Безжалостный зверь

      Если бы кто-нибудь, хоть более осведомлённый о произошедших событиях в карцере, в ту позднюю июльскую ночь оказался бы рядом с домом Джилл Валентайн, бывшего офицера элитного спецотряда «STARS», ненароком заглянул бы в окно, отыскав тонкую линию просвета между зашторенной преградой, то его заинтересовала и потрясла бы та картина, что представилась взору. В гостиной стояла обнажённая женщина, ничуть не испытывавшая дискомфорт от прохлады, что царила в комнате. Её тело, в отличной форме, притягивающее заинтересованный взгляд любого уважающего себя мужчины, носило следы пережитого два дня тому назад кошмара. Но даже они не портили образ, нет, хотя взирать на них приходилось с сожалением, а синяки вызывали сочувствие. Совсем рядом, перед нею, встав на колени, находился светловолосый мужчина, облачённый в изрядно обагрённую кровью форму спецотряда «STARS», запятнанную лесной грязью, пылью пройдённого пути. Он самозабвенно лизал живот шатенке, выпуская изо рта красно-розовый язык, касаясь им нежной кожи компаньонки в этой ночной тишине, внезапно опустившейся на весь город Раккун. После проводил им вдоль живота, от самого низа до пупка, углубляясь кончиком в ямочку, следом отрывался от манящего тела, обжигая горячим дыханием, затем вновь приникал, увлажняя область действий своей слюной. Крепкие пальцы со знанием дела сжимали нежные груди женщины, изредка находя сосок, щипая его, но чаще всего – просто сминали упругую плоть. Всё происходило в полной тишине, нарушаемой лишь иногда, когда мужчина сглатывал слюну, заполнившую рот, облизывал с неприличным влажным чмоканьем губы, после деловито приступая к прерванному на секунды делу. Шумное дыхание вторило его движениям, но дышал он, тем не менее, ровно. Не менее тихое, чужое, доносилось до чуткого слуха зверя. Пленница обстоятельств, стремясь сохранить спокойствие, не выдать преступного стона, учащённо дышала. Каждый раз, как горячий язык касался оголённой увлажнённой кожи, она подавляла готовый сорваться с губ вздох, таящий в себе отголоски тех ощущений, даримых капитаном-предателем. Когда её груди стискивали, а затем их накрывали чужие ладони, готова была вскрикнуть, однако упорно не сдавалась, сохраняя всё внутри. Повязки, бывшие на плечах, давно растерзаны жаждущим мужчиной, а мелкие пластыри варварски сорваны – всё это теперь беспомощно валялось рядом, напоминая о себе лишь в те моменты, когда на них невзначай бросали краткий взор.       Джилл продолжала держаться стойко, несмотря на обстоятельства, лишь презрительно глядела на блондина сверху вниз, ощущая некую шершавость языка ублюдка, что посмел надругаться над нею ранее, а теперь вновь планировавшего овладеть её телом. Вескер, деловито проделывая незамысловатые узоры языком на животике своей партнёрши, своей малышки, изредка отвечал холодным проницательным взором, впрочем, его алые глаза говорили за него. В них плескалось множество чувств, начиная от явной похоти, заканчивая безумием, что заполняло тёмную душу капитана полностью. С каждым новым разом предатель спускался ниже, непозволительно близко приближаясь к…. Женщина тихо шикнула, надеясь отвлечь мучителя. Напрасно. Он лишь лукаво усмехнулся, но продолжил дело с завидной рьяностью, напоследок особенно чувствительно щипнув соски. Она, едва подавив почти сорвавшийся стон, укоряла себя за то, что позволяет сейчас происходить такому, хотя должна бы активно сопротивляться до конца. Не просто молчать, а всячески препятствовать – разумно ли данное? Покусившийся на её тело прекрасно знал о том, что происходит в душе жертвы, однако его мысли занимало отнюдь не беспокойство о своей потенциальной самке. Все чувства животного сводились к инстинктам, а похоть чётко диктовала условия, требуя большего. Стоило отдать должное тому, как волевой разум нечеловека сохранял свои остатки, подавляя дикую сущность.       «Не сейчас, Альберт! Она ещё не готова. Приласкай девчонку, и она сама раздвинет перед тобой ножки. О, чувствуешь?! Она уже сдаётся!» - мысли тяжёлым комом роились в его голове, с трудом продираясь сквозь завесу тумана желаний. Он не должен забывать о главном! Не только о ней и потенциальном потомстве, ещё об прочих делах, связанных с «Амбреллой». Мысли, на секунды обратившиеся к корпорации, вновь рьяно вернулись к женщине, что строила из себя неприступную, отрицая его. На деле же она лгала ему, бессовестно и нагло обманывала!       Нюх донёс запахи. Именно те, каковые говорили больше, чем слова. Джилл текла. Соки, вытекавшие из её лона, звали, побуждая к сексу. Чертовке нравилось то, что он делает! Вескер ощущал, как в штанах соразмерно глубине обоняния зовущего аромата становилось тесно, как слишком быстро орган набух вечность тому назад, как вожделение буквально било в гонг нарастающим темпом, требуя начала пиршества. Огромным усилием блондин подавил инстинкты. Для этого ему пришлось остановиться, опустить голову и, глядя на собственные колени, штаны на которых запачканы кровью и грязью, сосредоточиться на сохранении разума. Теперь тяжёлое дыхание стало прерывистым, слюна сорвалась с губ, крупными каплями упав на пол около женских ступней. Закрыв глаза, капитан бывшего спецотряда «STARS» замер. Шатенка наблюдала за ним с неким метафизическим интересом, но в то же время и с неприкрытым пренебрежением.       «Какой же ты жалкий, Вескер. Даже контролируешь себя с трудом. Ты всего лишь животное, живущее жаждой крови и похоти», - она не рискнула нарушить тишину, не зная наверняка, чем это может обернуться для неё. Пока изверг ведёт себя относительно осторожно, не проявляя признаков агрессии. Разрушать же эту временную идиллию себе во вред – желания нет никакого. Поймала себя на краткой идее, что воспринимает бывшего любовника как животное, опасное, сорвавшееся с цепи, бешеное и кровожадное. Отпечаток ночи в карцере оставил своё восприятие реальности.       Светловолосый мужчина лениво мотнул головой, сгоняя остатки тумана, окутавшего разум, упрятав одновременно с этим опасные желания в глубину сознания. Сейчас нужно быть бережным, аккуратным, не повредить то хрупкое равновесие, возникшее как в его тёмной душе, так между ним и Джилл. Он взглянул на неё, позволяя увидеть свои расширенные зрачки, каковые чуть сузились от света лампы, освещавшей гостиную. Она едва вздрогнула, затем, сомкнув веки, будто приняв решение, снова взглянула в пламенную глубину чужих омутов тёмной души. Бывшая подчинённая, нерешительно сглотнув, поборола неуверенность. Её ладонь, медленно приблизившись, легла на щёку капитана, с лаской погладив по двухдневной светлой щетине. Огненные глаза зверя с удивлением взглянули на неё, будто не веря в нежность со стороны загнанной напуганной лани. С грустью, развеяв сомнения, послала ему лёгкую улыбку, пряча за ней невысказанные слёзы. Не в силах понять себя, свои действия, измученная кошмарами реальности и яви склонилась ниже к стоявшему на коленях, огладила его лоб, убирая прочь мокрые от испарины пряди чёлки, коснулась пылающими от жара губами кожи. Солёные капельки пота доказали ей: теперь идёт реальность, а не очередной сон. Вескер, тихо прорычав нечленораздельные слова, скорее довольства, чем неудовлетворения, с завидной быстротой захватил уста девушки, лаская их теперь по-своему: грубовато, но умело, с присущей только ему властностью. Не потерял ценные крохи разума, напротив, в холодном спокойствии провёл ласку, позволяя партнёрше ощутить вкус его губ, что ни единожды касались её ранее. Она сама прервала поцелуй, отстранившись. Когда выпрямилась, вновь глянула на предателя сверху вниз, по-прежнему ощущая то, что не в силах отсрочить предрешённый исход. Чувствовала след от поцелуя, ощущала его вкус: горький вкус предательства; бессмысленного сожаления; кровавый привкус безумства, обуревавшего звёздного капитана…       - Моя малышка Джилл, - хрипловато и блаженно протянул, после глубоко вдохнул воздух, в коем сплелись причудливым ароматом его мускус с зовущими соками женщины. Она его и более ничья!       