хХх
Урие только что прикончил еще нескольких гулей в масках, когда услышал крик. Обычно его нелегко напугать, но было что-то в этом вопле, что заставило сердце Урие биться чаще, а зубы заскрежетать. Его ноги словно примерзли к земле, а громкость крика все возрастала и возрастала, пока резко не утонула в устрашающей тишине. Что за...? За его спиной внезапно что-то громко взрывается, и все тело Урие напрягается. Он быстро соображает и приходит к выводу, что раз уж все гули в округе уничтожены, он может посмотреть на причину этого шума. Урие собирается с силами и поворачивается, готовый к любым неожиданностям. Ему нужно около минуты, чтобы осознать, что происходит перед его глазами. В тот момент, когда он поворачивается, то замечает, как какое-то смазанное пятно буквально летит в сторону главной сцены, где сейчас происходит схватка с Щелкунчиком. Урие быстро понимает, что это существо оттолкнулось от разваливающегося сейчас на части балкона. Его ноги, должны быть, просто фантастически сильными: он, черт возьми, одним прыжком перелетел такое расстояние, а бетон раскрошил, словно печенье! Проходит еще минута, прежде чем до Урие доходит, что это существо — следователь первого класса Сасаки. Этот полугуль снова потерял контроль над собой. Урие знает, что даже если он убьет сотню этих жалких богатых гулей, которые только и могут, что покупать себе еду, его шансы получить повышение очень малы. Он прекрасно понимает, что едва ли его заметят там наверху, пока он не убьет какого-нибудь на самом деле опасного гуля. Щелкунчик была неплохим вариантом, но раз уж Хиде сражался с ним, то их заслуги были бы поделены поровну, что точно не устраивало Урие. Но если он убьет Хайсе ранга SS, у него будет шанс. Нет, он почти уверен, что его повысят на два ранга минимум, если он победит. Урие решает прекратить трату ценного времени на раздумья. Если он будет использовать только свой куинке, то и секунды не выстоит против гуля такого уровня. Он должен использовать свой кагуне тоже. Он перекладывает Цунаги в левую руки и концентрируется на месте под правой лопаткой, где находится его какухо. Все в порядке. Он не даст поглотить ему себя, что и произошло с Сасаки. Всю последнюю неделю он вставал посреди ночи и тренировался. И несмотря на все старания, Урие не чувствует почти никакой разницы, разве что кагуне стал чуть тяжелее. Его обоняние и чувство вкуса тоже почти не изменились. Ну и ладно. Его RC клетки разрывают кожу и формируют огромный клинок, почти в два раза длиннее его руки. Урие делает пробный взмах. Отлично, все как обычно. Он поворачивается к сцене, но то, что он там видит, заставляет уверенность Урие в своих планах заметно пошатнуться. Тот жестокий Сасаки, которого Урие видел во время сражения со Змеем, и рядом не стоит с этим взбесившимся монстром. Он беспорядочно атакует все, до чего дотягиваются его щупальца, без разницы человек это или гуль. Хотя чаще всего это люди, потому что большинство гулей уже уничтожены. Сасаки буквально косит людей и мчится вперед, не разбирая дороги. Его кагуне стремительно бьется из стороны в сторону, уничтожая все, что попадается на пути. На мгновение Урие сомневается, хочет ли он переходить дорогу Сасаки. У него нет ни малейших шансов выдержать... Не теперь. Но повышение, напоминает голос в его голове. Если ему повезет победить Сасаки, он получит заслуги, о которых мечтал, которые он заслужил. Он не имеет права трусить, когда прямо перед ним такая возможность. Он должен преодолеть свои страхи. Ради своего отца. Невозможно достичь успеха, не рискуя. — Следователь второго класса Урие, отступайте! Это приказ! Урие вытаскивает назойливо дребезжащий наушник и, нервно выдыхая, делает шаг к сцене.хХх
