***
Дело заключалось в том, что как только бывшая офицер «STARS» удалилась на приличное расстояние от жилища, мужчина зашёл с заднего двора внутрь, прямиком направившись на кухню. Два дня в лесу изнурили его организм, несильно, так как мощь в мышцах всё ещё не ослабевала, однако голод упорно твердил о желании найти пищу. Пойманный день назад в пылу бега через лесную чащу заяц ничего не значил сейчас, к тому же, съеденный почти что за один присест сырым, не дал того удовлетворения, что хотел получить капитан. …Вкус живого мяса, горячей крови, вливавшейся в рот охотника в момент ещё одного рокового укуса для пойманной жертвы, трепыхавшегося в окровавленных руках зверька, дико возбудил сознание блондина. Он не только насыщал свой желудок, но ещё и утолял жажду крови: одно из немногих желаний, требовавших сопутствующие убийство и насилие. Окончательно потеряв рассудок на тот краткий миг, нечеловек принялся за дело. Не помнил, что именно творил в тот момент, что же было потом, однако, очнувшись после некого провала в памяти, обнаружил, как лежит на мягкой траве возле поваленной сосны, под каковую пытался, казалось, вечность назад, спрятаться заяц, сбегая от опасного хищника. Как изобличила практика, тщетно. Именно здесь расправлялся с добычей, только где она теперь? Внимательный взгляд обнаружил следующие детали, проясняющие ситуацию: длани обагрены чужой кровью щедро, засохшие капли украшали брызгами запястья, локти; под одной из ветвей поваленного дерева валялась растерзанная серая, намокшая бурыми пятнами, шкурка с остатками подкожного жира и прочих не обглоданных до конца тканей; в траве валялись вразброс остатки разгрызенных костей; на земле кое-где остались мелкие ошмётки от хрящей, внутренностей, которые намеренно упустил в трапезе зверь. Челюсти немного ныли с непривычки – он явно рвал плоть зубами, безжалостно разрывая ещё живого зайца на куски. С пальцев что-то влажно соскользнуло, шмякнувшись на повидавшую виды неровную траву. Быстрый взор сообщил: ещё один кусочек мяса. Как будто специально припасённого. Пока мысли протекали в голове неспешным потоком, самыми ногтями подхвачены остатки пищи, а чуть позже Вескер вновь ощутил во рту сладостный вкус мяса и крови. Не такой вкусной, как горячая, каковая хлынула только что из раны, но носившая тень того привкуса. Облизав пальцы, он тогда расслабленно разлёгся, вновь задремав под успокоительной тенью деревьев, скрывавших опасного зверя от лучей всевидящего солнца.… Кухня встретила его тишиной, оно и понятно. Холодильник своей белизной и немалым объёмом приглашал подойти ближе, ознакомиться с содержимым, наконец-то поесть по-человечески. Однако блондин слегка фыркнул, отворачиваясь и бросая краткий взгляд на руки. Багровые пятна смыты были в первом же попавшимся на пути ручье, протекавшем мимо одной лесной прогалины, однако лучше привести себя в порядок. Кухонная раковина помогла рукам очиститься от грязи, так что вскоре Вескер, по-хозяйски расположившись на привычном месте за столом, поедал вчерашний суп, приготовленный Джилл, жадно заедал хлебом, пил любимый чай. Всё это проделывал с аккуратностью, сдержанно, без спешки, не расплёскивая ни капли, не раскидывая ни крошки. Ничего, что могло бы отдалённо намекнуть на дикое пиршество в лесу. Сейчас он соответствовал человеку, не зверю. Пока что. С удовлетворением отметил то, в какой кастрюле его малышка приготовила еду: не в маленькой, на одного человека, когда жила одна, а в средней, как начала делать со времени совместного проживания с любовником. «Как ни старайся, Джилл, а меня ты нескоро забудешь», - во время еды он мрачно отметил данный факт, выуживая самое вкусное. Крупный мосол, в щедром окружении мяса, пришёлся по вкусу блондину. Что-что, а готовит Валентайн отлично, порой приятно удивляя мужчину, балуя его различными мясными блюдами, за что он истинно благодарен ей. Задумчиво погрузившись в мысли о сладком грядущем, довольный в этот миг жизнью предатель, лакомясь, жадно высасывал мозг из кости. Чуть позже он без особого усилия смог разгрызть бедренную кость, добираясь до остатков сытного мозга. Останки от ранее целого мосла сложил в тарелку, отставив в раковину. Специально не стал мыть посуду, решив намекнуть шатенке о визите. А после, отведав вдобавок немного тушёной говядины, кою приготовила женщина в последний день перед роковой ночью, прихватил немного печенья и бутылку воды загодя до того, как вернуться в укрытие. Всё шло по плану.***
