Karas

Ему снилось что-то странное и неприятное. Ему вообще редко снились сны. А в этот раз все казалось настолько реальным, что Кагеяма был готов поверить в происходящее. Ведь все было как в жизни: вот он крадется среди деревьев, чуть пригибаясь к земле, стараясь не издать и малейшего звука. Вот он улавливает в воздухе легкое дребезжание посторонней ауры, совсем недалеко. Обнаруженное существо напугано и слабо, наверное, раненый олененок или, может, волк. Его сердце начинает биться чаще, разгоняя по венам жгучую кровь и бодрящий адреналин. Тобио готов к завершающему рывку, чтобы накинуться на свою жертву, тут же умерщвляя ее. Он сосредоточен настолько, что не замечает, как кругом становится темнее. Еще немного – и мрак окутывает буквально всё, ощутимо опускаясь на его плечи и спину, неприятно, сыро, и будто бы его руки начинают тяжелеть, а на грудь давит, чуть ли не перекрывая кислород. Но он упрямо движется вперед, продираясь сквозь возникшую перед ним колючую чащу, уже совершенно не беспокоясь о том, что его могут услышать. Он цепляется руками за влажную землю, покрытую чавкающим мхом, и тот смешивается с грязью, продавливалась меж пальцами отвратительной кашицей. А в следующий миг его руке не за что ухватится и он просто проваливается в какую-то яму. Скатившись по резкому обрыву, Кагеяма тут же резко встает на четвереньки, прислушиваясь, озираясь по сторонам, в попытке что-либо разглядеть. Но даже его хваленое звериное зрение мало чем помогает. А накатившая тишина давит на уши, разрывая голову своим звоном… Внезапно за спиной что-то с грохотом падает на землю, словно сверху сбросили груженый чем-то мешок. Тобио мгновенно оборачивается, выставив перед собой руки и готовый дать отпор любому врагу, но замирает от шока и постепенно накатывающего осознания. Перед ним лежит тело уже знакомого ему человека, неподвижное и лишь изредка вздрагивающее непонятно из-за чего. Словно в замедленном времени, Кагеяма с нарастающим волнением опускается к нему и, дотронувшись за плечо, переворачивает на спину. Увиденное словно ледяная сталь пронзает его грудь своим лезвием. Перед ним лежит Хината, бледный и посиневший, а на его шее зияет смертельный порез, глубокий и до мерзости идеальный, так явно указывающий на того, кто именно его сделал. Руки у Кагеямы дрожат, и он не знает, как быть. Ему становится страшно. В подступающей панике он вновь трогает мальчика и внезапно тот оживает, начиная кашлять и брызгаться кровью. Кровь орошает его бесцветные губы, стекает по щекам, влажно хлюпает из раны на горле. И от этого зрелища внутри все сворачивается и превращается в лед. Тобио срывает свой плащ, тут же одним резким и сильным движением отделяя подкладку от кожи, мнет ее в руках, складывая в плотный узел и прижимает к зияющей дыре, брызжущей кровью. И кажется, что та стала еще больше, извергая просто нереальные потоки крови, стекающей на землю, впитывающейся в пожухлый мох и листья, наполняя затхлый воздух металлическим привкусом. Ему становится страшно настолько, что хочется закричать, но создается ощущение, что его голос просто застрянет где-то в горле, оставив его одного в этой убийственной тишине, наполненной столь жуткими звуками, что хочется просто заткнуть уши руками и крепко зажмуриться. Кровь повсюду. Ткани недостаточно. Кажется, что любого ее количества просто не хватит. Багровая жидкость стремительно прибывает, заливая уже и его одежду, смазывая своей липкостью его руки, отчего пальцы скользят, а к горлу начинает подступать неприятное ощущение тошноты. Хината продолжает кашлять, хотя его кашель теперь похож на хриплое бульканье, глаза закатились, а тело сжимается в редких конвульсиях. Все кругом затопило кровью, ее уже чуть ли не по колено, по локоть, она скрывает все кругом, выше, достигает пояса, грудь, плечи, все исчезает, оставляя лишь густую массу кровавого моря, топящего Кагеяму в себе, втекающего через нос, заполняющее горло и легкие, отчего он начинает захлебываться, но не может издать и звука, не может даже пальцем пошевелить. И перед тем, как окончательно потерять сознание, он все еще слышит вдали эту жуткую хриплую агонию… *** Тобио тут же проснулся, резко распахнув глаза. Без крика, без единого движения, он остался лежать на подстилке из шкур рядом с тлеющим углями костром, молча глядя в потолок. Ощущения из сна казались настолько реальными и преследующими его, что Кагеяма боялся напрячь хотя бы один мускул в своем теле, потому что ему было не по себе от того, что это может не сработать. Сердце громко стучало в груди, спина взмокла. А взгляд будто бы до сих пор застилала красная кровавая пелена. «Нужно успокоиться…» - парень постарался отрезвить себя мыслью и тут же совершил долгий спокойный вдох и, такой же, выдох. Сердечный ритм чуть замедлился, а тело вновь расслабилось. Но неприятное ощущение, наполняющее его сознание, не обещало также скоро