Хиде устал. Он и не мог подумать, что это все станет настолько опасным для его жизни. Все случилось слишком внезапно. Одну минуту у него все хорошо: он ровно дышит и вполне справляется с тем, чтобы избегать атак Щелкунчика и отвечать ей, в то же самое время не забывая, что у нее есть очень опасный хвост, которым она в любой момент может пронзить его насквозь. В следующую он уже зажимает ее в углу, на секунду замедляется, чтобы отдышаться, кагуне девушки оказывается между ними двумя и одним резким ударом отправляет Хиде в полет. Он врезается в стену с болезненным хрустом. Столкновение было достаточно сильным, чтобы попросту выбить воздух из его легких. Хиде валится на пол, полностью дезориентированный на одно опасное мгновение. Он всеми силами старается прийти в себя и вернуть себе способность дышать, когда замечает, что Щелкунчик возвышается над ним и одним рывком поднимает вверх за воротник, будто нашкодившего котенка. Хиде приказывает своему телу двигаться, но оно отказывается. Он чувствует маячащий за его спиной кагуне девушки, готовый в любую секунду проткнуть его насквозь. Щелкунчик самодовольно ухмыляется, обрадованная тем, что наконец смогла его изловить. Хиде старается найти в себе силы освободиться. Она убьет его, в этом не приходится сомневаться (а может даже полакомится его яичками, прежде чем сбежать, ох боже), а Хиде этого бы очень не хотелось. Для него еще не пришло время умирать. Осталось столько всего, что он должен сделать. Он обронил свой куинке, но он должен остановить ее, любой ценой. Любой ценой. Хиде уже чувствует касание к своей спине, когда внезапно раздается душераздирающий крик — настолько мощный, что, кажется, сами стены дрожат. Здесь не может быть никакой ошибки. Он знает, кому принадлежит этот голос, и это не может закончиться ничем хорошим. Хватка на воротнике Хиде расслабляется и, падая на пол, он внезапно осознает, что ладони Щелкунчика не просто отпустили его, а знакомые темно-красные чешуйчатые щупальца напрочь вырвали их из запястий и уже готовились ко второму удару. Не колеблясь ни на одно лишнее мгновение, Хиде снимает застывшие мертвой хваткой руки со своего платья и отбрасывает их в сторону. Он поднимает взгляд и видит, как одним движением щупальца разрывают тело девушки на части. Легкость, с которой они это делают, заставляет Хиде сомневаться в своих собственных способностях, но это не главное. Хиде поворачивается и видит Хайсе — один его глаз кроваво-красный, а на губах застыла дикая садистская ухмылка. Нет... это не Хайсе. Хайсе не стал бы с наслаждением разрывать на куски уже мертвого врага и плотоядно наблюдать за этим. Сторона «Хайсе» в нем слишком мягкая, слишком добросердечная, чтобы развлекаться подобным образом. — Канеки. Имя вырывается изо рта Хиде еле слышным шепотом. Это точно он — или по крайней мере та его часть, которую он с трудом сдерживал в себе, когда они встретились в канализации несколько лет назад. Та его часть, которая является выражением всех страданий, которые он перенес в то время, когда исчез из жизни Хиде. Та его часть, которая шаг за шагом пожирала его изнутри и превращала в монстра, которого Канеки так боялся. Хиде медленно поднимается с пола и заливается глухим кашлем, когда, вдыхая слишком глубоко, ощущает обжигающую боль в груди. Кажется, своим последним ударом Щелкунчик сломала ему ребро, а, может, и не одно. Без разницы. У него сейчас были более важные вещи, о которых стоило позаботиться. — Хайсе! — кричит он, внутренне едва не молясь всем богам, чтобы его слова достигли адресата. Это нужно прекращать как можно скорее. Если он останется в таком состоянии слишком долго, то может перейти точку невозврата и тогда... Хиде не хочется даже думать об этом. — Хайсе, достаточно! Успокойся! Взгляд Хайсе резко устремляется на него, и Хиде замечает в нем смутные проблески узнавания. Он буквально хватается за эту соломинку; что возможно он был прав, что возможно именно он может помочь вернуть Хайсе в сознание, когда он теряет контроль. Может, он все-таки выполнит задачу, которую ему поручили. Возможно, только возможно, он не слишком переоценил себя, когда заявил, что есть вещи, которые только ему под силу. — Хиде, — единственное, что удается произнести Хайсе, прежде чем он сгибается пополам, хватаясь руками за голову. Хиде содрогается, видя, как он стонет от боли; от этого зрелища его сердце разрывается на такие мелкие кусочки, что никогда он больше не соберет его воедино. Но сейчас для него совсем не время заботиться о своих чувствах. Он