И вот теперь Джилл Валентайн дома, ныне так близка, одурманивая мысли. Он не хотел убивать любовницу, тем более причинять вред, однако что-то скрытое, идущее из глубин его существа, нового и неизведанного, требовало разорвать девчонку в клочья, глотать куски её плоти, жадно захватывая губами кровь, а зубы приятно заныли, будто бы во рту действительно находился отхваченный кусок мяса. Сырого и сочного, с женской сладкой кровью, манящей как запретный плод. Одновременно с этим в пах поступили волны некоего жара, побуждая указанную область налиться приятной тяжестью. Теперь, помимо смертельных укусов, хотелось ещё вонзиться членом в мокрое горячее лоно до самого предела, услышать дикий захлёбывающийся крик, боль измученной малышки Джилл, насиловать её снова и снова, ощущая тот сладкий опьяняющий вкус власти над слабым беспомощным существом. Стиснув челюсти, капитан-предатель приспустил штаны, освобождая от томительного заточения половой орган, налившийся кровью, теперь который твёрдым стержнем стоял, требуя разрядки. Усмирить желание сдавалось невозможным – в этом новом теле трудно контролировать себя. Обратив затуманенный взгляд на дом женщины, увидев через стёкла окна её саму, мужчина, слабо зарычав, накрыл ладонью ноющую головку, слегка сжал, отчего острая волна наслаждения пронзила всё его естество. Далее дело обстояло куда легче, привычнее. Но ощущения в тысячу раз острее, как будто кто-то поставил некий датчик восприимчивости на максимум, не жалея затуманенного похотью разума блондина. Не в силах сдерживаться, принялся водить ладонью по всей длине, ритмично сжимая пальцы в области кончика, расслабляя у самого основания. Закусив губу до крови, не позволяя ничему, кроме тихого рыка, сорваться на волю, быстрыми движениями доставлял удовольствие самому себе. Однако перед глазами пребывал желанный образ нагой шатенки, распластавшейся под ним, молящей освободить её. Удовольствие от процесса временно захватило рассудок зверя, отстранив ото всего остального мира, сконцентрировав внимание дикого на его собственном, где был он один и его подруга, пока что пребывающая лишь некой целью, до которой нужно ещё дойти. Разрядка постепенно, с каждым резким движением вдоль напряжённого стояка, приближалась, суля долгожданное завершение. Увлечённо толкаясь бёдрами в такт естественным движениям, ронял сквозь сжатые губы густую, вмиг заполнившую рот, слюну на траву, штаны, пах, уже после размазывая своеобразную смазку по всему члену. Ещё немного, и мир разобьётся перед мысленным взором на тысячи мелких осколков, чтобы потом, по единому приказу, собраться вновь, восстанавливая туманную реальность настоящего. Джилл была рядом, совсем рядом, абстрактно находясь в его жадной власти, и вбивался он не в собственные ладони, не его пальцы сжимали орган крепкой, но приятной хваткой, а лишь нежное женское влагалище принимало в себя мужчину, ласково и сильно обхватывая одну из важных частей гостя. Стоило представить её беспомощность, её молящий взгляд, покрытое кровью тело, как на самом окончании акта самоудовлетворения мужчина, не сдержавшись, глухо простонал, ощущая, как семя выплёскивается, брызгая струёй на траву. Вместо напряжения пришла приятная пустота, отдававшая во все клеточки его существа волнами экстаза. Скинув капли густой слюны с губ, со всем весом опёрся дланями об землю, тяжело