Ау, Мистер Поттер!

      Косой переулок всегда поражал меня своей мещанской красотой.       Но все по порядку.       Говорят мысли материальны, стоило лишь подумать, как хлипенькая дверь упала. Мне кажется, или это извинения Хагрида ее выбили?       – Я, конечно, извиняюсь — начал он, еще с улицы, поэтому из-за урагана мы услышали только «няюсь» и «бамс». Все молчали, видимо, прощали великана, судя по лицам, посмертно. — Ну чего, может, чайку сделаете, а? Непросто до вас добраться, да… устал я, — сходу взял быка за рога лесничий, оценив тишину. Милые статуи Дурслей лишь лупали глазами, и методично хлопали ртами, как рыбы. Я тоже застыл и смотрел, каюсь, забыл, каким большим Хагрид кажется, когда ты всего лишь метр с кепкой.       Хагрид большой, масштабный такой мужик, незабываемый. Волосатое лицо с маленькими глазками, с такой высоты и не поймешь то ли это злой прищур ковбоя, то ли он улыбается, как хитрый индеец. Еще и рост и комплекция. Ну, типичный преступный элемент, вот щас как ножичек достанет, пардон, розовый зонтик. И все всем хана.       — Ну-ка подвинься, пузырь, — пророкотал великан, медленно пятящемуся к стенке Дадли.       – Спокойно, это за мной, — пошел я на мировую, заметив как дядя, сатанея, тихонько достал ружье, ну не любит мужик, когда наезжают на его семью!       – Волшебник, что ли? — скривился старший Дурсль, всем своим видом выражая отвращение.       – Волшебник, — обреченно согласился я       – Чего? — вклинился Хагрид.       – А вы, собственно говоря, кто? Преподаватель? — вмешалась Петуния, выглядывая с лестницы и стараясь сохранить вид неприступной леди, в ночном пеньюаре у нее это плохо получалось.       – А я это, Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса, — старательно отворачиваясь, пробубнил великан. Я не понял, это я, что ли в женщинах ничего не понимаю? – Ты, конечно, все знаешь о Хогвартсе.       Я послушно кивнул.       – Дядя с тетей мне все-все рассказали, и про родителей, и про Хогвартс, и про Воландеморта! — о как его скрутило, я понял, почему Дамблдор всегда зовет так Томми–боя, это ж как народ крючит, похлеще, чем от лимонных долек! — и про Дамблдора.       – Так, дык, я отведу тебя за этими за покупками, — растерялся лесничий. Я не понял, что ответ данный мной неправильный. Система сбилась и глючит? — А я тебя энто с днем рождения в общем, Гарри! – и, из широких штанин, мановением руки, Хагрид достал, нет, не паспорт, а свой знаменитый торт. Я растроган, честно.        – Эм, спасибо, Хагрид, — аккуратно беря торт, я тут же его сбагрил Дадли, свои зубы дороже, чем кузена. — А все-таки расскажи мне про Хогвартс, вдруг я чего не знаю.- Мало ли вдруг там директор Филч, тогда сразу куплю себе тапочки, с зайчиками, и снотворное. По тому как расслабился великан, я понял, система пришла в норму.       – Холодно здесь что-то,- пробасил лесник, и в пятках засвербело. Может интуиция?        Хагрид достал свой легендарный зонтик, в один большой шаг он оказался у камина, и направил туда свой агрегат. Полыхнуло зеленым.       Авада? — восхитился я зонтиком.       Увы, жизнь не бывает такой интересной.       Вы когда-нибудь видели сломанные палочки, и что они творят? Я, например, видел. И хорошо помню, что эти своенравные дамы при поломке становятся сумасшедшими. Вылетевший луч, направился прямо в милого моего кузена, так старательно пытавшегося откусить хоть кусок пирога, наивный, съесть эту выпечку мог только Пушок, предварительно расплавив ее кислотой.       Ну что сказать свинья она и есть свинья, с хвостом или без.       Визг был знатный, ор и маты стояли почти всю ночь. Убрать хвост никто не смог.       Жалко Дадли. Похоже, помрет все-таки свиньей.       Да здравствует моя жизнь! А  то я уж переживать начал. Так держать!       Утром мы с Хагридом смылись, от греха подальше.        