Валентайн вздрогнула, когда мокрый кончик языка приник к интимной области, начиная чертить влажную дорожку оттуда. Густая слюна покрывала весь путь, и немного позже она же вкупе с естественными выделениями помогла мужчине с лёгкостью проникнуть внутрь лона, ощутить вкус, казалось бы, забытый за те два дня скитаний в лесу, вспомнить прошлое, невероятно близкое, но в то же время далёкое.       - Вескер, ублюдок, - прошипела сквозь тесно сжатые зубы, одаряя упомянутого яростным взором, - так сразу…. Не можешь сдерживать себя?! Судя по всему, «давно» не было, да? Верно, животное не может долго сдерживать свои желания. Ты недалёк от него, уж я-то знаю. А ты… А-а-а! – тут он зло прихватил губами нежную кожу внутренней стороны бедра, заставив вскрикнуть, давая знать зарвавшейся девчонке, что не в том она положении, чтобы дерзить и дразнить его. Но был благосклонен, не прокусил её, хоть мог бы. Просто знал один важный момент: ощути он кровь, горячую, вкусную, лакомую – и зверь одержит вверх, будет доминировать. Тогда малышка Джилли вряд ли переживёт эту ночь.       Когда она прикусила язык, он продолжил, с новой силой толкаясь внутрь, ощущая устами влажные соки, что уже текли из влагалища Джилл. Как бы она не сопротивлялась, а её тело хорошо помнит любовника, даже очень желает. Ведь Альберт Вескер знает каждый уголок своей малышки, с умением возбуждая, исследуя, заставляя её рассудок вступить в ярый диалог с собственными желаниями. «Разум говорит «нет», а тело – «да». Верно, Джилли?» - ехидно отметил про себя, посасывая плоть женщины, заново пробуя соки. Густая слюна заполняла рот, приходилось часто сглатывать, но он упорно продолжал своё чёрное дело, оставляя мокрые следы везде, где был его язык и губы. Слишком горячо, слишком… нереально. Он чувствовал каждый оттенок в каждой доли от тех тягучих капель, что попадали на язык. Соки любимой, извращённой любовью любимой, женщины сводили с ума, подбрасывали дров в яростно горящее безумие, а похоть вопила внутри его собственного тела, требуя большего. Пыл в штанах неумолимо нарастал, тяжесть в паху ощутимо давила на сознание, перед взором находилось лицо Джилл, его девочки Валентайн, такое невинное, и в то же время развратное. Она – искусительница. Её тело – сосуд, каковой необходимо наполнить семенем. Она вся подобна сладкому плоду, манившему обезумевшего мужчину-зверя к себе. Она здесь, в его руках, так близка и недосягаема. Ощущения реальности бьют кнутом по восприятию нечеловека, заставляя отдаться и упасть в объятия этой ночи. Кажется, что умрёт, если не сделает того, что требуют инстинкты. Тихие постанывание Валентайн, наконец-то переставшей отрицать получаемое удовольствие, подкидывали сухих дров в до предела раскалённое пламя, разогревая до невероятного всё происходящее. Чрезмерно горячо, нереально, непомерно… безумно. Стонет, басовито, с рыком, в ответ, когда от его умелых движений, быстрых, но искусных, в данный момент кончает Джилл, вздрагивая, едва удерживаясь на ногах. Крепкие руки, покрытые густым светлым волосом, держат её, пока она, испытывая секунды такого же яркого, как и безумие партнёра, наслаждения, протяжно стонет, для него – почти оглушительно. Из её глаз бегут слёзы, - облегчения ли? – в то время как шатенка пытается свести ноги вместе, но