хХх
По крайней мере, им не нужно рано просыпаться в день операции. Хотя едва ли это имеет значение, учитывая, что никто из них толком не спал. Хиде может судить по их черным кругам под глазами и широким зевкам, что его отряд весь на нервах. Он и сам потерял сон, всю ночь потратив на размышления о возможных вариантах событий и о действиях, которые он может им противопоставить. К тому моменту, как он приказал своему мозгу заткнуться и решать проблемы по мере поступления, начало уже светать. Иронично, что Хиде вспоминает, как во времена своего юношества мог запросто просидеть всю ночь за видеоиграми, чтобы с удивлением под утро обнаружить вставшее солнце. Как ни странно, после бессонной ночи он всегда бывает более энергичным, чем обычно. Хиде должен был чувствовать себя великолепно, но под вечер он уже едва держится на ногах. Что не так уж и плохо, потому что они будут тусоваться на их любимом месте в парке и Канеки позволит ему положить голову на свое плечо, пока сам будет увлеченно вчитываться в очередную новеллу и... Океееей. Его мысли ушли куда-то не в ту степь. Хиде пару раз бьет себя по щекам. Он не должен терять концентрацию. Дело больше в том, что усталость может сильно повлиять на него к моменту аукциона, но Хиде надеется, что его выручит адреналин, так что все будет хорошо. — Никогда не мог понять, почему CCG выбрали белый своим официальным цветом, — вслух размышляет Хиде, просовывая руки в рукава своего пальто, когда они собираются покидать особняк. Из-за приятной теплоты материала ему хочется посильнее завернуться в нее. — Они вообще знают о том, как от белого тяжело отстирывать кровь и грязь? — Просто заливаешь немного отбеливателя и нормально. — отвечает Ширазу, пожимая плечами. Остальные молча задаются вопросом, как эти двое умудряются вести такой бессмысленный и легкий разговор в их положении. — Идиот, так ты испортишь ткань, — серьезным голосом отвечает Хиде. Он старается не отводить взгляд и застегивает плащ. — К тому же отбеливатель вреден как для одежды, так и для самих людей. Это производство яда, поставленное на поток! Никто не решается спросить, что Хиде имеет против отбеливателей. Черт возьми, да у него же волосы осветленные! — Мы всегда можем взять новую униформу взамен той, которая испортилась, — вступает в разговор Хайсе, поправляя воротник. — Нам это не будет ничего стоить, пока в CCG действует правило о том, что руководство обязуется восполнять все расходы, возникшее в ходе миссий. — Хайсе, Хайсе, — Хиде качает головой, словно очень расстроенный невежеством парня. — Ты не понимаешь, приятель. Дело не в деньгах, дело в ментальной связи между нами и нашей униформой! Когда ты выбрасываешь старую одежду, ты словно отказываешься от друга, с которым прошел огонь, воду и медные трубы, разве ты так не думаешь?! — Не особо..? Хиде вздыхает, разочарованный бесчувственностью Хайсе по отношению к его одежде. Хотя его нельзя винить. Следователям по гулям вообще не стоит сильно к чему-либо привязываться, учитывая специфику их работы. Сколько всего они могут потерять на службе у CCG. Лучшее, что они могут сделать, чтобы облегчить собственные душевные страдания, так это отстраняться. — В любом случае, на нас во время операции будет не обычная форма, а боевая экипировка, — отвечает Хайсе, отчасти, чтобы развеселить Хиде, и, отчасти, чтобы поддержать разговор. Он знает, что если между ними образуется тишина, она будет тягучей и безнадежно глухой. — Да и цвета будут темные, так что не придется беспокоиться о пятнах? Почему-то его последнее предложение прозвучало как вопрос, но Хиде это не особо волнует. — Пятна — это последнее, о чем нужно беспокоиться, когда вся твоя одежда и без того разодрана в клочья. — задумчиво произносит он, широко открывая дверь для остальных