Темные желания

Теперь я плохо спала. У меня есть тайны, и из-за них я не могу спать. Но еще — из-за дочери. Просыпаясь несколько раз за ночь, я устала от такого сна больше, чем, когда не спала вообще. Поэтому, открыв глаза после очередного кошмара, я увидела рядом лежащего Майкла, и меня как током ударило. Я толкнула его, и от неожиданности он упал с кровати. — Что, черт возьми, ты тут делаешь? — прошипела я. — С тобой веселее, когда ты спишь, — ответил он, протирая глаза. На нем не было ничего, кроме спортивных штанов. Он был так красив и так соблазнителен. У Майкла были темные волосы и светлые глаза. Его тело было таким потрясающим, и я любила его запах. Слова, которые он говорил мне ночью, и душ. Я любила с ним утро и ночь. Вечер и сумерки. Все, что было связано с Майклом. Любила настолько сильно, как и ненавидела. — Какого черта ты пришел сюда? — поднялась я с кровати. — Только не кричи. И не бей меня,, — поставил он руки, защищаясь, но все же улыбнулся. Когда ты спала, то выглядела так спокойно и беззащитно, я понял — ты для меня все. У меня есть семья, Стейси. Семья, в которой я вырос, и они всегда будут моей семьей, моей кровью. Но ты — часть меня, часть моей души, часть моей кожи. Ты гораздо глубже, чем сердце, и твои слова гораздо важнее, чем каждый его стук в моей груди. Я надела халат, затем подошла к Майклу, толкнула его в грудь и закрыла за нами дверь, чтобы не разбудить ребенка. Затем развернулась и обратила свою слабость в злость. Я толкнула его к стенке, не давая возможности пошевелиться. — Я вижу, ты не очень рада жить со мной? — Очень тонкое наблюдение, — ответила я. — Какого черта ты мне рассказываешь всякую чушь о любви? — Мне больно, — закашлялся Майкл. Я отпустила его и отошла на приличное расстояние. — Я не знал, что у тебя такая сила, — потер он шею. — Но я лучше буду всю жизнь ругаться с тобой, чем смеяться с другой. Я удивленно посмотрела на него и уже взяла вазу в руки, думая кинуть, но Майкл продолжил: — Не смотри на меня так. Мы будем ругаться, потому что мы такие. Мы спорим и изводим друг друга. Это часть наших отношений. — У нас нет никаких отношений! — крикнула я. — И ты знаешь это. — Через какое-то время мы помиримся, и все снова будет хорошо, — продолжил Майкл, игнорируя мои слова. — Я люблю тебя, Стейси, и ты знаешь это. Да, я не могу быть с тобой, но я, черт возьми, люблю каждое мгновение с тобой. Ты — то лучшее, что есть во мне. Когда я взял нашу дочь на руки, ты посмотрела на меня так, что я понял одну важную вещь. Я чертовски привязался к тебе. И нам нужно прийти к какому-то компромиссу. — Мой компромисс состоит в том, что, если тебе что-то не нравится, можешь катиться к хуям. Я была слишком зла. И сейчас в другой комнате спит мой ребенок, а моя злость так сильна, что я даже не могу перестать метать молнии. Я подошла ближе к Майклу, а затем дала ему пощечину. Мы смотрели друг другу в глаза, и я видела, что Майкл больше не шутит. Он тоже злился и с трудом сдерживал себя. — Посмотри за дочерью, — прошептала я, прежде чем выйти из дома и сесть в машину. Сев за руль, я сделала несколько вдохов и выдохов и достала из заднего сидения запасную одежду. Она всегда лежала у меня в машине, и после рождения Эстель я думала о том, что пора бы уже перестать ее хранить, но привычки порой въедаются в нас глубже, чем любая мораль. Затем я завела мотор и направилась в участок. Я устала от вранья. Я столько лет федерал и столько лет вру всем, кто меня окружает. Как и подозреваю. Я так много лет работала под прикрытием и просто забыла, как это — не подозревать всех. Но также я думала, что научилась контролировать