ей не позволяют. Обмякает в сильных руках, чудом ухватившись за мощные плечи партнёра, удерживаясь, и лишь на самом выдохе отпускает в тишину гостиной едва различимое:       - Альберт…       Человек не услышал бы такого, но острый слух нового существа Вескера с лёгкостью уловил данное. Громкое, пробравшее до самых глубин, имя, принадлежащее ему, вымолвленное на пике наслаждения его женщиной. Потрясённый той теплотой, каковая остудила зверя на краткие мгновения, той лаской, что согревала сурового мужчину, он неверующе поднимает голову, пытаясь поймать взгляд той лани, что содрогалась в руках хищника. Вот они, её небесно-голубые глаза, потемневшие от наслаждения. Влажные от слёз, затуманенные, они вступили с ним в зрительный контакт. Минутное умиротворение, расположенность, женская ласка к умелому партнёру-мужчине… пожалуй, в них было всё то, за что он всегда благодарил Джилл. Сглотнув тягучую слюну и соки, в порыве приник ближе к плоти, собирая остатки недавнего развлечения. Тихий усталый стон проник в уши, волнуя потаённое существо, и блондин, зло рыкнув, яростно заработал языком, помогая жертве уловить остатки сладкой неги. Она заслужила этого, как бы ни был жесток, но справедливость тоже жила в нём. Но не человеческая, нет. Стоны ласкали слух, сладкие соки, отдававшие кровью из-за Ночи ужаса в карцере, будоражили вкусовые рецепторы, кровь шумела в ушах, мышцы буграми ходили под кожей. Он хочет её, дико хочет! Безумно.       «Нужно быть осторожнее, Вескер, нежнее. Она должна пережить твою любовь. О, да ты извращенец. Посмотри-ка, она сейчас упадёт от переизбытка чувств!» - пронеслось ураганом на границе рассудка.       Вправду, Валентайн готова была потерять сознание, стоны стали хриплыми, но силой воли капитан, доведя её до изнеможения, отстранился, аккуратно уложив малышку на диван. Она вздрагивала, ладонями водила по животу, будто надеясь успокоить горящие угли недавнего огня, бушующего внутри, умело разожжённого вечерним гостем. Веки скрывали от взора наблюдателя небесно-голубые глаза, но он знал, что сейчас в них находятся остатки неги и тумана, окутавшего разум шатенки. Определённо, врёт как ему, так и себе, стыдясь признаться в прежней расположенности. Женское тело, влажное от выступивших бисеринок пота, вновь звало, навевая воспоминания о проведённых вместе с обладательницей часах. Вескер лениво фыркнул, мотнув головой, пытаясь согнать мороки прошлого, вмиг заполнивших мысли. Сам же, тяжело дыша, упёрся ладонями в колени. Нужно привести разум в хотя бы относительную ясность! Он злился. На себя, за то, что позволил звериной натуре так быстро одержать власть над разумом, лишь чудом удержав себя от непоправимых действий. На неё, за то, что она так манила, что оказалась так соблазнительна, и так искушающее вкусна.       Опустившись на колени, приникает губами к влажному боку шатенки, пробуя нежную кожу, вместе с тем солёный пот, что покрыл её мелкими каплями. Джилл вздрагивает, но не раскрывает век, предпочитая отдаться приятному неведению происходящего, однако повторное прикосновение уже к животу заставляет отвлечься, вернувшись в реальность. Видит, как блондин, приникая жестом страждущего к её боку, лениво собирает мокрыми от похотливых помыслов устами солёные бисеринки. Затем, вдруг рыкнув, прихватывает зубами кожу, оттягивая, после грубовато покусывая. Уже перед тем, как хотела было отвлечь его, отпускает, напоследок зализывая место укуса. Покрасневший участок тела чуть ныл, предвещая начало дальнейшим событиям. Повторный укус пришёлся едва выше, теперь же девушка не сдержалась, вскрикнула. Виновник боли строго глянул на неё, но не остановился, принимаясь покусывать то же место, намереваясь дойти до желаемой цели. Слабые попытки воспротивиться сиюминутно оказались пресечёнными: ладонь, намеревавшаяся дать пощёчину, поймана, а в назидание отправлен глухой рык вкупе с холодным взором, что напомнил о карцере. В краткий миг глаза оппонента вновь стали мёртвыми, как тогда, равнодушными, безжалостными.       