дыша, восстанавливая дыхание, одновременно с этим ухватывая нити той неги, разлившейся изнутри тела тягучей лавиной оргазма. Раскрыв дикие, алые глаза с расширившимся от удовольствия вертикальным зрачком, увидел следы своей похоти. Слишком много спермы для человека, примерно раза в полтора, если не в два, как представилось затуманенному взгляду, больше обычной порции, каковую привык иногда по утрам спускать во время мастурбации на простыни рядом со спящей женщиной. Жизнь вместе с партнёршей под одной крышей, - а он ведь почти прочно обосновался у неё в доме, не забывая иногда приходить в ту квартиру, что для прожития ему вручила корпорация «Амбрелла», - не избавила блондина от привычки регулярных актов онанизма. Иногда мысль о том, что во время очередного «преступления» объект его вожделения проснётся и обнаружит, как он с приспущенными ночными шортами самозабвенно ласкает себя, порождала бурную фантазию и, как логическое завершение, не менее дикий экстаз. Однако Джилл, как удачно, не просыпалась в полшестого утра, она стабильно пробуждалась ровно в семь, будто внутри неё находился встроенный будильник. Сперма всегда попадала в вовремя подставленную салфетку, так что малышка не догадывалась ни о чём. И тогда при семяизвержении жидкости неизменно выходило одно и то же количество, сейчас же – намного больше. «Но вполне достаточно, чтобы оплодотворить не одну женщину, не так ли, Альберт?» - довольно сообщил самому себе, усмехнувшись. Как-никак, а стоило отплатить Джилл за тот обман в карцере. Пожалуй, она получит даже больше, чем…. Слюна по-прежнему стекала изо рта на подбородок, однако она не волновала капитана бывшего «STARS». Он задумчиво провёл дланью по органу, собирая остатки похоти, коснулся пальцами травы, где жемчужными каплями белела вязкая жидкость. Возможно, такой объём выделений обусловлен ускоренным метаболизмом в его теле, модифицированном благодаря вирусу, или приобретёнными особенностями, каковые появились в результате применения сыворотки? Плюс тот факт, что организм стал работать по-новому. Вполне объяснимо. У него ещё будет время исследовать самого себя. Аккуратно утерев тыльной стороной ладони уголок рта, с которого стекала прозрачная нитка вязкой слюны, не удержался, вобрал в рот один из пальцев, измазанный его семенем и прочими соками. Ощущая собственный солоноватый вкус, пришёл к странной, ранее лишь лениво появляющейся на границе сознания человека сладострастной мысли, что неплохо было бы заставить Джилл… насильно испробовать его спермы. Принудить её собирать губами капли, старательно даря то наслаждение, что в ярком воображении затаившегося зверя вспыхнуло многообещающими огнями. Ранее она никогда не брала у него, не пробовала на вкус, строго придерживаясь заведённых правил, хотя ему позволяла почти абсолютно всё, не протестуя против самых нескромных ласк: он никогда не скупился на то, чтобы на протяжении не одного только часа с удовольствием ублажать языком любовницу, расположившись между её разведённых ног. Откровенные ласки не пугали его. Не стоит упоминать даже о том, что однажды…. Но и она с удовольствием принимала его. Капитан обожал ласкать её живот, такой мягкий, манящий. Спину, проводя кончиком языка вдоль позвоночника, медленно, мучительно сладостно для партнёрши…. Но другой поток мыслей занял место, представ перед глазами. Вот она, с короткими, слипшимися от пота и прочей влаги волосами, склоняется к его паху, пробует захватить в рот большую часть её любовника, ласкает языком, самым кончиком… . В конце, когда белёсая густая жидкость попадает ей на губы, она улыбается, нет, лукаво усмехается ему, развратно, понимающе, и собирает доказательство его извращённой любви, с вожделением пробуя, обсасывая тонкие хрупкие пальцы, коими также подхватила часть семени с полового органа капитана, глухо стонет, второй рукой направляясь к низу своего живота, дразнит как мужчину, так и себя, а по всему