Столетняя война Эннора

— Смотри-ка, и впрямь быстро! — хлопнув ладонью по столу, удивился Истэним, когда на их стол аккуратно приземлились три полные кружки с элем. Но Грэйхлим и Арнар будто бы проигнорировали его замечание. — И каковы же плюсы прогулок по побережью Амана? — обратился к Хириллу учитель, — Сколько тебя помню, никогда бы не подумал, что ради шкуры волколака ты способен уйти так далеко. — И вовсе не далеко, — буркнул в ответ Арнар, пододвигая к себе кружку с элем и еще больше натягивая на себя капюшон. — До меня тут дошел слушок, — оглянув «Гарцующий пони», Истэним ближе подсел к своим собеседникам, — что сегодня вечером на лошадиных лугах собираются играть в Хобнаниган. Только послушайте, как занимательно это звучит. Поговаривают, что эльфы Ясного Бора будут здесь. Гномы пугают меня меньше, но кто сказал, что мы там будем драться, — на этих словах Грэйхлим вздохнул, а Арнар решил, что с него довольно дружеских посиделок. Дело близилось к вечеру и именно в это время суток Бри менялся до неузнаваемости. Зажигались фонари, люди и гномы вываливались на улицы небольшими группами. Вот тут-то и начиналось веселье. Возле самых ворот толпилась куча народу. Жители любили смотреть на приезжих, коими оказывались гномы на горных козлах, гордые эльфы на лихолесских скакунах, украшеные в ленты и цветы, и люди на огромных боевых лошадях. Все они приезжали в Бри с одной целью — сыскать ночлег, а на следующее утро снова отправиться в путь. Арнар стоял, облокотившись о столб фонаря, находившийся за главными воротами. Он держал в руках небольшой деревянный обрубок, один из тех, что делали мастера из Гондолина. Ходило поверие, что такими статуэтками пользовались черные маги в эпоху Мелькора, а потому Арнар рассматривал ее осторожно, при каждом шорохе вздрагивая. В один момент он обернулся и увидал женщину невысокого роста в походной одежде, остановившуюся возле конюха. Она о чем-то с ним разговаривала и не могла не поразить. — Итак, мой юный друг, ты с нею знаком? — Грэйхлим приближался к Хириллу медленно, вдыхая в себя запахи леса и гор. — Вовсе нет, просто не могу решить за что зацепить свой взгляд, — сказал Арнар и посмотрел на учителя не то чтобы свысока, а так, будто бы Хирилл был выше Элхариона на десять футов, что, естественно, было не так. Охотник только пожал плечами и подозвал к себе статного жеребца, неподалеку щипавшего траву. Не прошло и минуты, как Могильщик вскочил в седло и скрылся в тени деревьев. «Что за мальчишка» — усмехнулся Грэйхлим своим мыслям, которые обычно никогда не появлялись по отношению к Хириллу. — С кем это вы разговаривали, господин Элхарион? — спросила его женщина, на которую смотрел Арнар. — Это был мой ученик, миледи, — она не подошла бы к нему просто так, подумал Грэйхлим, — Арнар Хирилл его имя. — Он станет прекрасным воином, если не стал им уже, — женщина улыбнулась, схватила Грэйхлима за руку и покраснела, — Извините, — прошептала она с торопливым испугом. *** — Видишь! Не прав ты был, отказываясь от праздника и игры в Хобнаниган! — с огромными глазами Истэним проходил мимо бочек с элем, стоящих на густой зеленой траве, и заглядывался на огромные вишневые пироги, которые Истэним уже намеревался испробовать. — Заметь, что я не собираюсь и пальцем трогать невинных куриц, — Арнар сурово посмотрел на спутника, — и тебе не позволю. — Полно тебе, Арнар. Во время проведения матчей ни одна курица не пострадала. Истэним играл плохо, а Арнар не играл вовсе, поэтому они оба уселись за стол к хоббитам; позже к ним присоединился Грэйхлим, переживая за Хирилла где бы тот не находился. Арнар, закинув ногу