Джилл замерла, из её глаз побежали безмолвные слёзы, после чего заложница обстоятельств с отвлечённым вниманием следила за деятельностью зверя, вновь давшего знать о себе. Мужчина, получив свободу действий, впился зубами в мягкое полушарие груди, кусая, не до крови, но если бы чуть сильнее сжал челюсти, то прокусил бы кожу. Хотелось багровой жидкости, пьянящей подобно вину, но разум холодно диктовал, - «не так сильно, аккуратнее!», - и он скрупулёзно соблюдал это правило. До определённого момента. Ладони сами двинулись к его животу, огладив густой светлый волос, спустились ниже, накрывая выступивший холм в районе ширинки, после сжимая. Тихо с довольством рыкнул, двигая бёдрами навстречу собственным рукам. Захватив в горячий мокрый рот розовый сосок, вновь сжал длань, ощущая отблески удовольствия. Стиснул зубы, отчего шатенка вскрикнула и умоляюще зашептала просьбы отпустить её, прекратить это безумство, на что погруженный в мир собственных ярких ощущений капитан-предатель невнятно произнёс команду «отставить». Отпустил, ощутив во рту желанный привкус крови. Её крови! Немедленно принялся зализывать ранку, отдалённо слыша проклятия Джилл. Вновь толкнулся, сжимая орган сквозь плотную ткань брюк. Почти что. Он активно заработал бёдрами и руками, стремясь урезонить похотливое желание накинуться на беззащитную нагую женщину, изнасиловать её прямо здесь, в гостиной на диване. А ведь он не раз брал её тут, даже на полу как-то пробовал с нею. Она ведь была тогда не против. Сейчас её слова не имеют силы, так почему бы и не…?       - Как же ты жалок. Бедный Вескер, не можешь подавить свою похоть? – с притворным участием вновь отметила Валентайн, с давним презрением глядя на него.       - Джилл…, - гневно прорычал сквозь стиснутые зубы. Она хочет испытать его желания в полной мере на себе? Ну что, ж, придётся позже предоставить ей такую возможность. - Ты получишь своё, дерзкая девчонка...       - Я уже не знаю, чего даже ждать от тебя, - на выдохе, едва слышно, так, чтобы он услышал, но понял. Если захочет понять это. На самом деле, она абсолютно не знала, чего можно ожидать от новоявленного агрессивного хищника, и только поэтому страх перед неизвестным заставлял её либо обращать своё внимание на каждую деталь, либо отвлечься от происходящего, вверяясь в когти предателя.       Слёзы самопроизвольно появились в уголках её глаз, но она не всхлипнула, нет. Лишь её ставший отсутствующим взгляд упёрся в потолок, туда, где за пределами этой гостиной она видела необычайно яркие звёзды, звавшие к себе, напоминающие о былом. Словно каждое созвездие в её мыслях складывалось в образ погибшего товарища. И ведь выжило всего лишь четыре человека после той ночи. Викерс уже не был частью команды – трус, который сбежал, оставив их на произвол Судьбы, каковая в ту ночь отчасти правила дело руками убийцы-капитана. Бекки, Берри, Крис – вместе с ними униженная шатенка покинула особняк. Но звёзды напоминали о тех, кто не смог покинуть его стены. Зато смогло чудовище, что виновно в смертях своих же товарищей. Однако тёмное небо, возникшее перед взором, как морок, развеялось, стоило только Вескеру забраться к ней на диван.       