хХх
Сразу же после краткого совещания по их новому делу Хиде вызвали в кабинет Директора. Когда он спросил Акиру, в чем дело, она ничего толком не ответила, так что Хиде думает, что другого способа узнать у него и нет. Бросив Хайсе обещание вернуться как можно скорее, Хиде направляется в сторону противоположную той, куда пошел его отряд. Его шаги отдаются громким эхом в почти пустых коридорах, пока он торопливо движется к лифту, судорожно перебирая в голове все причины, по которым он может быть вызван на ковер. От желания Вашу услышать, как обстоят дела в отряде куинксов, до простой просьбы составить ему компанию за чашкой кофе (такое случалось и раньше). Что бы это ни было, Хиде очень надеется, что это какая-нибудь мелочь. Ему правда нужен перерыв (как в физическом, так и в эмоциональном плане) от этих беспорядочных переводов. — Ох, кого я вижу? Неужели это Нагачика? Хиде поднимает свой взгляд на только что открывшиеся двери лифта, и улыбка сразу же наползает на его лицо. — Курамото-сан! — он доброжелательно приветствует его и тоже заходит в лифт, перед этим дав пять. Если бы он встретил кого-то другого, то вряд ли бы сложилась такая доброжелательная атмосфера, но Хиде сейчас не особо это волнует. — Давно не виделись! — Ага, есть такое, — Курамото чешет затылок и слегка вздрагивает. — Мы даже перед аукционом были жесть как заняты, а теперь нам дают одно тяжелое дело за другим, даже несмотря на то, что Хирако-сан еще не до конца оправился от своих ранений. То есть, это конечно круто, у нас есть возможность заработать повышение и все такое, но начальство, похоже, даже не пытается скрывать тот факт, что хотят, чтобы мы тут загнулись от такой нагрузки. — Он устало вздыхает, поводит плечами, пытаясь их размять, и поудобнее перехватывает папку. — Мне нужен отпуск, честно. — Хреново вам, должно быть, ребят, — сочувствующе говорит Хиде и нажимает на кнопку самого последнего этажа. Курамото удивленно приподнимает бровь, замечая это, но ничего не спрашивает. — Кстати, как там у вас дела с Хайсе обстоят? — вместо этого говорит он и упирается спиной в стену лифта. Несмотря на будничный тон Курамото, Хиде прекрасно понимает, на что тот намекает. Он был на операции, он видел, как Хайсе потерял контроль над собой и как Хиде пытался привести его в чувства. — Ну, он не пытается выпустить мне кишки при каждом удобном случае, так что, думаю, мы вполне неплохо ладим, — говорит Хиде и слышит, как парень в ответ на это сдавленно хихикает. — Мне кажется твое «вполне неплохо ладим» может получить награду за самое большое преуменьшение этого года, приятель, — говорит Курамото и кладет руку ему на плечо. Хиде даже слишком удивлен, чтобы понять, что тот имеет в виду. — Ты, наверное, не в состоянии заметить это, но ты выглядишь совершенно иначе, относительно нашей первой встречи. — Да ладно тебе, я был во втором дивизионе всего год назад, — возражает Хиде, но затем вспоминает кое-что. — Хотя знаешь, Акира-сан тоже что-то говорила про то, что я стал выглядеть куда более живым после перевода. — Именно, — соглашается Курамото и улыбается этой своей лисьей улыбкой, за которой даже Хиде зачастую не знает, что скрывается. Сейчас он и правда без понятия. — И чем же конкретно я отличаюсь от себя прежнего? — спрашивает Хиде почти неосознанно. Именно в тот момент, когда он озвучивает свой вопрос, лифт останавливается на этаже, к его досаде. — Хммм, думаю, это что-то в твоих глазах, — говорит Курамото и неспешно подходит к уже раскрывшимся дверям лифта. На его лице все та же хитрая улыбка. — У тебя был взгляд как у дохлой рыбы, Нагачика. Ты знал об этом?…
