Буду пристально следить за тобой

- Где я? - Сэр, вам нельзя волноваться. Успокойтесь, пожалуйста. Вы в больнице. Вас сбила машина, но не нужно волноваться. Все хорошо. Вы живы, всего лишь пара переломов. Полежите несколько дней у нас и будете как новый. Не нужно волноваться. Дженсен подумал, что эта женщина, определенно, могла бы являться в кошмарах и не только детям. Она так медленно, меланхолично и с оскорбительно яркой улыбкой сообщала ужасающую информацию, что ей определенно должны были дать какую-нибудь премию. Если он и был актером, то этой приторно-белокурой даме уступил бы сцену без споров. Она определенно знала, как разжечь в людях огонь. Как оказалось, Дженсена сбила машина, когда он переходил дорогу, между прочим в положенном месте в разрешенное светофором время. Выдают же людям права. Не за спасибо конечно, ясное дело. Но в итоге Дженсен, пролежавший пару дней в коме с черепно-мозговой и переломом левой ноги, а также с парой сломанных ребер и кучей синяков и ссадин, лежал на узкой койке в неприлично белой палате. Эклз готов был благодарить небеса, что остался жив и что его сознание не решилось переехать подальше, помахав напоследок белым платочком. Ситуация ужасающая, но если подумать, то все не так плохо. Вот только ни родных, ни близких, кому бы он мог сообщить о себе, не было. Врач, спросивший его об этом, толкового ответа не удостоился, а только наблюдал, как опустел и без того блеклый взгляд Дженсена. Оказавшись в таком положении, начинаешь задумываться, а были ли у тебя друзья, а кем ты сам был, что в итоге остался в полном одиночестве в больничной палате в гипсе и бинтах. Дженсен знает, у него нет родных, но и друзей он не нажил. Есть знакомые, хорошие приятели, в основном коллеги по театру. Которые вряд ли захотят с ним возиться. Нет, есть конечно Марк, директор театра и давний друг его матери, но стоит ли просить его о таком одолжении, не слишком ли это? Дженсен сомневался. Хотя сообщить все равно следует. Он ведь пропускает спектакли и репетиции, они должны будут его заменить на время. И может, Джен был не слишком общительным и открытым, как следовало бы, чтобы быть всегда в компании, быть интересным и востребованным. Но в помощи он никому не отказывал, справлялся о делах своих коллег… Да уж… дружбой это все не назовешь. И почему кто-то вдруг должен заинтересоваться его делами теперь. Дженсен никогда не умел впускать в свою жизнь людей так, чтобы они там обосновались и обжились. Так чего же он хотел от других? Кто захочет стучаться в закрытую дверь сутками напролет, если эту дверь и не собираются открывать? Брать штурмом тем более не захочет никто, разве что… Все эти немного печальные размышления сводились лишь к одному… кажется, он в полной заднице… Хотя почему бы ему теперь не начать новую жизнь, все в нем словно задышало при этой мысли. Если уж он был таким закрытым неудачником, что не то что парня себе не нажил, но и друга хотя бы одного… Явно надо что-то менять в себе. Почему бы вот теперь не освободиться от оков своей замкнутости и никчемности? Да! Пора освободиться! Дженсен на этой мысли воспрял духом, хотя до этого пребывал в шоке от произошедшего, точнее от того, что ему сообщили. Правда, идти навстречу свободе на костылях будет трудно, но и, пожалуй, даже интересно. Хотя теперь у него, определенно, есть время подумать, в каком же направлении ему ковылять.

