Темные желания

*** Полтора года назад. — Я веселый человек. Я почти всегда шучу. — Ага, — смеялся Майкл. — Всегда, но про смерть. — Знаешь, моя мать говорила, что я должна решать свои трудности, а не двигаться дальше. — В чем смысл стоять на месте, Эс? — спрашивал он меня, когда мы сидели в Старбаксе и пили кофе утром в воскресенье. — Жизнь сама по себе полна сложностей, и вызов придется принимать регулярно. Если начать убегать с самого начала, не просить о помощи и не думать головой с самого первого раза, тогда так можно действовать всю жизнь и потом понять, что на самом деле ты не сможешь выстоять даже против сильного ветра, не то что самой жизни. Майкл на мгновение задумался, а потом «чокнулся со мной» стаканами кофе. — Умная у тебя мама. Тогда я промолчала, что ее давно нет в живых. Мы редко говорили. Обычно мы смотрели фильмы, занимались сексом и пили. Много пили. Я знала себе цену, но забывала о ней рядом с Майклом. Мне просто было настолько хорошо с ним, что он в каком-то смысле оказался лучшим, что со мной случалось за последнее время. Да, нельзя соглашаться на мизер, ни в работе, ни тем более в любви. Человек должен хотеть быть лучшим и выбирать лучшее, но рядом с ним с первого дня я слушала то, что внутри меня, и казалось, это что-то было гораздо умнее, чем я сама. «Если завтра ты наберешь мой номер. И не захочешь никого другого. Я снова прыгну в твой тихий омут, Здравствуйте черти, я дома». *** Наши дни. Часы показывали пять утра, и я продолжала смотреть в окно, сидя в машине и любуясь сменой декораций. Я проезжала Манхеттен, смотря на небоскребы процветающих предприятий и, приехав в Бруклин, наблюдала за витринами дерьмовых магазинов и разваливающихся домов. Это была реальность: суровая, холодная, пустая и несовершенная. Обычно это не беспокоило меня. Но сейчас она ощущалась, как удар в лицо. Он предал меня, и я просто не знаю, как смогу объяснить это Эстель и самой себе, что, на самом деле, еще сложнее. Было еще темно, когда я заметила миниатюрную фигуру. Это была темноволосая девочка, которой было не больше пятнадцати, и, казалось, она спешила, идя вниз по пустому тротуару, сжимая лямку рюкзака и каждые пару секунд оглядываясь через плечо. Я проследила за ее взглядом, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в чем дело. Парень в толстовке следовал за ней по пятам, находясь на расстоянии полуквартала. Так же, как и девушка, он быстро шел, чтобы догнать ее. Я начала барабанить пальцами по рулю, но взгляд все равно оставался на девушке. Когда она завернула за угол, скрывшись из виду, я почувствовала, как холод пробежал по спине. Парень в толстовке, набирая темп, также завернул за угол, исчезнув из поля зрения. Дерьмо. Гребанное дерьмо. Улицы были пусты, и это типичный район, в котором все спят, чтобы остаться в живых. Куча безработных наркоманов и ублюдков, подобных ему. Я нажала на газ, и мой седан помчался по улице, повернув за тот же угол, что и девочка. Я крепко сжала руль, не уверенная в том, что обнаружу, когда доеду. Меня почти затрясло, и внутренности словно провалились в ледяную яму. Рюкзак девочки валялся на земле, и она была в нескольких метрах от меня, прижатая спиной к груди парня. Девушка не издавала ни звука, и я сочла это странным, пока парень не повернулся в мою сторону, и я не увидела руку возле ее рта. Он утаскивал ее в соседний переулок. Недолго думая, я открыла бардачок и вытащила пистолет. Не заглушая мотор, я вышла и поспешила в переулок, в котором они находились. Я замедлила шаг, когда приблизилась и всмотрелась в темноту. Он ударил ее лицом в стену, и она укусила его за руку. — Перестань дергаться, — прошипел парень, снова толкнув ее к стене. — Да пошел ты. — Не сопротивляйся. Просто не дергайся, и все закончится. Я вдруг с ужасом представила, если когда-нибудь случится такая ситуация с моей девочкой. Она будет совсем беззащитной, и в этот момент мне еще больше, чем в остальные, захотелось избавиться от всех ублюдков на планете. Гнев затуманил мой разум, и я приблизилась к ним, снимая пистолет с предохранителя. Все произошло быстро. Я схватила парня за капюшон, оттянув его от