Стечение обстоятельств

      Сфокусировав взгляд, Джинни увидела над собой кроны деревьев и почти безоблачное небо. Приподнявшись на локотках, она оглянулась вокруг и с удивлением заметила, что никогда ранее не была в этом месте. Страх постепенно вытеснял все мысли, и паника накатывала на неё с головой, и что еще мог сделать маленький ребенок, если не начать плакать? Довольно продолжительное время она провела, просто уткнувшись покрасневшим лицом в руки и сидя на сырой земле.       Сквозь слезы девочка почувствовала запах еды, и страх начал отходить на второй план, так как желудок настойчиво потребовал пищу. Утерев слезы и отряхнувшись от налипших на платье листьев и травы, Джинни поднялась и направилась в сторону, откуда шел запах.       Вскоре перед ней показалась мощеная дорога, вдоль которой расположились скамеечки, а чуть дальше можно было заметить и фонтан, который почему-то не работал. На улице было очень жарко, и на одной из скамеек, погруженных в спасительную тень, сидела женщина лет тридцати; на ней был темно-синий костюм и шляпка ему в тон, как и подобало женщине того времени. Она почти сразу же заметила маленькую заплаканную девочку и, отложив газету в сторону и оглянувшись пару раз в поисках возможных родителей, обеспокоено направилась к ней.       — Милая, что случилось? Как тебя зовут? — спросила она, сгибая ноги в коленях так, чтобы их лица были примерно на одном уровне.       Девочка посмотрела на незнакомку, и одному Мерлину известно, какие мысли посетили ее в этот момент, но было явно видно, что она вновь готова поддаться истерике. Женщина, заметив это, обняла ребёнка, приговаривая что-нибудь утешительное, как и подобает в подобных ситуациях, и отпустила лишь тогда, когда Джинни уже не шмыгала носом, а плечи её перестали дрожать.       — Ты давно здесь одна?       В ответ на это она подучила лишь невнятное пожимание плечами.       — Хорошо, меня зовут Амелия. Как насчёт того, чтобы мы пошли ко мне домой, накормили тебя и переодели? — денег у неё с собой не было, так что она не могла купить что-нибудь съестное в парке.       Сама не зная почему, Джинни проникнулась симпатией к этой женщине с первых минут, так что согласно кивнула, и они, поднявшись на ноги и взявшись за руки, направились в сторону главного входа в парк. По дороге Амелия решила не расспрашивать девочку о чем бы то ни было, так как та, видимо, была не в состоянии, и Джинни тихо шла рядом, просто разглядывая дома и людей вокург.       Примерно через четверть часа они остановились возле вполне себе обычного, ничем не выделяющегося среди остальных, домика. Отворив калитку, женщина уверенно направилась внутрь, так что её маленькой знакомой ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.       В доме их встретил мужчина лет тридцати, в светлых брюках и немного помятой рубашке:       — Амелия, кто это? — его никто не предупреждал о гостях, так что он был слегка удивлён.       — Это ребёнок, Джон.       — Я вижу, что это ребенок, но что он делает в нашем доме?       — Давай обсудим это немного позже, — и не дожидаясь ответа, обратилась к Джинни, — пошли за мной, я дам тебе другую одежду, а потом мы пообедаем.       Зайдя в комнату, явно принадлежащую подростку, Амелия достала из шкафа какое-то платье и протянула его девочке:       — Это старое платье моей дочери, надень его, а свои вещи сложи на кровати, я потом их заберу, чтобы постирать. Жду тебя на кухне, — с улыбкой добавила она.       А саму Амелию на кухне ждал муж:       — Теперь хоть ты мне объяснишь?       — Я отвела детей к бабушке и на обратном пути зашла в парк, где и встретила её. Я подумала, что она потерялась, и попыталась спросить, как ее зовут и что случилось, но она толком не могла ответить — постоянно начинала плакать.       — И поэтому ты решила, что её нужно привести в наш дом? Вдруг её прямо сейчас ищут родители?       — Ты же знаешь, как я люблю детей, а родители вряд ли её искали, потому что я уверена, что она была там одна уже больше часа, — слегка надулась она.       — К сожалению, знаю. Амелия Форкс просто физически не может пройти мимо несчастного ребёнка.       Договорить им не дала Джинни, появившаяся в дверном проеме. Увидев её, женщина спохватилась ставить чайник и доставать из холодильника все, что только можно было.       В это время Джон попросил девочку присесть за стол, он сам хотел поговорить с ней. Села Джинни не сразу, немного засомневавшись, но потом вспомнила, что Амелия, если что, рядом.       — Итак, напомни, как тебя зовут?       — Я не помню, — честно призналась она, —, но на платье было вышито «Джинни Уи.», — мужчина напротив был абсолютно спокоен, что, видимо, передалось и ей.       — Хорошо, Джинни, а что ты делала в парке без родителей? У тебя ведь есть родители?       — Я… я не знаю. Я не помню, честно, — на глаза девочки снова начали наворачиваться слезы, так что Амелия, едва заметив это, бросилась её успокаивать.       — Джон, не дави на неё! Как думаешь, это амнезия? — спросила она, ставя перед девочкой тарелку с супом и отходя с мужем подальше.       — Не знаю, не знаю. Она либо отличная актриса, либо не врет. Но я немного сомневаюсь в первом, потому что если бы она была воровкой, то обокрала бы тебя ещё в парке. Слишком уж мелкая она для того, чтоб в одиночку так дома чистить. За вами точно никто не ехал?       — Точно, я бы заметила.       — Ладно, остановимся на том, что она не врет. И что ты предлагаешь? Оставить девчонку у себя мы не можем.       — Помнишь мою бывшую коллегу Мэри? Так вот, они с мужем давно хотели ребенка, но собственного завести не получалось. Они подумывали взять какую-нибудь девочку из приюта, но сомневаются.       — Ладно, звони своей Мэри, а я поищу в телефонной книге несколько приютов. И не спорь. Девчонку в любом случае нужно отдать в приют. Хотя бы для того, чтоб твоя Мэри, если повезет, потом оформила опеку.       Он взял телефонную книгу и, сев за журнальный столик в гостиной, принялся обводить простым карандашом близлежащие приюты, а его жена ушла наверх, чтобы позвонить. Джинни же продолжала сидеть на кухне и пила чай, рассматривая всё вокруг.       Через десять минут Амелия вернулась к супругу, расстроенно покачав головой:       — У неё сейчас довольно напряженные отношения с мужем, так что ребенок им сейчас ни к чему.       – Ладно, сейчас я обзвоню парочку приютов и вернусь.       Когда муж вышел из комнаты, она решила не давить на свою новую знакомую, а просто поговорить о том, какой чай та любит или сколько добавляет в него ложек сахара. Оказалось, что по праздникам она всегда пила чай с бергамотом, который любила ужасно, и никогда не добавляла туда сахар. На вопрос, почему только по праздникам, девочка только пожала плечами и будто бы задумалась. Через несколько минут вернулся Джонатан и подозвал Амелию к себе:       – Я поспрашивал об условиях, более-менее приемлемым является только приют Селвина. Конечно, я обратился не во все приюты Лондона, но и этот неплох. Я записал адрес — выезжать можно хоть прямо сейчас.       — Джон, дети сейчас у бабушки, так что давай Джинни останется у нас на пару дней? Пожалуйста, всего несколько дней, пока дети не вернутся, — она упрашивала его, а на глаза навернулись слезы. Амелия ведь не так часто его о чем-то просила, неужели он не мог уступить ей хотя бы сейчас?       — Дорогая, ты и так привязалась к ней всего за пару часов, что уж говорить о днях? Я отвезу её завтра же утром, и это не обсуждается, — строго добавил он, видя, что жена хочет с ним поспорить.       Она ушла, поджав губы, еле сдерживаясь от этой несправедливости. Который раз он не желает считаться с её мнением и чувствами? Иногда ей казалось, что муж принимает её просто за какую-то мелкую собачонку, которая периодически лает, но сделать ничего не может, как и уйти.       Амелия направилась на кухню, где по-прежнему сидела притихшая Джинни.       — Детка, ты уже наелась? – и, не дожидаясь ответа, продолжила, — Тогда как ты смотришь на то, что мы с тобой пойдем прогуляться? — Девочка радостно заулыбалась в ответ и несколько раз кивнула головой, что вызвало у женщины теплую улыбку.       Они не пошли в парк, так как дом находился в нерасполагающем к этому месте, а просто ходили по окрестностям, держась за руки.       — Джинни, расскажи, что ты помнишь о своем прошлом, — она понимала, насколько смешно говорить о каком-то «прошлом» с маленькой девочкой, но это было действительно важно.       — Ну, по-моему, мы недавно отмечали мой восьмой день рождения. У меня был большой шоколадный торт с большой цифрой «восемь» сверху, а ещё по ней летал мальчик на метле, — мечтательно отозвалась девочка, улыбаясь.       — Прости, летал?       — Ну да, а что ещё можно делать на метле?       Амелия хоть и насторожилась, списала всё на буйное детское воображение и расплывчатость воспоминаний:       — Хорошо, а что ещё ты помнишь? Расскажи, где ты жила.       — Я точно не помню, но у нас был сад за домом, где постоянно бегали гномы. Иногда я бегала за ними, но они были быстрее, — слегка обиженно сказала Джинни и насупилась. А вот это у женщины уже никак на фантазию списать не получалось.       — Гномы бегали? Такие, как у наших соседей?       — Нет, ну что Вы. Наши гномы самые настоящие!       — Ну, хорошо, — со вздохом произнесла она, подумав, что разберется с этим позже, и посмотрела на наручные часы, — А не пора ли нам возвращаться?       Домой вернулись они, когда уже смеркалось. Джинни отправили спать, предварительно расстелив постель, а Амелия принялась стирать её вещи. Благо, было ещё тепло, и вещи должны были высохнуть за ночь. Во время стирки она пыталась обдумать услышанное на прогулке, но так ни к чему конкретному не пришла.       — Ладно, завтра она уйдёт, и я больше никогда её не увижу, не стоит думать об этом. Отдать её будет правильно, ведь мы не сможем содержать её, а выгнать на улицу было бы слишком жестоко. Джон правильно говорит, — пыталась она заверить саму себя. И у неё получилось, как и всегда. Она не смела усомниться в словах мужа — воспитание, вдолбленное в её голову матерью ещё в детстве.       Перед сном Амелия заглянула в комнату, где лежала девочка, и, немного понаблюдав за тем, как она спит, потушила свет. Джон тоже уже спал, завтра он отвезет Джинни в приют Селвина. Потому что так будет правильно.