cut ties with all the lies

Пятью месяцами позже . . .       Йен глядит то на одну крышу, то на другую. Его ноги шаркают о бетон, и он вымучивает из своего мозга правильные слова. Микки сидит рядом с ним, лениво попивая из бутылки с Джеком. На крыше тихо и пусто — именно там хочет находиться Йен, пока он молчаливо выискивает ответ. Он и раньше находил ответы на крышах.       Выхватывая бутылку пьяной удали из рук Микки, Йен делает большой глоток. Он слегка морщится, позволяя капле скатиться по подбородку. Пытаясь отдышаться от резкого запаха алкоголя, он отставляет бутылку в сторону и пытается сморгнуть жгучую боль в глазах. Ему ненавистно то, как беспокойство сворачивается у него в желудке.       — Что бы тебе ни нужно было сказать, просто скажи это, — Микки хихикает, знающе смотря на Йена. Рыжик негодует, хмуря брови. Он задумывается над тем, когда парень научился так безошибочно видеть его насквозь.       — Что? — удивлённо спрашивает он.       Многое изменилось с тех пор, как Микки признался в своих чувствах и начал открываться Йену. Они были всё теми же дисфункциональными идиотами, которые были слишком упёртыми ради себя же. Они всё ещё спорили и манипулировали друг другом. Йен был жадным, желая всё больше и больше от Микки каждый день. А Микки всё ещё был настороже, постоянно напуган и аккуратен. Однако они отшвырнули всё это, притянули друг друга ближе и отказались сбегать. Быть вместе было лучше, чем быть самим по себе, лучше всего остального.       — Ты был угрюмым и странным весь день. Раньше, когда ты отсасывал мне, ты сосал так, будто мой член был чем-то особенным. Который, я, конечно же, знаю, не был. Так что происходит, засранец? — говорит он. Выглядит он нервным, однако он не отводит взгляд так, как сделал бы прежде.       — Ничего. Я просто... Лип говорил с тем профессором, которого он знает. Он взглянул на выписку по академической успеваемости, и чёрт возьми, он сказал, что у меня есть все шансы в Уэст Поинте, если я продержу оценки на таком уровне весь оставшийся год, — признаётся он. Он поспешно выговаривает слова, будто те цепляются за его горло, и если он не вынет их как можно быстрее, то они разорвут его.       На минуту Микки замолкает, его лицо совершенно не предаёт мысли в голове.       — Что ж, блять, со всей этой домашней работой, что ты делаешь, тебе бы лучше поступить. В смысле, в этом же смысл, верно? — он звучно сглатывает.       — Наверно, — Йен пожимает плечами. — Просто, на самом деле, я никогда не думал, что это случится. Не совсем так, — добавляет он.       — Ты всё ещё хочешь этого, разве не так? — спрашивает он.       — Да, — коротко кивает он.       — Тогда почему ты выглядишь так, будто намеренно играешь в поддавки? — спрашивает Микки. Он выглядит так, будто пытается осознать, злиться ему или беспокоиться.       Йен опускает глаза, перебирая в руках джинсы.       — Не хочу уходить от всех, — бормочет он. Лёгкий алкогольный туман распространяется вокруг него, и он позволяет ему расслабить его мышцы, пока он слегка не врезается в Микки.       — В конце концов, все уходят, Галлагер, — говорит он.       — Это неправда, — спорит он.       — Ну же, ты это знаешь. По крайней мере, у тебя есть реальная причина уйти. Твоя семья поймёт. Возможно, будут даже настолько гордиться тобой, что устроят чёртов парад. Тебе будет достаточно, — говорит Микки. Звучит так, будто он убеждает сам себя, повторяя слова, что он прокрутил в голове миллионы раз.       — Я не знаю, — вздыхает он.       — Всегда знал, что ты не останешься здесь навсегда. Ты слишком хорош для этой свалки. Все знают это, — говорит Микки.       В груди Йена образовалось нечто тяжёлое и плотное, когда он глядит на старшего парня. Это не то чтобы неприятно, однако это пилит его, дёргает и тыкает, словно призраки прошлого.       — Мик... — тихо произносит Йен. — Поехали со мной.       Глупо моргая, губы Микки дрожащие искривляются.       — Иди нахер, чувак. Я не собираюсь быть твоей подушкой безопасности, — бормочет он.       — Ты и не будешь. Я просто... не хочу быть далеко от тебя, — его голос тихий и с придыханием. Если бы ветер был чуть сильнее, слова потерялись бы в его хватке.       — Я не тот парень, который выберется из этой дыры. Это ты, Йен, — то, как он произносит его имя, заставляет мурашки пробежаться по спине Йена и придвинуться его ближе.       — Ты тоже можешь выбраться, — настаивает он.       — Просто прекрати, не делай этого, чёрт возьми. Не веди себя так, будто у меня впереди яркое будущее. Я знаю, кто я есть. Настало время и тебе прекратить притворяться, что я могу стать кем-то ещё, — быстро выпаливает он. Его глаза по краям красные и злые от безнадёжности.       — Иди нахер, Микки, — ворчит Йен. Он хватает его за плечи, слегка поворачивая его и встряхивая его. — Я не какой-то там наивный маленький мальчик, который верит в сказки и в «долго и счастливо». Я точно знаю, кто ты, что ты сделал и что ты можешь сделать. Я всё ещё люблю тебя! Ты это понимаешь? Я знаю, кто ты, и всё ещё люблю тебя       Микки матерится себе под нос и прикрывает ладонью глаза. Йен грубо отрывает его руки от лица, наклоняясь к нему так близко, что они дышат одним воздухом.       — Дерьмо, — бормочет Микки.       — Ты тоже заслуживаешь выбраться отсюда. Мы можем начать с самого начала, — шепчет он. — Поехали со мной.       — Ты действительно... блять... думаешь, что там я найду работу и где жить? — спрашивает он.       — Мы разберёмся с этим, — обещает Йен; его сердце бьётся со скоростью миллион миль в час.       — Так чертовски оптимистично, — он хихикает.       Этот звук заставляет сердце Йена ёкнуть — это всё, чего он когда-либо желал. Микки и его усмешки, ворчание и жалобы, его смех. Это всё, чего Йен хочет на всю оставшуюся жизнь.       — Для нас это будет лучшим началом. Лучшим, — повторяет он. Он склоняет лицо вниз до тех пор, пока не может поймать своими губами губы Микки. Они целуются нежно, позволяя губам выровнять эмоции, пока они могут дышать, а сердце не бьётся у них в горле.       — Передай мне бутылку Джека, — бормочет Микки, когда они отстраняются.       Йен тянется назад и хватает бутылку. Он останавливается, прежде чем передать её.       — Это было «да», да? Ты поедешь со мной, если поеду я? — спрашивает он.       — Передай мне чёртову бутылку, — он закатывает глаза, вырывая алкоголь из рук Йена.       — Ты даже единожды не скажешь это, да? — спрашивает Йен; на его губах играет знающая ухмылка.       Микки делает большой глоток золотистой жидкости, совершенно не сморщиваясь, когда она обжигает ему горло.       — Скажу что? Что ты самое важное в моей жизни, так что с какого хрена мне не поехать с тобой? Не-а, я этого не скажу. Можешь вытащить это из своей головы прямо сейчас, — он ухмыляется.       — Мне это и в голову не приходило, — Йен широко улыбается.       — Ага, ладно. Засранец, — с любовью бормочет он. Он сталкивается с ним плечами, становясь всё ближе к нему.       — Я тоже люблю тебя, Мик, — Йен смеётся.       Он знает, что Микки никогда не станет тем парнем, который произносит слова, которые, как казалось Йену, ему необходимо было слышать. Но он доносит это до рыжика другими путями, и Йен наконец осознаёт это. Он знает, что значит, когда Микки сталкивается с ним плечами, когда Йен спотыкается и чуть ли не падает, лишь чтобы удержать его равновесие. Он знает, что означает, когда он фыркает ему в лицо и кусает его губы, стирая с них улыбку.       Остальные люди могут и не знать, кем на самом деле является Микки Милкович, однако Йен знает. Он знает, что мужчина, которого он любит, настоящий и преданный. В жизни Йена было много лжи, недоговорок и секретов. И Микки был одним из них, но теперь нет. Правда всегда находилась здесь, между ними. Им просто необходимо было найти её, найти её друг в друге. И теперь, когда они нашли, они никогда не отпустят её.       Они никогда не отпустят друг друга.