хХх
— Хей, народ, я все не решался вас спросить, но вам не кажется, что происходит что-то странное? Ширазу, до этого пялившийся в потолок, опускает глаза и смотрит на своих товарищей, расположившихся неподалеку. Уже прошло несколько дней с их последней миссии, и теперь они сидят в своем тесном офисе в главном штабе CCG. Урие сидит на противоположном конце кабинета с наушниками в ушах, а Сайко играет в очередную игрушку на своем DS. По-видимому, единственный, кто его услышал, — это Муцуки, который опускает папку с документами и вопросительно поднимает бровь. — Например? — больше похоже на то, что свой вопрос он задает скорее из вежливости, чем из интереса. Ширазу старается не слишком злиться на двух других, которые полностью его игнорируют. Нет, честно, это происходит настолько часто, что уже стало нормой. — Сассан и Хиде-сан, — говорит Ширазу и как-то понижает голос, подозрительно косясь на дверь офиса, как будто упомянутые двое сейчас магическим образом появятся, хотя они ушли на какое-то совещание едва ли десять минут назад. — Я, конечно, могу и ошибаться, но выглядит так, как будто… — Они встречаются, — перебивает его Сайко с чрезвычайно серьезным тоном. И когда ответом ей служит мертвая тишина, она поднимает глаза, полные неверия. — Хочешь сказать, что нет? — Хочешь сказать, что да? — выкрикивает Ширазу, когда ему наконец удается отойти от первоначального шока. Затем он делает глубокий вдох и ерошит себе волосы, стараясь успокоиться. Бред Сайко не стоит того, чтобы из-за него заводиться. — Ширагин, они даже в одной комнате спят, — Сайко довольно тыкает в его сторону пальцем и цыкает. Ширазу уже не нравится это выражение триумфа на ее лице. — Я удивлена, что мы еще не просыпаемся по ночам от шума с их стороны дома. — Ты ведь понимаешь, что это реальный мир, а не очередная твоя идиотская игра, а? — Ширазу тяжело вздыхает, не найдя в себе сил для того, чтобы спорить с девушкой. Порой он серьезно задавался вопросом, все ли в порядке у Сайко с головой после такого количества времени, проведенного за играми и аниме. То есть, он слышал, что она подружилась с гулем, который собирался ее съесть, и хотя он правда впечатлен тем, что она смогла выжить в таких обстоятельствах, но такой метод кажется ему весьма странным. Дружба между гулем и следователем по гулям? Такое невозможно. Безусловно, Сассан является исключением в данном правиле, но речь сейчас не об этом. — Ты единственный, кто не замечает всего происходящего, — отвечает ему Сайко, пропуская мимо ушей его оскорбление ее увлечений. Она указывает на него стилусом от приставки и как-то игриво клонит голову набок. — Ты хотя бы раз обращал внимание на то, как они разговаривают друг с другом? — Кстати, знаешь, теперь, когда ты об этом сказала… — внезапно влезает в разговор Муцуки, у которого заметно порозовели щеки. Он выглядит как человек, раздираемый одновременно любопытством и смущением. — Они и правда очень сильно сблизились. — И ты, Тоору, — стонет Ширазу, сползая ниже на своем кресле. — Поверить не могу, что говорю это, но Урие. Бога ради, скажи что-нибудь! Это, блин, совершенно не то, что я имел в виду. Никто не удивлен тем, что Урие абсолютно никак не реагирует на обращение к нему и продолжает заниматься своими делами. — Ну-ну, Сайко не может винить тебя за твои слова, — продолжает Сайко и, убирая в сторону свой DS, с довольным видом перекрещивает руки на груди. — Тебе еще не приходилось любить, поэтому ты так невежественен. — Как будто ты когда-то кого-то любила! — Ширазу еле удается сдержать себя, чтобы не закричать от злости. На этот раз Сайко выглядит уже довольно сильно оскорбленной. — Как минимум, я видела больше примеров любви, чем ты, так