покинуть его. Позади раздался хриплый кашель, заставивший Кагеяму окончательно вернуться в реальность. Он приподнялся и сел, чуть потягиваясь, пока помещение вновь огласило приглушенное покашливание. - Хи… Хината? – парень с легким замешательством отметил, что звать мальчика по имени ему до невозможности непривычно. В конце концов, он не произносил каких-либо имен уже около пяти лет. – Ты как? Шоё лежал к нему спиной, отвернувшись к стенке и словно сжавшись под шерстяным одеялом, будто пытался занимать минимум места. Если бы он чуть больше помедлил с ответом, Тобио бы вновь начал волноваться и решил бы, что с тем опять что-то случилось. - Я разбудил тебя, - раздалось очень уж тихо и расстроенно, после чего мальчик еще отчаяннее вжал голову в плечи, - я не хотел, - он вновь закашлялся, закрывая рот руками. - Ничего, - ответил Тобио, окончательно поднимаясь и отправляясь к самодельным полкам с запасами сушеных трав, - нужно было сделать это еще раньше. Я же сказал, чтобы ты меня звал, чуть что, - приблизившись к растрескавшейся стене, утыканной множеством палочек, на которых висели небольшими пучками всевозможные заготовленные снадобья и мешочки с одному Кагеяме известными средствами, он замер, о чем-то думая. – Давно ты кашляешь? - Не очень, - отозвался Шоё хриплым голосом и смолк, словно хотел было что-то добавить, но передумал в самый последний момент. В его интонации до сих пор улавливалось чувство вины и неловкости. Он вновь закашлял. Поразмыслив над тем и над этим, Тобио шагнул к стене с травами и, выборочно выдернув из разных пучков по чуть-чуть, вернулся к костру, отыскивая поблизости подходящую емкость. Обнаружив оную, он раструщил пальцами и всыпал в нее составляющие будущего зелья, затем наскоро подкинул в костер побольше дров и отправился к Хинате, подсаживаясь на край настила. Воспоминания о вчерашнем дне тут же всплыли у него в голове, но, как ни странно, такой уж сильной неловкости он не испытывал и, казалось, вообще не злился на ребенка. В конце концов, после всего случившегося тот смог-таки найти силы, чтобы взять себя в руки, чтобы извиниться, ведь это немалого ему стоило. Один этот факт сильно повлиял на Кагеяму, обращая все его унылое настроение в более светлую сторону, и вновь возрождая в нем чувство былой твердости и уверенности в том, что теперь он обязан вернуться к лечению этого мальчишки с повышенным вниманием. - Что-нибудь болит? – серьезно спросил он, способный видеть только край лица Шоё, который даже не смел обернуться. Ребенок лишь покрутил головой, неуверенно прижимая руки к груди, выдавая себя этим жестом с потрохами. «Это не дело», - нахмурился Тобио, понимая, что сам Хината на контакт, почему-то, идти отказывается, из-за чего решил действовать сам. Он подсел ближе, опираясь рукой о матрац, а вторую приложил Шоё ко лбу. Тот испуганно вздрогнул, напрягаясь всем телом и замирая, будто надеясь на то, что высокая температура окажется незамеченной, как и его желание ее скрыть. Он просто все еще чувствовал себя виноватым, чувствовал себя обузой и откровенно не понимал, чем заслужил к себе такое заботливое отношение. Ведь, по сути, он был никем. Так, мертвый груз без прошлого, тратящий чужие ресурсы, который вряд ли сможет за них когда-либо отплатить… Его поток мыслей прервал Кагеяма, который, на этот раз, слишком резко сменил своё положение, стремительно склоняясь к его спине и едва прижимаясь к ней ухом. Хината замер, не смея издать и звука, прислушиваясь к дальнейшим действиям юноши и осознавая, что глупо было стараться что-либо от него утаить. Когда Тобио выпрямился, недовольным молчанием выдерживая паузу, Шоё осмелился к нему обернуться, чуть перекатившись на спину и с извинением глядя на него, ощущая, как стыд прожигает его насквозь. - У тебя воспаление легких, - холодно подытожил Кагеяма, раздражаясь от того, что Шоё до сих пор не может решиться нормально ему доверять, отбросив все предрассудки и засунув чувство совести куда подальше, - хрипы слишком сильные. Наверное, еще и грудь болит? – он зыркнул на мальчика с таким беспощадным укором, что тот мгновенно отбросил в сторону малейшее желание врать, тут же покорно кивая головой. Тобио вздохнул, отворачиваясь в сторону и утомленно выдыхая. - Ты не должен этого стыдиться, - поучительно заговорил он. – Просто не молчи. Иначе как я смогу тебя вылечить? – Кагеяма вновь посмотрел на Шоё, который явно не знал, как ему поступить: либо окончательно довериться этому человеку, смирившись с его добрыми намерениями, либо бежать отсюда, как можно скорее и как можно дальше. Он был бы не против выбрать первый вариант, но до сих пор сомневался. Ведь не мог Кагеяма Тобио быть настолько… настолько бескорыстным в своих стремлениях ему помочь. - Я заварю тебе травяной чай, - вновь заговорил Тобио, уже по привычке не рассчитывая услышать ответа, - может он и не очень вкусный, но тебе придется