девочки. Он все еще держал ее за волосы, и, падая назад, потянул за собой так, что она свалилась прямо на него. Она изо всех сил пыталась освободиться, когда я присела, и приставила пистолет к горлу парня, заставляя его полностью застыть на земле. — Отпусти ее, — потребовала я у этого куска дерьма. Парень сразу же повиновался, а сбитая с толку девочка отползла к стене, чтобы отдышаться. — Я отпустил ее, — сказал он мне, в знак поражения подняв руки вверх. — Конец истории. Я пойду. — Я, блядь, так не думаю. Я поставила парня на ноги и схватила его за волосы. Тот сопротивлялся, но сдался, когда я подвела его на то же место, где он разбил лицо девушки. — Тебе нравится делать больно? — спросила я его, а затем перевела взгляд на испуганного ребенка. — Иди в мою машину. Сядь и не двигайся. Она сделала то, что я сказала, и этот мудак вскрикнул, прежде чем его лицо врезалось в стену, и кирпич окрасился кровью. Не останавливаясь, я снова ударила его, теперь уже сильнее. После пятого удара его тело обмякло, и я выстрелила ему в шею, радуясь глушителю. Тот рухнул на землю, и шум от злости в моих ушах постепенно прекратился. Я перешагнула через его труп и направилась к машине. Девочка сидела и смотрела на меня пустыми глазами. Я наблюдала за ней. Она была молоденькой, с угольно-черными волосами и темными глазами. Увидев кровь на ее лице, я закрыла дверь машины и достала из бардачка салфетки, также вернув туда пистолет. — Ты убила его? — спросила она тихо. — Ему не было больно, — дала я ей бутылку воды. — Если тебя это волнует. — Не волнует. — Есть хочешь? — Да. Я тронулась с места и отправилась в Whitehall. Бар, который находится на Манхеттене. Гамбургеры здесь в лучших традициях Америки. Мясо маринуют в фирменном соусе, отчего оно получается очень мягким и сочным, сыр закупают в лучшем магазине сыров, овощи доставляют с фермерского рынка, свежие и без добавления всякой химии. В общем, я очень полюбила это место, когда была беременна, и благодаря полезности продуктов меня тут знали в лицо и по имени. Я сделала заказ на бургеры, картошку, овощи и сок, а себе заказала кофе, и мы сели за столик, смотря клипы певцов и завтракая в полной тишине. Я хотела спросить, но вспомнив себя в ее возрасте, понимала, что ей это нахер не нужно. — Ты даже не спросишь, как меня зовут? — задала она вопрос спустя несколько минут, поглощая еду. — А ты хочешь, чтобы я знала, как тебя зовут? — Почему ты помогла мне? — Хочешь поиграть в десять вопросов? — Я — Кетрин, — усмехнулась она. — И я сама могла за себя постоять. — Определенно, — не стала я спорить. — Знаешь, тебе, конечно, плевать, но когда-то ты вспомнишь мои слова. По своей природе люди больше склонны к добру, чем ко злу. Но это не значит, что весь мир складывается только из добрых людей. Тебе будут обязательно встречаться те, которые будут совершать неправильные поступки, и те, которые будут делать больно, и, в конце концов, подлость можно встретить на каждом шагу. Но хочу, чтобы ты помнила, что у каждого человека есть шанс на исправление. И каждый считается невиновным, пока не доказано обратное. — Ты будешь меня учить? — откинулась она на спинку стула. — Нахрен не нуждаюсь. — Конечно, — скептически взглянула я на нее. — Но с чего ты взяла, что лучше остальных? Ты не лучше людей, которые управляют автобусом, ремонтируют обувь или убирают улицы. Независимо от того, чего ты добьешься, ты должна уважать других, как минимум из-за того, что сейчас, смотря на тебя, я могу сказать, что ты не владеешь ничем, не считая слабенького уровня сарказма. — Как тебя зовут? — сделала она глоток сока, не сводя с меня глаз. — Стейси, — ответила я, чуть усмехнувшись. И вот с этого дня началась еще одна история. Я увидела в ней себя, лишь с одним отличием — я была более агрессивна. Взаимность — это, наверное, самое лучшее, что может произойти с человеком. С тех пор, как это произошло, прошло несколько недель. Эта девочка стала мне нужна в какой-то степени, и я, кажется, к ней привязывалась. Порой она спала у меня в квартире, в которой я теперь проводила много времени, а когда ее не было, я не задавала лишних вопросов, и, кажется, мы