Но я успел забыть насколько Хагрид человек Дамблдора, полдороги он слезно молил не упоминать в школе об инциденте, а вторую половину дороги восхвалял профессора Дамблдора.       – Хагрид, а если я не смогу стать магом, ну или не захочу?       – Дык, мамка твоя была колдуньей, а отец о-го-го каким магом был!       И тут я понял, от Хогвартса мне не уйти. У меня ведь мамка колдунья! Вот она, мать ее, железная логика магии.       Правда, Оливандер, когда втюхивал мне мою палочку, объяснил все более доходчиво. Оказывается, в каждом письме для первокурсников, мелкими буквами в самом низу, на староанглийском написано примерно следующее: » возврату подлежит в течение 24 часов», то есть, я мог отказаться, если бы отправил ответ в течение суток, причем ни куда-нибудь, в какой–то там Хогвартс, а в сам Визенгамот! В общем, в Хогвартсе все как всегда — честно и справедливо. В Гринготтсе, я все же, несмотря на удивленные взгляды, попросил обменять мне галеоны на фунты, аккурат ту сумму, которую указала тетка, на втиснутой перед самым выходом бумажке. Договора надо соблюдать, мне следующим летом тоже где-то надо жить!       Больше меня ничего не волновало, что мне ваш философский камень. Кроме Фламеля с этой дрянью все равно никто работать не умеет, а я не барыга, чтобы тащить все подряд. Тем более до меня медленно доходило — историю здесь поменять невозможно, мелочи не сходятся, но в основном все идет как раньше. Живем, однако.       Вещи куплены, сова подарена, счастливый подросток получил свой вожделенный билет в светлое будущее, Малфой встречен. Кстати о Малфое.       Почему он хорек? Это не хорек, это бледная моль!        Враг мой, гордо, петухом стоял на стуле, когда я вошел в ателье. Его плоское аристократическое лицо застыло в презрении ко всему миру. Оценив меня, он довольно хмыкнул, дресс код был, пройдет, и соизволил сойти до разговора:       – В Хогвартс?       – В школу, — кивнул я, — А что тебя взяли? Я слышал, блондинов в этом году не берут, вот пришлось перекрашиваться, — тряхнул заросшей шевелюрой, прикрывая шрам, — твой папа, что не в курсе?       – Откуда ты знаешь? — уже подобрался Малфой, готовый отстаивать честь семьи       – Вон видишь, Хагрид, — как бы невзначай я кивнул в сторону окна, где маячил лесничий, — он этот, как его, — я пощелкал пальцами, будто никак не мог вспомнить, — личная шестерка Дамблдора, так вот он мне и сказал, в этом году блондинам ни-ни. Министерство, правило такие выдвинуло.       – Не смешно. Но, ты, вроде из наших. В квиддич играешь?       – О, я всего лишь пару раз летал на метле, так мелочь.       – Я Драко Малфой! Я с детства летаю на метле! — величаво бросил он, — и я точно попаду в сборную!       – А я просто таинственный незнакомец, можешь звать меня мистер Х, — понаблюдав, как вытягивается бесцветное лицо Малфоя, добавил:- в квиддич, я думал, ты уже большой мальчик для такой игры. Его белобрысое высочество величественно кивнуло головой, видимо, я прошел идентификацию, и был признан своим, несмотря на странности. И его понесло в привычное русло чистокровности.       – Слышал в этом году с нами будет учиться Уизли,- с предвкушением проблеял моль,- Какая глупость брать в школу всякую шваль, вроде этих Уизли, этот Рональд позор для магов! — даже не слушая меня, продолжал щебетать малыш Малфой       – Аминь! — не сдержался, каюсь. Я не понял, он, что всю жизнь ждал Уизлюка, чтобы постебаться над ним в школе?       – Надеюсь, ты попадешь в Слизерин,- на прощание бросил Малфой и, сняв примерочную мантию, направился к выходу, я не мог отвести от него взгляда, меня чуть рулетка не придушила, когда я слишком сильно нагнулся, чтобы посмотреть.       Я говорил, что маги психи? Широкие штаны, мотня которых болтается у коленок, и растянутая футболка. Мать вашу, да, я законодатель моды! Дадлиенс рулит!       – Эй, Малфой, классный прикид! — крикнул я закрывающейся двери.       Жизнь — странная штука.