попить его некоторое время. Это должно помочь, - парень поднялся на ноги, вновь потягиваясь и разминая плечи. Все-таки давно он не спал на жестком, отчего тело болезненно поламывало. Да и предыдущую ночь ему также пришлось провести в не самой удобной позе. Хината внимательно, не без угрызений совести, наблюдал за ним, пока тот, зачерпнув небольшим, виды видавшем, ковшиком воду из котла, что стоял неподалеку от костра, и принялся ее греть, вытянув руку и придерживая емкость над разгоревшимся пламенем. Теплый свет мягко подсвечивал сосредоточенное лицо Кагеямы, придавая ему какой-то уставший сонный вид, пробуждая в Шоё еще большее чувство стыда. Он лежал на спине, повернув голову к костру, попеременно сжимая ткань одеяла руками, явно нервничая и переживая из-за своего бедственного положения, доставляющего одни только проблемы. Он старался не думать о произошедшем вчерашним днем, не хотел вспоминать тех слов, что бездумно бросил Кагеяме в лицо, будучи на эмоциях и под контролем страха от безысходности. Как он мог? Как он мог подобное ляпнуть? Сейчас, придя в себя, чуть поздоровев и не чувствуя себя столь отвратительно плохо, он бы ни за что не повторил бы той фразы. Хината до сих пор не видел какой-то четкой цели и смысла в своей жизни, но он определенно передумал умирать. Однако, вместе с тем, не хотел быть вечным нахлебником. Покинуть жилище Тобио он тоже не мог в силу своей физической неспособности передвигаться. Да и идти ему было некуда. Наверняка его ждала бы неминуемая гибель, от холода и голода... или чего похуже. Тоже не вариант. Да и почему-то Шоё был на все сто процентов уверен, что с таким тотальным вниманием к его личности, его так просто не отпустят. Пока Хината размышлял над своей судьбой и общим положением вещей в частности, Кагеяма успешно вскипятил воду и залил ею приготовленную травяную смесь. Поднявшийся столб пара тут же метнулся вверх, растворяясь в воздухе рваными клубами и разнося по пещере приятный запах мяты и... всего остального, что входило в состав сей чудодейственной мешанины. Шоё просто не знал, как называются остальные компоненты. Но в целом этот коктейль запахов весьма внушительно убеждал в своей целебной силе. - Я бы добавил меда, но он кончился неделю назад, - Тобио вновь вернулся к настилу, присаживаясь на его край и принимаясь помешивать содержимое средних размеров глиняной чаши, - придется так... - парень осторожно поставил чашу на пол неподалеку и развернулся к Хинате с явным желанием помочь ему приподняться, чтобы было удобнее пить. - Я сам, - неожиданно твердо заявил мальчик, одаривая Кагеяму не менее уверенным взглядом, но что тот лишь удивленно вскинул брови. Сам так сам. Юноша остался сидеть неподалеку, готовый поддержать больного, если вдруг тот потеряет равновесие и решит скатиться с матраца, но, к его немалому изумлению, в подобных мерах Шоё явно не собирался нуждаться. Он все еще был слаб, а его руки угрожающе задрожали, стоило ему на них приподняться, усердно пыхтя и стараясь не качаться из стороны в сторону. Но не прошло и минуты, как Хината уже взаправду восседал на постели, все еще подпирая себя руками и словно не веря в произошедшее. Он слегка помедлил, прислушиваясь к своим ощущениям, после чего решил рискнуть и осторожно расслабил руки, отдавая себя воле земного притяжения и собственной способности оставаться в сидячем положении. А когда мальчик понял, что ему-таки удалось самостоятельно и без чужой помощи сесть и ОСТАТЬСЯ сидеть, он, не в силах сдержать какой-то глупой, охватившей его, радости, посмотрел на Кагеяму, делясь искренней улыбкой и собственным успехом. Тобио, по достоинству оценив столь ярый энтузиазм, постарался подавить в себе схожую реакцию, ограничившись одним одобрительным хмыком. - Только не пролей на себя, - он осторожно поднял чашу с пола, медленно передавая ее Хинате, - не хватало еще ожогов. - Не пролью, - заверил его мальчик, принимая напиток и тут же непроизвольно вдыхая его душистый аромат. Пока что было слишком горячо, чтобы его пить, поэтому Шоё просто наслаждался смесью из запахов, напитывая свои легкие лечебными парами. Удостоверившись в том, что Хинате действительно не понадобится его помощь, Тобио поднялся, начиная куда-то собираться. Уловив на себе заинтересованный взгляд, юноша пояснил: - Я немного прогуляюсь. Разведаю обстановку. Вернусь скоро, тогда и поедим. А ты пей пока что. Я долго не задержусь, - на последних словах он с характерным звуком резко опустил в ножны свой неизменный кинжал, разворачиваясь и направляясь к выходу. *** Не успел Шоё сказать что-либо в ответ, как остался один на один со своим остывающим питьем. Стоило Тобио скрыться за поворотом пещерного прохода, как через несколько минут до слуха Хинаты донеслось хлопанье крыльев, которое стремительно стихло через пару мгновений, означая, что теперь мальчик действительно предназначен самому себе. Он