ладили отлично. Долорес почти не появлялась, и я не могла ее винить. Ведь теперь, когда Майкла не было рядом, я по-настоящему поняла, что тоже ушла бы вслед за ним хоть на край света. Я боялась его увидеть. Я боялась, но так ждала. «Трагедия жизни не в смерти. Трагедия жизни в том, чему мы позволяем умереть внутри нас, пока мы живы». Норман Казинс. Пока я гналась за Джейсом, Вист вызвал Стивена на допрос, и я хотела поговорить с ним. Поговорить о подруге, которая никогда не признается мне в том, что скучает по нему. Поговорить о том, что у него будет ребенок, а он об этом даже не знает. В общем, я хотела поговорить с ним обо всем, кроме причины, почему мы оба сейчас находимся в участке. — Пусти меня к нему, — сказала я Висту. — Мне просто нужно поговорить с ним. — Не вмешивайся в это, Эс. — Не позволяй себе этого. Я не держусь за эту работу, как за деньги. А лишь потому, что хочу защитить близких. Но если ты начнешь перекрывать мне кислород, я выйду за эту дверь, и ты больше никогда меня не увидишь. — Не шантажируй меня, Эс, — видела я как его жевалки заходили от злости. — А ты не пытайся меня контролировать. Я вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Стивен сидел полностью в расслабленном состоянии, словно сейчас должны показывать футбольный матч. — Стейси, — поднял он на меня глаза. — Знал, что это будешь ты. — Откуда ты знаешь меня? — Я знаю всех, кто хоть раз встречался с... — Эбби, — перебила я его. — Ты знаешь всех, но не знаешь ее. Как иронично. Он поставил руки на стол и всмотрелся в мои глаза. Он был слишком сильным. Сильным во всех смыслах этого слова. Огромный, как шкаф, и когда он складывал руки, рубашка натягивалась, и я совру, если скажу, что это не было сексуально. — Может, ты лучше спросишь, где сейчас Майкл? Мое сердце забилось чаще, и я сжала кулаки до боли от ногтей. Я хотела врезать ему или сделать больно психологически. Хотела найти его слабость и воспользоваться этим. Но сдержалась. Мне нужна была информация, и я согласна была играть по его правилам. — Я думаю, он сейчас в Лас-Вегасе играет в карты, проигрывая все деньги, и проводит каждую ночь с другой. Все в стиле Майкла, — показала я кавычки в воздухе. — Ты не идиотка, Стейси, а если веришь в это, то это банально, даже для Вудса. — Я просто женщина. — Вот тебе раз, — засмеялся Стивен наигранно, хоть и его глаза оставались ледяными. — Из всех вещей, о которых следует волноваться, ты переживаешь по поводу полуголых девиц, фланирующих вокруг него? Брось, девочка. Разве ты никогда не просыпалась посреди ночи от мысли, какого хера ты делаешь в мире, где он такой идеальный бизнесмен без прошлого? Разве ты никогда не хотела узнать, почему он ушел из дома и больше не возвращался? Откуда его стартовый капитал? — Да, — честно ответила я, чувствуя, что сама втянула себя в этот разговор. И мне нужно было с кем-нибудь об этом поговорить. — Бывало, я каждую ночь думала об этом. Все время сомневалась в своем здравомыслии, ведь была уверена, что это моя жизнь полна дерьма. Задавалась вопросом, как я могу любить кого-то настолько сумасшедшего, того, кто никогда не будет любить лишь меня, и никогда не сможет быть постоянным, но потом вспоминала некоторые вещи, которые совершала, пока взрослела. То, чем я не горжусь, или выбор, о котором жалею или не жалею. И я поняла, что, возможно, мы все немного сумасшедшие. — Майкл убивал людей. — Я тоже. — И все равно любишь его? Я кивнула, глядя в его серьезные карие глаза. — Да. Это неправильно? Мгновение он не отвечал, а потом усмехнулся. — Дорогуша, какого хера я могу знать о том, что правильно или неправильно? Я рос в этом мире. Я не самый подходящий человек, чтобы ответить на твой вопрос. — Я по-прежнему хочу знать твое мнение, — надавила я. Он помедлил, удивленный моей настойчивостью. — Да, — наконец, ответил Стивен. — Это неправильно. Но иногда неправильное не так уж плохо. Иногда бывает, что именно это и нужно человеку. — И если ты не поможешь нам, — ворвался в кабинет Вист, — смертей может быть гораздо больше. Может пострадать не только Стейси, но и Эбби. И в этот момент произошло что-то нахрен