У Хиде никак не получается выкинуть из головы слова Курамото, пока он идет в сторону нужного ему кабинета. Неужели он выглядел настолько безжизненным до того, как его внезапно присоединили к отряду куинксов? Ему так не казалось. Он был очень внимателен и следил за своим поведением, дабы ничего лишнего не проскользнуло; он может быть серьезным, когда это нужно, и веселым, когда нет. Конечно, ему через столько всего пришлось пройти, и поводов для радости особо не было. По правде говоря, теперь, когда он думает о том времени, то вспоминает, что почти все тогда делал механически, абсолютно на автомате; особенно в первые несколько месяцев после того, как его выпустили из исследовательского отдела, наконец закончив перерывать его органы. Он вспоминает, как ничего не мог поделать со своей заторможенностью и эмоциональным оцепенением, даже когда его первый раз бросили в гущу битвы с всего лишь одним простеньким куинке и почти полным отсутствием боевых навыков в качестве радикального метода тренировки. Как он все еще не мог ничего чувствовать, даже когда ему впервые за несколько месяцев дали увидеть Хайсе сквозь зеркальный экран. По правде говоря, Хиде думает, что не чувствовать ничего было легче, чем пытаться скрыть тот водоворот эмоций, что накрыл его, когда он воссоединился со своим лучшим другом, который его абсолютно не помнил. По крайней мере, боли было меньше и ее было куда легче скрыть за маской своей обычной доброжелательности и веселья. Он был даже горд тем, каким хорошим актером оказался. Курамото куда внимательнее, чем может показаться на первый взгляд — хотя чего-то такого стоило ожидать от человека с таким лисьим взглядом. Хиде мысленно делает заметку быть более внимательным при разговоре с ним в следующий раз. Он наконец подходит к нужным дверям и останавливается, чтобы отбросить в сторону все лишние мысли и успокоиться, прежде чем вежливо постучать. Он слышит тихий за толстыми деревянными дверями голос директора Вашу, позволяющий ему зайти, и нажимает на ручку. Кабинет директора почти пустой, несмотря на его размер — там нет ничего, кроме большого письменного стола, что стоит прямо напротив входа. Из-за абсолютного отсутствия окон у Хиде каждый раз начинается легкий приступ клаустрофобии, когда ему приходится здесь находиться. Он нервно сглатывает и делает несколько шагов вперед, останавливаясь всего в метре от стола своего начальника, и убирает руки за спину. — Вы меня вызывали? Проходит несколько секунд, прежде чем Йошитоки поднимает глаза и доброжелательно ему улыбается. — Следователь первого класса Нагачика, — приветствует он и, откладывая в сторону ручку, встает. — Как раз вовремя. Не составишь мне компанию за чашечкой чая? Не то чтобы у него вообще есть выбор. Хиде согласно кивает и движется следом за Йошитоки, который идет в сторону небольшой гостиной, смежной с его кабинетом. Хиде был здесь всего два раза, и он все еще не может привыкнуть к тому, насколько эта комната отличается от пустого офиса директора. Рядом с низким кофейным столиком стоят два дорогих дивана, а шторы подняты, позволяя яркому дневному свету заливать помещение, а гостям наслаждать великолепным видом на город через окна от пола до потолка. К стенке приделан вытянутый бар с множеством напитков в нем. — Ох, давайте, я вам помогу! — поспешно предлагает Хиде, замечая, как Йошитоки идет к барной стойке. Не может же он позволить своему главному начальнику делать ему чай — это бред полнейший! Однако Вашу просто делает знак рукой, чтобы тот сел и тихо подождал, пока тот принесет напитки. Хиде с неохотой опускается на один из диванчиков и старается не слишком сильно ерзать от волнения. — Большое спасибо, — вежливо благодарит он, когда Йошитоки опускает на стол перед ним фарфоровую чашку. Он ждет, пока сам директор сядет напротив него, прежде чем отпить из своей. — Надеюсь, ты такой любишь, — говорит Йошитоки, все еще улыбаясь своей обычной доброжелательной улыбкой. Несмотря на его внешнее простодушие, Хиде чувствует, как пристально на него смотрят. — Очень вкусно, сэр, — говорит он, сделав глоток, а затем опускает чашку обратно на блюдце. Директор все еще внимательно разглядывает его, и Хиде уже готов сам спросить, в чем дело, когда Йошитоки все же нарушает тишину. — Как поживаешь, Нагачика-кун? Хиде удивленно смотрит на него, не совсем понимая, что от него хотят услышать. Он имеет в виду его здоровье или..? — Сасаки-кун и куинксы хорошо к тебе относятся? — видя его смятение, директор задает наводящий вопрос. Точно. Важное сначала. — Да-да, — отвечает Хиде, а затем, понимая, что он слишком груб, добавляет, — они довольно беспокойные, но очень хорошо обо мне заботятся. — Беспокойные, говоришь? — Йошитоки, похоже, его слова позабавили, и Хиде чувствует, что он наконец