Karas

Пробуждение было сравнимо с надломом иссохшей ветки, резким, мгновенным и немного болезненным. Кагеяма давно не спал на полу, из-за чего, с непривычки, отлежал бок и плечо. Когда он проснулся, то тут же открыл глаза, без единого движения, лишь бесшумно приподнимая веки и устало оглядываясь по сторонам. Вокруг него ничего не изменилось со вчерашнего вечера: тот же потолок, те же стены, тот же человек, отношения с которым в последнее время катились в тар-тара-ры. Их разделяло лишь несколько метров, а казалось, целая пропасть. Как давно это чувство не покидало его? Он уже и не мог вспомнить. Навязчивое ощущение повтора происходящего стало казаться ему образом жизни. Сложно было вспомнить, когда в последний раз у них всё было хорошо. Когда он пробуждался ото сна с окрыляющим чувством дребезжащей под сердцем радости, от одной лишь только мысли, что теперь его существование приобрело такой важный смысл. Он забыл, каково это – улыбаться, чувствовать, как в необъяснимом волнении ускоряется биение сердца. Забыл, как греет счастье, неосязаемым теплом оседая где-то под ложечкой. Забыл, каким Хината был раньше… Тупая боль отдавала в плечо, под лопатку и теперь постепенно расползалась по шее. Помедлив несколько минут, Тобио сделал неимоверное усилие, чтобы приподняться на локте. Тело казалось деревянным и неуклюжим, неприятно ныли суставы. Наверняка разминка решила бы проблему не самого комфортного сна, но торопиться было некуда, к тому же звуки завывающего снаружи ветра едва ли вдохновляли Кагеяму на утреннюю прогулку. Он очень долго не мог заснуть накануне, вспоминая ту, не законченную мальчиком фразу, то, как именно оборвался их разговор. Возможно, подобной концовки вчерашнего вечера можно было бы избежать, если бы услышанное не заставило его буквально оторопеть, ведь он никак не был готов к тому, что Хината себя так поведёт. А потом, когда осознание отошло на задний план, было уже слишком поздно. После, он многое обдумал, многое вспомнил и многое понял, приняв твёрдое и окончательное решение: чего бы им это не стоило, на следующий день он поговорит с Шоё. Даже если тот не захочет, если будет отнекиваться или капризничать. Им и без этого хватало сейчас проблем, и они должны были разрешить этот вопрос, поставив на нём окончательную точку. Тобио собрал волю в кулак и неспешно поднялся на ноги, выпрямляясь в полный рост. Он скользнул взглядом по спине, неизменно отвернувшегося к стенке Хинаты, разворачиваясь и направляясь к жердям с развешенной на них верхней одеждой. Небрежно стащил с них плащ и побрёл к выходу из пещеры. Снаружи действительно было более зябко, чем обычно. Всё усугублял пронизывающий насквозь ветер, который тут же заставил Кагеяму почувствовать себя в разы более бодрым. Он так резко вжал голову в плечи, стоило ему ощутить на себе всю силу столь недружелюбного приветствия, что та неприятно хрустнула, вместе с тем освобождая парня от неприятного нытья в затылке. Конечно, в такую погоду желания куда-либо высовываться не было, а теперь, учитывая сложившуюся с Шоё ситуацию, это желание отсутствовало вовсе. Тобио простоял на площадке ещё несколько минут, прежде чем не проснуться окончательно, и вскоре решил вернуться обратно, чтобы набрать в котёл свежей воды. Хината не спал, о чём можно было судить по его, немного неровному, дыханию, как если бы он о чём-то переживал или нервничал. Кагеяма ощущал лёгкие вибрации напряжения в воздухе, уже практически им не удивляясь: эта способность появилась у него после их близости и теперь казалась каким-то необъяснимым бонусом к вороху не самых приятных последствий. Что ж, это даже всё упрощало, и юноше не нужно было дожидаться, пока мальчик проснётся. Сперва необходимо было позавтракать, а потом уже приступать к великим свершениям