страшное. Как в замедленной съемке, Стивен поднялся с места и устремил свой дикий, наполненный ненавистью взгляд в моего босса, который сейчас был, откровенно говоря, полным идиотом. — Подойди ближе и повтори угрозу ее жизни еще раз, — злобно прорычал он. — Ты сейчас тут, а через час будешь лежать в реке с пулей в башке. Открой рот и расскажи о том списке людей, которые могут быть мертвы, если я там тебе чего-то не расскажу. И тогда дай мне повод перепрыгнуть через этот стол и воткнуть нож тебе в горло. Скажи это еще раз. Я, блядь, разрешаю тебе! Мое сердце подпрыгнуло к горлу, а желудок рухнул вниз. Я вытаращила глаза на них обоих, и понимала, что кто-то из них проиграет эту схватку только ногами вперед. Вист крепче сжал пистолет, пристально наблюдая за движениями Стивена, который сохранял непроницаемый вид в тот момент, когда единственной подвижной его частью были глаза. Такой реакции только после звучания одного имени я еще не видела. Я задумалась, если все зайдет далеко, на чью сторону я стану: Виста, который много лет назад дал мне смысл жить, или Стивена, который определенно знает, где сейчас находится человек, который и является этим смыслом. От крови нас спас лишь адвокат Стивена, который забрал его из комнаты из-за того, что не было причин держать его тут дальше. Сразу после этого я поехала в дом Адама и пыталась найти еще хоть одну запись из камеры, но все было тщетно. Не было ни одно записи и никакого следа. Вернувшись в свою старую квартиру уж поздно вечером, я увидела Кетрин, спящую в кровати. Я легла рядом и по какой-то причине была рада, что она тут. Я подняла ее досье и знала, что она сидела на амфетамине, и, кажется, в шутку, в местном участке уже была камера с ее именем. Все это случилось после смерти ее родителей, которые разбились в аварии полтора года назад. Боль заставляет совершать нас ужасные вещи, и можно было бы сказать что-то типа: «Потерпи». Кажется, что все проходит, и можно сказать, всего один год, и все будет как раньше. Да, людей не будет рядом, но ты будешь в порядке. Но все это херня. Чушь собачья. Иллюзия. Ничего не проходит, пусть боль и не вечна. Ничто не вечно. И когда в очередную ночь очередной кошмар настиг мои мысли и отогнал сон, я выскользнула из постели и неслышно подошла к окну. Я оглядывала пустынные улицы, и у меня была чертова паранойя. Мне казалось, что кто-то следит за мной, и казалось, что я обречена на такую жизнь. На улице и в округе все было спокойно, и лишь случайная машина проехала по улице, осветив ее ненадолго, после чего скрылась. Через некоторое время по тротуару прошла компания пьяных мужчин, взрываясь смехом в паузах между невнятной речью. Потом снова тишина. Тишина была обманчивой и не нравилась мне. Я взяла ключи от квартиры, одевшись перед этим, и поцеловав Кетрин в лоб, заперла дверь и вышла из здания. Я сидела в машине наблюдая за окружением, и музыка сменялась одна на другую. Я не вслушивалась в слова, и тем более не стала вникать в их смысл. В бесконечности всех событий я просто устала. Я молилась теперь за Майкла, и лишь о нем были мои мысли. Я любила его до безумия, и мы оба это знали. Между нами было даже больше, чем любовь. Это были те чувства, о которых говорить стыдно людям вроде меня. Но в эту секунду и в этот момент он был мне так нужен. Между нами происходило что-то, даже когда его не было рядом. Я так хотела, чтобы он был в порядке и хотела его найти. Но это было чисто из эгоистичных помыслов. Мне просто легче, когда Майкл был рядом, и было легче, когда он каждый раз пытался удержать меня. И только когда он пропал, я поняла это. Я любила смотреть на него после секса, или еще лучше, во время. Любила видеть отражение эмоций на его лице. Его губы становились нежными, а глаза любящими. Он ласково целовал уголок рта, и взгляд его голубых глаз теплел. Майкл смотрел на меня, будто я так много для него значила. Словно я была целым миром и солнцем, вокруг которого он вращался. Он сжигал меня. Прожигал. Охлаждал и заставлял чувствовать себя живой. Я хотела, чтобы он сказал сейчас, что любит, и что вся его нежность существовала не только в моем воображении и