себя. Но нет, при малейшей злости я прижимаю к стенке отца своего ребенка. — Капитан Фостер, — сказала я, показывая значок, когда входила в здание. Сразу направляясь в свой кабинет, я взяла пистолет и пошла на стрельбище. Пули летели прямо в голову, но мне не становилось легче. Я коп и все всегда держала под контролем. Но с приходом Майкла все изменилось. Я не могу контролировать ни его, ни свои чувства к нему. Когда я уезжала, это было не из-за Майкла. Конечно, я люблю его, но я не болею им. У меня никогда и ни с кем не может быть созависимости. Я не умею привыкать, и люди мне мешают. Черт возьми, как другие это делают? Как они мирятся с недостатками других и любят их, несмотря ни на что. Я сменила обойму и снова нацелилась на мишень. Патрон за патроном, выстрел за выстрелом, и я понимала, как мне этого не хватало. Я оберегала своего ребенка, пусть даже до ее рождения. Она не должна быть похожей на меня, и будет лучше, чем оба ее родителя. — Ты когда-нибудь успокаиваешься? — спросил мужской голос. Я повернулась, сняв очки, и увидела Батлера. Моего босса. Мужчина, который проворачивает дела так, что иногда мы сомневаемся, что он просто человек. —Здравствуйте, мистер Вист, — сказала я, убирая оружие. — Как дела? — Мне нужна твоя помощь. Так что после того, как ты выпьешь кофе, зайди ко мне в кабинет. — Есть, сэр. Я качнула головой и вышла из здания. Прошла к ближайшей кофейне и перезвонила Эмили. — Привет, — сказала Эмили, и я слышала улыбку в ее голосе. — Эмили, ты очень занята? — Я всегда занята, но, если тебе нужна помощь, я свободна. — Ты могла бы поехать ко мне и посмотреть за Эстель? — Ты оставила дочь одну? — удивленно спросила Эмили. — И уехала? — Нет, нет, — возразила я. — Я оставила ее с Майклом. Но это то же самое, что оставить ее одну. Эмили, я не могу быть рядом с ним. А сегодня он начал признаваться мне в любви и говорить всю эту чушь, — закрыла я микрофон ладонью. — Один кофе без сахара, — и снова вернулась к Эмили. — Пожалуйста, я скоро вернусь, просто посмотри за моей дочерью. — Хорошо, я уже выезжаю. Я бросила трубку и снова вспомнила то, что было совсем недавно. Когда я была беременна, у меня была операция, от которой я чуть не пострадала. Поэтому меня долго и не могли найти. Меня никто не сможет найти, пока я сама этого не захочу. В конечном итоге все в жизни относительно. Свобода и цели. Считать дни можно по разным причинам, но, несмотря ни на что, я так и не смогла отпустить. Я думала, что даже сердцу прикажу, но правда в том, что я всего лишь женщина, хоть и сильна по своей природе. Стоя на самом краю, я нуждалась в живом дыхании рядом. Пусть это приходит не сразу, а после 20 или 30, или после рождения ребенка, но это случается. Я помню, как впервые увидела его. Как Майкл улыбался и выглядел таким расслабленным. Первое время он даже не смотрел на меня, да и если быть совсем откровенной, я удивилась, когда это произошло. В нем одном было столько людей, и я хотела понять. Я хотела разгадать, хоть и знала, что потом мне станет скучно, и я уйду. Я всегда уходила. Но вот это произошло. В один момент я поняла, что чем больше узнаю его, тем больше завишу от этого общения. Я хотела знать больше, и это очень необычно, и если быть точной, то совсем не вовремя. Все его стороны оказались великолепны. Порой я хочу спросить, почему он такой. Почему он такой притягательный и красивый? Почему такой свободный и добрый? Почему он всем своим существом до изумления уважает меня и любит нашу дочь, несмотря на то, что мы пережили. Зазвонил телефон, и когда я ответила на звонок, услышала Майкла. — Ты серьезно? — слышала я