и разрешению насущных вопросов. Не то чтобы Тобио не переживал, конечно же он не знал, как именно пройдёт предстоящий разговор, однако почему-то после заряда морозной бодрости он чувствовал себя весьма воодушевленно и ему казалось, что он сможет подобрать необходимые слова, чтобы объясниться и не обидеть Хинату. Пока Шоё ещё валялся в постели, парень перемещался по пещере так, чтобы дать понять: он знает, что тот уже не спит, но ни в коем случае не торопит его подниматься. Ещё нужно было набрать воды, вскипятить её и сварить батат – самая обычная утренняя рутина, ни к чему не обязывающая, в какой-то мере успокаивающая и разряжающая обстановку. *** Вот только когда все дела были сделаны, а завтрак был почти готов, о чём говорил весьма приятный сладковатый аромат, распространившийся по помещению, мальчик всё так же не особо проявлял какие-либо признаки своей активности, из-за чего Кагеяма решил сам его расшевелить. Нарезая на деревянной плашке тонкие колечки сушеного имбиря для будущего питья, он, периодически поглядывая на Шоё и предоставляя тому пару-другую последних шансов подняться самому, всё-таки заговорил: - Ну, ты встаёшь? Уже почти готово. Понадобилось несколько достаточно долгих мгновений перед тем, как Хината начал вяло шевелиться, не то потягиваясь, не то пытаясь перевернуться на спину. Ответная реакция последовала, а это уже говорило о многом. Значит, тот всё-таки поостыл после вчерашнего и теперь вновь был готов к диалогу? Пока Шоё неспешно усаживался, протирая глаза и стягивая с себя покрывало, Кагеяма ссыпал ингредиенты для чая в две чаши и осторожно залил их горячей водой. Затем взял одну из них и подсел к, неспешно разминающему плечи, мальчику, протягивая её вперёд. - Доброе утро, - проговорил юноша осторожно, стараясь заглянуть Хинате в глаза, которые тот упрямо опускал вниз, стараясь избегать прямого зрительного контакта, но когда услышал обращённую к нему фразу, тут же едва заметно напрягся, приподнимая голову и с усилием глядя на Кагеяму. Молниеносно встретился с ним взглядом, тут же вновь отворачиваясь и неловко кивая в ответ. Он взял протянутую ему чашу, сжимая её в слегка подрагивающих ладонях и ставя донышком на пол в пространстве между своих скрещенных ног. Весь его внешний вид вынуждал юношу искренне сопереживать и ещё больше ощущать, как его нещадно грызёт совесть. Было видно, насколько больше неловко Хинате и как старательно он пытается скрыть сожаление о сцене, что вчера разыграл. Тобио поскорей отвернулся, чтоб не смущать ни себя ни его, присаживаясь у костра, принимаясь неторопливо чистить батат. Казалось бы, ничего особенного, но руки как назло не хотели слушаться, а горячий плод так и норовил выскользнуть из деревенеющих пальцев. Он напряжённо думал, как начать их разговор и при этом у него в голове не осталось и мысли о том, как именно это сделать. Какие слова нужно сказать? Как отреагирует Хината? Получится ли у него сгладить все эти острые углы, разделившие их по обе стороны воздвигнутой баррикады? В любом случае действовать нужно было решительно и открыто, без наличия опции отхода назад. Но идти напролом всё равно не хотелось... - Я много не съем, - тихо раздалось за спиной, вынуждая юношу посмотреть на мальчика через плечо, - нет аппетита, - всё так же тихо пояснил тот. Кагеяма ничего не ответил, лишь разочарованно вздохнул, однако, упрекать подростка не стал. - Плохо спал? – отрезая от батата меньшую часть, Тобио прикусил язык. Как всегда сказал раньше, чем подумал. Такой вопрос был более, чем провокационным, но отступать уже было поздно. Тем не менее, прежде чем заговорить, Шоё некоторое время молчал, явно обдумывая как именно ему лучше построить свой ответ. - Так себе, - отозвался наконец он. Его голос звучал как-то сухо и холодно, шурша, словно