продолжал восседать на настиле, обхватив чашу слегка трясущимися руками, но ни в коем случае не поддаваясь желанию лечь обратно: он пообещал себе поправиться как можно быстрее, а для этого необходимо было совершать более стремительные шаги. К тому же, если в скором времени Кагеяма решит-таки выставить его за двери, ему туго придется. Хотя какое там. Он был совершенно не приспособлен к выживанию и вообще не был уверен в том, что протянет хотя бы неделю, из-за чего мальчик поторопился отогнать неприятные мысли. Было бы куда круче задержаться тут хотя бы ненадолго, а там бы и видно стало. Хината нахохлился, подергивая плечами: просто легкий озноб от температуры встретился с отголоском внутреннего тепла, отдавшегося в его груди, стоило Шоё вспомнить о заботе, с которой к нему здесь относились. Да, он толком и не знал-то Кагеяму, не мог понять, зачем тому с ним так возиться, да и, по правде, боялся задаться этим вопросом. Что если парень и вправду преследует какие-то свои нехорошие цели, которые ему пока что так здорово получается скрывать? Ведь Шоё ничего не помнил о своем прошлом, а запудрить мозги такому человеку куда проще. Придумал историю, рассказал - и оп, у тебя уже имеется новое прошлое, в которое ты, волей неволей, вынужден поверить. Хината помотал головой. Нет, все-таки Тобио не казался негодяем. Слишком уж искренне он себя вел. Слишком жертвовал собой, выкладываясь чуть ли не на полную, из-за чего мальчик постоянно ощущал себя неловко, ощущал себя обязанным, и это чувство сильно давило на него, заставляя предаваться всяким навязчивым мыслям. Он должен стать полезным. Пусть пока он ничего не помнит и ему некуда идти, но он постарается окрепнуть и сделать всё возможное, чтобы отплатить за свое спасение. Хотя все равно его усилий будет недостаточно, чтобы покрыть такую внушительную цену. Хината огляделся, пользуясь случаем и тем, что он, наконец, может смотреть во всех направлениях, а не разглядывать потолок и стену, которую он успел изучить до малейших деталей. Пещера, в которой обосновался Кагеяма, была небольшой, но парень смог обустроить ее так, что находящиеся тут вещи занимали минимум места. Справа от выхода было небольшое углубление в стене, образовывающее нишу, в которой были сложены заготовленные дрова и поджога. С другой стороны располагались жерди, на которых висел плащ, пара рубах, кожаный жилет и несколько сохнущих тряпок. Под этим всем, впритык к стене, стояло несколько потертых, но исправных, сундуков, плетеный короб и несколько корзин. Дальше - начиналась стена с травами и прочими полезными штуками (так их обобщил для себя Шоё). Затем стена резко углублялась в гору, создавая еще одну нишу - вот тут уже были свалены продовольственные запасы: мешки с крупами и картошкой, и мясо, что возлегало на умело сплетенной полочке, закрепленной повыше у потолка, а также было частично подвешено в воздухе, из-за чего медленно раскручивалось то в одну, то в другую сторону. Там же неподалеку располагался "склад" посуды. Многие ее экспонаты были самодельными, выточенными из дерева или же слепленными из глины. Но имелись тут и предметы, сделанные из металла, что говорило о том, что Тобио явно их у кого-то позаимствовал. Ну и в конце концов весь этот круг завершала кровать, представляющая из себя довольно-таки большой тюк не то с соломой, не то с сеном - Хината так и не смог определиться - застланный шкурами и несколькими простынями. Еще много шкур висело на стенах и лежало на каменном полу, создавая эдакий разномастный ковер и придавая помещению еще большее ощущение уюта. Вообще, в целом, находиться здесь было приятно. Все кругом, казалось, было наполнено до невозможности разными вещами. Но во всем этом хаосе прослеживалась четкая система и создавалось впечатление, что каждый элемент "мебели" занимает именно свое место. Ко всему прочему, в центре данного "гнездышка" задорно потрескивало пламя небольшого костра, неизменно согревающего это небольшое помещение и делая его слишком домашним и приятным глазу. Нет, все-таки, многое здесь говорило о том, что Кагеяма ему не врет. Наверняка все обстояло именно так, как уверял его парень. И он, видимо, действительно был добрым малым... Шоё, наслаждаясь столь неожиданно приятной атмосферой, ощущая себя ее неотъемлемой частью, вспомнил, наконец, о своей обязанности испить достаточно остывшей микстуры, медленно поднес чашу к губам, совершая небольшой глоток и неприятно морщась. Все же, на вкус она сильно горчила и была намного хуже своего запаха... *** Ветер приятно свистел в ушах, с хлопаньем трепля ворот рубахи, пока Кагеяма стремительно несся вперед, широко расправив свои крылья и следуя направлению воздушного потока. Больше всего он любил вот так вот парить, расслабляясь, закрывая глаза и дыша полной грудью. Все-таки, воздух был его стихией, а он не мог отказаться от этого безграничного чувства свободы и власти над