злость. — Ты прислала Эмили посмотреть за дочерью. А я кто? — Ее отец, — ответила я, выходя на улицу, сделав глоток кофе. — Боже, как низко ты пала, Стейси. — Еще немного, и тебя догоню. — Эс, — вздохнул он. — Я не умею говорить правильные вещи. — Да, Майкл, — снова была я в участке, показывая значок. — Ты говоришь только неправильные. Но послушай, то, что ты ее отец, не значит, что я тебе верю. — Больная стерва. — Вот и не забывай об этом, — бросила я трубку. Я вошла в кабинет Батлера и села за стол. Он поднял голову и, улыбнувшись, бросил мне папку. Открыв ее, я увидела несколько фотографий. — Женщины. Им всем до тридцати, и они все удушены. Самое главное, что у нас нет никаких зацепок, капитан Фостер. — Батлер покачал головой, ослабляя галстук. — Нам нужно что-либо. Кровь, отпечатки, что-нибудь, черт возьми. Пресса рвет и мечет, а я не знаю, что говорить. — И что я должна делать? — Ты нужна нам для прикрытия, — ответил он. — В общем, Стейси, ты и есть прикрытие. — Я не могу больше, — закрыла я папку. — Я не могу так больше рисковать, у меня дочь. — Ты не можешь уйти сейчас, Стейси. Ты думаешь, я хочу подвергать тебя опасности? — Я не знаю, что вы хотите, майор Вист. Но я знаю, что теперь мне нужно быть приманкой и плохим копом для какого-то душителя. — Капитан Фостер! — сказал он предупреждающе. — У вас есть два дня. Мы постараемся что-либо узнать. И он нужен нам живым. Мы все-таки закон. — Есть, сэр. Я разозлилась, но молча встала и вышла за дверь, услышав лишь свое имя вслед. Все было сложно. Со всеми мужчинами в моей жизни все было сложно. Вернувшись в свой кабинет, я смотрела на розы, которые уже давно завяли. Не знаю, почему моя душа лежала к этим цветам, или может быть из-за шипов. Даже этот уникальный цветок мог защитить себя. В конечном итоге я открыла почту и начала смотреть материалы дела. Кофе было допито, и витамины, которые прописал мне доктор, я уже выпила. Посмотрев на часы, я поняла, что пора кормить ребенка. Я спустилась вниз, села за руль, и снова открыв дверь в квартиру, увидела Эмили и Майкла. У него на руках спала наша дочь. Я со злостью посмотрела на него, а он в ответ так же на меня. Но у Эмили была лишь надежда, и когда я склонилась и поцеловала Эстель в лобик, убедившись, что она в порядке, мы с Эмили пошли на кухню. — Зачем ты это делаешь, Эс? — спросила она. — Ты делаешь ему больно, не доверяя. — Эмили, я тебя люблю, — открыла я холодильник, доставая сыр и фрукты. — Но сейчас не время, серьезно. — Эс, я знаю, что ты мне врешь. Я чувствую это. Но не буду из тебя ничего вытягивать. — Черт! — выругалась я. — Ты не виновата. Знаешь, когда я была ребенком, то ждала, что для меня будет открыт весь мир. Что везде добро побеждает зло, и единороги живут за облаком. — Ты была ребенком, — пожала она плечами. — Так и должно было быть. — Наверное, но это ничего не дало мне в жизни. Я знаю, что Майкл любит меня. Может быть, не такой любовью, которой я хотела бы, но все же по-своему я для него весь мир. Это не типичная история любви. Я никогда не могла даже надеяться на то, что меня будут любить, пусть настолько испорчено и чарующе в одно и то же время. Я цинична, эгоистична и мстительна. Добавляя до этого раны детства и родителей, которые бросили меня, не пояснив ничего, можно объяснить ту, которой я стала. Есть вещи, которые отпечатываются на нас и становятся частью всей последующей жизни. — Ты опять одна. — Я всегда одна. — Это не твоя суть, Эс, — достала она телефон, читая сообщение. — Это состояние души, Эмили. Когда Эмили ушла по причине, что она срочно понадобилась в ресторане, я никак не могла заставить себя