может позволить себе немного расслабиться. — В таком случае не удивлен, что ты так хорошо вписался в их компанию. Не зная, как ему стоит отвечать на подобное, Хиде только слабо усмехается. «Беспокойным» его и правда можно назвать. Все-таки не каждый день простой мальчишка на побегушках врывается в кабинет директора организации, занимающейся уничтожением гулей, накануне масштабнейшей операции и умоляет его чуть ли не на коленях оставить его лучшего друга полугуля в живых и при этом… добивается успеха. Безусловно, он делал это уж точно не для того, чтобы потешить свое самолюбие, но он все же был бы несколько оскорблен, если бы не смог впечатлить этого мужчину хотя бы немного. Прежде чем Хиде успевает что-то ответить, со стороны двери раздается вежливый стук, и он с любопытством поворачивается. Судя по тому, что Йошитоки спокойно приглашает этого человека войти, он его ждал. Когда дверь открывается и за ней оказывается Арима Кишо, мозг Хиде сначала просто дает сбой, потому что выглядит он еще более внушительно чем при их последней встрече. Вероятно, это потому, что теперь они находятся в рабочей обстановке, но от такой мысли Хиде ни капли не спокойнее. Теперь, когда он находится в одном помещении с директором и Аримой, он чувствует, что темой их разговора может быть только одно. Арима кратко приветствует их и присаживается рядом, отказавшись от напитков, а Хиде весь напрягается. — Нагачика-кун, после того случая на аукционе, — начинает Йошитоки, и от его прежней любезности не остается и следа, а на ее место приходит мощное эмоциональное давление, заставляя Хиде собрать все свои силы в кулак. — Сасаки-кун был в порядке? — С того дня он ни разу не терял контроля над собой, — Хиде старается сделать свой голос как можно более голым и профессиональным, как и у его начальника. — Плюс, он не выказывал голода раньше, чем приходит день его кормежки, так что RС-депрессанты тоже работают нормально. — А что насчет его воспоминаний? — Либо ему очень хорошо удается скрывать их, либо он все еще ничего не помнит, сэр. Хиде спокойно смотрит директору в глаза, стараясь не дрожать под его пристальным взглядом. Он не имеет права выказать свою слабость, особенно перед этими двумя, которые прекрасно знают обо всех обстоятельствах, что его держат, и, если им это понадобится, легко могут потребовать с него выполнения условий контракта — хотя скорее бояться нужно Вашу Йошитоки. Несмотря на его добрую внешность, директор может быть тем еще интриганом, когда ему это нужно, Хиде знает это. В конце концов, он понимает, что они довольно похожи в этом плане. Хиде с трудом сдерживает вздох облегчения, когда Йошитоки наконец отводит глаза и оборачивается к Ариме. — А ты что думаешь, Кишо? Стоит ли нам позволить Нагачике-куну остаться в отряде Сасаки-куна? Сердце Хиде пропускает удар. Погодите. Он уже думает о том, чтобы выкинуть его из отряда куинксов? Да прошло едва ли два месяца! Если они собираются переводить его так скоро, то зачем вообще нужно было его туда отправлять? Арима молчит почти целую минуту, его лицо такое безэмоциональное, что Хиде даже не может понять, то ли он сильно задумался, то ли вообще выпал из реальности. Хотя, зная Ариму, все может быть. — Нагачика, ты помнишь, в чем заключается твоя основная обязанность? — в конце концов произносит он и переводит взгляд на Хиде. Он почти фыркает, услышав это, потому что как он вообще может такое забыть? Нет, он никогда не сможет это забыть, особенно когда он каждый день видит Хайсе — живое напоминание того, ради чего его вообще держат в CCG. — Он заключается в том, чтобы следить за гулем SS-ранга «Хайсе» и обезвредить его, если он снова сойдет с ума, а также не позволить его гульим инстинктам взять над ним верх, — Хиде даже немного удивлен тем, насколько он спокоен. Хотя он же просто говорит конкретные факты. — И если я увижу, что привести его в чувства уже невозможно, — он запинается всего на секунду, — то должен уничтожить или умереть, пытаясь. — Даже несмотря на то, что он был твоим лучшим другом? Хиде кажется, что сейчас он все-таки сорвется и накинется на Ариму с кулаками, но затем понимает, что тот делает это не для того, чтобы задеть. Ариме нет дела