собственным движением, стоило ему лишь слегка повернуть крыло иначе. Он взмыл над самыми макушками, совершив несколько мощных взмахов, желая овладеть более стремительным течением воздуха, и теперь просто плыл вперед, едва заметно перемещая свой центр тяжести, чтобы выровнять движение. Он мог достать рукой до голых ветвей, как он любил это делать раньше, от скуки, когда только научился летать, но теперь данная забава не казалась ему столь оригинальной. К тому же сейчас он бы просто оцарапал руки, а летом - смог бы урвать несколько жменей мягкой листвы, тут же просыпая ее вниз и глядя вслед кружащемуся зеленому листопаду. Еще полет помогал ему отдыхать от лишних мыслей, успокаивая и позволяя отвлечься от многих сует. Можно было сказать, что он рассчитывал на это и сейчас, надеясь, что прогулка очистит его голову от неприятных воспоминаниях о сегодняшнем кошмаре, который, то и дело, навязчиво всплывал перед глазами, вновь и вновь напоминая об альтернативном развитии событий в тот роковой день, когда он нашел Хинату. Почему отбросить эти мысли было так сложно? Почему та сцена не хотела покидать его памяти? Почему мысль о возможной гибели Шоё вызывала в нем такой бурный протест? Рассуждения на все эти темы лишь еще больше утомляли, атакуя его, снова и снова, и Тобио стал сомневаться, что сможет так просто избавиться от всего этого. Желая хоть как-то отвлечься, он окинул взглядом пространство под собой, всматриваясь в окрестности и отмечая, что он уже совсем скоро вернется в своё укрытие. Но внезапно он решил спуститься на землю, привлеченный небольшим рябым пятнышком, совершенно не вписывающимся в однотонный осенний пейзаж. Кагеяма спикировал вниз и приземлился на смятую листву, направляясь к находке и склоняясь над ней. Как он и предполагал, перед ним оказалось брошенное гнездо с небольшой кладкой в семь крохотных яиц. Видимо, какая-то лесная птица слишком затянула с заведением потомства, а когда опомнилась - стало понятно, что вывести птенцов в преддверье осени она все равно не успеет. Печальное обстоятельство - и только на руку Тобио. Без лишних раздумий, он осторожно, чтоб не разбить, собрал свои трофеи, бережно уложив их в небольшой кожаный мешок, затягивая шнуровку, и, оценивающе оглядев местность, решил, что ему пора возвращаться домой. *** На подлете к пещере Кагеяма отметил, что слегка волнуется. На миг в сердце закралась мысль о том, что он может не застать мальчика на месте, если вдруг тот решил сбежать за время его отсутствия. Из-за чего парень, достигнув входа в своё убежище, быстро зашагал по тоннелю, прислушиваясь и напряженно вглядываясь в непривычный, после яркого света, полумрак. Стоило ему оказаться внутри грота, как беспокойство тут же улеглось, отступая под напором стремительно прибывающего тепла, взявшегося не пойми откуда. Хината до сих пор сидел на настиле, лишь плотнее укутавшись в одеяло, отставив пустую чашу на пол, и смотрел на костер. Однако только Шоё увидел Тобио, как тут же зашевелился, тоже с каким-то облегчением одаривая его чуть робким взглядом и пытаясь неловко улыбнуться. - Ну… - начал было Кагеяма, стараясь скрыть следы своей спешки, тут же начиная снимать с себя верхнюю одежду, - ты… как? Готов? - Ну… - точно также начал предложение мальчик, лишь догадываясь о том, что именно парень имеет ввиду, - да? Короткий диалог добавил еще больше неловкости в повисшую паузу, поэтому Тобио просто решил ничего не говорить. Он развесил одежду на жердях, поставил сумку на один из сундуков, а сам отправился к «складу» с посудой или тем, что можно было бы под нее приспособить. Хината заинтересованно и с крайним любопытством наблюдал за ним, пока тот пытался отыскать среди всевозможных изделий собственного производства какую-то определенную вещь. Ему понадобилось несколько минут, чтобы выудить из всевозможных плошек, чаш, вырезанных из дерева тарелок, небольшой плоский камень, довольно тонкий и ровный, видимо, отколовшийся когда-то от скальной породы. Тобио взял чистую тряпку и, смочив в воде, тщательно протер сей непонятный предмет, тут же разгребая палкой в костре немного свободного места и укладывая его на раскаленные угли. Жар тут же испарил остатки влаги, принимаясь стремительно нагревать камень, который, по догадкам Хинаты, предназначался для жарки и весьма оригинально заменял роль сковороды. - Я тут кое-что нашел, - заговорил Тобио, присаживаясь чуть поодаль и развязывая небольшой мешочек, что был привязан к его поясу. Он осторожно опрокинул его на свою раскрытую ладонь, на которую тут же резво выкатились бежевые, в коричневую крапинку, небольшие яйца весьма миловидной формы. – Думаю, им не больше месяца. Так что тебе повезло, - он с усмешкой глянул на Хинату, что с интересом разглядывал диковинную находку. - Мне? – удивленно переспросил мальчик, - а… т-ты? - Я вполне могу обойтись без этого, - пожал плечами Тобио, осторожно