***
Джаред подумал и решил, что пора сбавить обороты. Он явно пугал Дженсена, а этого быть не должно. Его любимый мальчик уже совсем отощал и ослаб. Если так и дальше продолжится, то он его потеряет. Может, стоит отпустить его… Джаред сжал челюсти и заскрипел зубами от этой мысли. Отпустить Дженсена… Нет. Нет-нет. Этот упрямец ведь сразу сядет на первый попавшийся поезд или самолет, или корабль и будет удирать со всех ног, подальше от него. Просто потому что Джаред его запугал и задушил своим вниманием. Что же ему делать… Он даже попросил маму помочь, чего не делал уже лет двадцать. Но кажется, от этого стало только хуже. Дженсен закатил истерику, расколотил все бьющееся барахло в радиусе 10 метров и отказался от еды. Похоже, мама не лучший ему помощник. Джаред стукнулся лбом о стену от досады. Нет, никакие советчики ему не нужны. Он должен сам всего добиться. Иначе это будет неправильно. Он сам должен понравиться Дженсену, и никто другой. Пора поставить все на зеро и переходить к решительным действиям. Да, именно так он и сделает. - Джен… эй, Дженсен, ты меня слышишь? - Джаред осторожно потрогал мужчину за плечо. Ответа не последовало. Тогда он слегка подул ему на ресницы и поцеловал в висок. Дженсен, что лежал в кровати, окутанный одеялами, и не подававший признаков жизни, открыл глаза и недовольно воззрился на нарушителя его якобы сна. - Джен, мы можем поговорить? Знаю, ты меня явно терпеть не можешь, но выслушай, пожалуйста. Я хочу предложить тебе кое-что. Я пришел с миром. Правда. Ну, не молчи. Предлагаю сделку. Если облажаюсь, отпущу тебя. - Что за сделка? – ожил Дженсен, зашевелившись в груде одеял. - Дай мне две недели. Если по истечении этого времени я все еще буду тебе противен, и ты захочешь уйти… - Джаред сглотнул и отвел взгляд, тяжело ему давались эти слова. – Ты сможешь уйти. Но… если тебе будет со мной хорошо, то ты останешься. - И как же ты поймешь это? – Дженсен удивился таким словам и пристально посмотрел Падалеки в глаза. - Я ведь конечно скажу, что мне не понравились эти две недели и уйду. Может, обойдемся без лишней траты времени? Я говорю это сейчас, и ты меня отпускаешь? – Дженсен окончательно выбрался из своего мягкого кулька. - Хитрый какой. Нет, - ухмыльнулся Джаред. – Не торопись. Просто... подари мне свой поцелуй, Джен. - То есть если за эти 14 дней я не поцелую тебя, то ты отпустишь меня? - Точно. 14 дней, начиная с завтра. Если я не добьюсь твоего поцелуя… то я не достоин тебя. И я должен буду с этим смириться. Но если тебе захочется это сделать, значит, тебе захочется остаться… со мной. - Договорились, - слишком уж бодро произнес Дженсен. – Заключаем пари. Готовься к поражению, Джаред. - И тебе приятных снов, Джен. И пожалуйста, поешь. Джаред тут же встал и ушел, тихо закрыв за собой дверь. А Дженсен впервые за то время, что он здесь пробыл, почувствовал легкий укол вины. Джаред в миг стал таким грустным, а в глазах расплылась тоска… У Эклза возникло ощущение, что он ударил щенка.***
- Чем ты хочешь заняться сегодня? – бодро спросил Джаред за завтраком, уплетая омлет. Он казался веселым и беззаботным, но Дженсену показалось, что глаза не улыбались, делая улыбку фальшивой. - Хочу поехать… - Дженсен хотел заявить что-нибудь невероятное, например, что хочет отправиться в другую страну и прямо сейчас, и изводить Джареда ему явно понравилось бы. Но узнать своего мучителя ему тоже хотелось. Кроме невероятных сплетен, что передавались из уст в уста в городе, ужасных статей, что он нарыл в интернете, и того странного разговора в парке с женщиной, что представилась матерью Джареда, он больше ничего не знал об этом странном и вредном мужчине. Точнее, он ничего не знал. – Хочу познакомиться с твоими родителями. - Ммм… ну, я могу пригласить мать. Отчим вряд ли