листок, будто бы его обладатель действительно очень сильно от чего-то устал и был обижен, не стараясь особо эту самую обиду скрывать. А вот эти самые нотки не сулили ничего хорошего. Значит, всё-таки, не поостыл... *** Сам дальнейший завтрак прошёл в угнетающем молчании и паре-другой коротких фраз. Шоё ел очень вяло, через силу, это было видно по тому с каким несвойственным ему неудовольствием он заставляет себя проглатывать батат, тут же запивая его чаем. Кагеяма и не думал его останавливать: Хинате нужно было хоть немного поесть, чтобы взбодриться и зарядиться энергией. Но он его прекрасно понимал: самому кусок в горло не лез, да и ощущение было, словно на иголках уселся, в преддверии грядущего. Когда они оба закончили завтракать, Тобио начал неторопливо убирать посуду, составляя вместе чаши, стряхивая с тарелок в костёр шелуху от батата, убирая остатки имбиря к стене с лечебными травами. Он выдерживал небольшую паузу, перед тем, как заговорить, выжидая наиболее подходящего момента. Однако внешний вид мальчика заставлял его сомневаться в том, стоило ли к нему лезть с подобными беседами. Тот был подозрительно тихим и чересчур отрешённым, слишком сосредоточенным на каких-то своих размышлениях. Возможно, его мысли были заняты как раз тем, о чём Кагеяма собирался с ним поговорить, отчего он решил больше не медлить и, закончив расставлять посуду, неторопливо подошёл к настилу, присаживаясь на самый его край. В наступившей тишине было слышно только как потрескивает костёр, да завывает печально ветер снаружи. Это если не брать в расчёт стук чужого сердца, который теперь буквально раздавался у Кагеямы в ушах. И судя по тому, насколько он участился, парень мог с уверенностью сказать, что его обладатель явно успел заподозрить нечто неладное. - Знаешь, - тянуть больше не было смысла. Кагеяма неспешно обвёл взглядом комнату перед тем, как остановить его на Хинате, - думаю, нам нужно кое-что обсудить. Мальчик и глазом не моргнул. Он не вздрогнул, не пошевелился, не поднял глаз в ответ. Он просто неподвижно замер, словно статуя, а в его взгляде, опущенном в пол, зияла безликая пустота. Будто бы он вообще ни о чём не думал, пребывая мыслями в ином месте. Такой расклад явно не предвещал легкого пути решения их проблемы. И если поначалу Кагеяме казалось, что ему удастся расшевелить мальчика на какой-никакой разговор, то теперь он понимал, что это будет куда проблематичнее. - Хината, - твёрдо произнёс он его имя, хоть как-то пытаясь привлечь к себе чужое внимание. Сердце тут же обдало холодом от того взгляда, которым Шоё скользнул по его лицу, при этом всё так же оставаясь неподвижным. Ледяным и молниеносным, словно острое лезвие. Было понятно, что таким немым намёком тот даёт понять: перспектива выяснения отношений его не особо радует и не интересует в принципе. Но Тобио уже всё успел решить. И к такому повороту событий тоже был готов. - Я знаю, что тебе есть, что мне рассказать, - стараясь говорить достаточно добродушно, насколько он это умел в принципе, юноша переформулировал ранее произнесённую фразу. Хотя и ощущал, что вновь начинает раздражаться из-за чужого упрямства и того, как его упорно продолжают игнорировать. Он нервно вздохнул, добавляя, - я ведь не отстану. - Мне нечего тебе. Рассказать. – резко произнёс Хината каменным голосом, чётко произнося каждое слово, с нажимом и явным нежеланием продолжать дальнейшее общение. Выглядел он далеко не дружелюбно. И Кагеяма не понимал почему: он ведь был предельно... тактичен? Его начинало откровенно задевать такое отношение. А ещё этот взгляд. Колкий, обиженный, по-детски озлобленный. Было видно, что даже сейчас мальчик продолжает себя накручивать, но просто не может пересилить свою эту ребяческую гордыню и сделать шаг первым. Кагеяма