зайти к Майклу. Я знаю, что в жизни надо за все платить, но я плачу слишком дорогой ценой. Я всегда хотела ребенка, но никогда мужа. По одной простой причине —я никогда не смогу быть с ним до конца честной. Я даже со своей семьей не могу быть честна. И я просто не смогу стать другой, ведь не смогу признать и его мир, точно так же, как и он не признает мой. Когда я поела и поставила варить спагетти, решила, что нам все равно придется поговорить, и нет смысла откладывать неизбежное. Войдя в комнату, я увидела Майкла, который сидел в кресле-качалке и держал на руках Эстель. — Нужно принести плед, — сказала я, тихо. — Тебе что-нибудь нужно? Чай, капучино, плед, gps с маршрутом дороги в твою комнату? — Нет, у меня есть все, что нужно — наша дочь, — ответил он, покачав головой. — Почему ты это сделала, Эс? — Ты заставил меня ждать, Майкл. И я окрепла, как и мой характер. — Твои истории, и то, что не сбылось — это все, чем ты тешишь себя. Иллюзия и надежды того, что что-то произойдет. Уже не будет как прежде. Боль не заставит тебя чувствовать. Боль причиняет только боль, и ничего кроме нее. Ты теряешь не сердце. Ты теряешь себя. Ты каждый раз летишь в пропасть, и я поднимаю тебя. Лучшие годы умчатся, и все это чертовски грустно. Жаль твоей надежды, твоей жизни, твоей любви, которая могла бы быть подарена другим. Ты выставляешь напоказ злобу и ненависть, но больше ничего не повторится. И потеряв сердце в следующий раз, можешь больше не вернуться. Эстель начала плакать, и я мысленно сказала ей спасибо за это. Я не знала, что ответить, и подойдя ближе, взяла ее на руки. Майкл молча поднялся и вышел из комнаты. Я села на его место и начала кормить своего ребенка. Эстель заставляла меня улыбаться, и я наблюдала за тем, как она лежала у меня на руках, смотря своими большими глазами на мир вокруг, в который сейчас входило лишь два человека. — Если рисовать свои мечты, никогда не ошибешься, — поцеловала я ее носик, улыбаясь. — Твои сны, пусть они будут твоей жизнью, но только хорошие. Я так хочу, чтобы ты была счастлива, Эстель. Дверь снова открылась, и Майкл вошел с пледом в руках. Он укрыл нас, а затем присел на пол и стал разминать мои пальцы. — Не надо, — одернула я ногу. — Не делай ничего такого. — Расскажи мне, Стейси, — сказал он, игнорируя мою грубость. — Что рассказать? — спросила я в недопонимании. — Что-нибудь. — Майкл, я говорила тебе, что, если бы ты не грозился забрать у меня дочь, меня не было бы тут. Давай не будем говорить ни о чем и сохраним нервные клетки друг друга. — Нет, будем, — ответил он, потирая шею. — Вы двое — центр моей жизни, а я ничего не значу для тебя. И я с ума схожу от понимания этого. — Ты не способен делиться переживаниями, Майкл, — ответила я, качая дочь. — Ты всегда остаешься эгоистом, поэтому я тебе не верю. А, как бы то ни было, отношения — это доверие. — Я перевела взгляд на Эстель. — Доченька, если в твоей жизни встретится такой же непутевый мужчина, как твой папа, разведись с ним, прежде чем выйдешь за него замуж. Майкл молча смотрел на меня, и я отвела взгляд. Я не могла ему сопротивляться. С самой первой встречи у нас была какая-то связь, которую я никак не могла объяснить. И когда я была готова сделать следующий шаг, он ушел. Часть меня всегда будет его ждать, но также я поняла, что была влюблена в придуманный мною облик. — Прости что не уберег тебя, Стейси. Майкл забрал у меня дочь и положил ее в кроватку. Затем сел на пол у моих ног и взял меня за руку. Он впервые так нежно держал меня. Майкл гладил костяшки моих пальцев, и я была потеряна. Когда мы занимались сексом, я не смущалась, но как