сможет. - Так ты согласен? - Да. Уверен, мама будет рада с тобой познакомиться. - О, это замечательно. Хотя, знаешь, наш город ведь не такой большой. Вдруг мы с ней уже встречались, - ехидно подметил Дженсен, продолжая сверлить Джареда взглядом. - Кто знает, - тихо ответил Падалеки и уткнулся в свою тарелку. Мама Джареда и правда явилась к ним на ужин. Она поздоровалась с Дженсеном так, словно они никогда не виделись. И Эклз подумал, что из нее вышла бы неплохая актриса. Потому что он видел перед собой ту же женщину, что разоткровенничалась с ним в парке. Удивительно, если бы это было не так. Джаред был учтив и вежлив. Но в основном ужин прошел очень тихо. Разговор не клеился. Падалеки похоже боялись проговориться, а Дженсен забавлялся над ними молча. Ужин подошел к концу, Джареду пришлось отвлечься на срочные дела по работе, он разговаривал по телефону в другой комнате, периодически повышая голос так, что было слышно и в столовой. А Шерон Падалеки тихо-мирно пила чай, обмениваясь с Дженсеном ничего не значащими фразами о погоде и прочей лабуде, пока Дженсен, расхрабрившись, не задал ей в лоб очень прямой и наглый вопрос. - Это правда, что Джаред застрелил собственного отца? – и все же голос дрогнул. Наступила тишина, едкая и колкая. Лицо Шерон не выражало никаких эмоций. И только где-то вдалеке слышался голос Джареда, все еще ругающегося по телефону. - Это я попросила его… - вдруг призналась она. - Что? - встрепенулся Дженсен, еле разобрав тихие слова. - О чем? - Я сказала ему выстрелить, - ее голос стал сильнее. - Что? Нет, вы... - Застрелить его собственного отца, Дженсен. Я лежала в больнице... я потеряла ребенка... Я только-только начала его чувствовать внутри себя... он начал толкаться... - голос ее задрожал, глаза наполнились влагой и отчаянно заблестели, и Дженсен подумал, что не услышит от нее больше ни слова, но она вдруг собралась, лицо ее, дрогнув, стало непроницаемой маской, а речь заторопилась. - Сейчас, я думаю, что и к лучшему... я бы не смогла уберечь этого малыша от той жизни, что его ждала в нашей семье. Я связалась не с тем мужчиной. Да, Дженсен, уж поверьте, я была той еще дурой. Я тогда мало думала о своих детях, я думала больше о себе. Потому что будь я хоть чуточку умней, я бы в жизни не стала заводить детей от такого мужчины... Джаред... он сидел рядом и держал меня за руку. Лицо у него тогда было такое… Он вот-вот мог распасться на части и в то же время готов был собирать меня уже развалившуюся по кускам. Знаешь, что это такое, видеть, как твой сын, твоя плоть и кровь, готов за тебя убить? Я видела. И не остановила его. Мне сказали на следующий день, что моего мужа застрелили. Я знала, кто. Я ничего не сказала. Знаешь почему? Наши дети являются теми, кем мы их делаем. Я и мой муж сделали нашего сына убийцей. И я видела в нем своего защитника. Того, каким родила. Я и он… мы испортили нашему сыну жизнь. Думаешь, я когда-нибудь прощу себя за это? Нет… - Не обвиняйте себя... - Ты еще ничего не понимаешь. Ты просто хочешь бежать и бежать. Я тебя прекрасно понимаю. Но ты дай ему шанс. Он не виноват в том, что его родители оказались такими идиотами. Он хочет любить, так, как умеет. Дай ему шанс… - Но почему я? - Дженсен услышал, как дрожит его голос. - Потому что тебя выбрал он. Потому что ты задел какие-то струны в нем. И ты нужен ему так же, как и он нужен тебе. - Для чего это он мне нужен? - усмехнулся, скрывая слезы, Дженсен. - Милый, ты себя в зеркало то видел? Ты до сих пор был один. И это удивляет, не думаешь? У тебя не очень-то получается идти с людьми на контакт, верно? Может, именно такой парень тебе и нужен? Который пробьет твою броню? - Мне кажется, вы перечитали романов. - Я не читаю такую дрянь, милый. Я просто вижу вас со стороны, - она замолчала надолго, а