членов отряда. — Может кому-то там наверху стоит озаботиться идеей создании для нашего боевого обмундирования более прочного и эластичного материала так, чтобы мы могли менять его пореже? Сколько денег они тратят только на одежду? — Думаю, это выходит не так уж и дорого, если они закупают оптом? — Неожиданно к разговору присоединяется Муцуки. Хиде и Хайсе быстро обмениваются взглядами и одновременно улыбаются. Это работает. У них потихоньку получается отвлечься от операции и немного расслабиться. И пускай это временно. До тех пор, пока это может поднять их настроение, все нормально. К счастью для них, Хиде всегда был болтливым парнем и для него не составляет особого труда поддерживать небольшой разговор во время поездки к главному штабу. Если они перестанут думать об этом, то можно будет представить, что это самый обычный день, они приедут на работу, встретятся с разными людьми, заполнят бумажки и поедут обратно домой. Если они не будут уделять этому слишком много внимания, то можно будет ненадолго забыть о том, что через пару часов они будут принимать участие в масштабной операции по истреблению гулей. Но реальность — жестокая, жестокая вещь. Сложно делать вид, что ничего не происходит, когда факты смотрят тебе прямо в глаза. Когда Хайсе проезжает мимо, чтобы припарковать свою машину внутри, они замечают, что у главного входа в штаб-квартиру CCG припаркована дюжина белых фургонов. Повсюду они встречают серьезные лица: следователи-новички, напуганные перспективой их первой крупной операции; следователи-ветераны, уже давно разучившиеся чувствовать страх за свою жизнь; простые следователи, которые хотят, чтобы все побыстрее закончилось и можно было успеть домой к вечерним новостям. Хотя давление не особо просачивается, пока они не заходят внутрь. Ровно в ту секунду, когда он проходит сквозь автоматические стеклянные двери, Хиде становится трудно дышать, а гулко стучащее сердце проваливается в пятки. Он помнит это ощущение еще с рейда три года назад, правда, тогда было еще хуже. Он тратил все силы просто на то чтобы сдвинуться с места. Сейчас ему просто приходится бороться с желанием схватить с дивана подушку и закричать в нее. Командиры отрядов должны собраться в конференц-зале на последнее краткое собрание, так что Хайсе и Ширазу уходят первыми. В это же время остальные члены команды получают свою униформу и идут к раздевалкам. Хиде взвешивает в руках сложенную одежду, в тайне размышляя о том, как бы совместить ее с маскировкой чуть позже. Хотя едва ли получится. В приглашении Щелкунчика ничего не говорилось о дресс-коде, но он все равно должен выглядеть прилично, раз уж мероприятие предполагалось в высших кругах. Долой стереотипы. Они не имеют права его не пустить просто из-за его замызганной одежды. — Хиде-сан, — отвлекает его Муцуки в тот момент, когда он пытается засунуть все свои вещи в ящик для хранения. Хиде поворачивается к нему, непонимающе приподнимая брови. Он внезапно замечает, что Муцуки уже переоделся в платье — в отличие от первого раза ему удается скрывать чувство дискомфорта, которое оно ему причиняет. — Мм? — Хиде закрывает металлическую дверь шкафчика и просит его продолжить свою мысль. Муцуки не отводит взгляд и, кажется, всем телом пытается показать уверенность. — Я приложу все усилия, чтобы должным образом сыграть свою роль, — произносит парень, и Хиде ловит себя на том, что улыбается. — Так что... — Давай постараемся, Тоору, — подбадривает его Хиде и слегка взлохмачивает волосы парня. Глаза Муцуки чуть-чуть расширяются не то от испуга, не то от волнения, но затем он резко кивает. — Д-да! — Ты тоже, Куки, — Хиде убирает руку с головы Тоору и поворачивается к другому своему подчиненному. Урие не отвечает, но Хиде в курсе, что парень не любит, когда его