только он проявил нежность, не знала, как себя вести. Почему я такая? Или же все дело именно в Майкле? Я думаю, что больше не смогу ему верить. Что бы он не сделал, я буду все время подозревать его в измене. И это никогда не изменится. У нас есть потрясающая дочь, но то, что между нами, мне кажется до невыносимости неправильным. Я сильнее укрылась пледом, словно он мог защитить меня от откровенности. — Я люблю музыку, — прошептала я. — Что? —мои слова были для него неожиданностью. — Даже не музыку, а мелодии. Я могу слушать песни на разных языках, которые не понимаю, но все равно люблю их. Ведь они так прекрасны. Мелодии, они завораживают и заставляют любить, — перевела я взгляд на кроватку, а Майкл смотрел на меня, словно видел впервые в жизни. — Ты ведь играешь на гитаре? — Играю. Начала играть, чтобы доказать родителям, что чего-то стою, но мне начало нравиться, и гитара часто была моей единственной семьей. — Что ты любишь? — Запах роз. — Ненавижу розы, — скривился он, после чего я засмеялась. — Я хочу тебя. — Я не такая доступная, Майкл, — ответила я, снова понимая, что он совсем не знал моего сердца так, как знал тело. — И нужно было сразу догадаться, о чем все эти разговоры о любви. — Тогда хотя бы поцелуй. — Я лучше пересплю с тобой, — попыталась я встать, но Майкл подвинулся ближе. — Слушай, перестань прижиматься ко мне. — Я ничего не могу поделать с собой. — Сделай что-нибудь с этим. Я сбросила плед, а Майкл поднял меня на руки и вынес из комнаты. Он сел в гостиной на диван и посадил меня к себе на колени. Я смотрела на него, разрешая все это проделывать с собой, и он впился страстным поцелуем своими губами в мои. Сначала, я пыталась вырваться, но все же я лишь слабая женщина, а руки мужчины, которого ты любишь, действуют почти опьяняющие. Я так соскучилась по чувству защищенности, по чувству слабости и ощущению, когда нужна кому-то. Я не целовала его в ответ, а лишь вцепилась ногтями в его шею, пытаясь запечатлеть этот момент. — Поцелуй меня, — прошептал он мне в губы почти в отчаянии. — Пожалуйста. Ты так нужна мне. Я в постоянном психологическом напряжении. И вроде все хорошо, но чего-то не хватает. Раньше мне не хватало одиночества, а теперь не хватает того, кто был бы рядом. Не хватает того, к кому я привыкла. Майкла. Боже, как мне не хватает нашей дружбы и легкости. Как мне не хватает лишь желания без необходимости заботиться. — Подожди, — прервалась я, сорвавшись с места. — То, что прошло, не вернешь, Майкл. — Эс... — Если бы ты спросил меня тогда, я бы не отказала тебе, — прервала я его. — Не пытайся войти в один ручей дважды, и не разрушай то, что есть. — По сути у нас ничего нет. — Ты прав, — зазвонил мой телефон, но я проигнорировала его. — Наши отношения нужно было закончить на этапе рождения Эстель, и тогда не было бы еще больше разочарований. Я вернулась в спальню и хотела немного поспать, но потом вспомнила о звонке. Прочитав сообщение от шефа, я снова оделась и вышла в коридор. Майкл так же куда-то собирался и удивленно смотрел на меня, когда я брала ключи из тумбы, пряча их в карман. — Куда ты? — К своим друзьям, — соврала я. — У тебя мало друзей, и все они у нас общие. — У меня их много, — открывала я уже дверь, когда Майкл поднял меня на руки и, поставив опять на землю, перекрыл дорогу, загораживая дверь. — Кто твои друзья? — Люди, которых я знаю. — И почему я с ними не знаком? — Они тебя не любят. — Они меня не знают, — все не унимался он. — Им не нравится то, что они о тебе слышали, — посмотрела я на часы. — Отойди от двери. — Кто им вообще мог что-то обо мне сказать? — Я, — прошипела я. — Мне ты тоже