должен сделать хоть что-то, чтобы вернуть его — вернуть Хайсе обратно. Кагуне Хайсе буквально сходит с ума: он резко дергается из стороны в сторону, уничтожая все, до чего дотягивается. Хиде делает осторожный шаг в его направлении, стараясь сдержать вырывающиеся крики боли, потому что, видит бог, он уже на пределе. Один из отростков проделывает дыру в деревянном полу в сантиметре от ноги Хиде, и он против своей воли вздрагивает. Он ведь не боится Хайсе, не так ли? Не может такого быть. Они же друзья! Хайсе никогда не причинит ему вреда. Канеки никогда не причинит ему вреда. — Хайсе, — начинает Хиде и делает еще шаг вперед. — Послушай меня, приятель. Слушай мой голос. Все в порядке. — Я... должен сражаться. — с трудом выдыхает Хайсе. — Я должен стать сильнее, я должен защитить всех, защитить всех... — Ты можешь остановиться, Хайсе, — произносит Хиде, собирая последние крохи силы воли, чтобы не дать своему голосу сорваться. Он делает еще шаг. — Ты можешь перестать сражаться. Все хорошо. — Хи...де, — после этих слов Хайсе еще больше сжимается. — Хиде Хиде Хиде я должен его защитить я должен его защитить он не должен узнать я не должен ему навредить я не я не... — Я прямо тут, приятель. — уверяет его Хиде, глубоко впиваясь ногтями в собственную ладонь, и делает еще шаг. Он видит, как круг, радиусом в десять метров с Хайсе в центре, был плотно окружен следователями. Несколько снайперов уже засело на верхних этажах и направило винтовки, заряженные транквилизаторами, на его лучшего друга.Пожалуйста, не стреляйте, безмолвно молит Хиде. Не раньте его еще больше, чем он ранит себя сам. — Я здесь. Со мной все хорошо. Скорость, с которой мечется кагуне Хайсе, с каждым приближающимся шагом Хиде становится все меньше. Хайсе оглядывается вокруг, словно ища что-то. Хиде подходит все ближе и внутри ему очень хочется просто прыгнуть вперед и обнять его, как в старые добрые времена. Но он знает, что так нельзя. — Все еще болит, да? — он начинает приближать смелее, потому что Хайсе уже не выглядит таким агрессивным, как в начале. — Попробуй сделать глубокий вдох, Хайсе. Все скоро закончится. Просто потерпи еще немного. Хайсе останавливает на нем взгляд, и Хиде старается одобряюще улыбнуться. Хотя он не знает, насколько хорошо у него получилось. Вид наполненных мукой разноцветных глаз не смог бы никого оставить равнодушным. Эта боль, должно быть, за гранью его понимания. Хиде прикусывает губу, пытаясь сдержать слезы. Сейчас для этого точно не время. Он должен быть сильным ради своего друга. Хиде уже собирается открыть рот, чтобы сказать еще что-то утешающее, когда краем глаза замечает одинокую, приближающуюся к ним, фигуру. Он фокусирует на ней взгляд и понимает, что это Урие, и что более важно — его кагуне активирован, а в другой руке крепко сжат куинке. У Хиде перехватывает дыхание. Нет. Не подходи, пытается он просигналить парню взглядом, но он, кажется, сейчас думает только о своей цели. Каким-то образом Хиде создал зону комфорта, в которой может находиться только он и Хайсе. Если Урие подойдет слишком близко, то Хайсе может принять его за угрозу и... Урие бросается вперед, и Хайсе моментально замечает его присутствие, инстинктивно отвечая, желая разобраться с чужаком, ворвавшимся в их личное пространство. Хиде смутно помнит, как закричал что-то, прежде чем броситься им наперерез, а единственной мыслью в его голове было предотвратить худший из возможных вариантов развития событий. Он слышит громкий короткий звук, и все заполняет темнота.хХх