на ногу, и скрестив руки на груди (это была его любимая поза) сидел на большом деревянном стуле за чудно украшенным столом, где хоббиты уже успели усердно поработать и подъесть все съедобное. Благо бедняга Халфред из Заскочья нашел в закромах «Гарцующего пони» одиноко лежавшую бочку эля и из самого Бри катил ее по дороге к лошадиным полям. Арнар уже успел задремать на стуле и шептал сквозь сон какие-то слова, в то время как Элхарион вслушивался в речь Могильщика и запоминал. — Что это он бормочет? — поинтересовался у целителя Истэним. — Что-то на эльфийском. О мире, об изменении, о войне. Истэним, ему давно пора было спать. Все эти хоббитские праздники не для него, — шепотом рыкнул Грэйхлим, а Истэним, не выдержав, завалился на траву, истерически вдыхая и выдыхая воздух. — Ты оберегаешь его, словно он юнец, который только и способен держать в руках деревянный меч и грозно тыкать им в свинью. Это не дело, Грэйхлим. Не дело и выгуливать его, он ведь не ручной пес. Когда-нибудь ученик превзойдет своего учителя. Способен ли ты будешь отпустить его? У Грэйхлима не было ответа на этот вопрос, да он предпочитал и не задумываться о нем. Арнар никогда не был похож на мальчишку, которому требовалась опека, но тогда, еще давным-давно, Хирилл просил Элхариона стать его наставником. Или позволил стать им? В голове крутятся мысли, от которых не спрятаться, но жизнь готовила целителю совсем другую судьбу. Грэйхлим вздрогнул, когда Арнар тихо прошептал что-то, широко распахнул глаза и, не удержа равновесия, упал со стула. — И это называется эльфийской стойкостью? — хохотнул Истэним, все еще сидя на траве. — Они идут… — только и смог проговорить Арнар, закрыв глаза. Грэйхлим побледнел, а Истэним лишь приоткрыл рот от удивления. Он еще долго сидел, не смея пошевелиться. Даже дышал он теперь с трудом. — Да, видно пора ему гроб делать, — будто бы выйдя из забытья, заметил Истэним. Целитель лишь серьезно глянул на человека, а затем аккуратно поднял Арнара и, подозвав к себе Итила, вскинул Хирилла в седло. До самой ночи Грэйхлим заходил в комнату к Арнару, и немного растормошив его, просил снять верхнюю одежду или хотя бы капюшон и плащ, на что получал довольно-таки обычные ответы в духе: «Я убью каждого, кто посмеет снять с меня капюшон». И Элхарион его больше не уговаривал, мало ли у эльфов причуд. Арнар уже не мог встать, так и пролежал в темной комнате, где только потрескивали дрова в камине, да отдаленно слышались голоса посетителей трактира. Поутру, Хирилл с усилием раскрыв глаза, увидел над собою лицо Грэйхлима и попросил его уйти. Элхарион тихо вышел, затворив за собой дверь. — Ну что? — спросил его шепотом Истэним, прождавший всю ночь под дверью охотника. — Он уснул, — отвечал Грэйхлим чуть слышно. Но Хириллу больше не нужно было просыпаться. Ночью того же дня, Арнар, проговорив на эльфийском Грэйхлиму «ego», умер. Есть в Имладрисе, во владениях Элронда небольшое кладбище. Печаль навевает оно. Погибшие в войнах, павшие от болезней эльфы покоятся здесь. Некоторые могилы давно заросли; каменные статуи уже наполовину в земле, а деревья и вовсе забрали себе все пространство. Но в глубине кладбища есть одна могила, к которой больше не прикоснется ни эльф, ни человек, ни кто бы то ни был из существ земных. Арнар Хирилл похоронен в этой могиле. Из далеких земель Бри пришли два человека — Грэйхлим Элхарион и Истэним Нибет. И долго они не могут покинуть это место, будто бы они станут ближе к Арнару хоть на шаг. Так и покоится здесь Хирилл в темно-зеленом одеянии охотника, с капюшоном на голове и больше никто из ныне живущих не узнает его тайну.