до чувств Хиде, он просто уточняет для себя детали. Просто хочет быть уверенным, что Хиде в состоянии выполнять свои обязанности. — Я самолично согласился на такие условия, — Хиде еле удается скрыть волнение в своем голосе и выдержать тяжелый взгляд Аримы на себе. — И я не собираюсь нарушать свои обещания. Если когда-нибудь подобное произойдет, я убью его своими руками. Арима пристально оглядывает его, и на секунду Хиде кажется, что он видит какой-то живой блеск в его глазах. Хотя он без понятия, что он значит. — В таком случае, думаю, Нагачика может продолжить работу в отряде куинксов. — Если он будет держать себя в руках и помнить о своей миссии, — говорит Йошитоки и согласно кивает. Несмотря на чувство облегчения, Хиде их не благодарит, потому что сделать это означало бы показать, что для него отряд стал очень важен. Кстати, о его обещаниях… Встреча с Курамото напомнила ему кое о чем важном, но до этого момента Хиде как-то не успевал думать об этом. Ему поставили множество задач и условий в обмен на жизнь Канеки, а так как все вместе они встречаются довольно редко, Хиде решает доложить своим начальникам о том, как развивается его расследование. — Директор Вашу, следователь особого класса Арима, — Хиде начинает тогда, когда они все уже собираются расходиться. Он на секунду замолкает, стараясь собрать свои мысли в кучу, а затем продолжает, — прежде чем вы уйдете, я хотел бы рассказать вам еще кое-что. Это насчет клоунов.хХх
Хайсе даже и не замечал, как часто он трогал свое левое ухо в последние несколько дней до того, как Ширазу сказал ему б этом. Звон то появляется, то исчезает, но он все же достаточно постоянен, чтобы начать беспокоиться. Хайсе в деталях помнит свой последний сон, то, каким ярким было ощущение чего-то с тысячей маленьких ног внутри его головы. Каждый раз, когда его мысли чем-то не заняты, он снова вспоминает об этом кошмаре, и хуже того, со временем лучше не становится, это пугает его все сильнее. Он почти уверен, что однажды он просто проснется посреди ночи и, засунув палец в ухо, натолкнется там на что-то с пугающим количеством ног. Несмотря на то, что он часто скрывал что-то от своего отряда, на этот раз это труднее. Все его подчиненные внимательнее, чем может показаться, и они прекрасно видят, что что-то не так. К тому же, сложно не заметить его темные мешки под глазами, хотя сейчас у них нет никаких больших расследований. — Ты снова это делаешь. Хайсе резко приходит в себя из-за голоса Хиде за его спиной и понимает, что опять теребил свое ухо. — Ты как-то странно себя ведешь в последнее время, — Хиде внимательно смотрит на то, как Хайсе убирает руку от лица, но затем снова поднимает и трет глаза. — Все в порядке? — Д-да, все хорошо, — Хайсе отвечает, но слишком поспешно. Он отводит взгляд, замечая, как пристально и обеспокоенно его разглядывает Хиде. — Я просто думал об этой книге, — добавляет Хайсе после чересчур длинной паузы. Хиде хмурится еще сильнее. — Судя по тому, что ты был на той же странице еще до того, как я вошел, сюжет очень уж запутанный, — Хиде смотрит на него укоризненно за эту ложь, и Хайсе бледнеет. Но когда он продолжает, голос его становится уже мягче. — В последнее время ты опять плохо спишь, да? Тебя что-то беспокоит. Хайсе напряженно сжимает губы, не зная, как на это ответить. Одна часть его хочет привычно отмахнуться, мол «все в порядке, бессонница бывает у него довольно часто, ничего необычного. Что Хиде нет нужды беспокоиться о нем, а он сам скоро придет в норму». Другая же его часть просит выложить все как на духу, признаться, что у того, как он постоянно трогает свое ухо, есть причина, спросить, знает ли он, почему мальчик внутри него вдруг стал вести себя совершенно по-другому и почему в его голосе была такая горечь. А третья безумно хочет спросить, кто Хиде такой и кем они были друг на друга, что Хайсе видит его в своих воспоминаниях. — Не хочешь говорить об этом? — ненавязчиво спрашивает Хиде, и при звуке его голоса вся решимость Хайсе в очередной раз утаить свои проблемы, распадается на куски. Правда ли он хочет и дальше так жить? Постоянно думать об этом, не имея возможности с кем-либо поделиться? Нет, он не может себе