её телу текут капельки солёного пота вперемешку с крупными алыми бусинками крови. Следы укусов сочатся живительной влагой. Зверь, более не скрываемый под личиной человека, набрасывается, собирает губами багровое лакомство, кусает, рычит, дико впиваясь новым укусом в незащищённую кожу, зубы легко, как входит острый нож в сильно подтаявшее масло, пробивают тонкую преграду, - расплавленное железо ощутимо на языке, - отрывают кусок и… Глухо зарычав, блондин прижимается лбом к стволу клёна, за коим с удобством расположился. Своеобразная низина закрывала похотливого нечеловека от взора случайного прохожего или жителя, каковой мог неожиданно возникнуть на лесной тропе близ домов крайней улицы городка Ракун. Хотя никто почти не находился сейчас на улице, как ни странно. Сознание подкидывало всё новые и новые возбуждающие образы, но Вескер отчаянно пытался их прогнать, отлично осознавая, насколько трудно сдержать теперь безжалостного зверя, жаждущего, чтобы он прямо сейчас ринулся в дом Валентайн, поймал её, без предварительной заготовленной речи, своеобразного приветствия, ворвался в девушку, истязая и лишая последних капель жизни. Да, он не сможет удержать в узде неистовую часть существа, попросту убив ту, на которую заготовлено множество планов. Этого хотелось бы избежать. Наконец, раздражённо впившись зубами в кору дерева, ощутив горький вкус во рту вместо сладостного железного крови, смог унять новое нечто. Ногти вонзились в ладони до крови, искусанные губы ныли, но он не беспокоился об этом. Регенерация сделает своё дело, да, это точно. Вновь прижавшись лбом к стволу клёна, росшего вплотную к кустарнику, впал в некое забытьё, впрочем, слыша все звуки из реальности. Окружающая обстановка спокойно повлияла на затаившегося зверя, на непродолжительный период усыпив дикие инстинкты, бушевавшие минуты назад. Отдалённый крик птицы вскоре вырвал блондина из дремоты. Полуприкрытые глаза лениво упёрлись взором в кору, носившую следы его зубов. Теперь, отстранившись от дерева, осторожно выглянул из-за него. Всё на месте: укрытие не раскрыто никем, дом приглашающе манит внутрь, Джилл в гостиной читает книгу до сих пор, а её лёгкий халатик, дразня, скрывает от жаждущего взгляда желанный плод. Вечер неспешно приближался к ночи. Как будто бы не было того безумия, что, сдавалось, накрыло его существо несколько десятков минут назад. Но сколько оно продолжалось? И надолго ли задремал? На наручных часах часовая стрелка сдвинулась ближе к девяти, когда вторая еле ползла на тридцатой минуте. Морок, застигший сознание Вескера, вкупе с полусном позаимствовал приличное время. Закат вот-вот настанет, затем позволяя ночной темноте занять законное по времени суток место. Оставалось одно, что бывший капитан «STARS» немедленно принялся выполнять. Терпеливо улёгшись на жилет в своеобразной засаде, достав из пакета оставшееся печенье, деловито откусывая от него маленькие кусочки, одновременно наблюдал за домом своей бывшей подчинённой, выжидая. Он умел ждать.***
Джилл, вглядываясь в напечатанные строчки нового романа, тщетно пыталась вникнуть в смысл прочитанного. Сюжет утекал буквально из-под пальцев, зато в мыслях кружилось одно и то же: образ тёмно-серых чашечек бюстгальтера, носивших в себе запах умершего в особняке дикого зверя. Но возникал вопрос: действительно ли погиб Вескер? Крис рассказал ей и Берри, как Тиран, - так назвал предатель то опасное существо, с чьей смертоносной силой они столкнулись на вертолётной площадке, - насквозь пронзил капитана острой когтистой лапой, буквально насадив тело мужчины себе на руку. Бёртон покачал головой тогда, объяснив, что именно такого заслуживает Вескер. Шатенка же, чуть помедлив, согласилась, однако ещё там, в участке, в её сердце залегло зерно сомнения. Интуиция никогда не подводила офицера «STARS», на этот раз тревожно напоминая о чём-то. И эти слова, что не давали покоя каждую ночь, во