изучающего оглядел его, прикидывая, каковы шансы им не разругаться вновь. Осознав, что, в принципе, варианты «поговорив и разругавшись» и «не поговорив вовсе» сейчас имеют одну и ту же развязку, он, угрюмо нахмурив брови, отвернулся к костру, сжимая челюсти и глубоко вздыхая, чтобы хоть как-то успокоить подкатывающее чувство раздражения. Будь что будет. - Я не хочу, чтобы это всё продолжалось, - твёрдо сказал он, глядя в пространство перед собой, - нам нужно с этим что-то делать. Слова казались избитыми и чересчур драматичными, отчего тут же захотелось горько усмехнуться. Наверное, он так и сделал бы, если бы сложившаяся ситуация действительно не заставляла его искренне переживать. К тому же, он уже решил, что будет говорить прямо, именно так, как обо всём этом думает, ведь разве не это единственный верный способ выяснить отношения? Мальчик опять упрямо молчал, однако дребезжание воздуха от нервного напряжения вокруг него заметно усилилось. Тобио самому было не по себе, но этого всего было не избежать: если бы этого не сделал он - не сделал бы никто. - Лучше поговорить сейчас, - настойчиво продолжил Кагеяма, давая Шоё понять, что ему не спрятаться за отмалчиванием. - Если ты о вчерашнем, - на этот раз голос Хинаты на мгновение надломился, выдавая слуху предательскую дрожь, - то... то всё в порядке. Юноша резко повернул голову в его сторону, бросая на него колкий, полный осуждения взгляд. То, что подросток продолжал отстаивать свою столь неуместно глупую позицию начинало его конкретно бесить. - Давай, пожалуйста, без этого, - он чувствовал, что начинает заводиться слишком легко. Тобио достаточно устал от такого абсурда, устал и Шоё, который сейчас выглядел ничуть не лучше чем в тот день, когда он нашёл его в лесу, - ты всё расскажешь здесь и сейчас. - А что рассказывать-то? – в словах Хинаты начал ощутимо проступать яд, совсем как вчера, вечером накануне, - я думал, мы уже всё обсудили. - Не веди себя словно ребёнок. - Но я и ЕСТЬ ребёнок. Ответить на такое ворону было нечего, в конце концов тот был прав, но им обоим было очевидно, что отвечает мальчик так лишь чтобы больше позлить Кагеяму никак не облегчая при этом положение вещей. Ему самому нужно было сдерживаться, ведь если он тоже пойдёт на поводу у своих чувств, то эта сцена может весьма успешно завершиться ещё более грандиозной ссорой. Вновь вздохнув поглубже, парень совершил третью попытку пойти на контакт, хотя чувствовал он себя в этот момент глупо и достаточно униженно: - Я не хочу, чтобы мы продолжали отдаляться, - проговорил он ровным, серьёзным голосом, - разве тебе самому не надоело всё это? На миг ему показалось, что во взгляде Шоё что-то изменилось, будто промелькнул отблеск проступившей надежды. Повисшая пауза тонко звенела в ушах, словно тонкий хрусталь, пока мальчик о чём-то очень напряжённо думал, переживая, переваривая что-то в себе, будто собираясь с силами и намереваясь наконец-таки всё рассказать. Казалось, ещё немного и тот наконец решится и сделает этот последний шаг на пути к их примирению, но он всё молчал, чуть опустив голову и нервно ковыряя пальцем дырку на износившемся покрывале. - Хината, - позвал его Кагеяма, совсем тихо и так понимающе ласково, вкладывая в интонацию всю свою решимость принять любую правду, что краска ударила в лицо, а на глаза набежали столь ненавистные мальчику ему слёзы. Его опять жалели, ему опять так искренне пытались помочь, тем самым лишь ещё больше взращивая нелюбовь к себе. Наверняка он был явным мазохистом, раз воспринимал подобные проявления заботы столь болезненно остро. - Я не хочу, - внутри него всё просто перекручивалось жгучими узлами, - пожалуйста, не надо, не заставляй меня, - Шоё наконец посмотрел на Тобио полным бесконечного страдания взглядом. Выстроенная