этого позволить. У него есть работа и нормальная жизнь. Он не может тратить время на этот бред и заставлять людей, которым он дорог, волноваться. Но так же он не хочет нагружать окружающих своими проблемами. — Эмм, в последнее время… у меня странно шумит в ухе, — начинает он с неохотой и с трудом подавляет желание в очередной раз прикоснуться к уху. Вместо этого он закрывает книгу и кладет ее себе на колени, не отрывая глаз от обложки, а руками теребит край одеяла. — Это началось несколько дней назад, после одного странного сна. Он искоса смотрит на Хиде и замечает его слабый кивок — он ничего не говорит, хотя наверняка знает, какую ночь тот имеет в виду. В который раз Хайсе задумывается о том, насколько тот терпелив — как он готов сколько угодно ждать, пока Хайсе соберется с силами о чем-то ему рассказать. Он делает глубокий вдох, чтобы наконец привести свои мысли в порядок. Он знает, что Хиде не обидится даже если он сейчас отступит, но он устал убегать. Может, если он все расскажет, Хиде поможет ему разобраться. И даже если так не получится, то, может, самому Хайсе придет что-нибудь в голову. Может, во всех его снах появится хоть немного смысла. — Он говорил со мной той ночью, — начинает Хайсе, все еще не в состоянии поднять глаз от своих собственных ладоней. Он не уверен, не иллюзия ли это, но, кажется, он слышал взволнованный вздох со стороны Хиде. — Он сказал только одно предложение, но есть в нем что-то такое, в самой интонации его голоса, что я не могу понять. Я не знаю, в чем дело, но… — Хайсе нервно сглатывает, — он звучал таким опустошенным, Хиде. Он очень расстроен, и мне кажется, это моя вина. В тот момент, когда он заканчивает преложение, то чувствует, как атмосфера в комнате неуловимо меняется, и, сдаваясь любопытству, все же поднимает глаза на Хиде. Кажется, будто выражение его лица совсем не изменилось, но Хайсе замечает блеск беспокойства в его глазах, что в свою очередь, сбивает его с толку даже больше — такой взгляд он видел у Хиде только в моменты смертельной опасности. Возможно, ситуация даже серьезнее, чем он думал ранее. — И что он сказал? — первым тишину нарушает Хиде, его еле слышный голос дрожит. Хайсе смотрит на него с удивлением, он не ожидал такой реакции. Это только подтверждает его подозрения. — Он попросил не забирать у него больше, — после еще одной небольшой паузы отвечает Хайсе, и вдруг резко в его голову приходит неожиданная идея. Он замирает, чувствуя, как кровь стучит в висках. Он сказал это после одного конкретного видения — одного из многих, который Хайсе считает своими воспоминаниями. Хотя, в этом тоже нет смысла — Хайсе же не выбирает, что видеть во сне! Это совершенно не в его власти! Не может же он винить Хайсе за того, что совершенно от него не зависит. — Хайсе? Судя по еще более увеличившемуся беспокойству в голосе Хиде, выражение его лица, когда он думал обо всем этом, было довольно странным. Хотя не то чтобы он сейчас мог волноваться о такой мелочи, как свое лицо. Чем больше Хайсе думает о своем предположении, тем более реалистичным оно кажется, потому что другого объяснения он не видит. Он чувствует себя немного глупо из-за того, что не заметил этого ранее, но ему кажется, что теперь он понимает, что тот имел в виду. — Думаю, он говорит о наших воспоминаниях, — выпаливает Хайсе, не давая своим сомнениям шанса его остановить, и видит, как от удивления глаза Хиде расширяются еще больше. — Я не могу это объяснить нормально, но в последнее время мне стали сниться отрывистые сцены из моего прошлого. До того, как он разбудил меня той ночью, я что-то вспоминал. — Значит ли это, что… он не хочет, чтобы ты вспоминал? — голос Хиде странно дрожит, и Хайсе ясно слышит в нем испуг. Он не знает, как ответить на такой вопрос, ведь все это пока не более чем его собственные предположения, и просто пожимает плечами. Однако, есть одна вещь, в которой он уверен однозначно. — И еще, — слова вылетают из рта Хайсе, прежде чем он успевает хоть что-нибудь подумать. Он смотрит прямо в глаза Хиде, чувствуя, как быстро бьется его сердце не то от страха неизведанного, не то от предвкушения, каким будет его ответ. — Ты был там, Хиде. Ты был в моих воспоминаниях.