что разбираюсь уж точно лучше, — говорит она с гордым видом, и Ширазу сдается. Они могут продолжать этот спор часами, и все равно каждый останется при своем мнении. Пусть продолжает верить в свои фантазии, если уж ей так хочется. Но если честно. Могут ли Сассан и Хиде-сан правда встречаться? Как бы сильно Ширазу не хотел полностью отринуть эту версию, он не может. Он, конечно, не очень хорошо разбирается в делах любовных, но Сайко не права, он обращал внимание на то, как они разговаривают друг с другом. Даже он заметил, насколько счастливее стал Хайсе после того, как Хиде присоединился к их отряду, насколько спокойнее и увереннее он стал с появлением нового руководителя. Заметил, что эти двое в последнее время почти не отходят друг от друга и делают все вместе, что они полностью доверяют друг другу даже в самых опасных ситуациях. Все это время Ширазу воспринимал их как просто очень хороших друзей, но, может, Сайко знает что-то, чего не знает он? Что если они и правда встречаются, скрывая это от них? — Как бы то ни было, — Ширазу прочищает горло и решает все-таки вернуться к вопросу, который он хотел задать на самом деле. Он попробует пока не развивать эту мысль в своей голове — хотя, если честно, он будет довольно зол, если окажется, что что-то настолько большое и важное происходило прямо у него под носом, а он был не в курсе. — Что я вообще собирался спросить, так это, не кажется ли вам, народ, что, как бы это сказать… они что-то от нас скрывают? Особенно Хиде-сан? — Сенсей всегда недоговаривает нам множество вещей, не вижу в этом ничего такого, — говорит Муцуки и неловко улыбается. — У Хиде-сана наверняка тоже есть свои мотивы, так что нам лучше не совать свой нос, куда не просят, пока… — Хмм? Что там про Хиде? Весь отряд резко вздрагивает при звуке голоса их вечно бодрого начальника. Хиде танцующей походкой входит в офис и с любопытством оглядывает своих подчиненных. Как давно он здесь и сколько успел услышать? — Мы просто пытались разобраться, встречаешься ты с Маман или нет, — честно отвечает Сайко, и Ширазу едва ли не вскрикивает от шока. Да даже сказать, что они его в чем-то подозревают, было бы лучше, чем говорить такое! Это самая неловкая ситуация, в которую он когда-либо попадал, и Ширазу честно не знает, сможет ли он вообще теперь смотреть в глаза своему начальнику. Муцуки уже выглядит так, словно вот-вот провалится сквозь землю. Однако в отличии от парней, Хиде не выглядит сколько-либо смущенным. — Эхэх. А вы хотите, чтобы я с ним встречался? — спрашивает Хиде и усмехается, параллельно роясь в ящиках своего стола и доставая оттуда какую-то папку с документами. Когда он поднимает голову, то замирает, заметив, что все в комнате молча пялятся на него. — Мне что, не стоило этого говорить? — Х-Хиде-сан, вам разве не нужно поспешить обратно на это ваше совещание? — дрожащим голосом произносит Ширазу, стараясь хоть как-нибудь сменить тему. Хиде бросает на него немного странный взгляд, и когда Ширазу уже ожидает услышать от него что-то еще более смущающее, чем все предыдущее (хотя куда уж там хуже?), тот пожимает плечами и направляется к двери. Очевидно, ему все же нужно поспешить обратно. — Кстати, детишки, у вас точно нет более важных дел, на которые нужно потратить время, помимо сплетен о личной жизни своего начальства? — говорит он через плечо самым будничным тоном и останавливается с рукой на ручке двери. Не похоже, что он слышал то, о чем они говорили до его появления. — Я почти уверен, что вижу у вас на столах некоторые документы, которые прям и просят, чтобы вы с ними разобрались. И думаю, вам следует сделать это до того, как придет Акира-сан, а? И с довольным выражением лица он