Валентайн заморгала, сгоняя обрывки картины, и теперь упёрлась взглядом не в потолок, нет. Теперь она смотрела в его кошачьи глаза, чуть светившиеся в полутьме комнаты. Он, нависнув над нею, расположил ноги, равно как и упёршиеся в мебель ладони, по обе стороны от её тела. Она в ловушке, бежать некуда. Спокойно, словно всё происходящее – нереальный сон, а в это ещё желала верить, выдержала тяжёлый взор. Его лицо приблизилось ближе, горячее дыхание обожгло губы. Снова. Снова пытается подарить ей ласку, неосознанно надеясь на то, что простит его. Тщетно. За такое невозможно простить. Изодранная душа ноет, и никакие нити не смогут сшить рваные края некогда чистого аккуратного полотна, соединить правильно. Лишь с неизбежными отвратительными шрамами после.       - Джилл, я настоящий - перед тобою. Раньше ты знала лишь часть меня. Сейчас – ещё одну. У тебя есть возможность вновь… принять меня, - усмехнулся, однако без издёвки, что очень удивило невольную собеседницу. Он… хочет, чтобы она была рядом? В качестве игрушки? Или постоянной жертвы?       - Нет. Нет, не желаю, - быстро отвернулась, хотя успела заметить огонёк неодобрения в его диких глазах.       - О, не волнуйся. У тебя будет много времени для того, чтобы обдумать мои слова. В том числе даже тогда, когда… уже будешь со мной, - неизвестно, что дословно имел в виду, но Джилл не понравился его уверенный, не терпящий возражений ледяной тон.       В следующую секунду молниеносным укусом-засосом впился в незащищённую шею шатенки, услышав ответный вскрик. Влажные от пота пряди не помешали мужчине заниматься своим чёрным делом: он лишь громко фыркнул, убирая со своего пути волосы, щекочущие кончик носа. Жалкие попытки сопротивления не оказались продуктивными. Предупреждающий рык, особо сильный укус остановили Джилл, которая, просто лёжа под жестоким любовником, её жестоким зверем, с упрёком и страхом, равно и с презрением глядела на него. Мокрый от слюны язык перешёл на аккуратный женский подбородок, коснулся губ, облизав их, двинулся вновь к шее, а там уже новый засос. В очередной раз при новой «ласке» она приметила, как к движениям языка, чертившего дорожку сверху-вниз и обратно по шее от подбородка до ключицы, добавились другие. Капитан-предатель тёрся бёдрами об неё, прижимаясь пахом, стремясь доставить себе больше удовольствия. От всей картины стало противно, захотелось провалиться под землю. Неминуемо встало зрелище из прошлого, где в ночь с карцером она желала точно так же исчезнуть, как и сейчас. Ни тогда, ни ныне данное не было возможным. Очередное прикосновение грубой ткани штанов к голой коже, очередной мокрый поцелуй с использованием языка, очередное похотливое желание зверя…       - Аргх… малышка.… Как же так?! – сокрушительно прошептал у её рта, вновь врываясь мокрым от слюны языком, заигрывая с её, пока бесполезно, - Почему… заставляешь быть таким? Это ты.… Это всё ты, - отстранился лишь затем, чтобы с новой силой приникнуть ближе, снова пройтись жёсткими губами по её лицу, - Сама доводишь меня до такого. За что же? Тебе явно нравится делать меня таким. Получай же, Джилли. Ох, ну же! Я сделаю это нежно, моя детка.… Иди за мною, я покажу путь…       Неведомо, чем ещё был одержим Альберт Вескер помимо зверя внутри души его и Джилл Валентайн, каковая распростёрлась под ним, беззащитная и нагая, ожидавшая своей участи без права на выбор. Известно лишь одно – безумца в нём не искоренить. Виной ли его болезни извращённая натура? Виной ли его влечению извращённая в природе своей любовь к женщине, любовью не являющаяся, но привязанностью действительная? Что ещё кроется в тёмной душе бывшего человека? Джилл не могла дать ответа на эти вопросы точно так же, как и кто-либо другой. Никто, кроме самого Альберта Вескера, капитана-предателя, двойного агента, дикого зверя, не мог понять этой загадочной и опасной натуры.       