Ау, Мистер Поттер!

      Пожалуй, эти морды я бы не видел еще лет сто или двести, и не потому, что я их ненавижу, а из чувства эстетики.       Но все по порядку.       Моя жизнь началась сначала, спасибо, хоть не в период подгузников вернули. Глава авроров, писающий под себя - это как-то не слишком брутально.       Я снова малыш Гарри Поттер 8 лет отроду, и на осознание сего важного факта у меня ушла целая неделя.       Я покорно выполнял все, что мне велено, и тихо радовался спокойной жизни. Пока не произошло одно но. Они посягнули на святое! На мой Чулан под лестницей! И тогда я решил, что так больше не может продолжаться. Что мне вобла, боров, и поросенок! Разве я не убийца престарелых василисков?        Итак, я снова на кухне, готовлю завтрак для своего двоюродного братца - китенка Дадли, и для краснолицего мастодонта дяди Вернона. Яичница подгорела, бекон превратился в какое-то розовое пятно на сковородке, но, все же аккуратно разложив все это по тарелкам, я, устроившись на стуле поудобнее, так как ноги до пола пока еще не доставали, поместил голову на сложенные руки и поочередно, то одним глазом, то другим, наблюдал за своими родственниками. Судя по всему, сегодня мне еда не полагалась. Ну и не страшно, можно будет потом что-нибудь и стащить из холодильника. Клянусь Мерлином, это была первая космическая! Жрать такую дрянь, с такой скоростью, да еще и с такими одухотворенными лицами! Лишь тетка морщилась, но, все же, ела.       – А вы не боитесь, что еда отравлена? — невинно спросил я, когда тарелки заблестели, честное слово с такими людьми и посудомоечная машина не нужна. Но как побледнели их лица, жаль только Дадлик ничего не понял: — Магия там или еще что? А что вы так смотрите? Дядя, глаза выкатятся, тетушка, рот закройте, а то мало ли что, надует еще.       – Поттер! — вспылил дядя, — да как ты смеешь, негодный мальчишка, — брызжа слюной орал он, поднимаясь и тучно надвигаясь на меня.       – Вернон, — проблеяла, тетка, отступая на шаг и поднося руки к лицу, видимо инстинкт самосохранения у нее был развит лучше, чем у прочих Дурслей, хотя да, она же в девичестве Эванс.       – А почему бы и нет? Магл, — значительно бросил я, и дядя остановился, хватая ртом воздух, а я для антуража, откинулся на спинку стула, и залихватским движением зажег на кончике пальца небольшой огонек, другой рукой, я из ниоткуда достал сигарету, и прикурил: — дядюшка, не хотите?       – Ты, щенок! Мы приютили тебя в своем доме! А ты, отродье, себе позволяешь такое!       – Где, где ты это взял, — хватаясь за сердце, и смотря на меня как на кусок дерьма, запричитала тетушка. Как она это сочетала на своем не выразительном лошадином лице, осталось для меня загадкой.       – Магия, — загадочно прошептал я, закурив, выпустил колечко дыма, и, повернулся к кузену:       – Дадли, хочешь? — спросил я кузена, с тупым выражением пялящегося на разыгрываемое представление.       – Не сметь! — завизжала тетка, выходя из оцепенения, и перешла на ультразвук. А я ведь искренне хотел предложить, без, так сказать, заднего умысла.       Пожав плечами, я легко спрыгнул со стула и быстро направился к выходу, в спину мне летели гневные вопли, а Дадлик, кажется, отправился к холодильнику, по пути наступив на ногу дяди.       Возможно, как аврор я поступил слишком никак. Но я не Дамблдор, с его манией добра во всем мире и горстью лимонных долек в карманце, как утешительный приз проигравшему (интересно, а Гриндевальда он тоже после поражения конфетами угощал? Надо будет спросить об этом). Я и не ковбой Томми-из-приюта, первыми словами которого при любом знакомстве были: «авада кедавра».        Я практичная и расчетливая тварь. В восемь лет мне никогда не выкопать две гигантские ямы на заднем дворе (мужа с женой можно и в одну засунуть, так сказать и в радости и в горе) - слишком уж я дохлый. Бесспорно, я имею право на месть, но Мерлин их всех подери, мне лень. Я в отпуске, черт подери, впервые в жизни я в отпуске! Так почему бы не устроить себе тихий отдых? Империо, конечно тоже выход, но без палочки наложить такое, под силу, пожалуй, только чупокабре, ведь без проводника магия не работает! Только Дамблдор мог так баловаться, может, и малыш Томми мог, надо будет у него спросить при встрече.       