выходит, попутно бормоча что-то о том, как хорошо быть молодым и невинным. Ширазу с облегчением выдыхает, только когда шаги парня полностью затухают, а затем бросает раздражаенный взгляд на Сайко. — Они не встречаются! — заявляет он и сам на себя злится за то, что он чувствует досаду. — Пока не встречаются, — поправляет его Сайко и тянется рукой к своей приставке, чтобы возобновить игру. Ширазу закатывает глаза и отворачивается, не имея ни малейшего желания спорить с ней. Тоору прав. Ему не стоит так волноваться из-за секретов его наставников, раз уж они их совершенно не касаются. Наверняка, они хранят это в тайне не просто так, а для их же блага. Ширазу разминает затекшую спину и снова подкатывается к столу на своем стуле. Хиде прав, пусть и немного, но у него все еще есть работа, которую следует сделать. Ширазу как раз просматривает какой-то отчет о нападении гуля в другом районе, когда запоздало понимает, что как только он поднял тему секретов Хайсе и Хиде, Сайко сразу затихла. Судя по всему, она это тоже заметила; она была свидетелем тех событий, которые и возбудили в Ширазу новые подозрения. Хотя он даже немного удивлен тем, что ее стало заботить что-то кроме ее задротских увлечений. Может, происходящее даже более серьезно, чем он подозревает. Хотя знаете что? Ему и правда не стоит лезть не в свое дело.хХх
— Кстати, забыл сказать, похоже, детишки хотят, чтобы я предложил тебе встречаться. Хиде довольно ухмыляется, когда от удивления Хайсе едва не разливает свой кофе. — Что, прости? — нервно заикаясь, произносит он после того, как все-таки проглатывает свой напиток, и стремительно краснеет. Хиде снова смеется, но веселье исчезает быстрее, чем он бы хотел. Хэх, встречаться… Забавно, что раньше он так легко мог поднять эту тему, а сейчас он даже не думает об элементарной возможности подобного. Ему сложно поверить, насколько раньше было проще жить — чтобы начать с кем-то встречаться, нужно было просто предложить человеку. Теперь же стало слишком много условий, слишком много вещей, о которых нужно беспокоиться и которые нужно учесть. — Ну, или как минимум, они мне намекнули, что мне стоит это сделать, — Хиде произносит это настолько озорным голосом, насколько это возможно. Хайсе выглядит так, будто он сейчас бросит в него свою кружку за то, как тот его дразнит, и Хиде правда скоро начнет беспокоиться о своей безопасности. Но пока ему просто очень весело. Давно у него не было повода снова подразнить Хайсе на тему свиданий и прочего. По правде говоря, он уже и не думал, что ему когда-нибудь снова удастся это сделать, особенно так просто. — Тебе тоже стоит как-нибудь попробовать поперхнуться кофе. Уверен, тебе понравится, — наконец отвечает ему Хайсе после того, как приходит в себя, а затем как-то по-детски дуется и садится на стул рядом с Хиде. Он пытается извиниться, но сбивается и снова начинает смеяться. Хайсе его игнорирует, и Хиде начинает искоса поглядывать на то, как он возвращается к своему любимому кофе. Через какое-то время Хайсе это замечает и поворачивается. — Что? То, как он усердно пытается казаться недовольным, когда это очевидно не так, заставляет Хиде улыбнуться еще шире. — Ничегоооо, — игриво тянет он, и на сердце становится тепло, когда он замечает, что Хайсе слегка улыбается. — Просто подумал о том, что мы с тобой уже знакомы больше месяца. — А кажется, что знаем друг друга целую вечность, да? — мягко отвечает Хайсе и снова смотрит на свою кружку. — Есть такое, — соглашается Хиде, надеясь, что по его голосу не заметно то, насколько больно ему это говорить, потому что да, они знают друг друга целую вечность, но он не имеет права говорить это. Тишина повисает в воздухе, и через минуту