выкладывая яйца на шкуру рядом с собой, - к тому же, думаю, тебе пока рано есть мясо, а что-то такое как раз подойдет. Договорив, Кагеяма подвинулся к костру, собираясь приступить к готовке. Он зачерпнул из котла немного воды, капая на достаточно разогревшийся камень, который угрожающе зашипел, стоило влаге достигнуть его раскаленной поверхности. После чего Тобио начал разбивать небольшие яйца, осторожно снимая лезвием кинжала самую макушку пестрой скорлупы. Убедившись в том, что пища действительно не испорчена, он поочередно опрокинул каждое из них на каменную пластину. Белки бурно зашкварчали, чуть вспениваясь, мгновенно покрываясь снизу тонкой корочкой и распространяя вокруг приятный аромат поджаренной яичницы. Хината постыдно глотал слюни, уткнувшись носом в поджатые колени, и не без восхищения наблюдал за Тобио, к которому он с каждой минутой все больше проникался неподдельным уважением. Он старался подавить в себе настойчиво растущее чувство благодарности, которое грозилось перерасти в нечто большее, со временем эволюционировав в легкую симпатию, которая бы обязательно начала бы привязывать его к этому, совершенно не знакомому ему, человеку, но Шоё до конца не был уверен, может ли он так опрометчиво поступать. Точнее, он понимал, что не должен. Но чувство обязанности за своё спасение, за то, как Кагеяма к нему относился, внося своими, такими простыми, но щедрыми жестами, смятение и недюжинное недопонимание в его смущенное сознание – все это просто вынуждало Хинату наполняться греющим чувством тепла с капелькой необъяснимой боли где-то в самой глубине его сердца. Тем временем яйца уже успели хорошо прожариться, и Тобио умелым движением снял их со «сковороды», равномерно распределив на небольшом деревянном блюдечке. - Только подожди немного, чтобы остыли, - Кагеяма протянул блюдце мальчику, который, отвлеченный ходом своих мыслей, сначала растерялся, но потом, все же, поспешно принял протянутый ему элемент предстоящей трапезы. - Спасибо, - смущенно проговорил он, разглядывая яркие желтки и аппетитно зарумянившийся белок, так маняще пахнущий и влекущий поскорее себя употребить. - Ага, - Тобио, как ни в чем не бывало, словно не замечая его душевных терзаний и все той же неловкости, поднялся, отправляясь, теперь уже, к запасам еды предназначавшейся для него самого. Он все делал настолько уверенно и непринужденно, что Шоё ненароком стал проникаться вновь накатившим на него ощущением домашнего уюта и тепла. Он довольно нахохлился, лишь плотнее укутываясь в шерстяное одеяло и подтягивая к себе ноги. - Тебе бы перевязку еще сделать потом, - проговорил Кагеяма, возвращаясь на свое место и плотнее прижимая крылья к спине, чтобы удобнее было сидеть, - ты как, не сильно устал? Хината лишь покачал головой, продолжая сверлить остывающую яичницу взглядом. Почему-то от каждой фразы Тобио боль в глубине его сердца лишь нарастала, а мальчик просто не мог ее унять, ощущая, словно она распространяется изнутри, наполняя его скорбью и начиная щипать в горле. Почему, ну почему Кагеяма был таким… таким… почему он был ТАКИМ? - Вот, возьми ложку, - внезапно перед носом всплыла чужая рука, протягивая упомянутый предмет. Шоё принял его, неуверенно сжимая выточенную рукоять ослабшими пальцами, все еще не в силах поднять своего взгляда. Он лишь вновь молча кивнул головой, выражая этим жестом свою благодарность. Кагеяма уже увлеченно нарезал небольшой кусок засушенного мясца, попеременно ворочая угли в костре и присыпая ими несколько готовящихся картофелин. Хината не мог пошевелиться, цепенея и лишь сильнее сжимая руками края небольшой тарелки с окончательно остывшей яичницей. Но у него не получалось пересилить себя и начать есть, потому что ему казалось, стоит ему лишь дернуться и его маска спадет, ведь она и так дала в себе крупную трещину, так ощутимо отзывающуюся в горле нарастающим жжением. Все это было слишком… тем, чего он никак не заслужил. Полчища противоречивых чувств атаковали его, снова и снова, совершая набеги на, и без того, изнывающее от чувства вины, сердце, которое все настойчивее отдавалось ощущением боли и бесстыдно намекало на то, что накопившиеся в нем эмоции опять нуждаются в выходе. Вопрос, столь томящий и пугающий одновременно, слишком измучил его, чтобы он еще дольше удерживал его в себе. Прежде, чем он смог выдавить из себя первое слово, Шоё на миг оторопел, стоило ему увидеть, как на край тарелки упала крупная горячая капля, ненароком сорвавшаяся с его ресниц. Он тут же прижал руку к правому глазу, яростно растирая его и не позволяя себе расплакаться вновь, ведь вчера он успел дать себе обещание быть более стойким и никогда не отдаваться воле этих эмоций. Но слезы, казалось, решили переместиться к другому глазу, который тут же начал заплывать размытой пеленой, и теперь Шоё прижал руку и к нему, поставив блюдце с яичницей на колени. Пока он яростно тер