воспоминаниях. Что это действительно правда, и мы стали реальностью в какой-то момент. Что он уехал на поиски дочери или преступника. Но только не лгал. Я так отчаянно желала, чтобы между нами не было лжи. Дверь машины открылась, и я даже не успела достать пистолет, как мои руки были сжаты. Я повернула голову и увидела Стивена, который покачал отрицательно головой, давая понять, что ему нужна тишина. — Что ты, черт подери, тут делаешь? — Мне показалось, что тебе нужна помощь. — А как же, — почти выплюнула я слова. — Вали нахер от сюда. Мое сердце колотилось со скоростью сто миль в час, и я просто знала, что дальше не будет ничего хорошего. — Ты когда-нибудь думала, как бы сложилась твоя жизнь, будь тогда на месте Майкла другой? — Да, — ответила я честно. — Когда-нибудь представляла, что могло быть дальше, будь там человек, без демонов, который отдал бы тебе все, но также сильнее тебя? Тот, кто смог бы обуздать тебя? Я уставилась на блеск его глаз в тусклом свете и умом понимала, что он играет со мной, и он человек, которого любит моя подруга. Но в нем было что-то смертельно опасное и притягательное в то же время. Вот почему мне нужен кто-то рядом. Я должна знать, что ему я нужна больше. Майклу нужна больше, чем Батлеру или даже играм Максфилда. — Какой бы дорогой я не шла в этом мире, она непременно приводила меня к Майклу, и сейчас все остальное не имеет значения. — Мне нравится сладкое, но я не ем по кусочкам. А лишь весь торт. — Весь торт? — нахмурилась я. — Ты не будешь меня ни к чему принуждать. — Если я просто сделаю то, что понравится нам обоим, это не будет принуждением, — усмехнулся он, я и увидела впервые, что и его глаза излучали улыбку. — Ну это будет изнасилованием, Стивен, — достала я пистолет. — Самым, мать его, что ни на есть, настоящим изнасилованием. — Тебе стоит быть намного осторожней, потому что ты определенно влюбишься в меня. После он лишь отдал мне видеокамеру и ушел, на прощание подмигнув. Он был определенно больным идиотом. До безумия опасным и сексуальным идиотом. Мое сердце колотилось, и он просто исчез так же быстро, как и появился. — Не реагируй, — убеждала я сама себя. — Играй по его правилам. Я открыла камеру и нажала воспроизвести. На камере был Стивен, Джейс и Майкл. Само видео было больше часа. Они говорили о деньгах, сроках, правилах работы какой-то сделке, о картеле, сбывающем наркотики и обо всех гребаных незаконных вещах, существующих на свете. Я находилась в состоянии шока, желая отгородиться от их слов, уплывая в свои мысли. Но у меня не получалось этого сделать. Я слышала каждую деталь, о которой они говорили. Достаточно, чтобы узнать о совершенных всеми ими нескольких скандальных сделок на стороне. Начиная с отмывания денег, как бы от выручки ресторана и заканчивая акциями фирм, которые на самом деле были фикцией. А еще Майкл отмывал деньги. Я соединила все детали мозаики сама только потому, что Джейс пытался привлечь его к соглашению. Сначала Майкл отказался, сказав, что деньги его не интересуют, что, кстати, неожиданно поразило меня. Он отмывал свои собственные, чтобы скрыть их происхождение. Это объясняло, почему он владел таим количеством недвижимости. Единственная вещь, которая не обсуждалась — как Майкл сделал первоначальный капитал. Видимо, чужие секреты уважались. И ни с одной стороны не возникла жажда раскрыть их. Майкл выглядел напряженным: челюсти сжаты, взгляд тяжелый. Думаю, его действительно осенило понимание того, что он только что сделал. Он согласился испариться, передав все, чем владел для отмывания денег, из которых вытекало множество трупов по причине защиты меня и Эстель. Джейс со Стивеном просто не оставили ему выбора, и Майкл не верил, что я смогу сделать что-либо, и согласился на все, просто чтобы защитить. Майкл выглядел там, как мужчина, только что продавший душу дьяволу. И чувство, что я всему причина, и во всем этом виновна, не покидало. Затем прозвучал голос Стивена, и я увидела его самодовольное лицо, но все еще непроницаемые глаза. Он оставил свою почту и номер телефона, и последнее, что сказал, было: — Итак, детектив Стейси Фостер, чтобы раскрыть серию жестоких