зовут по имени. Пожалуй, не стоит так к нему обращаться, пока их отношения не потеплеют. Хиде не хотелось бы вечно оставаться в стане врагов для него. – Ты, конечно, прокачал свой кагуне, но, пожалуйста, не веди себя безрассудно. Тишина. А затем Урие что-то бубнит в ответ. И если Хиде все-таки не повезет сегодня умереть, то сожалений у него будет на одно больше, потому что боже мой! он действительно ответил! Хиде асболютно уверен, что все еще улыбается как идиот, когда около пяти минут спустя к ним снова присоединяются Хайсе и Ширазу с очень серьезными лицами. — Мы пришли рановато, — громко произносит Хайсе так, чтобы весь отряд слышал его. — Пока у нас есть время на небольшой перерыв, так что если вы, ребята, голодны, то сейчас самое время поесть. — Я думаю, что проблююсь, если попробую что-нибудь съесть сейчас. — заявляет Ширазу, стягивая с себя галстук и бросая его в открытый ящик. — Я имею в виду, я уже просто желудка своего не чувствую. — Тебе все равно нужно хоть немного поесть, чтобы тебе хватило энергии, Ширазу-кун, — говорит Хайсе и подходит ближе к нему, выпуская длинный и усталый выдох. Если честно, он и сам чувствует рвотные позывы. — Мы можем сходить в кафетерий чуть позже. Лучше съесть хотя бы немного хлеба, чем ничего. — Если хотите, то я могу сбегать в ближайший магазин и купить нам перекусов, — предлагает Хиде и растерянно моргает, когда все остальные оборачиваются и смотрят на него. Хайсе хмурится и молчаливо спрашивает: «Сейчас подходящее время?», но Хиде в ответ еле заметно кивает, обращая внимание на следователей, снующих вокруг них. — Купи мне пирожок с мясом, Хиде-сан, — просит Ширазу, надевая серую водолазку. — И виноградный сок сделал бы меня абсолютно счастливым. — Разве ты минуту назад не сказал, что тебя вырвет, если ты что-то съешь? — смеется Хиде. Он ценит то, как парень пытается, несмотря ни на что, сохранять спокойствие. — Чего-нибудь еще хотите? Муцуки неохотно просит купить ему пачку Орео, а Урие решает, как и обычно, промолчать. Хайсе говорит, что сходит в кафетерий. — Сайко-чан может тоже чего-то захотеть, — добавляет он прежде, чем Хиде успевает скрыться из их виду. — Тебе стоит спросить и у нее до того, как уйдешь. — Окей, так и сделаю, — Хиде поворачивается к ним и начинает спиной вперед продвигаться к двери пружинистой походкой, хотя ему и следовало бы поторопиться. — Скоро вернусь. И прежде, чем они успевают в последний раз сказать ему быть осторожным, он уже исчез.хХх
Он потратил куда больше времени, чем рассчитывал, чтобы убедить Акиру в том, что не собирается малодушно сбегать. Но Хиде бывает очень убедительным, когда этого действительно требуют обстоятельства (А что если это мой последний шанс поесть Покки в этой жизни?!), да и Акира всегда делала ему поблажки, так что ему удается покинуть здание без особых проблем. Он бежит вниз по улице, отмечая взглядом находящийся неподалеку Lawson. Хиде помнит, что на нем сейчас надет этот нелепый черно-серый боевой костюм, но Хей! — Хиде на протяжении всей своей жизни носил яркую и вызывающую одежду по той же причине. Он спиной ощущает перешептывания прохожих, замечающих эмблему на его жилете, но держит голову гордо поднятой. Холодный ветерок обдувает его щеки и колышет волосы, даруя странное ощущение покоя. Хиде наслаждается этим, потому что уже через какие-то двадцать минут у него уже едва ли будет время дышать. Хиде приветствует кассира за прилавком и сразу же проходит в самый конец магазина. Хорошо, что они были приятелями с этим парнем, иначе Хиде не мог бы в равной степени и надеяться на его молчание, и пользоваться черным входом, когда ему хотелось. Его рюкзак лежит на том же месте среди коробок на складе, где он и оставил его пару дней назад. Хиде забирает его, машет на прощание рукой