Цепи

Глупая девочка, сколько раз ей придется страдать и раскаиваться, прежде чем она поймет, что нельзя взваливать весь груз на себя. Нельзя отводить друзей и близких в укромное место, а самой делать вид, будто отошла на пару минуток. Нельзя думать о том, что позор можно смыть только смертью, нельзя забывать о том, кто она. Хотя, нет. Это все глупости. Путь самурая и в самом деле предписывает смывать позор достойной смертью. И женщина со шрамом на лице вполне может говорить, что отбросила женскую участь. Победа, добытая собственной жизнь, сладко греет напоследок уставшую душу, и осознание того, что родные останутся живы, позволяет уйти спокойно. Тсукуйо поступила так, как и должна была: она выследила врага, смогла добраться до вершины заговора. Ох, уж эти мужчины с их беспредельным эгоизмом и стремлением подчинить все вокруг! Ох, уж эти женщины, в своей жажде подчиниться готовые забыть о собственном достоинстве! Та самая новенькая охранница, которая все пыталась разузнать о том, что же такого Солнце Йошивары нашло в Сакате Гинтоки, стояла возле кресла мужчины, зрелого, но еще очень крепкого. Со счастливым лицом она докладывала ему о том, что хьякка готовы перейти на сторону нового хозяина Йошивары. Глупая, она полагала, что дарит ему целый город, а в ответ он подарит ей себя. По презрительному выражению лица незнакомца Тсукуйо вдруг предугадала, что сейчас будет. И действительно, со страшным хрипом девушка осела на пол, из последних сил зажимая разодранное горло. Презрение на лице мужчины сменилось на брезгливость, и он носком сапога отбросил от себя свежий труп. "Убери это отсюда", - коротко приказал он. Тсукуйо наблюдала за тем, как двое выносят убитую, а две женщины поспешно убирают с пола кровь. Тсукуйо стиснула зубы: они осмелились обагрить кровью место, под которым Хинова так любила наблюдать за чистым небом. Девушка покрепче сжала оружие в руках и приготовилась к броску, но неожиданно ее схватили сзади. Заломили руки, не дали и дернуться. Тсукуйо, проклиная свою беззаботность, попыталась вырваться, но ее уже отволокли под навес и поставили на колени перед незнакомцем. Кто-то из его людей прошептал ему на ухо нечто такое, отчего последний расплылся в сладкой улыбке. - Та девчонка была просто отбросом, - протянул он, приказывая своим подчиненным поднять Тсукуйо на ноги. - А вот ты совсем другое дело, - с этими словами он медленно поднялся и коснулся щеки девушки. Та разразилась проклятиями, но умолкла, когда мужчина дотронулся до груди девушки, по-хозяйски огладил ее, а затем скользнул рукой по животу. Тсукуйо замерла. Она отбросила свою женственность очень, очень давно, и с тех пор у нее не было мужчины. Она даже не думала, что когда-нибудь к ней кто-то посмеет прикоснуться таким образом. И в любом случае, этим посмевшим должен был быть не этот наглый захватчик, а некто другой. Сердце забилось быстро-быстро от ужаса, такого позора Тсукуйо не ожидала, она даже умереть после случившегося не посмеет, поскольку с такой мерзостью она может только жить и каждый день напоминать себе о собственной ошибке. - Славная девушка, - медоточивый голос мягко прокрался в уши всем присутствовавшим под навесом. - Да только не твоя. Серебряная молния мелькнула перед лицом Тсукуйо, и прикосновение чужих рук перестало ощущаться. Кто-то вскрикнул, послышался лязг катан, где-то вдалеке раздались истошные женские вопли. Саката едва держался на ногах и все же пришел вслед за ней в это место, спас нечто большее, чем просто ее жизнь. Завязался бой, и Тсукуйо полностью отдалась его быстрому темпу, стараясь не думать. Все потом, сейчас главное - выбраться. Короткий вскрик ударил по нервам, девушка попыталась повернуться лицом к Гинтоки, но тот потянул ее прочь. Вокруг лежали трупы, но Тсукуйо была уверена в том, что врагов осталось немало, и они скоро будут здесь. Гинтоки сильно тянул ее за руку, причиняя боль, а девушка бежала за ним, видела яркие потеки крови и боялась только одного: что через секунду Саката устало опуститься на землю и попросит ее убежать, а сам закроет глаза и больше никогда не встанет. Он отличался от всех, кого девушка видела, жаждой жизни, внутренней волей и силой, однако его непривычная серьезность пугала. Погоня была близко, и Тсукуйо могла только бежать вперед, надеясь на то, что им хватит сил добежать до убежища.