Хиде встает со своего места. — И как бы я ни хотел сидеть тут с тобой и болтать всю ночь, мне все же нужно кое-что сделать, иначе Акира-сан завтра меня съест. — Тогда лучше пойди и сделай это, — соглашается Хайсе, так как и сам прекрасно знает, какой бывает Акира в гневе. Хиде кивает и направляется в сторону своей комнаты. И в этот раз необходимость сделать что-то даже не отговорка. Акира и правда попросила его кое-что сделать для нее, и Хиде обещал ей придумать решение к завтрашнему утру. Похоже, его ждет очередная ночь без сна, зато у него по крайней мере не будет времени на то, чтобы думать о посторонних и преимущественно депрессивных вещах. Хиде замирает, когда замечает силуэт кого-то, сидящего прямо рядом с его дверью, привалившись к косяку. Сайко? Что она здесь делает? Сейчас уже довольно поздно, а ведь она обычно уходит в свою комнату даже раньше остальных ребят. — Папа, — Сайко захлопывает свою приставку и поднимает глаза, как только слышит приближающиеся к ней шаги Хиде. Она поднимается и какое-то мгновение колеблется, прежде чем задать вопрос. — Можно с тобой поговорить? Она сидела и ждала его тут бог знает сколько времени. Пусть ее просьба и внезапна, у Хиде нет причин ей отказывать. Он не настолько бессердечен. Вряд ли несколько минут что-то изменят. — Конечно, — говорит он, открывая дверь, и включает свет. — Только ты зайди сначала, я тебе дам одеяло согреться, а то у нас в коридорах холодина. Сайко молча принимает приглашение и заходит, убирая DS в карман. Несколько минут спустя они уже сидят на его кровати, Сайко укуталась в его одеяло с подогревом и выглядит такой довольной, что Хиде сложно не завидовать ей. Должно быть, очень приятно погрузиться в такое уютное тепло, когда вокруг так холодно, что волосы на руках дыбом стоят. Ему очень повезло, что он догадался принести свое одеяло из комнаты Хайсе наверху, так как знал, что может засидеться надолго, а ночь теплее не становится. Ему будет довольно неловко объяснять происходящее Сайко, если она спросит, хотя между ними и правда ничего нет. Они с Хайсе просто составляют друг другу компанию. Вот и все. Это звучит, как очень плохая отговорка, даже в его голове. — Так о чем же ты хотела поговорить? — Хиде начинает разговор первым, потому что Сайко загадочно молчит. И когда она поднимает на него глаза, Хиде понимает, что она серьезна, как никогда. — Маман ведь и правда не тот, кто мы думаем? — она задает этот вопрос так резко, без каких-либо вступлений, что Хиде весь бледнеет. Он знает, что куинксы в курсе, что у него есть от них секреты — они не идиоты — но они не должны быть в курсе каких-либо деталей. Нет, Сайко никак не могла узнать что-либо. Некому ей рассказать. Да у нее вообще даже подозрений никаких быть не должно! Как она… — Я права? — давит на него Сайко, и Хиде честно не знает, стоит ли ему сдаться и рассказать ей всю правду или продолжать лгать. Стоит ли ему отрицать, что ему известно что-либо о том, кем раньше был Хайсе? Или лучше сказать, что он просто не имеет права отвечать на этот вопрос, чтобы не подвергать Хайсе опасности? — Для вас он всегда был и всегда будет Сасаки Хайсе, — наконец произносит Хиде, стараясь собраться с мыслями. Сейчас он точно не имеет права паниковать. — Он твой наставник и Маман. — Сайко слышала, как его назвал Цукияма, — настаивает Сайко, и только теперь Хиде понимает, насколько сильно она жаждет ответов на свои вопросы. Как сильно она хочет понять, кто же на самом деле человек, заменивший ей мать. — Он назвал его «Канеки-кун». — И как Хайсе ответил на это? — Хиде чувствует себя уже куда спокойнее, потому что он точно знает, как Хайсе отреагировал, он был там. — Он сказал… что это не он, — Сайко