Приняв безвыходность ситуации, поняв весь смысл тех обстоятельств, в которые по самую макушку влезла, женщина, ухватив ладонями голову её безумца, взглянула в его глаза. Прямо, желая узнать: хочет ли он убить её сейчас или чуть позже, потом. Ей почему-то важно было знать ответ. Алые глаза полны животной похоти, смешанной с преобладающим безумством. Кроме них там всё ещё видны остатки разума, холодного, сосредоточенного, лишь на мгновения предавшего свою холодность огню безрассудного желания. Джилл видела в частицах разума и ум этого нечеловека. Интуиция дополняла все догадки, объясняла каждую крупинку увиденного. Женщина заметила, как он теперь с любопытством взирает на неё, точно так же исследуя. Ни жажды убийства, ни острого желания крови не заметила, знала, что не для убиения пришёл и играется с ней, вот только крови, мало, да хочет.       - Альберт, - тихо позвала, надеясь на ответ.       Ничего не последовало. По крайней мере, слов. Вертикальные зрачки сузились, будто изучая тщательнее, крылья носа по-прежнему трепетали из-за частого тяжёлого дыхания. В молчании, где слышен стук собственного сердца, шумный вздох партнёра, гул крови в висках, прошла минута. После Джилл, видя, что пока что опасности нет, приподнялась, соприкасаясь лбом с его лбом. Влажная кожа особо прочувствовала касание. На большее не хватало сил, ждать тоже, и едва переведя дыхание, Валентайн с неожиданной силой примкнула к горячему рту насильника-мужчины. Не удивился, нет. Он знал, он с самого начала как будто бы знал обо всём, что будет твориться в душе его малышки. С довольным урчанием ответил, перехватывая инициативу. Теперь он не встретит препятствий, разве не стоит ли чуть расслабиться и проникнуться толикой особенного момента? Оторвавшись от желанных губ, мотнул головой, прикрыв веки.       Возможно, но… Его девочка что-то задумала. Он слишком хорошо знал Валентайн, чтобы так просто поверить в её покорность. Но пока он даст ей карты в руки. Пусть малышка поиграет, коли ей так хочется. Теперь-то ему ничто не угрожает, он сможет… избежать наказания за содеянное. А она – нет. Она будет наказана!       Мир его острых ощущений прорезала острая вспышка наслаждения. Шатенка, действительно удивляя его, накрыла рукой выпуклость на боевых штанах капитана-предателя, своего любимого мужчины в прошлом, а может и…, но как только достигла ткани, сразу же сжала пальцы, несильно, с бережностью. Вескер толкнулся ей навстречу, и она поощряющее сжала ещё раз его орган сквозь одежду, чуть сильнее. Зарычал довольно, роняя слюну ей на грудь, выпрямился, крупной дланью ухватив нежные груди женщины, почти нежно стиснув. Она ласково улыбнулась ему, с толикой того разврата, который обычно присутствовал в их ночных играх. Почему же раньше она не была такой, а лишь сейчас? Ведь… она же могла избежать того ужаса? Ответ прост: если Вескер желает причинить боль, то он обязательно сделает это и позаботиться о том, дабы жертва не могла обратить всё в свою пользу. Умелый манипулятор, ни с чем не просчитался тогда. Сейчас же можно поиграть. Резкие сильные толчки, его рык, оглашающий тишину гостиной, её взгляд, не развратный, как показалось капитану, а лишь печальный с памятью прошлой любви. Полуулыбка, слабая, но ласковая. Сейчас, видя, как желание захватило разум мужчины-зверя, показывая настоящий облик этого существа, она искренне сочувствовала ему, сожалела о том, что не смогла предотвратить данного превращения. Возможно, всё было бы по-другому, обратись она к его натуре раньше, попытавшись предотвратить появление жуткой сущности. «Если бы» - оно так ненадёжно, туманно, обманчиво и наивно.       