потом он вдруг услышал. - Я кстати была на твоих спектаклях. Меня Джаред приглашал. Ты хороший актер, вот только передо мной играть не стоит. Мой сын тебе очень даже нравится. - Он ваш сын… и вы его любите. Но это не значит, что только за это ему все должно сходить с рук. Он может… нравиться. Но любить - это совсем другое. - От любви до ненависти один шаг. И от ненависти до любви тоже. Слышал о таком? - Я его не ненавижу. Так что это не к месту. - Ненависть, злость, обида… какая разница. Ты к нему неравнодушен. - Вы такая же, как и ваш сын, - сорвался Дженсен. - Одна порода, тут ты прав, - она даже бровью не повела. – Ты злишься. Но злись только на меня, Дженсен. Это я сделала Джареда таким. Это я испортила ему жизнь. Но я не позволю ему испортить жизнь тебе. Просто дай ему время и шанс. А если начнет плохо себя вести, звони мне, я с ним разберусь. - Это очень… мило. Только как бы там ни было. У него есть голова на плечах, и он может ей думать. Мне очень жаль, что в вашей семье все так случилось… Но не вы одни страдали. Счастливых семей вообще мало. Но это не значит, что если у тебя было тяжелое детство, то теперь тебе разрешается быть козлом. - Хм, знаешь, - она перешла на шепот. – Я не прошу тебя терпеть моего сына и жалеть его. Ты можешь уйти хоть сейчас. Я не дам ему остановить тебя. Только вот сможешь ли ты еще когда-нибудь почувствовать себя нужным кому-то? - Считаете, я такой жалкий? – Дженсен наоборот повысил голос. - Нет, ты просто одинокий парень, который боится сходиться с людьми. И это может продлиться всю твою жизнь. И умирая в полном одиночестве, ты подумаешь: «А может, стоило дать ему шанс?» - Вы точно перечитали там чего-то не того… Это такой бред! Простите, но кажется, у вас с головой… Вы точно сломали психику своему сыну, а теперь пытаетесь давить мне на жалость, потому что считаете своего сына ущербным и жалким, как и меня. А это мне вас жаль! Потому что вы не смогли создать хорошую семью и изуродовали Джареда, свалив на него ответственность за ваши ошибки! - Заткнись! Ты ничего не знаешь! Тебе никогда не понять… - Мама? Что здесь происходит? Джаред, закончив нудный телефонный разговор, касавшийся рабочих вопросов, вошел в столовую и застал довольно интересную картину. Дженсен и его мать на повышенных тонах пытались что-то втолковать друг другу и выглядели так, словно готовы были объявить войну. - Ничего, - Шерон резко сменила тон на беззаботный, легко провела рукой по волосам, поправив прическу, улыбнулась. – Мы немного поспорили насчет Бодлера. Дженсену не нравятся его стихи, а я нахожу их приятными. - Дженсен? – Джаред мог бы поверить во вранье про Бодлера, только если бы ему удалили добрую половину серого вещества. - Да. Я слегка вышел из себя. Прошу прощения. Спорить о вкусах глупо. Никто не смотрел Джареду в глаза. Повисла напряженная тишина. Было очень неуютно. Джаред в очередной раз уверился, что семейные ужины точно не конек Падалеки. После ужина Дженсен молча ушел наверх, и Джею пришлось одному провожать маму. Похоже, первый день из 14 он с треском провалил. Это несомненно обидно, но еще не означает поражение. Джаред не собирался так просто сдаваться. Он и сложно сдаваться тоже не собирался. Никак не собирался. Его план обязан был сработать. Обязан… Стоя у двери комнаты, что была отведена Дженсену, Джаред никак не мог решиться войти. Хотелось поговорить с ним. Но ведь не станет слушать, зароется опять в свои эти одеяла, как крот, насупится, будет зыркать из теплого кокона своими зелеными глазищами и упрямо молчать, всем своим видом показывая, что Джаред тут изверг и вообще лишний. Джей вздохнул устало и уже собирался пойти к себе, попытаться уснуть, когда вдруг услышал тихое: - Джаред? Ты зайдешь? - Эм… Джен? Ты еще не спишь? - Нет. Может… может, поговорим?