своему знакомому и выходит на улицу. Хиде достаточно хорошо исследовал здешние переулки, чтобы не заблудиться во всех этих тупиках и одинаковых поворотах. Он снует из одного прохода в другой, пока не находит один достаточно уединенный. Если бы главный офис CCG не находился так близко, то по ночам это бы, наверное, было излюбленное место охоты для гулей. Как он и ожидал, вокруг валяется только всякий человеческий мусор: осколки пивных бутылок, использованные шприцы, упаковки от еды и куча другого разнообразного хлама. Хиде ставит сумку на пол и принимается за дело: ему удается удивительно быстро переодеться. Температура все-таки неплохой мотиватор — он думает, что замерз бы насмерть, если бы простоял там в нижнем белье на минуту дольше. Он натягивает свои верные балетки и откладывает в сторону амуницию. Наступает самая важная часть — макияж. Хиде успел достаточно набить руку за последние две недели в прихорашивании, так что успешно завершает приготовления за десять минут, причем стоя! Хайсе и остальные будут прикрывать так долго, насколько это возможно, но Хиде не собирается лишний раз рисковать, оставаясь на одном месте. Хотя он и знает, что для CCG следователи, пропавшие накануне важной операции, — это обычные дело и преследовать их не принято, он все равно остается осторожным. Это было бы просто глупо после всех усилий и разговоров, попасться и провалиться. Убрав всю косметику обратно в сумку, Хиде закалывает волосы на затылке улучшенной невидимкой. Они отвалятся, если он будет двигаться слишком резко без своего парика, но это лучше, чем ничего. Только так Хайсе сможет найти его, если что-то разделит его с другими двумя во время аукциона. Хиде в последний раз осматривает себя, прежде чем надеть парик, — хвала богам, он не запутался, и закидывает все свои вещи в рюкзак. Затем вытаскивает из кармана упаковку таблеток и насухо проглатывает пару штук. Он кривится и убирает их обратно. Наверное, он никогда не привыкнет к этому горькому послевкусию. Парень оставляет все вещи в деревянном ящике и делает себе мысленную пометку вернуться за ними позже, покидая проулок. Еще никогда Хиде так высоко не ценил тепло, которое дают длинные волосы. Даже с дополнительными лосинами и кофтой (Хиде усвоил урок) он ежится каждый раз, когда дует ветер. Даже то, как резво он идет вниз по улице, не помогает. К тому же, Хиде жалеет об оставленном дома жакете. Пожалуй, это было довольно глупое решение. У него достаточно большая зарплата, да и об оплате аренды можно было не беспокоиться с тех пор, как он переехал в особняк куинксов. Да, жакет все-таки стоило взять. Блондин еле скрывает вздох облегчения, когда заходит в поезд, мысленно благодаря его создателей за обогреватели. Хиде занимает свободное сидение и зажимает платье между ног, вспоминая о мужчинах, сидящих напротив него. Он бы не хотел, чтобы какие-то извращенцы залезли ему под юбку, хотя и не являлся девушкой. Хиде откидывается назад на сиденье и слегка приобнимает себя за плечи, упираясь взглядом в вид за окном. Как-то странно тихо он чувствует себя без привычной музыки. Он снова вздыхает и старается не тосковать слишком сильно по своим наушникам. Песни всегда помогали ему отвлечься, и без них мысли парня начинают блуждать. Как ни странно, Хиде думает не о предстоящей операции, а о разговоре, который обещал ему Хайсе после. Можно даже сказать, что он волнуется. Хиде уже знает, что тот собирается говорить — что он полугуль, который не помнит ничего из своего прошлого и все такое. Но что насчет его части разговора? Как много ему стоит рассказать в ответ? Если бы он мог решать, то рассказал бы Хайсе все. Он бы с мельчайшими деталями описал ему каждый день с тех пор, как они познакомились, будучи маленькими детьми, и до дня, когда они встретились