***

Джаред чуть с ума не сошел, когда узнал, что Дженсен сбежал. А день ведь с самого начала не задался. Проблемы посыпались как из рога изобилия, только назвать бы его следовало рогом наказания за все большие и мелкие прегрешения. Стоило оставить дела больше чем на пару дней без внимания, как все начинало пошатываться. Пришлось и с партнерами по бизнесу как следует побеседовать и своего помощника уволить, показав ему предварительно все кары небесные в миниатюре, но одновременно. А стоило подумать, что все подлянки этого дебильного дня остались позади, как начальник охраны сообщил ему, что Дженсен сбежал. Точнее он что-то мямлил про то, что ему позвонил один из охранников, и он что-то лепетал про то, что как-то так получилось, но объект сбежал, а вся охрана была очень-очень занята, но так случилось, сами не понимают как, и это все так неожиданно… Джаред готов был убить всех и каждого по отдельности. Задушил бы собственными руками. Давно он народ не запугивал. Распустились совсем. Дворецкий ему высказывает все, что у него на уме, охрана нихрена не занимается своими прямыми обязанностями, ладно хоть повар свое дело знает, иначе бы все уже сдохли от несварения или голода. Но ладно бы просто сбежал, этот невозможный упрямец умудрился попасть под машину. Когда Джаред узнал об этом, он готов поклясться, все волосы у него встали дыбом. Те один час, что он ждал, пока найдут его Дженсена, и одиннадцать минут, пока узнают, что с ним случилось точно, Джаред учился дышать заново. Дженсен мог его не любить, посылать и не ставить ни во что, но это никогда не станет чем-то даже близким, чтобы перекрыть эти час одиннадцать. Все это время Джаред только и мог, что представлять перед собой Дженсена. Живым и здоровым. Другие мысли просто не могли пробиться. Но когда Падалеки наконец узнал, где искать Дженсена, он не сорвался с места. Джаред замер. Застыл. Растворился в картинах, что рисовало его воображение. Дженсен в больнице. Он попал в аварию. Но главное он жив, всего лишь несколько переломов. По сравнению с тем, что могло случиться, это ерунда. Нужно сделать вдох-выдох и ехать, как можно скорее, к Дженсену. Ему сейчас требуются внимание и забота. И как бы строптивец не хотел оказаться подальше от Джареда, ему придется потерпеть его опеку в ближайшие дни и недели… а может и годы… Джаред тряхнул головой, отгоняя оцепенение и проясняя мысли. Нужно сосредоточиться и ехать к Дженсену. Может быть, и он его ждет и хочет поговорить, кто знает, как аварии меняют людей? До больницы Джаред добрался минут за двадцать, еще минуты три занял разговор с медперсоналом, и вот он у желанной двери, видит через стекло Дженсена, спокойного, умиротворенного и главное живого. Доктор Вагнер, обрадовавшийся тому, что наконец-то объявился человек, знакомый с пациентом, зашел в палату вместе с Джаредом. Тем более что мистер Падалеки пер как локомотив, его бы никто не смог остановить. Да и не хотелось, глядя на двух амбалов-охранников за его спиной. Двое суток Дженсен не приходил в себя, доктор что-то объяснял, медсестры суетились и сновали туда-сюда постоянно, но даже сотой доли успокоения это не приносило. Джаред не спал все это время, примостился рядом на дешевом пластиковом стуле, вслушивался в слабое дыхание Дженсена и, поглощая кофе галлонами, который приносили его люди, думал лишь о том, чтобы Дженсен открыл свои красивые глаза и глубоко вдохнув, наговорил ему каких-нибудь колких гадостей, да, пусть будет так, пусть ругается, орет, бьет посуду, только бы он был прежним Дженсеном, живым и настоящим, а не спящей красавицей, которую сейчас упорно изображал с трубкой во рту под мерный писк приборов, окутанный какими-то проводками и трубками капельниц. Время отказывалось ускорять свой ход, издеваясь и вытягивая из Джареда жилы. Прошло всего двое суток, но Падалеки они показались двумя годами, наверное, так и тянется время в аду. Его уговорили уехать домой, поспать, принять душ, но охранники, конечно, остались сторожить его сокровище, тем более, что они так облажались, упустив его, и чувствовали, гады, что кара их ждет жестокая, стоит их хозяину немного оклематься. Поспать Джаред не успел. Из душа его мокрого и ошалелого вырвал звонок, сообщивший, что его ждут. Дженсен пришел в себя, его уже опрашивают и обследуют. Живой. Живой… Спасибо вам небеса и боги, сколько бы вас там ни было. Наспех одевшись, он выжимал из своей спортивной тачки что-то запредельное, так мчалось сердце. Улыбка волей-неволей закрадывалась на лицо, а напряжение, не отпускавшее и изводившее, стало ослабевать, сдавая с каждой милей, что приближала Джареда к больнице.