Зверь напрягся, замер, затем тихо, с яростью, прорычал. Неожиданно стало тихо. Джилл не поняла поведения мужчины, слабо сжала пальцы, но тут же отпустила, переведя руки на его мощные плечи. Он не заметил её движений, полностью отдавшись какому-то процессу. С вопрошающим взором заглянула в его нечеловеческие глаза, на что он, будто наконец-то заметив её, медленно, с неудовольствием, повернул голову в сторону, смотря на определённую точку. Туда, где через стену в коридоре находилась входная дверь. И только тут Валентайн, сбросив невидимую завесу, не позволяющую посторонним звукам проникать в уши женщине, наконец-то услышала громкий стук в дверь. Вздрогнула, прижавшись к мужчине. Сейчас казалось, будто кто-то чужой хочет вторгнуться в их маленький мир, но изменить его хоть как-то, спасти пленницу он не сможет. Слишком дик, непредсказуем, изворотлив и опасен Вескер. Зверь, прорычав едва различимое «одевайся и открой дверь», слез с неё, поправляя съехавшие чуть ниже штаны: ремень был уже расстёгнут. «Ещё бы чуть-чуть и он… взял бы меня прямо здесь. Он «нежно» трахнул бы меня…» - мысль о сексе напугала её. Ведь она не была готова к такому, особенно после той ночи. Лоно ещё помнило движения насильника, низ живота при каждом удобном случае напоминал о себе. Правда, ласка смогла заглушить боль, но выдержать ещё один, а затем ещё и ещё один безумный ритуал воссоединения тел она не сможет. Определённо, разорванные ткани предстанут во всей красе.       Настороженный хмурый взор мужчины, прокравшегося неслышно в коридор, обратился с входной двери на шатенку. «Ты скоро?» - поторопил. И только сейчас она поняла, что по-прежнему сидит на диване, думая о своём. Поспешно кивнув, она почти схватила халат, однако вспомнила, что в нём спрятано. Вескер не должен видеть ножа! Быстро глянув на него, отметила, как внимательно смотрит на дверь. Пока не видел, Джилл поспешно сунула оружие как можно незаметнее под подушку дивана. Она понадеялась на то, что после нежданного гостя они пойдут «развлекаться», точнее, забавляться будет только он, пойдут наверх. Во второй комнате, смежной со спальной, тоже была кровать. На свою она не хотела теперь пускать его. Наспех завязав поясок, Джилл поспешно двинулась к двери, но жёсткий взгляд любовника-насильника остановил её.       - Успокойся. Иначе… Нам не нужны лишние слухи, - тихо прошептал, прищурившись. Отметила, как в темноте зрачки его сузились сильнее.       Вновь двинулась к двери, когда восстановила дыхание. Осторожно глянула в глазок и замерла. Да, данного человека она не ожидала увидеть здесь. Как-никак, а с ним она общалась почти хорошо, хоть и в свете последних событий произошло многое. Но радость тут же сменилась ужасом: он не сможет ей помочь ничем. Хуже: он погибнет сам. Джилл Валентайн покрылась холодным потом, когда мужчина, стоявший сзади, подкрался ближе, мягко отодвинул её, взглянул на гостя сам. Хитро прищурился, усмехнулся подло, хищно.       «Вот с тобой-то я ещё не говорил! Ох, и получишь ты у меня, жалкий щенок. Даже ты умудрился насолить мне. Но ничего. Я поговорю с тобой по-мужски, по-своему…» - Вескер отошёл в темноту коридора, скрывшись из виду. Ни звука шагов, ни шума дыхания – истинный зверь затаился в засаде.       - Открывай, малышка, - тихий шёпот откуда-то из-за спины приказал ей.       Поняв, что теперь она будет виновницей последующих событий, Валентайн отворила дверь своему сослуживцу. Бывшему сослуживцу. Интуиция, всегда безошибочно подсказывающая ей нередко самое важное, шепнула – «он погиб». Дверь открылась, явив как хозяйку дома, так и гостя друг другу без препятствия в виде куска железа. На пороге дома Джилл Валентайн неловко с ноги на ногу переминался Брэд Викерс, решивший в этот поздний и весьма неподходящий для встречи час явиться к ней. И да, как только после краткого приветствия он перешагнул порог, то был обречён. Впоследствии женщина вспоминала, что после данного приветствия более чем полтора часа он не прожил в этом мире, отдав душу Всевышнему, предварительно обагрив кровью руки убийцы. Викерс был убит одним из жестоких способов.