вновь, став незнакомцами. Он бы рассказал ему, как раньше они были лучшими друзьями, значащими целый мир друг для друга, накричал за то, как он взвалил все опасности на себя и оттолкнул своего лучшего друга. Он бы сказал ему все те слова, которые не успел сказать, пока у него еще была возможность. К сожалению, выбор делать не ему. Первое условие, которое CCG поставило Хиде, составляло абсолютный запрет на затрагивание утерянных воспоминаний Хайсе. Не имеет значения, как сильно Хиде хочет возвращения своего лучшего друга, этого не случится. Кроме того, он и сам решил, что Канеки стоит забыть свою прошлую жизнь. Если бы он сейчас все вернул, разве это не значило бы, что все его усилия были напрасны? Хиде приглядывал за развитием Канеки с тех пор, как он очнулся в госпитале с бинтами, туго перетягивавшими место, где раньше у него были глаза. Он видел, как тот медленно приходил в себя и сближался с людьми из CCG; как он в конечном счете смог смириться со своим шатким положением и даже в какой-то мере начать наслаждаться жизнью. И Хиде засунул подальше ноющую боль своего сердца и убедил себя, что это лучшее, что могло произойти, что все хорошо, пускай эта улыбка адресована и не ему. Он думал, что справится с потерей самого важного человека в своей жизни, если это означало для Канеки счастье, которого он заслуживал. Он думал, что спокойно сможет присматривать за ним из тени до конца своей жизни. Но действительно ли Канеки доволен своей нынешней жизнью? Достаточно ли этого слабого чувства мира, чтобы компенсировать все, что творит с ним CCG? Эту мерзость всех людей, жадных до его силы и знающих правду? Это постоянное промывание мозгов? Разве эта хрупкая безопасность стоит того, как CCG превращает его в идеальное оружие для себя? Прошли годы, но Хиде все еще сомневается. Может быть, второй шанс, который он дал Канеки, все-таки был ошибкой? Поезд останавливается на нужной станции, и Хиде покидает свои размышления, громко вздыхая. Он решает, что, что бы ни случилось, он разберется с этим позже и может быть его длинный язык в кои-то веки послушается мозга. Сейчас точно не время отвлекаться. Совершенно не стоит волноваться одновременно о прошлом и о будущем, когда у него столько актуальных проблем в настоящем. Все будет хорошо. Ему просто стоит быть осторожным. Все будет хорошо.хХх
Муцуки и не осознавал, что он забыл кое-то очень важное, пока не сел в машину к Джузо. Что-то мурлыкая себе под нос, Сузуя развлекается, раз за разом переплетая свои волосы, и отсутствующим взглядом пялится в одну точку. Когда Муцуки смотрит на него, то почти может поверить, что перед ним беззащитная девочка-подросток, увлекающаяся готической модой, а не высокоранговый следователь CCG, необычайно сильный, несмотря на свою хрупкую комплекцию. В отличие от нервно елозящего Муцуки, кандидат в особый класс Сузуя кажется абсолютно спокойным, как будто его и вовсе не волнует приближающаяся операция. Безусловно, она у него далеко не первая, но это правда нормально быть таким беззаботным? Выглядит так, словно ему вообще нет до этого дела. — Ты уже долго на меня смотришь, — Джузо неожиданно нарушает молчание, чем жутко пугает своего напарника. Он перестает теребить парик и краем глаза пристально смотрит на Муцуки. — Что-то не так, следователь третьего класса Муцуки? — А-кх, да нет, ничего такого, — Муцуки сглатывает, пытаясь не заикаться слишком сильно. — Я просто вспомнил, что должен был попросить вас научить меня обращаться с ножами, — он вздрагивает и робко смотрит на начальника. – Но, кажется, забыл. — После всех этих тренировок с Хайсе, — это не удивительно. — Джузо пожимает плечами, а потом поворачивается, чтобы повнимательнее на него посмотреть. — Можем заняться этим в другой раз. Думаю, нам дадут небольшой