***

- Дженсен. Как ты? – мужчина еле сдержал волнение в голосе, но влажный блеск в глазах предательски проступал. – Я так волновался. Зачем ты ушел? Я бы не стал возражать, ну захотелось тебе прогуляться, что же теперь под машину лезть? Дурачок ты мой, ты только скажи в следующий раз… я все для тебя… Дженсена напугала быстрая речь незнакомца, он только и смог, что произнести: - Кто вы?

***

Глядя в широко распахнутые хризолитовые глаза, Джаред проглотил слова, что просились наружу. Потому что… смысл оборвался. Что значит этот потерянный взгляд и странный вопрос «кто вы»? Что за... Джаред непонимающе и неверяще посмотрел на доктора, повернувшись к нему всем корпусом. Но доктор Вагнер явно не был удивлен, он что-то быстро записал в своем планшете и, мягко улыбнувшись, аккуратно, но жестко взяв за локоть, попросил Джареда выйти с ним из палаты на пару минут. - Что это значит?! – дверь за ними плотно закрылась, и Джей готов был взорваться. - Это, мистер Падалеки, к сожалению, скорее всего ретроградная амнезия, вызванная черепно-мозговой травмой. - Что?! Вы хотите сказать, что он… что он… - Успокойтесь, пожалуйста. Не все так страшно. Я уверен, мистер Эклз не потерял память насовсем. По всей видимости, он сейчас не помнит события, случившиеся незадолго до аварии, поскольку он четко назвал свои имя, дату и место рождения, и они совпали с его документами, что вы привезли. Кроме вас здесь нет никого из родных или близких пациента, которые несомненно помогли бы выявить насколько сильны провалы в памяти. Мистер Эклз сказал, что он актер театра, это так? - Да, но… его недавно... уволили. - Как давно? Он об этом не упоминал. - Пару недель назад… - Мистер Падалеки, прошу простить мою бестактность, но вы так стремительно два дня назад ворвались в палату, при этом даже не объяснив, кем приходитесь пациенту. Я вижу, что вы очень переживаете. Но как давно вы знакомы с мистером Эклзом, и в каких отношениях вы состоите? Извините, но это необходимо выяснить, чтобы понять насколько нарушена память пациента. - Я… мы… - Джаред судорожно осознавал все происходящее и, казалось, в голове его проносились сотни мыслей за секунду, но, когда доктор задал самый важный вопрос, свистопляска вдруг остановилась, и единственное что осталось пульсировать в его голове, надавливая с каждой секундой все сильней, словно пытаясь выбраться, было только одно. – Дженсен мой супруг. Будущий. Мы должны были на днях пожениться. У него никого нет кроме меня. Но... мы познакомились лишь несколько месяцев назад. - О, я вам искренне сочувствую, мистер Падалеки. Но я уверен, память к Дженсену обязательно вернется. Полагаю, он не помнит лишь недавние события перед аварией. Это может быть как пара дней, так и несколько месяцев, да. Так бывает. Печально, безусловно, что в этот промежуток времени попадаете и вы. Но мы проведем еще ряд тестов, назначим лечение. - Лечение? - Да. В большинстве случаев пациенты вспоминают. Видите ли, при данном виде амнезии чаще всего нарушается лишь процесс воспроизведения информации, при этом восприятие и хранение остаются в норме. Восполнить утраченные моменты помогают сеансы психотерапии. Мы также назначим средства, улучшающие мозговое кровообращение. Но главное, находиться с близкими людьми, в привычной обстановке. Как только станет возможным, мы его выпишем, и вы сможете показать вашему жениху дом, фотографии, познакомить его заново с общими друзьями, в общем, создадите максимально комфортную обстановку для восстановления его памяти. Не переживайте. Я уверен, что он вспомнит. Магнитно-резонансная томография не выявила осложнений. Мистер Падалеки? - Да… я… Хорошо. Я рад. Спасибо вам. Я сделаю все, что от меня зависит, не сомневайтесь.

***

- Дженсен? Ты не помнишь меня? - Нет, простите. Доктор сказал, что я могу не все помнить из-за аварии… Это так странно… - Дженсен наморщил лоб. - Мне кажется, что я ничего и не забывал… - Но ты забыл меня… - Да. И, наверное, не только… мне… мне не по себе от этого. Но кто вы? - Джен, я твой муж.