время очередного рваного кошмара, настигавшего вновь: - Непременно, Джилл, сдохну, но потом, - о, чудо! – я оживу. И приду к моей малышке, как в кошмарном сне, - сказаны были не просто так. Он будто бы заранее знал обо всём, с уверенностью, твёрдой как камень, говорил данные обещания изнасилованной любовнице, глядя на неё своим диким хищным взором. События той ночи вновь вставали немилосердной стеной перед глазами, давя на психику, ломая последние преграды, заставляя переживать те мучительные минуты, в кои довелось испробовать грязи и боли, унижения и разочарования. Вначале бюстгальтер, а потом следы на кухне. Разгрызенная бедренная кость натолкнула на неприятные мысли, кои пережившая роковое событие женщина вначале тщетно пыталась отшвырнуть прочь из сознания, но смогла лишь после неудачных попыток утихомирить их спустя пару минут. Больше в доме нигде не обнаружила напоминаний, которые мог оставить незваный гость, хотя от всего настоящего легче не стало. Мимолётные взгляды, бросаемые из приоткрытого наполовину окна гостиной во двор, не дали никаких результатов, кроме как прежнего ощущения чужого присутствия рядом с домой, пристального взгляда на себе, когда она слишком долго смотрела в одну определённую точку, находившуюся в отдалении в лесу. Джилл теперь знала, где затаился недоброжелатель: в кустах, что росли в паре десятков метров с лишним от заборчика, обозначавшего границы участка с арклейским лесом. Даже густорастущие на окраине деревья могли служить отличным укрытием, но кусты… подходили лучше. В лесной чаще уютно устроился опасный хищник, готовый ринутся из засады на жертву, разорвать на части, отомстить. «За что?» - возник отчаянный вопрос, а после пришёл спокойный, но неясный ответ: «Ты знаешь, за что…». В гостиной безопасно, пока что. Шатенка почти дочитала страницу, когда услышала отдалённый нарочито шумный вздох. И не менее шумный выдох после. Медленно, оторвав взор от книги, перевела его за окно, открывающее вид на внутренний двор. Там, в прощальных кроваво-красных лучах умирающего заката, в почти лесном полумраке, стоял под двумя клёнами, опёршись плечом на одно из деревьев, до боли знакомый силуэт. Даже если бы Валентайн не знала о возможном присутствии этого человека, ей всё равно не забыть призрака прошлого. Он не умер, нет. Альберт Вескер смотрел прямо на неё, в неизменных солнцезащитных очках, сквозь которые глаза блеснули алым. Или это отблеск уходящего захода? Нет, Джилл интуитивно поняла: закат здесь не причём. Во всей позе читалась открытая издёвка: «Что, дорогая? Думала, я умер? А вот нет. Я здесь. Ты ведь ждала меня? Нет? Ну, мы это исправим, Джилл, непременно…». Но вместе с нею и другое, холодно-спокойное, сдержанное, послышалось ей: - Всё идёт своим чередом, Джилл Валентайн. Это должно произойти. Знаешь ответ не хуже меня. Ветер донёс слова капитана-предателя, явившегося, чтобы напомнить ей о боли и унижении. Он замер, лишь звук нового вздоха донёсся да неё. Немного печальный, задумчивый, но в то же время холодный, пророчащий опасность, предостерегающий. Они смотрели в глаза друг другу, никто из них не сдвинулся с места, ничто не могло прервать эту зрительную связь. Холодный липкий пот прошиб женщину, все раны мигом заныли, низ живота заиграл болезненным огнём, - тело вспомнило те издевательства, каковые нанёс капитан в роковую ночь. И вот Вескер слегка кивает головой, словно позволяя измученной шатенке вернуться к прерванному делу. Джилл поспешно отводит взгляд, немедленно приступая к чтению книги. Но ни одна печатная буква не желала донести свой смысл до читательницы. Ощущение пристального взгляда исчезло так же, как и появилось. Но вновь обратить свой взор туда, где стоял кошмар её сновидений и реальности, было невозможным до глухого скрежета в душе. В голове билась тревожною птицей единственная мысль: «Обречена. Он здесь, как и обещал. Ничто не сможет предотвратить новый кошмар».