защита не продержалась и пяти минут, раскрошившись в одно мгновение, - прошу, давай просто забудем об этом. - Мы уже попробовали раз, - Кагеяма ни в коем случае не хотел упускать этой минутной слабости Хинаты, который практически готов был всё высказать, - сам видишь что из этого получилось. - Но в тот раз ты не спросил меня, - эта фраза вырвалась сама собой, хоть Шоё и понимал, что она может всё сделать лишь хуже, но детская обида продолжала в нём клокотать, подначивая и разжигая неоправданную злобу. Он будто не был хозяином своих слов, идя на поводу у чистых эмоций, - ты просто решил за нас обоих. - Я лишь хотел сделать как лучше. - А ты никогда не думал о том, чего хочу я? - вопрос прозвучал словно претензия. Хината не был эгоистом, это ясно знали оба. Тобио понял, что возможность всё уладить гладко упущена, отчего ярость вновь надавила на него с ещё большей силой. Однако на этот раз к ней стремительно примешивался горьковатый привкус обиды. - Ты ведь так не думаешь, - теперь в голосе Кагеямы тоже улавливались стальные нотки, - ты говоришь это специально. - Откуда тебе знать, - Шоё уже не мог говорить спокойно, понемногу начиная срываться, - мы ведь совершенно друг другу чужие. Смысл произнесённой фразы подействовал на мальчика отрезвляющим образом, но слово не воробей и сказанного было уже не вернуть. - Серьёзно? - такого заявления Тобио ни за что не мог ожидать. По его голосу можно было сказать, что он просто не мог поверить, чтобы самый близкий для него человек, для которого он всё это время так старался всё делать, был способен высказать нечто подобное, - я очень надеюсь, что это была шутка. Очень плохая шутка. - Конечно это была шутка, - злобная ухмылка искривила дрожащие губы Хинаты, - мне ведь сейчас в самую пору шутить. Всё равно у меня больше никого нету, так о чём мне ещё жалеть? Злоба и обида с едким шипением прожигали Кагеяме грудь. Конечно, многие слова они говорили сейчас наигранно, но такое было уже слишком. Разговор, который должен был помочь им во всём разобраться теперь мог привести к чему-то необратимому. - Сам подумай, - продолжил Шоё, не позволив ему вставить и слова, - что ты вообще обо мне знаешь? Ты просто нашёл меня в лесу и выходил, как зверюшку. Разве у меня вообще был тогда выбор? - Ну уж прости за то, что не дал тебе там умереть, - теперь срываться начинал и Кагеяма, которому и без того было сложно себя контролировать. Он даже подсел к Хинате чуть ближе, полностью разворачиваясь к нему лицом. Но кричать он начал больше не из-за гнева. А из-за ясного осознания и страха того, что на этот раз всему действительно придёт конец. Вообще конец. - Тебе не понять что я чувствую, - после минутной паузы и пребывания под испепеляющим взглядом Тобио, Шоё вновь начал говорить приглушённо, болезненно морщась от собственных слов. На его глазах блестели выступившие слёзы, - тебе не знакомо чувство утраты. - Зато мне знакомо чувство предательства. Они долго молча сидели друг напротив друга, замерев, пристально глядя друг другу в глаза. Каждый пытался отыскать во взгляде напротив заветную искру, хоть призрачную каплю чего-то, что не позволит им закончить всё именно так. Но не глупо ли было верить в то, от чего они сами только что отказались? Может, всё и должно было произойти именно так и судьба решила это за них с самого начала? С того самого дня? С момента их первой встречи? Сидя от Хинаты на расстоянии вытянутой руки, Кагеяма ощущал каждый удар чужого сердца, каждый вдох и выдох, все те усилия, которые мальчик прикладывал для того, чтобы не расплакаться, чтобы держать лицо и выглядеть более сильным и независимым. Но знал бы он на самом деле, как выглядит со стороны. Такой, старательно важный, но в то же время беззащитный, беспомощный и такой глупый. Родной. И