Так что мне пришлось конкретно разводить своих любимых родственников. Зажигалка и сворованная пачка сигарет творят чудеса (кто б еще продал мелкому шкету такую магловскую отраву, пришлось так сказать, одолжить). Вжик, и привычный мир Дурслей, где все мирно и чинно, канул в Лету. Молодец, Гарри Поттер!       Правда тетушка не видела еще один мой сюрприз. Но могу поклясться, ей он понравится. Жаль, что посмотреть на это не удастся. Магический мир явно заждался своего героя со шрамом, с парой десяток дурслевских фунтов в кармане.       Выбраться из этого тихого закутка в большой мир, чтобы вдохнуть отравленный воздух и почувствовать себя свободным, вот он самый большой кайф жизни — свобода, правда, я сразу же столкнулся с магом.       – Спасибо, спасибо! — зашептал какой-то мужичок в аляповатой мантии, размазывая сопли умиления по своему лицу и моей одежде и схватил меня за разношенную футболку, тут же предупреждающе заскрипевшую.       – Но, но, но, парниша! Это дизайнерская шмотка от самого Дадлиенса! Запомни, Гарри Поттер носит только такое! — и вывернулся из рук онемевшего мужчины, отправился дальше. Магический мир, я уверен, ждал своего героя, поэтому и закрыл все свои двери. Косой переулок место для магов! Ха-ха-ха и еще раз ха. Я не смог туда попасть, что там, я даже в «Дырявый котел» не смог войти! Вывеску видел, а войти никак.       То ли возрастные чары стояли, все же это кабак, то ли еще что. Но тогда почему одиннадцатилеток пропускает? Глубоко зависнув над этой проблемой, я отправился домой, Лондон больше ничем меня не мог заинтересовать, увы, виски детям не наливают ни в одном кабаке, хоть магловском, хоть магическом, а вот пинка дать могут. Придется приспосабливаться. Пиво достать проще.       В полпервого ночи я застал своих обожаемых родственников в гостиной. Они явно ждали меня. Тетка с недовольно поджатой нижней губой, и дядя с алой от гнева шеей, такой гигантский шкаф и тощая швабра, пытавшиеся меня запугать.       – Где ты был, — грозно налетела Петунья, опережая дядю, – Ты что пьян?       – Бегал? Нет? Неправильно? Тогда гулял? Тоже не то, — культурно проигнорировав последний вопрос, я наблюдал, как меняется выражение лица родственников и пытался угадать правильный ответ. Попутно я оглядывался вокруг, пока наконец не увидел то, что искал: — да что же вам тогда надо? О, а где окно?       – Ты, маленький мерзавец, — зашипел дядя. Значит, нашли мой подарочек. А не фиг было всякий мусор забрасывать в мой чулан. Это мой Чулан, собственный, моя прелесть. Там каждая паутинка моя, а они туда инструменты сбрасывают. Свиньи. Вот я и вырезал окошко стеклорезом. И, видимо, когда тетушка вновь прилипла носом к стеклу, наблюдая за соседями, оно и выпало.       – Но-но-но, без рук. Я всегда знаю, когда меня обсуждают за спиной, дядя. Я же все-таки волшебник, — держа невозмутимое лицо, продолжал я, вальяжно развалившись на одном из кресел в гостиной, и, приглашающее взмахнув рукой, указал на диван напротив: — Чего вы стоите, садитесь, в ногах правды нет.       – Вон отсюда. — Проскрежетал дядя, нависая надо мной.       – Тише, дядя, Дамблдор велел остаться, — в таких случаях главное - невозмутимость, каменная рожа и сто грамм для храбрости, вот она - истинная магия.       Взревев, дядюшка отшатнулся от меня и гневно продолжил:       – Я не позволю, чтобы какой-то чокнутый старик...       – Вот видишь дядя, ты сам говоришь «чокнутый старик», — не стесняясь, перебил я дядюшку: – мне, вот, тоже не хочется его злить. Мало ли что он может сделать? Эти психи, они такие непредсказуемые.       Подло прикрываться чужим именем. Но что делать, кушать-то тоже хочется, и жить где-то надо. Магической Британии пока плевать на своего героя       – Так ты все знаешь, — прошептала тетка, и, дождавшись моего кивка, продолжила: — и он сказал тебе остаться здесь, — поджав губы и скрестив худощавые руки на отсутствующей груди, как бы поставила на этом точку.       – Да, тетя, — покорно согласился я. И, нагнувшись вперед, заговорщицки прошептал: — Но мы ведь можем и договориться.       Всегда подозревал, что дядя коммерсант.        Три часа переговоров и простое соглашение.       Я не трогаю Дурслей, Дурсли не трогают меня!       Мир становится до ужаса простым.        Я наконец-то смогу отдохнуть. И почему я раньше до этого не додумался?