не нравишься. — Я ревную, Стейси. — Ты ревнуешь? — засмеялась я наигранно. —Ты не имеешь права меня ревновать. — Я знаю, но это не меняет того факта, что это действительно так. — Отойди от двери. Сейчас же. Я не понимаю, почему Майкл вызывал во мне такую злость, но увидев это, он сделал, как я сказала. Я знаю, что этот мужчина сильнее меня, но не сильнее того другого человека, который живет во мне. И я точно не хотела, чтобы он узнал ее. Как бы мы не пытались гореть, чаще всего этот огонь обжигает нас самих. — Мне нравится этот шкаф, — сказала я, оттолкнув Майкла. — Но, если ты еще раз такое выкинешь, он упадет тебе на голову. — Знаешь, я помню, как ты разозлила меня, когда решила, что я принадлежу тебе. Как ты плакала однажды, найдя свою фотографию, когда была еще ребенком. Ты плакала, и мой гнев в тот момент сразу остыл, — снова схватил он меня за руку, не отпуская. — Мне не верилось, что это беззащитное существо, которое было все в слезах, было тобой. Ты храбрая, вырубаешь двигатели, водишь Харлей и даже даешь уроки тона всяким ублюдкам, но твои слезы тогда поразили меня, — отпустил он мою руку. — Тогда я впервые что-то почувствовал к тебе. Я обнял тебя, и мне хотелось, чтобы тебе стало легче, ведь до этого я предпочел бы остаться в одном помещении с роем разъяренных пчел, чем с плачущей женщиной. Наши взгляды встретились, и некоторое время мы молчали. Я задрожала, но не от холода. Майкл никогда ничем не делился, почти ничем, если быть точной. Все ощущения рядом с ним умножались и обострялись, и холод, который я чувствовала, был скорее от собственного тела, особенно учитывая, какой жар сейчас пылал в Майкле. Его лицо и запах. Липкие пальцы и пересохшие губы. Несмотря на все то, что мне до безумия хотелось остаться и забыться, я оттолкнула Майкла и вышла за дверь, быстрым шагом спускаясь вниз. Сев в машину, я завела мотор и направилась на работу. Я пыталась всегда помочь тем, кто слабее меня, а таких было большинство людей на планете. Когда-то мой ребенок может столкнуться с такой же проблемой, и я хочу, чтобы ей помогли. — Эс, тебе нужно его допросить, — сказал Батлер, встретив меня на коридоре. — Нужно, чтобы он сдал своих подельников. — Почему ты думаешь, что он действовал не один? — направлялись мы в комнату для допросов. — Верь мне, Стейси, — сказал он тихо, прежде чем уйти. — Просто верь. Я вошла в кабинет и посмотрела на очередное лицо, которое уже имело сломанную жизнь. Каждый, кто тут сидел, уже имел ее за плечами, и порой я сочувствовала этим людям. — Помоги мне, — села я напротив. — Тогда я помогу тебе. — Я не знаю, о чем вы, — ответил расслаблено он. — Если дашь мне информацию, тогда я попробую выбить для тебя условное. — Ты и пальцем не пошевелишь. — Ладно, будет по-плохому, — встала я с места. — Снимай одежду. — Что? — Джейк Адамс, вы арестованы за соучастие в попытке покушения на жизнь работника полиции, — направилась я к двери. — Вы куда? — Принесу тюремную робу. — Стой, — вскрикнул он. — Стой. Но сначала мне нужно доказательство, что ты меня не уничтожишь. — Я достану его, если твои слова сочту полезными. Я ушла в свой кабинет и начала пробивать по всем каналам. Я звонила и писала каждому, кто мог бы мне помочь или сообщить хоть какую-то информацию. Через несколько часов работы, Батлер сообщил, кто такой душитель. Оставалось только, чтобы он клюнул на уловку, и никто не пострадал. Чтобы мы могли его посадить за все, что он сделал. Но вот точно, чего я не ожидала, так это того, что он клиент Эмили. — Что ты ему пообещала? — спросил меня Вист, войдя ко мне в кабинет с очередной папкой бумаг. — Иммунитет, — ответила