в этот самый момент весь негатив куда-то мгновенно испарился, а в груди словно сработала гигантская подушка безопасности, заполняя собой всё пространство внутри и вытесняя абсолютно все возможные чувства, кроме того единственного, в котором он до сих пор так и не смог себе признаться. Тобио неуверенно подался вперёд, тихо и медленно, словно боясь спугнуть Хинату, подсаживаясь к нему чуть ближе. Тот безотрывно глядел на него, недовольно хмурясь и неровно дыша, принимаясь дрожать всё отчаяннее, по мере того, как юноша к нему приближался. Когда тот осторожно взял его за руку, мягко сжимая пальцами небольшую ладонь, мальчик закрыл глаза, отворачивая голову в бок, опуская лицо и словно сопротивляясь тому чувству, что так влекло его к Кагеяме. Тот чуть сжал его руку в своей, ненастойчиво притягивая её к себе, продолжая глядеть на Шоё, такого измученного, истощённого и совершенно запутавшегося в себе. Между ними не было и полуметра, когда Тобио осмелился дотронуться пальцами до его щеки, бережным движением смахивая пробежавшую слезу. Хината вздрогнул, наконец приходя в себя, тут же высвобождая руку и отсаживаясь назад. Он с бескрайней мольбой посмотрел Кагеяме в глаза, качая головой и одними лишь губами произнося: - Пожалуйста, не надо. В груди убийственно ныло, будто сердце сжали в тиски и теперь оно каждый удар совершало с неимоверной силой, готовое вот-вот лопнуть. Как же ему хотелось подползти к Шоё и сжать его в крепких объятиях. Но в этот раз он просто не мог ослушаться чужих слов. Через пару мгновений Хината поспешно вытер краем рукава слёзы, отворачиваясь, и неуклюже перебрался к дальнему краю настила, молча, без объяснений, укладываясь на него. Кагеяма очень хотелось что-нибудь сказать, прошептать, закричать, проорать... Но он решил действовать молча, намереваясь, в этот раз, пересилить себя, свои устои, свой страх быть отвергнутым. Он выставил колено вперёд, опираясь рукой на матрац, намереваясь свободной, наконец, черт его побери, погладить рыжего сорванца по голове, раз и навсегда оставляя былое позади... Вот только ход его мыслей прервал случайный взгляд, упавший на кучерявый затылок и в ту же секунду скользнувший чуть ниже, по выступающим позвонкам, оголённым отвернувшимся, слишком широким для тонкой мальчишечьей шеи, воротником. По непонятым краснеющим полосам, виднеющимся за краем льняной ткани... и мгновенно ошеломительная догадка звучно щёлкнула в его голове. - Кагеяма, прошу тебя... – ощущая постороннюю близость и желая побыть в одиночестве, жалобно всхлипнул Хината. - Подожди, - резко перебил его тот, - нужно кое-что проверить, - и осторожно оттянул пальцами ткань воротника вниз. Спину Шоё пересекало две, пока ещё не чётко вырисовывающиеся, вертикальные полосы, которые уходили концами под рубаху, заканчиваясь чуть ниже лопаток. Из-за того, как вдруг серьёзно и настороженно прозвучал его голос, Хината немного разволновался, напряжённо замерев и прислушиваясь к ощущениям, толком не понимая что именно происходит. Юноша провёл по одной из полос тыльной стороной указательного пальца, тут же отмечая, что для мальчика это действие принесло не самое приятное ощущение. - Очень больно? – спросил он. - Когда ты дотронулся, н... немного, - мальчик привстал на локте, с беспокойством глядя на Тобио. Тот выглядел чем-то сильно озабоченный, отчего Шоё стало немного не по себе, - а ч-что такое? Причина появления этих полос была очевидна. Спустя столько времени, с небольшой задержкой, но это, видимо, должно было случиться... Парень посмотрел на Хинату, озадаченно хмуря брови и в очередной раз отмечая, что, наверное, так просто от всех трудностей им ни за что не избавиться. Только теперь грядущее событие было намного опаснее их нелепых недомолвок. У Хинаты начинали расти крылья.