свои веки, Кагеяма в искреннем недоумении уставился на него, толком не понимая, что именно происходит, а когда все же решил поинтересоваться, в чем дело, Хината уже убрал руки, позволяя ему увидеть его влажные и сильно раскрасневшиеся глаза. - Скажи, - тут же внезапно заговорил мальчик, сжимая опущенные на одеяло руки, - почему ты так добр ко мне? – он выдохнул окончание фразы слишком стремительно, закусив в конце губу и готовый абсолютно к любому ответу, - я ведь ничего… не сделал. Тобио ответил не сразу, введенный в легкий ступор этим неожиданным вопросом. Он тоже опустил руки, отвлекаясь от разделывания сушеного протеина, задумавшись и чуть оторопев, однако, стараясь выглядеть невозмутимым, после чего, утомленно вздохнув, ответил вопросом: - А ты все никак не успокоишься? Неужели у всего обязательно должна быть какая-то причина? - А разве нет? – мальчика явно не устроила подобная попытка уйти от темы. Он выглядел вполне решительно и упрямо, вынуждая Тобио осознать, что ему придется вновь воскресить в своей памяти не самые приятные моменты их встречи. - Потому что ты ворон, - Кагеяма недовольно нахмурился, раздражаясь из-за того, что его загнали в тупик, - такой ответ тебя устроит? Хината посмотрел на него несколько мгновений, оценивая, действительно ли его устраивает такое объяснение его поведению. И Тобио решил было, что они эту тему успешно замяли, как вдруг он услышал вопрос, которого хотел избежать больше всего. - А если бы… если бы я не был вороном? В груди что-то испуганно ёкнуло, стукнув по ребрам, на доли секунд, словно, окунув его в ледяную воду. Нет, ну почему ему нужно было обязательно уточнить именно это? Почему? Зачем он продолжал так настойчиво подозревать его, заставляя вновь и вновь испытывать угрызения совести? - Хватит говорить глупости, - сдерживая напускное раздражение, которое скорее являлось средством самозащиты, нежели попыткой нагрубить, заговорил парень, - я просто сделал это. И всё. А теперь несу за тебя ответственность. Если бы я сомневался, то палец о палец не ударил бы. Но я решил иначе. Так что будь так добр, просто ешь и не задавай лишних вопросов. В том, что его суровая тирада прозвучала достаточно убедительно, Кагеяма не сомневался. Но наблюдая за изменениями в лице мальчика, под конец он понял, что явно перегнул палку со своей излишней суровостью. Ну а что ему было поделать? Он и так изрядно вымотался за эти дни, хоть и был главным инициатором текущего положения вещей. Нет, он не жалел, что спас Хинату, напротив. Просто его до сих пор преследовало это навязчивое чувство, всплывающее в самый неподходящий момент, словно окликая его и вынуждая обернуться. Да еще и этот ужасный сон. Хотелось поскорее стереть его из памяти. Как и хотелось, чтобы Шоё перестал, наконец, видеть в нем врага и возможную угрозу. Это ощутимо ранило, и у Тобио опускались руки из-за того, что он не знал как еще доказать свою честность. Поэтому, чтобы хоть как-то уверить мальчишку в своих лучших намерениях, самой убедительной он нашел такую вот, не совсем мягкую, форму высказывания. Хотя потом, продолжая яростно стругать несчастное мясо, он опять начал корить себя, хмурясь и напрягая скулы, периодически сжимая челюсти. Шоё же смолк, не смея издать и звука, опасаясь, что вновь вызовет в Кагеяме очередной шквал праведного недовольства. Теперь он сам жалел, что проявил изрядную настойчивость в желании расставить все точки над «i». Сначала столь неожиданно грубый тон действительно обидел его, но потом, сидя и уплетая, к слову сказать, просто восхитительную яичницу, он вдруг заметил, как сильно ему полегчало. Слова Тобио, хоть и прозвучали весьма агрессивно, но были искренними. Парень выглядел таким решительным, когда говорил всё это, что все те мелкие сомнения и переживания, что наполняли Шоё и упорно подтачивали изнутри, тут же испарились, испепеленные обжигающим своей уверенностью взглядом темно-синих глаз. *** Остаток ужина прошел в тишине, но Хината под конец чувствовал себя просто прекрасно, если не считать того обстоятельства, что его до сих пор лихорадило, а он сам периодически заходился в приступах кашля. Кагеяма, всё еще заметно раздраженный, поставил кипятиться воду, предназначенную для очередной порции травяной микстуры и грядущей перевязки. Шоё восседал на настиле, поджав к себе ноги, уже более окрепший, чем был с самого утра. Внезапно он понял, что страх и сомнения полностью покинули его сердце, наполнив душу ощущением легкости и какого-то счастливого оптимизма, для осознания которого ему только и понадобилось, чтобы Тобио наругался на него да накормил, как следует. Мальчик терпеливо ожидал, когда Кагеяма соберет все необходимое, чтобы начать перевязку. Парень выглядел нервным и сосредоточенным на чем-то постороннем, из-за чего Хинате захотелось отвлечь его, предложив какую-нибудь тему. В конце концов, не могут же они, проживая на общей