. Можно ли допустить мысль, что Симона одобрила бы то, что называют этим страшным словом «инцест»?       Утром, собираясь в школу, Том бросил взгляд на этот лист и узнал в нарисованном мальчишке себя самого. Тот, другой он, уже не в своих привычных «балахонах», а в обыкновенной белой рубашке обнимал такую же несуществующую девочку в бледно-голубом платье. С другой стороны незаконченного рисунка на Тома смотрели глаза Билла. В этот миг хрупкие ладони легли на его плечи и, повернувшись, он увидел такие же глаза, только настоящие, счастливые. — Вот такие вот призраки мечты, — усмехнулся старший. — Неправильно… — Билл покачал головой. — Это не ты. Это не мы.       Открыв альбом посередине и вырвав из него два листа, он взял простой карандаш и, как мог, быстро изобразил два силуэта. Том, положив свою ладонь на близнецовую, дополнил этот рисунок, соединил двоих в одно целое. — Я, конечно, не художник. В отличие от твоего… парня. Чёрт, это так странно звучит. Нет, я так больше даже говорить не буду. — Признайся, ты ведь немного ревновал вчера, — Билл крепко прижался к брату. — С чего бы? Я ведь знаю, что ты только мой. — Том оставил на родных губах короткий, невесомый поцелуй. — Ну… У меня ведь хорошо получилось? — Я бы, конечно, не поверил, но мама так рада за тебя. Она сказала вчера, что ты смелый. — Если б она только знала… Но волновался я по-настоящему. И ведь Энди сказал почти правду. — Билл… Если бы меня не было, ты бы, наверное, смог полюбить его, — задумчиво произнёс Том, и тут же получил лёгкий удар в грудную клетку. — Ай, ты чего? — Никогда не говори таких слов. Нет тебя, значит, меня тоже нет! Я уверен, что мы и в прошлой жизни были всегда вместе… Интересно, а насколько сильно чувствуют друг друга сиамские близнецы? — вдруг спросил он. — Этого я не знаю. Но сексом им заниматься точно не очень удобно… — Том, ну что у тебя за мысли такие! — Билл засмущался, пытаясь представить это действо. — Мы давно не оставались наедине… Допоздна на уроках, а когда приходим, все уже дома… Или видимость личной жизни приходится создавать. Скорей бы уже… — Том нежно провёл кончиками пальцев по завиткам татуировки, — на свободу.