перерыв после этого рейда. Муцуки удивленно приоткрывает рот. — То есть все нормально, честно? В смысле, я уверен, что вы очень занятой человек и... — Я переложу бумажную работу на Ханбее и остальных, так что все в порядке, — Джузо говорит это таким будничным голосом, словно невыполнение своих обязанностей для него самое обычное дело. — Просто позвони перед тем, как прийти. Я скажу, если буду свободен. — Огромное спасибо! — Муцуки поспешно выпрямляет спину, стараясь выглядеть более серьезно. Джузо тихо смеется и просит его расслабиться, добавляя, что для него это совсем не в тягость. — Я сейчас могу тебе и устно дать пару советов, — он чуть вертит шеей, чтобы посмотреть на часы, расположенные рядом с приборной панелью автомобиля. — У нас в любом случае есть еще немного времени, прежде чем мы доберемся до места встречи. — Если вы не против, — Муцуки чуть расслабляется. Он может быть немного чудаковатым, но Сузуя ведь на самом деле хороший человек, да? — Хммм, — Джузо откидывается на сиденье и задумчиво сжимает губы в полоску. — Пожалуй, самое важное при использовании ножей — это скорость и гибкость? Ты сможешь развивать гибкость пальцев, если будешь как можно чаще вертеть в руках разную канцелярию до того, как перейдешь к настоящим клинкам. — Вы сильно поранили себя, когда тренировались в последний раз? — не подумав спрашивает Муцуки и сразу же жалеет об этом. Джузо с любопытством смотрит на него. — Боишься? — от этого вопроса Муцуки моментально бледнеет. Это парень весьма остер на язык. — Самую малость. — Бояться — это нормально. — уверяет его Джузо и скидывает туфли на пол, усаживаясь по-турецки. — Если пользуешься ножами, то травмы поначалу неизбежны. Тебе придется немного порезать свои руки прежде, чем начнешь развиваться. — он останавливается. — И вот раз я теперь заговорил об этом, то ты, наверное, можешь вообще отрезать себе пальцы и не париться — они все равно отрастут, раз уж ты куинкс. Муцуки непонимающе пялится на него с широко открытыми глазами. – Что? — Извини, — Джузо резко осознает свою ошибку. У него все еще иногда проскальзывали следы прошлой привычки, когда он говорил все, что приходило в голову. — Мне не стоило говорить этого, я правда извинюсь. Муцуки старается не думать об этом, но ущерб уже нанесен. Болезненная неловкость витает в воздухе. Муцуки совершенно не ожидал от Сузуи таких слов, не ожидал, что он будет таким безразличным голосом говорить о расчленениях. Не ожидал, что его извинения прозвучат так искренне. Муцуки осознает, что это, наверное, очень характерно для его начальника, хотя он это и скрывает. Под этой детской беззаботностью есть что-то еще, возможно что-то действительно ужасное. — Сузуя-сан, — Муцуки берет себя в руки и нарушает тишину. — Прошу простить меня за грубость, но я хотел спросить... Джузо снова любопытно смотрит на него. — О чем? — Почему вы согласились сопровождать меня на аукционе в качестве приманки? — спрашивает Муцуки после секундного колебания. — Разве не было бы лучше, если бы вы участвовали в реальной битве? Вы получите какие-то заслуги за это? — Заслуги? — Джузо моргает. — Никаких. — Тогда почему... — Я помогаю своему хорошему другу присмотреть за его подчиненным, потому что он сам не может. — легко отвечает Джузо. — В это так сложно поверить? Нет, нет, не сложно и Муцуки машет руками, пытаясь извиниться. О чем он вообще думал, когда решил, что все, что делает человек обусловлено его личной выгодой? Когда он успел стать таким узкомыслящим? — Простите, Сузуя-сан, — искренне произносит Муцуки. — извиняюсь за то, что понял вас неправильно. — Да не нервничай ты так. Я понимаю. Ты не так уж далек от истины, Муцуки-кун. У меня все-таки есть причина, по которой я это делаю. Муцуки поднимает взгляд и осмеливается спросить. — И что же это? Джузо ехидно улыбается и именно в этот момент Муцуки замечает в его глазах дикий огонь; хотя он вроде перепил сегодня с утра кофе. — Ты узнаешь, когда мы доберемся до места.хХх