я, просматривая. — Но я не собираюсь этого делать. — Эс, я дам тебе совет, — пристроился он напротив, доставая телефон. — Когда даешь обещание, сдерживай, даже если ты даешь их тому, кто на скамье подсудимых. — Я не играю по правилам, Вист, — посмотрела я на часы. — А теперь мне пора к своему ребенку. — Ты в порядке? — встал он вместе со мной. — Я буду, — чуть усмехнулась я. — Но мне нужно поспать. Завтра был мой день рождения, и я знала, что друзья устроят вечеринку. Вечеринку, которой я не хотела. Придя домой, я увидела, как Майкл носит Эстель на руках, а та не перестает плакать. — Где тебя черти носят? — закричал он. — Я не могу ее успокоить и не знаю, что должен делать. — Дай мне ее, — забрала я Эстель на руки. — Ей нужно поесть. — Как и мне, — выругался он. — И давай мы кое-что проясним, Эс, мы с тобой не женаты. Ты меня не хочешь, и спихивать на меня ребенка на весь день я тебе не дам. Я буду полностью вас обеспечивать, но для этого ты должна сидеть с ней дома, а я ходить на работу, и никак наоборот. — Не кричи на меня, — прошипела я, когда Эстель начала кушать. — Я живой человек, и не смей сажать меня в клетку по своему собственному желанию. — Почему ты мне не скажешь, куда уходишь? — Потому что я вообще больше не собираюсь об этом разговаривать! Майкл выругался сквозь зубы, и затем я услышала стук входной двери. Боже, когда я стала такой бездушной? И почему я все время делаю ему больно, как только вспоминаю, что люблю? Когда рядом был Майкл, я не видела никого другого, и может быть, в этом и была вся причина? Я ненавидела себя за чувства, и срывала на нем злость. Я хотела, чтобы сейчас он не ушел из дома, хлопнув дверью, а остался рядом. Хотела, чтобы он сказал мне, что всегда любил, и не хочет тратить все время мира, ведь может произойти что угодно. Но Майкл был другой. Он бы никогда не признался, даже если бы чувствовал что-то близкое к словам, о которых я всю жизнь мечтала. — Твой папа очень ждал тебя, малышка, — качала я своего ребенка. — Он ждал тебя так, как не ждут никого и ничего в целой жизни. Когда тебе плохо, он не знает, что делать, и ведет себя хуже, чем ты, от страха за твою жизнь. Он самый внимательный отец, которого можно желать, и поверь, я знаю, о чем говорю, ведь я не помню своего. Пусть он злится, и я не права, но именно Майкл всегда будет знать, как нужно тебе улыбнуться, чтобы улыбнулась ты. Он очень радуется, когда видит тебя. И твой отец делает меня счастливой, пусть я никогда в этом не признаюсь. Он будет твоим лучшим учителем, милая, и всегда будет уважать твой выбор. Ты еще такая маленькая, а он уже знает тебя, как красивую, сумасшедшую и немного странную его любимую дочурку. Он никому и никогда не позволит навредить тебе. Ты его ангел. Свет его жизни. Ты сияешь, словно солнце, и мы видим это в тебе. Когда он первый раз взглянул в твои глаза, он понял, что раньше-то и не был счастлив. Да и я не думала, что Майкл сможет быть хорошим отцом. Но потом он тебе улыбнулся, и с того момента я поняла, что именно он всегда будет твоей опорой. Ты похожа на него, Эстель. У тебя мои глаза, но его сердце. Я помыла ее маленькое тельце, сменила памперс, и переодела. Я получала такое удовольствие от таких действий, и теперь чувствовала почти сверхъестественное тепло, которого и не думала, что смогу когда-либо почувствовать. Я смотрела на свою дочь, и в который раз пообещала себе, что стану лучшей мамой для своей малышки. — А теперь идем спать, — направились мы в мою спальню. — Нам обоим пора отдохнуть. «Я никогда не замечал, что быть человеком так уж трудно. Мне казалось живешь себе и живи». Жан-поль Сартр.