территории, вести себя как собака с кошкой, избегая какого-либо общения. Сытый, осоловевший и подозрительно довольный Шоё с легкой улыбкой наблюдал за тем, как Кагеяма усаживается рядом с ним, вновь складывая крылья, которые, хоть и сложенные, все равно доставляли некоторые неудобства. Как он режет новые ленты, осторожно и уверенно, чтобы те были достаточно широкими и ровным. Как расставляет в ряд необходимые мази и настойки, которые должны будут ему понадобиться. Хинату успокаивала вся эта подготовительная рутина, даже непроизвольно нагоняла сон, хотя, скорее всего, это было отчасти из-за того, что он только что поел и потратил слишком много сил за сегодняшний день. Он вздрогнул, когда Кагеяма уверенно взял его руку, чуть притягивая к себе, переворачивая ее ладонью вверх. Шоё поражался его способности так быстро сосредотачиваться, увлеченно наблюдая за тем, как парень снимает бинты с его кожи, вытирая остатки мази, бережно ощупывая места ушибов, уверяясь, что воспаление действительно с них спало. Тобио и сам уже не казался столь напряженным, видимо, окончательно перегорев и успокоившись, понимая, что Хината на него не обиделся. Он вновь натер мазью самые крупные ссадины, перебинтовав запястье и ободранный локоть. Вскоре Шоё пришлось наклониться вперед, улавливая немое намерение Тобио заняться его рассеченной бровью, послушно подставляя голову так, чтобы юноше было удобней промыть рану. - Может щипать, - наконец произнес парень после целого вечера молчания, отчего Шоё смог окончательно расслабиться, уже совершенно не сдерживая своей глупой улыбки, которая настойчиво перла из него и ни в какую не желала залезать обратно, - чего смешного? – не глядя на него, поглощенный снятием бинтов с лохматой головы, бросил юноша. - Скажи, - мальчик глядел на него своими задорными блестящими глазами, совершенно откровенно разглядывая его серьезное лицо, - откуда ты столько всего знаешь? - Опыт, - коротко отозвался Тобио, снимая со лба Хинаты небольшой компресс, пропитанный лекарственной настойкой. - Просто. Я думаю что. Это так круто… - однако окончание его фразы потерялось в болезненном шипении и яркой, жгучей боли, пронзившей его бровь. - Я предупреждал, - невинно заявил Кагеяма, тут же убирая руки и отставляя в сторону небольшой пузырек с темной смесью, - так что ты там думал? – добавил он следом, дождавшись, пока Шоё перестанет болезненно ойкать. - Ничего уже, - разочарованно бросил тот, морщась, пока едкое пощипывание растекалось по его лбу. - Говори давай, - Тобио приложил к его коже кусок осторожно свернутой ткани, вновь начиная обматывать голову, таким образом, закрепляя лекарственный компресс. - Нет, забудь, - Шоё продолжал упираться, по-детски дуясь, видимо, обиженный тем, что его прервали в момент такого искреннего признания. Вместе с тем в воздухе царила довольно-таки дружеская атмосфера, а этот небольшой спор походил на добродушную перебранку, где-то в глубине души забавляющую их обоих. - Хината… - покачал головой парень. - Кагеяма. Тобио едва заметно вздрогнул, стоило ему услышать, как его назвали по имени. По своему, такому забытому имени. Он слегка растерялся, уставившись на мальчика удивленным взглядом, словно человек, который не понял простейшего анекдота и теперь силился отыскать суть всей шутки. - Кагеяма, - вновь твердо повторил Шоё, будто сам не поверил, что осмелился сделать это. Он сглотнул, исподлобья глядя на Тобио, - можно, я останусь у тебя? Он замер, сосредотачивая все своё внимание в предвкушении предстоящего ответа или того, что за ним должно было последовать. На миг Хинате показалось, что его сердце перестало биться, так сильно он напрягся, прислушиваясь к гнетущей тишине каждой клеточкой своего тела. Ему показалось, стоит Тобио затянуть эту паузу чуть дольше и он просто сойдет с ума, разорвавшись от нетерпения и внутреннего переживания. Ему уже не было стыдно. Он действовал так, как того требовали обстоятельства, как того, в конце концов, хотел сам юноша, попросив говорить ему только правду. Однако теперь тот лишь продолжал молчать, о чем-то напряженно думая и пронзая его изучающим взглядом, в самой глубине которого Хинате удалось рассмотреть нечто более теплое, чем отказ или недовольство. По предсказаниям мальчика Кагеяма не нахмурился, как он это постоянно делал. Парень просто прикрыл глаза, качая головой и поджимая губы в неумелой усмешке, после чего отвернулся, принимаясь собирать настойки и использованный бинт. А когда он закончил и поднялся, отправляясь расставлять все по своим местам, то бросил через плечо наигранно равнодушным голосом, заставляя Хинату самостоятельно найти ответ: - Кажется, я просил тебя не задавать мне глупых вопросов. _________________________________________________________ ко ко ко а кагеяма курица-наседка "ООС мне в нос" или не краткое пособие по тому, как НЕ надо писать фанфики. з.ы. исправлять не буду :D