Великий комбинатор

На этот раз Люциус перенесся на остров заблаговременно, но неделя, проведенная здесь несколько месяцев назад вместе с Абдул Хамидом, сделала его ожидание томительно-невыносимым. Пребывая в мрачном расположении духа из-за поступка сына и странных намеков Гарри на свою осведомленность о провернутой интриге, он до прибытия падишаха впал в жуткую хандру. Люциус просто валялся в кровати, безуспешно пытаясь взять себя в руки, и не поднимался даже для того, чтобы поесть. Он все выискивал, где допустил промах, и не мог найти. Никто! Никто кроме него не был в курсе его планов в отношении Гарри. Разве что сын, да и тот далеко не в полном объеме. Тогда как довольно-таки наивный и неискушенный в подобных играх Поттер умудрился догадаться, что закрутилось вокруг его персоны? Проворочавшись полночи, Люциус забылся только под утро, а проснулся уже в совершенной уверенности, что источником информации мог быть только Драко. Гарри, наверное, что-то от него узнал и сделал определенные выводы. Но даже в этом случае он выяснил далеко не все. Эти мысли немного успокоили, но меланхолию не прогнали. Все же поступок сына огорчил его намного больше, чем Люциус думал. Утром он усилием воли заставил себя подняться. Абдул Хамид ожидался после обеда, а пока стоило подготовиться к встрече, наведя лоск и попытавшись избавиться от следов бессонной ночи. Благодаря всевозможным зельям это удалось очень быстро, и, нарядившись в костюм для верховой езды, Люциус решил проведать, как поживает его Аббас. Из-за тоски и меланхолии, он даже не удосужился посетить слона после приезда. Слон чувствовал себя превосходно, поскольку смотрители, не ожидавшие хозяина, тем не менее очень ответственно относились к своей работе. Впрочем, было видно, как они истосковались по человеческому обществу, хотя пару раз в месяц один из них выбирался на ближайшую населенную сушу, чтобы закупить необходимые припасы. Вскарабкавшись на слона, Люциус решил совершить небольшую верховую прогулку, чтобы ветер с побережья немного развеял тоскливые мысли. Видя, с какой радостью смотрители выполняют его распоряжения, он задумался о том, что неплохо бы все-таки переместить Аббаса вместе с его обслугой куда-нибудь в обжитую местность, скажем, в тот самый домик на побережье Франции, где они раньше проводили с семьей лето. Сейчас, когда Драко обзавелся супругом и они с Нарциссой почувствовали некоторую свободу и независимость от семейных обязательств, отдыхать они там вместе вряд ли будут. Деятельный мозг Люциуса тут же переключился на составление планов, примерный подсчет расходов и выбор способов перевозки и возможностей размещения “подарочка” в комфортных условиях в небольшом по меркам острова да и самого Малфой-мэнора поместье. Так, погрузившись в свои размышления, он медленно прогуливался верхом вдоль побережья, пока скрип такелажа и шум у причала не вывели его из задумчивости. Оказалось, на своей роскошной яхте в сопровождении пары катеров охраны прибыл Абдул Хамид. Стараясь скрыть радость и нетерпение, Люциус степенно повернул слона обратно и медленно поехал навстречу любовнику, который застыл на берегу в ожидании. С каждым шагом Аббаса он чувствовал, как губы непроизвольно расползаются в радостной приветственной улыбке, а у причала, остановившись и поклоном поприветствовав падишаха, с хитрой ухмылкой протянул ему руку, предлагая прогуляться вдвоем. Абдул Хамид ловко взобрался Люциусу за спину и, с силой сжав его в своих объятиях, тихо выдохнул на ухо: - Я скучал, свет очей моих. - Потише! - крякнул Люциус. - Мне кажется, тебе нужен готовый на все любовник, а не инвалид с переломанными костями. Но… я тоже скучал, - стараясь скрыть удовольствие от такого горячего приема, добавил он после небольшой паузы. Как ни странно, в этот раз падишах не сделал ни малейшей попытки склонить Люциуса к быстрому сексу на спине слона. Казалось, ему достаточно просто сжимать любовника в объятиях, вдыхать запах его волос, тихо шептать на ухо всякие глупости и видеть, как его практически невинные ласки вызывают дрожь удовольствия и предвкушения. Когда они вернулись в дом, отправив слона на конюшню, Абдул Хамид присел