чуть запинается и опускает глаза, но затем снова пристально смотрит на Хиде. — Но это просто потому, что он забыл! — Хиде сразу же шипит на нее, потому что им точно сейчас не нужно будить других обитателей дома. И уж точно им не надо, чтобы на шум пришел Хайсе, и услышал что-то из их разговора. — Цукияма-сан сказал, что он точно Канеки Кен; все то же — от внешности до запаха его крови. Он не может ошибаться. Она даже знает его полное имя. Насколько много рассказал ей этот гуль? — Ну, все же он ошибается, — отвечает ей Хиде, стараясь звучать как можно увереннее. Ему даже страшно от того, насколько тяжело ему держаться, чтобы не отвести глаза под тяжелым взглядом девушки. — Нет, не ошибается, — в голосе Сайко ни капли сомнения. — И вы это знаете, Хиде-сан. Может, последней каплей стало ее резкое обвинение. Может, дело было в ее голосе. Может, он просто решил, что отпираться дальше не было смысла, так как это делало его вранье только еще более очевидным. Как бы то ни было, Хиде просто резко чувствует, насколько же он изможден. Он так устал от всего этого. Устал от лжи, от молчания. От вечного притворства. От постоянных отрицаний. Как же все это его достало, как же ему надоело ежедневно, ежечасно напоминать себе, что Хайсе — не Канеки, Хайсе — не Канеки, Хайсе — не Канеки. И пусть он верит, что во многом они похожи, они не одно и то же, он знает, что Канеки больше нет, и это его вина, но какая уже разница. Так будет лучше. Он просто так чертовски устал. — Как ты узнала, что я… — он не в силах договорить. Это просто смешно. Он так долго врал всем и обо всем, что просто отвык говорить правду. Он не может сказать, не может признать, что она права. Его тело отторгает это. — Сначала у меня было просто ощущение. Затем Цукияма-сан рассказал мне некоторые вещи, — отвечает Сайко, видимо, понявшая, что он пытался, но не смог сказать. — Но ты ведь знал его? Еще до того, как присоединился к нашему отряду. В горле Хиде встает мерзкий комок, и он отворачивается, утыкаясь лицом в свои ладони. — Пожалуйста, Сайко-чан, — он умоляет таким жалким голосом, что ему становится мерзко от самого себя. — Пожалуйста, не говори никому. Пожалуйста. Вероятно, он еще более жалок, чем кажется ему самому, потому что Сайко наклоняется вперед и опускает руку на его плечо. — Все хорошо, папа. Я никому ничего не скажу, обещаю. Даю слово Сайко Йонебаяши. И она абсолютно серьезна — каким-то образом Хиде знает, что она ни за что не нарушит своего обещания. Она сделает все возможное, чтобы его секрет им и оставался. Хиде делает над собой усилие и сглатывает, а затем кивает. Ему отвратительно свое собственное состояние — то, насколько слабым, уязвимым и жалким он себя чувствует. Это так на него непохоже. Отвратительно, отвратительно, отвратительно. Даже если это и есть его истинные чувства по поводу всего происходящего, он ненавидит это всем сердцем. — Он мой лучший друг, Сайко-чан, — наконец произносит он, но настолько тихо, что она еле разбирает слова.Он все еще сидит, уткнув лицо в ладони, потому что абсолютно точно не в состоянии посмотреть в глаза своей подчиненной в таком состоянии. — Причина, по которой его память в таком состоянии… по-другому нельзя было… Он замолкает и прикусывает губу. Дышать. Ему нужно дышать. Он не может сломаться. Ни перед Сайко, ни перед кем-либо другим. Это был его и только его выбор. Он не имеет права о нем жалеть, не имеет права идти на попятную. Не сейчас, только не сейчас. — Все, что ты сделал до данного момента, — начинает Сайко, дав ему немного времени прийти в себя, — было ради его блага? Было ли? Честно? — Я… не знаю, — Хиде качает головой. Его голос кажется странным даже ему самому. — Теперь я