убийств и найти любимого, обращается за помощью к опасному преступнику. Каждый раз он будет просить что-то взамен, но что, если цена будет слишком высока, Стейси? Но ты все равно попросишь. Что же ты натворил, Майкл? Я говорила лишь в своей голове, и мне нужна чертова тишина с голосом Майкла. Или хотя бы запахом. Что угодно. Я поняла, что даже секунды с ним сейчас, назову собственной победой. Мне не хватало нашей близости. Да, конечно, дело было в сексе. Но у нас был не просто трах, это я поняла лишь сейчас. Он мог довести меня до оргазма просто имитируя, что проникает в меня, и я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Я чувствовала его, и я любила то, как он смотрел на меня в моменты нашей близости. Это всегда было так чертовски потрясающе, что именно по этому я скучала больше всего. Вист приглашал меня на ужин раз за разом, понимая, что никакой завтрак нам больше не светит. Он словно увидел зеленый свет, когда Майкл пропал. Жизнь — это коктейль, в котором смешивались обыденность и пиздец, но тем не менее, рядом с Майклом это не ощущалось неподъемной ношей. Мне не нужно было меняться. Ничего доказывать. И приехав домой около трех часов, я еще долгое время лежала с открытыми глазами. Я не могла уснуть, и когда уже собралась вставать и заняться чем-нибудь, что отвлечет меня, зазвонил мой телефон. Номер был неизвестный, и я на мгновение подумала сбросить вызов, но голос внутри, который кричал: «Возьми чертову трубку», — победил. — Эс, — услышала я голос Майкла. — Я люблю тебя. Я люблю тебя, и нихера у меня без тебя не выходит. — Где ты? — Выйди на балкон. Я сорвалась с кровати и набросила на себя одеяло. Я цеплялась за чертову ниточку, которая была как воображаемый мною горизонт. Майкл стоял на балконе, словно просто вышел покурить. На секунду я поверила, что это мое воображение. Он смотрел прямо на меня, наблюдая. Я никогда не видела никого, похожего на Майкла. Он буквально был прекрасен. Я попыталась что-то сказать, но не смогла. — Ты веришь мне? — спросил он. — Нет, — приближалась я маленькими шажками. — А хотела бы поверить? — Больше всего на свете, — стояла я настолько близко, что чувствовала тепло его тела. — Помнишь меня? Я была твоим лучшим другом, и ты мне доверял. — Да, и мы все время ссорились. — Нас с тобой больше всего ссорят дни, проведенные друг без друга. Но плевать, — взяла я его за руку. — Пойдем, уложим тебя в кровать. Ты ведь устал. Поговорим завтра, когда твои мысли прояснятся. Майкл схватил меня за плечи, крепко сжав их. — Эс, ты что, не видишь? Мне придется заниматься этим всю мою жизнь. — Тогда остановись, — ответила я, не отводя взгляд. — Я не могу взять и остановится. Люди вроде меня не могут. Я увяз в этом, и стоит мне отвлечься, и я труп. Ты труп. Наша дочь, — видела я боль в его глазах. — Она погибнет, Эс. Все, что я делаю, ради вас двоих. Ты слышишь меня? — Я слышу тебя. — И ты все еще хочешь положить меня в свою постель? Все еще хочешь быть с чертовой мишенью всю свою жизнь? — Майкл... — Ответь мне! — Да! — вскрикнула я, когда чувствовала, что вот-вот сорвусь. — Почему? — Потому что я люблю тебя! Майкл прервал меня жестким поцелуем. Он схватил меня за волосы, притягивая к себе, и я почувствовала, как сильно он нуждался в этих словах. Ему нужно было знать, что его любили. Боже, в этот момент я поразилась, сколько же ужасов ему пришлось пережить, чтобы так хотеть услышать это. Когда его губы оторвались от моих, он прижался своим лбом к моему и с грустью заглянул мне в глаза. — Я не могу так больше, Эс. Думал, что смогу ничего не чувствовать, но сегодня ночью после каждого удара, нанесенного другому, я чувствовал, как внутри что-то разрывается. Я чувствовал боль, от которой не могу избавиться. Я убиваю, хороню, смываю с рук кровь, и я вижу красный повсюду. Я не могу остановиться. Его лицо побледнело, и я сняла с себя одеяло и обернула его вокруг Майкла. Его кожа была совершенно холодной, словно на улице был мороз, и он был лишь в шортах. — Я хочу увидеть самую разрушенную часть твоего сердца, Майкл, и тогда я буду знать место, откуда начинается мое уважение к тебе, а с этого и любовь.