...се Кто-то зовет его. ...Хайсе Это... не его имя. Его имя — это... Его имя — это... — Хайсе. Его пальцы дергаются, и первая вещь, которую он замечает, — это теплота, охватывающая его правую руку. Затем он чувствует влажность и что-то липкое. И равномерно бьющийся пульс. Взгляд Хайсе медленно фокусируется — можно сравнить с видеозаписью, на которой человек заметил, что не снял крышку с объектива, уже после того, как начал снимать. Его мозги начинают медленно оценивать ситуацию. Он лежит на коленях на полу. В воздухе витает запах чего-то сладкого. Его левая нога неприятно ноет, а веки словно тянет к земле. Прямо перед его глазами чьи-то блондинистые волосы, заметно коричневые у корней. Хиде. Его голова наклонена вперед, так что Хайсе не видит его лица. Хайсе опускает взгляд, в надежде понять причину этого странного чувства, которое он заметил раньше. Он перестает дышать, когда осознание внезапно накрывает его, вместе с резким выбросом адреналина, напрочь убивающим всю ту медлительность, которая охватила его вначале. Его рука едва ли не по локоть погружена в живот Хиде. Он сделал это — он сделал ту главную вещь, из-за которой больше всего боялся потерять контроль. Он ранил кого-то важного для него, возможно смертельно, потому что ни один человек не может выжить после такой кровопотери и травмы, вероятно задевшей столько его внутренних органов. Хайсе хочется кричать, плакать, избить самого себя до смерти. Почему, почему это произошло? Почему он позволил этому произойти? Почему? Почему? Почему? Хайсе не замечает, что он плачет, пока чья-то рука не стирает слезы с его глаз, размазывая влагу по щекам. Он сразу же поднимает взгляд и чувствует, как горло сжимается еще сильнее, когда видит перед собой знакомые янтарные глаза, все еще улыбчиво смотрящие на него. — Хайсе, — он слышит голос Хиде и ощущает его руку на своем плече. Как он может говорить таким мягким и спокойным голосом, несмотря на все, что сделал Хайсе? — Все в порядке. Не нужно плакать. — Хиде. — его голос ломается по середине. — Хиде, мне так жаль... — Шшшш, все в порядке. — успокаивает его Хиде, улыбаясь. Он слегка дергается и опускает руку на предплечье Хайсе. — Вытащи ее пожалуйста, приятель. — Я-я не могу, — дрожащим голосом говорит Хайсе и чувствует страх, поднимающийся к груди. Он истечет кровью, если Хайсе вытащит ее сейчас. Он не может его потерять, просто не может. — Ты умрешь! — Пожалуйста. — Хиде едва удается это сказать, прежде чем он начинает кашлять кровью. Он слегка поворачивает голову и сплевывает на пол. — Ты должен верить мне, Хайсе. Я не могу лечиться с этой штукой внутри себя. Хайсе закрывает глаза и упрямо трясет головой. — Я не хочу, чтобы ты умер, Хиде. — Хайсе, — повторяет Хиде, и есть что-то в его голосе, что заставляет Хайсе снова посмотреть на него. Он едва не молит исполнить его просьбу. — Пожалуйста, верь мне. Конечно, Хайсе верит ему. И, вероятно, поэтому в конце концов он делает так, как велит ему блондин, противореча собственным желаниям. Хайсе стискивает зубы и, с болезненным отвращением к самому себе, одним резким движением вытаскивает руку. Хиде сразу же болезненно морщится, но затем делает глубокий вдох и возвращает улыбку на свое лицо. — Видишь? — не очень убедительно говорит он и слегка разводит руки. — Я все еще жив. Но Хайсе больше не слушает его. Он снова скручивается и чувствует, что хозяин голоса в его голове повторяет его движения. Прижимая лицо к коленям, он впивается окровавленными руками в волосы и со всей силы дергает их, окрашивая белые пряди красным. Его голос дрожит и слова едва можно разобрать в этом бормотании. — Прости прости прости… — Все хорошо, Хайсе, — Хиде подползает к нему и, аккуратно взяв дрожащие руки Хайсе в свои, с облегчением выдыхает, когда юноша не пытается вырваться. — Все хорошо. — Но я ранил тебя, — шепчет Хайсе, сжимаясь еще сильнее. Он напуган... Он так напуган... Что, если он его оставит? Что, если он его ненавидит? — Я ранил тебя, Хиде. Я не прощу себе, если... — Разве я уже не сказал? — прерывает его Хиде и слегка усмехается. Мягким движением он тянет руки Хайсе и прижимает их к месту на своем животе, куда он был ранен. — Я не умру, Хайсе. Хайсе мгновенно напрягается, ожидая почувствовать под пальцами горячие вывернутые кишки, сломанные кости и запекшуюся кровь. Это должно быть ужасно. И только он виновен в том, что Хиде в таком состоянии. Это его вина, его вина. Он так сосредоточен на самобичевании, что не сразу замечает несостыковку в его картине мира. Он ощущает только гладкую кожу. Рана Хиде зажила. Хайсе пристально вглядывается в лицо Хиде, пытаясь найти там ответы на все свои вопросы. Хиде лишь пожимает плечами и молча улыбается. — Хиде, ты...