уже ничего не знаю точно. Снова тишина. А затем Сайко задает ему вопрос, которого он точно не ожидал. — Ты любил его? Хиде замирает, полностью пораженный. Любил ли он его? Он мог бы решить, что это очередная детская шутка Сайко, особенно после произошедшего сегодня разговора, но он прекрасно чувствует, что теперь она абсолютно серьезна. Сделав глубокий вдох, он поднимает голову, но его глаза все еще смотрят на собственные ладони. Да. Да, он любил его. Он любил его больше, чем что-либо еще на этом свете. Он любил его всем сердцем, всей своей душой, и именно поэтому ему так больно продолжать жить так, и он тихо смеется, прежде чем поднять на нее красные, но улыбающиеся глаза, потому что, боже, зачем она вообще задает этот вопрос, это же должно быть очевидно, как солнце на небе, что… — Все еще люблю, Сайко-чан. Все еще.хХх
Две недели после освобождения Сайко из дома Гурмана приходят довольно тихо. Пусть у них до сих пор остаются некоторые расследования, Хайсе может сказать, что кутерьма последних нескольких недель пошла на спад, и они наконец могут вернуться к своему нормальному и менее изнуряющему расписанию. Им не дают новых серьезных дел, и они все чаще просто перебирают старые документы, не зная, чем себя занять. Хайсе, конечно, не может сказать, что это его совсем не беспокоит, но он не жалуется. Единственным ярким событием оказалась сюрприз-вечеринка для Муцуки по поводу его дня рождения, идею предложил Хиде, который хотел как-то поблагодарить подчиненного за его усердную работу. Наверное, даже не нужно говорить, что приготовления представляли собой абсолютный хаос: Ширазу бесился и орал на Сайко по поводу каждой песни, которую она предлагала поставить в качестве музыкального сопровождения; у Урие оказалось ну очень странное чувство стиля, когда дело дошло до оформления помещения (Хайсе вообще удивлен, что он вызвался помочь, похоже, люди все-таки могут меняться); Хиде упорно настаивал на том, чтобы они все надели дурацкие шляпы, несмотря на то, что абсолютно никто не был с ним согласен, а сам Хайсе почти истерил по поводу того, что же ему приготовить на ужин. Несмотря на все это, им все же удалось закончить все вовремя. Не сказать, конечно, что все прошло гладко, но Хайсе кажется, что в данном случае важен только результат. И теперь, когда с широкой улыбкой он наблюдает за тем, как выражение лица его подчиненного меняется от удивления до счастья, при осознании того, что же все-таки происходит, Хайсе понимает, что все волнения и суета последних дней стоили того. Через все эти споры и разногласия стоило пройти просто ради того, чтобы впервые за несколько месяцев увидеть, как широко и искренне может улыбаться Муцуки. Хайсе бы хотел описать в деталях весь вечер, но он плохо его помнит. Но там точно было много смеха, шуток, отстойных игр и дурацких шляп (не смейте забывать про эти дурацкие шляпы). Хайсе уверен, что выдал несколько просто блестящих каламбуров, а все члены отряда единогласно заявили, что с едой в этот раз он превзошел самого себя. Сайко удалось-таки подобрать удивительно хороший плейлист (хотя она все же сунула туда парочку совершенно неуместных, но, по ее мнению, удачных песен), и даже Урие был не таким угрюмым, как обычно. Нет, честно, эта вечеринка была чудесной. Они еще никогда не чувствовали себя семьей больше, чем в тот день, и у Хайсе в груди разливается тепло каждый раз, когда он думает об этом. Он знает, что не может просить об этом, но он правда хотел бы, чтобы у них почаще было свободное время для того, чтобы проводить его всем вместе. Он заходит в свою комнату, еле волоча ноги, после того, как наконец заканчивает с уборкой. Даже как-то странно воспринимать, что вымотан он