За исключением стука обмундирования и редких фырканий в их фургоне стоит тишина. Хайсе прикусывает нижнюю губу в попытке успокоиться. Эта натянутая атмосфера давит ему на нервы. Тикающие часы для него звучат особенно громко, словно жестокая насмешка. Время кончается. Они уже умрут, когда ты доберешься до них. Ты не сможешь защитить их. Ты никого не сможешь защитить. Заткнись, шипит Хайсе на свой внутренний голос, снова вылезший из тени в самый неподходящий момент. Он всегда знал, когда Хайсе был наиболее уязвим. Хотя к его чести он молчал до этого момента. Хайсе не слышал его с той ночи, когда он задал тот сложный вопрос. Почему? Что почему? Что он имел в виду? Почему одно слово несло столько эмоций... столько боли? Почему он впервые показал свою уязвимость в ту ночь? Хайсе уже потерял надежду узнать. — Маман. Хайсе опускает взгляд в сторону на голос Сайко. – Что? Сайко немного сбросила вес за последние две недели, что весьма неплохо, как ему кажется. Без разницы следователь она или нет, лишний вес в любом случае вреден для ее здоровья. Помимо этого, теперь, когда ее кровообращение улучшилось, она стала более шустрой и бдительной. Она перестала засыпать при каждом удобном случае, да и реакция улучшилась. — Как думаешь, Муччан уже в здании? — тихо шепчет она, дергая Хайсе за рукав. Он аккуратно берет ее руку в свою, надеясь, что это как-то поможет ее успокоить. — Скорее всего, — отвечает он, стараясь по возможности звучать уверенно. Он бросает взгляд на радар, прикрепленный к его запястью, точка на нем уже давно не двигается. Ему было далеко нелегко смотреть в глаза Акире, когда он сказал ей правду. Она устроит им с Хиде ту еще взбучку после операции. Хотя они были к этому готовы. Сайко слегка опирается на его плечо. — Я надеюсь, мы успеем вовремя. — Мы успеем. — уверяет ее Хайсе, хотя на самом деле он тоже сомневается. Что если аукцион начнется раньше, чем они рассчитывают? Что если у ребят не получится дурить их достаточно долго? Хайсе не может думать обо всем этом — он совсем раскиснет, если начнет. Их фургон останавливается, и Хайсе сразу же напрягается, когда из колонок раздается голос. — Все команды на позиции. Я повторяю: все команды на позиции. — Запомните, если что-то случится, Ширазу-кун за главного, — объявляет Хайсе, когда они выходят из фургона и быстро идут к своей точке. Аукцион Мадам проходит в огромным поместье, примерно в три раза превышающим по размерам их особняк. К счастью для CCG он расположен довольно далеко от людских домов, что значительно облегчит эвакуацию. С другой стороны, это давало гулям проводить свои кровопролитные мероприятия незаметно для простых обывателей. — И не теряйте меня из виду, пока мы не найдем Муцуки-куна и остальных. — Мы будем прямо за тобой, — уверяет его Ширазу, становясь рядом. Хайсе кивает ему, не отрывая, тем не менее, глаз от охраны, стоящей у ворот. Следователи прижимаются к земле и ждут; пять минут, десять минут. Они могут получить сигнал к действию в любой момент. Сердце Хайсе бешено стучится, а рука еще сильнее сжимает ручку чемодана. Он глубоко вдыхает, заставляя себя успокоиться. Он не имеет права нервничать еще больше, чем сейчас. Тихий звук выстрела внезапно разрывает тишину и гули у дверей резко падают на бетонный пол с глухим стуком. В этот же момент десятки следователей подорвались из своих засад и бросились к воротам. У некоторых из них канистры с CRC-газом. Хайсе быстро встает и жестом показывает отряду следовать за ним, прежде чем сорваться с места самому. Хотят они того или нет, но операция по зачистке аукциона началась.