на диван и задумчиво поинтересовался: - Люциус, у тебя что-то случилось? Разливавший вино Люциус вздрогнул, пролив прозрачную жидкость мимо бокала. Любовник почти никогда не называл его по имени, кроме тех мгновений, когда достигал апофеоза страсти. - Да нет, все в общем-то нормально, - пожал он плечами, не собираясь делиться своими проблемами. - Я же вижу… Или ты не доверяешь мне? - падишах недовольно нахмурился, встал и отошел на пару шагов. - Твоя скрытность и желание сохранить свое инкогнито, твои попытки оградить меня от своей жизни говорят о том, что наши отношения для тебя своеобразная игра. - Нет… - Люциус резко обернулся, встречаясь с темным, нахмуренным взглядом Абдул Хамида. - Прости, если тебе так показалось, но наши отношения давно уже перестали быть для меня игрой. Я… - наверное, впервые в жизни он растерялся, не зная, что сказать. Легко расставаясь с людьми и никогда не пуская посторонних в свою душу, Люциус Малфой совершенно не умел откровенничать и делиться своими проблемами с кем бы то ни было. Но сейчас по серьезному взгляду Абдул Хамида он понял, что надо делать выбор. Что от его дальнейшего поведения зависит, будут ли они встречаться дальше и какие отношения их впредь будут связывать. Именно сейчас стало кристально ясно, насколько сильно не хочется лишаться и редких встреч, и полных намеков писем, и надежды, что, пусть не каждый день, но вот так, время от времени, они смогут быть вместе, наплевав на все обязательства и ответственность за других. - Если ты не играешь со мной, то докажи это! Мне не нужно знать, хотя, безусловно, интересно, почему ты так упорно скрываешься от меня в Британии, я стараюсь не обращать внимания на твою временами странную одежду и некоторые особенности поведения, но, думаю, поделиться своими проблемами со мной ты вполне можешь. - Да, ты прав… Могу, конечно. Только вот не уверен, как ты после этого станешь ко мне относиться. - Люциус, взяв бокал, уселся на диван, приглашая Абдул Хамида присесть рядом, и, когда тот присоединился, начал свой рассказ. Он говорил, стараясь не называть никаких имен, прекрасно понимая, что и без того история о завоевании зятя для сына в некоторых местах покажется падишаху сказочной и ненастоящей. С каждым словом напряжение, скопившееся внутри за последние дни, ослабевало, и становилось легче, особенно от понимания того, что рассказ не встречает осуждения, а временами даже вызывает легкую улыбку на губах Абдул Хамида. - ...вот так я и обзавелся выгодным по всем параметрам зятем, но так и не понял, в какой момент он смог подловить меня на том, что я вел свою игру. Время уже близилось к ночи, в комнате неярко горел камин и несколько свечей. - Блестящая операция! - дослушав историю до конца, похвалил падишах, поцеловав Люциуса куда-то за ухо. - Не думал, что ты одобришь подобное... - Почему? Ты глубоко ошибался, если думал, что я стану осуждать тебя за попытки всеми правдами и неправдами добиться для сына лучшей партии. Мне странно, что у тебя вообще возникли сомнения по этому поводу. Это нормально - постараться занять наиболее удобное и почетное место, будь то политика или вопросы продолжения рода. Ты делал все на благо своей семьи, и за такую изощренную дальновидность можно только похвалить. Лотос когда-то не так долго пробыл в моем гареме, поэтому мог не обратить внимания на наши обычаи и устои. Но его - твои Люциус! - изворотливость, хитрость, приспособляемость к тяжелым ситуациям и умение любыми способами добиваться поставленной цели вызывают наибольшее уважение. До сих пор прислуга моего дворца, из тех, кто был при тебе, вспоминают о твоих выходках с дрожью в голосе, но и с невольным теплом. - Люциус скептически хмыкнул, и Абдул Хамид, усмехнувшись, продолжил: - Слишком разный менталитет европейцев и арабов порой создает на ровном месте проблемы, недоразумения и конфликты. И мне приятно сознавать, что в душе и по характеру ты гораздо ближе к нам, нежели прочие твои соотечественники. Поэтому, выкинь все из головы и наслаждайся жизнью! И еще одно. Ты ищешь слабое звено в провернутой тобой интриге, того, кто мог бы открыть твоему зятю карты на твои… как ты это называешь? Махинации? Но