не из-за битв, как обычно, а из-за развлечений, как и подобает юноше его возраста на самом-то деле. Он закрывает за собой дверь и устало плетется к кровати, на которую падает с удовлетворенным стоном. Нет, честно, преследовать гулей легче, чем устраивать вечеринки, а потом убирать после них квартиру. Хайсе улыбается, когда он чувствует прикосновение пальцев, которые начинают перебирать его волосы. Теперь, когда зима полностью вступила в свои права, спальное место Хиде каким-то образом переместилось с пола на кровать Хайсе. Она не предназначена для двух человек, пусть и является довольно большой, но они не против мелких неудобств. Вдвоем и под большим одеялом куда теплее, и именно это их на самом деле волнует. — Поверить не могу, что ты так устал всего лишь из-за небольшой тусовки, — замечает Хиде голосом полным удовольствия, словно у сытого кота. Ему-то легко говорить. В отличие от Хайсе, он настоящий экстраверт. Хайсе отвечает только серией невнятных звуков и поворачивается лицом к своему соседу. — Поверить не могу, что у тебя все еще есть на что-то силы после всего, — говорит Хайсе и еле сдерживает в себе желание возмутиться, когда Хиде убирает свою руку назад. Ему слишком сильно начало нравиться это чувство, когда Хиде нежно перебирает его волосы, но он ни за что не скажет это вслух. Это было бы слишком неловко. Вместо этого он решает тот вопрос, который вертелся у него в голове весь вечер. — Я заметил, что ты мало ел во время ужина. Все в порядке? — Оо-о, я польщен, что ты уделяешь мне столько внимания! — игриво отвечает Хиде, но Хайсе смотрит на него слегка осуждающе. Не выдержав тяжелого взгляда, он отворачивается и добавляет, — просто мои клетки опять шалят, ничего серьезного. — Твои клетки? — в голосе Хайсе беспокойство. — Что-то не так с уровнем твоих RC-клеток? — Я тебе утром расскажу, — обещает ему Хиде и слабо улыбается. — Ты сейчас все равно слишком устал, чтобы воспринимать мою болтовню. Лучше поспи. И как бы он ни хотел это отрицать, Хиде прав. Хайсе с неохотой кивает и, широко зевнув, пытается устроиться под одеялом поудобнее так, чтобы ему не пришлось слишком сильно двигать головой. Тихо усмехнувшись, Хиде откладывает в сторону свой телефон и пытается ему помочь. Уже через минуту Хайсе весь укутан в одеяло, и он подтягивает ноги к груди, чтобы полностью погрузиться в уютную теплоту. Вероятно, он устал даже больше, чем предполагал, потому что тонет в сладкой дреме, не успев даже дослушать, как Хиде желает ему спокойной ночи. В последнее время сны Хайсе представляют собой пустоту, какие-то бессвязные образы или то, что, как ему кажется, является его воспоминаниями. Иногда ему сложно разобрать, где просто сны, а где обрывки его памяти, но затем он понимает, что второе всегда в куда более плохом качестве — там постоянно не хватает как важных, так и мельчайших деталей, а разобрать что-либо почти невозможно. Он видит места, в которых, кажется, никогда не бывал, голоса, чьих хозяев он не помнит, людей, лица которых он не может разобрать. Какую-то забегаловку дешевой еды, книжный магазин, спальню с голыми стенами, которую он почему-то ненавидит жгучей ненавистью. Он слышит десятки громких голосов, числа, людей, которые пытаются что-то ему объяснить. И, конечно же, он оказывается в комнате, пол которой покрыт шахматной плиткой, куда чаще, чем ему бы хотелось, а он стоит за его спиной, а затем наклоняется к самому уху, чтобы зашептать, умоляя позвать его по имени. Хотя он стал куда тише в последнее время. Иногда Хайсе стоит и ждет, когда же он услышит медленные шаги и звон цепей, но их нет. Почему он внезапно стал так неназойлив? Хайсе тяжело заставить себя не волноваться из-за этого странного затишья. Но он все еще не находит в себе смелости посмотреть назад. Хайсе снова видит сон, и похоже, что на этот раз это опять воспоминания. Обстановка ему не знакома. Он сидит на скамейке в просторном дворе, похожем на кампус какого-то университета, в его руках книга, а на столе перед ним чашка горячего кофе. Он опускает глаза на текст и узнает одну из ранних работ Такатсуки Сен. Он не чувствует температуры, но судя по розовым и белым пятнам на деревьях вдалеке, это весна. — Эй, ты меня слушаешь вообще? Хайсе резко поворачивает голову на голос, искаженный словно помехами, впрочем, как и всегда. Напротив него за столом сидит человек. Он не может разобрать, кто это, парень или девушка, но почему-то он кажется Хайсе отдаленно знакомым. Он чувствует себя… спокойно. Кем бы ни был этот человек, похоже, что они довольно близки. — А, да, прости, — Хайсе слышит, как отвечает его собственный голос, а затем видит, как его палец закладывает нужное место в книге, прежде чем закрыть ее и опустить на колени. Неожиданно он замечает, что человек напротив него перестает быть таким мутным, становится возможным разобрать некоторые детали. Это человек однозначно парень, примерно его роста и телосложения, на нем яркая желтая куртка, а на шее висят крупные наушники. Хайсе поднимает глаза чуть выше и видит ярко-желтые осветленные волосы, но лицо человека все еще размыто. — Ты ведь ничего не слушал, да? Поверить не могу, что твои странные книжки для тебя важнее, чем я, — парень перекрещивает руки на груди, но по его голосу слышно, что он совершенно не зол. Наоборот, он слышит в нем странно знакомую доброту. Погодите. Может ли быть, что… И в тот момент, когда он наконец понимает, кто перед ним сидит, сон разбивается на части и наполняется безумной какофонией щелкающих звуков. Хайсе зажимает свои уши руками, пытаясь как-то закрыться от этого мерзкого звука, но его сердце пропускает удар, когда он буквально чувствует, как что-то ползет вглубь его левого уха прямо к мозгу боже что происходит почему он…? — Хайсе. Почему-то Хайсе все еще может слышать его наполненный печалью голос даже сквозь густую пелену этого разрывающего его голову на части шума. — Пожалуйста, не забирай больше, — он слышит голос, полный мольбы, прямо над своим ухом. Хайсе резко просыпается и подскакивает, чувствуя, как громко колотится его сердце в груди. У его ухе все еще что-то шумит, как будто кошмар преследует его даже наяву. По его лбу стекает пот, даже несмотря на то, что в комнате ледяной воздух, а тело дрожит, словно от лихорадки. Почему он это сказал? Что он у него забрал? — Хайсе? У тебя все хорошо? — он слышит за собой сонный голос Хиде. Хайсе понимает, что, вероятно, он двигался во сне больше, чем предполагал, раз даже разбудил Хиде. — Д-да, — он делает глубокий вдох и отвечает, стараясь унять дрожь в своем голосе. — Ничего серьезного, Хиде. Просто плохой сон. Давай, спи. — Ты уверен? Хайсе неосознанно касается своего подбородка тыльной стороной ладони. — Да, все хорошо, не нужно волноваться. Он буквально чувствует на себе беспокойство Хиде, но тот в итоге решает все-таки не трогать его. Хиде ерзает на своем месте, стараясь снова устроиться удобно, а Хайсе благодарит богов за то, что он лежит к другу спиной. Потому что иначе он бы точно понял, что с Хайсе что-то не так. Человек, которого он видел во сне. То, как его внутреннее я вмешалось сразу, как только он начал складывать кусочки паззла, который представлял собой незнакомец. Раньше Хайсе не был до конца уверен, но теперь он знает точно. Человек, который несколько раз появлялся в его снах, в разных местах и обстоятельствах. В совершенно разных эпизодах. Хиде. Этим человеком был Хиде.