ты не подумал о людях со стороны. Та журналистка, при помощи которой ты провел начальную часть игры... Она ведь очень скользкая и изворотливая, насколько я понял. И в силу своей профессии и не по-женски развитой склонности к интригам именно она не погнушалась бы поделиться известной ей информацией, в обмен на другую, не менее ценную. Люциус на какое-то время погрузился в размышления, но надолго уйти в себя ему не дали. Падишах резко завалил его на диван и навис сверху. - Хватит, драгоценный мой, время разговоров прошло! Не надейся, что я не заметил странных оговорок и того, что ты не называл имен. Пока мне достаточно твоего доверия, но я надеюсь выпытать и остальные подробности твоей жизни. Хочется верить, что ты сможешь мне открыться и принять мою любовь, так же как твое тело открывается и принимает меня в порыве страсти. А сейчас, после столь продолжительной нагрузки на мозг и чувства, - он коротко и немного грубо впился в губы Люциуса, - пришло время для плотских удовольствий. И Абдул Хамид, не тратя больше времени на слова, обрушил на любовника целый водопад ласк и страстных поцелуев. Несмотря на некоторую порывистость, изголодавшийся по любовным играм падишах действовал на удивление нежно и неспешно. В какой-то момент оба единодушно решили, что им тесно на диване, и перебрались в спальню, оставляя за собой на ступенях элементы одежды. В постели они продолжили свои игры, и Люциус после случившегося разговора впервые почувствовал при единении не только умопомрачительное физическое удовольствие, но и странное, несвойственное ему желание без остатка принадлежать этому мужчине умом, телом и душой. После предыдущей бессонной ночи и наполненного разговорами дня он уснул, лишь немного придя в себя от оглушительного по своей мощи оргазма. Утром, как и всегда здесь, на острове, Люциус проснулся раньше Абдул Хамида. В этот раз он, вопреки обыкновению, не подхватился с кровати, желая поскорее привести свое тело в порядок и снять неприятные ощущение в некоторых саднящих местах. Нет, подперев голову рукой, он задумчиво рассматривал любовника. Тот лежал полубоком, раскинувшись на кровати, и на фоне белоснежного постельного белья тело его казалось бронзовым в неясном свете проникающих из-за штор солнечных лучей. Абдул Хамид спал обнаженным, лишь живот его прикрывал угол тонкой простыни, и Люциус с удивлением отметил, что его падишах до сих пор выглядит крепким, подтянутым, мускулистым. Гладкая как у молодого мужчины кожа, отсутствие лишнего жира и возрастных морщин - все это сбрасывало десяток лет с его реального возраста. Лишь несколько седых волос на висках да ярко выраженные “лучики” вокруг глаз могли напомнить о прожитых годах. Руки сами потянулись к смуглой груди Абдул Хамида, спустились вниз к животу и откинули в сторону простыню, вызывая вполне ожидаемую реакцию. Внимательно наблюдая за расслабленным выражением лица любовника, Люциус отважился на более смелые прикосновения, только сейчас осознав, что инициативу в сексе он безнадежно упустил, лишь подставляясь под искусные ласки и отдавая себя без возможности вести. Но сейчас, застав Абдул Хамида в таком расслабленном и, можно сказать, беззащитном состоянии, он не преминул воспользоваться ситуацией. Почти невесомо проходясь по животу и груди, иногда затрагивая уже почти полностью вставший член, Люциус приласкал головку, а затем слегка сжал ладонь, совершив несколько поступательных движений. Все еще пребывая в царстве Морфея, Абдул Хамид тихо простонал. Вдохновленный таким началом, Люциус удвоил усилия, продолжая уделять внимание члену и постепенно опускаясь ниже. С довольной усмешкой он обхватил головку губами и легко помассировал ладонью упругую ягодицу, так и манящую к себе взгляд. Падишах с очередным стоном выгнулся, подставляясь под ласки. Он явно все еще находится где-то на грани сна и пока не отдавал себе отчет в происходящем. Погладив ягодицы любовника, Люциус осторожным движением скользнул в ложбинку между ними, аккуратно проведя по желанному входу. Обрадованный тем, что Абдул Хамид пока не проявляет сопротивления и вообще, судя по его стонам и встречным движениям, вполне доволен происходящим, он, не тратя зря времени, наколдовал смазку и, тщательно работая языком, ввел средний палец буквально на одну фалангу. В тот же миг все изменилось. Люциус даже не успел понять, как оказался лежащим на спине с руками в крепком захвате. - Я смотрю, тут кое-кто уже выспался и решил посягнуть на святое? - слегка нахмурившись, спросил Абдул Хамид. - Если тебе так сильно хотелось, то мог бы просто разбудить меня. - С этими словами он резко поднял и развел ноги Люциуса в стороны, а затем, после минимума подготовки, вошел. Этот секс был быстрым, немного грубым, но, как и всегда, потрясающим. Достигнув оргазма и доведя любовника до пика, падишах лег рядом и крепко обнял его. - А теперь расскажи мне, что это было? - отдышавшись, спросил он. - Ну ты же вчера просил откровенности? - хмыкнул Люциус, находящийся в довольно миролюбивом настроении после сногсшибательного оргазма. - Это она и есть... в некотором роде. Дело в том, что я вообще-то никогда и ни с кем кроме тебя не бываю снизу. И я хотел показать, что у меня тоже есть некоторые потребности, которые мне не хотелось бы удовлетворять на стороне. Иными словами, я привык доминировать в сексе и уступаю только тебе. Поэтому, мне кажется, что было бы справедливо, если бы мы время от времени менялись. - Хм… - Абдул Хамид приподнялся на локте, - пожалуй, твои желания мне понятны. Но я, в связи со своим положением, и в юности-то не был в роли принимающего, а уж падишаху и вовсе не пристало подставляться. - Ты определись, сейчас со мной в постели находится великий Абдул Хамид ибн Махмуд или мой любовник Абдул Хамид? Я понимаю, что разница не слишком большая, но тем не менее... В постели нет места званиям и титулам, тебе не кажется? Есть только обоюдное удовольствие. И, взяв тебя, я не воспользуюсь привилегией быть сверху за дверями спальни. - Можешь не объяснять, - улыбнулся падишах, необычайно ласково проводя по скулам и губам любовника. - Но для меня это непривычно и… - И немного страшно, - понимающе кивнул Люциус и потянулся за поцелуем. Оторвавшись от губ Абдул Хамида, он слегка обвел их языком и отстранился. - Я понимаю тебя, мой повелитель, но мне бы было очень приятно, если бы ты позволил... Падишах ненадолго замолчал, обдумывая сказанное, затем лег рядом и тихо сказал: - Я подумаю над твоим щедрым предложением и когда-нибудь все же соглашусь на него. Но мне нужно время. Ты же согласишься подождать, бриллиант моего сердца? Люциус резко приподнялся и склонился над Абдул Хамидом: - Я подожду, мой повелитель, подожду. Только не заставляй меня ждать слишком долго, чтобы мне не пришлось искать согласных на стороне. - Что ж, мне нужно будет думать побыстрее. А пока я намерен занять тебя так, чтобы ты и не вспоминал ни о ком, кроме меня. Абдул Хамид склонился, вовлекая Люциуса в горячий поцелуй, который быстро перешел в бурные ласки и закончился обоюдным удовольствием. http://s019.radikal.ru/i600/1511/ca/3c06d7f99139.jpg - блаженный Люциус в мечтах о будущем))) Очередной оргазм оставил лишь возможность мечтательно улыбаться, расслабленно раскинувшись по постели. Постепенно, разглядывая задремавшего падишаха, Люциус поймал себя на мысли, что было бы просто замечательно проводить такие совместные ночи и как можно чаще просыпаться рядом. Ведь сейчас, когда у Драко появился Гарри, а Нарцисса занималась своими делами и редко бывала дома, он мог наконец-то уделить внимание собственной личной жизни. А для этого неподражаемому лорду Малфою следовало вновь напрячь мозги. В конце концов, Абдул Хамид был не последним человеком в мире и постоянно находился в фокусе внимания журналистов и своего народа. К тому же он маггл, которому не полагалось знать о существовании другого мира, раскинувшегося прямо у него под носом. Значит, надо было придумать нечто грандиозное, чтобы не нарушить Статут о секретности и при этом создать достойную легенду, позволяющую оказаться в ближайшем окружении падишаха. Наброски новой интриги начали потихоньку обживаться в голове великого комбинатора магического мира, и он, не в силах валяться в кровати, быстро вскочил, кипя жаждой деятельности и желая приступить к осуществлению своих планов.