Conscience

За пятнадцать лет работы медсестрой Бэт успела многое повидать. Каждый день она видела сломанные кости, разрезанную плоть и необычные предметы, которые люди во время секса заталкивали чересчур глубоко внутрь. Но с Джоном Доу* она не сталкивалась уже довольно давно. Джона Доу привезли в отключке, на вид ему было слегка за двадцать, и единственным, чем ему навредила авария, стали пару ссадин и синяков, когда молодого человека вытаскивали из разрушенной машины. Несмотря на масштаб аварии, других ран у него не было. И теперь, лежа на своей койке, он кричал. Суетливая Бэт немедленно подбежала к нему, чтобы успокоить. Джон Доу вскоре прекратил кричать, и большие голубые глаза с тревогой уставились на медсестру. — Привет, — поприветствовала его Бэт, мило улыбаясь. Молодой человек неуверенно прочистил горло, прежде чем ответить. — Здравствуйте, — казалось, он был ошеломлен тем фактом, что умеет говорить. — Как самочувствие? Джон Доу раздумывал над ответом пару секунд. — Я в… порядке… недоумении. — Это предсказуемо, — мягко ответила Бэт. — Ты помнишь, что произошло? Она начала проверять его температуру, пульс и давление, после чего слегка надавливала на определенные участки его тела, наблюдая за любыми признаками дискомфорта или боли на лице молодого человека. Он моргнул. — Там была машина, — сказал он, хмурясь. — Она ехала так быстро. И Доминик— — он замер. Его глаза вновь встретились с глазами Бэт, и паника возобновилась. — Доминик. Где Доминик? — Блондин, который был с тобой в машине? — спокойно спросила женщина. Несмотря на то, что Джон Доу еще ближе свел брови к переносице, он не переставал быстро кивать. — Сейчас он в палате интенсивной терапии. Вы родственники? — Я его сов—его друг. Я знаю его всю свою жизнь. — Что ж, мы ожидаем полнейшего его выздоровления, — улыбнувшись, ответила Бэт, отпуская его запястье. — Мы не нашли при тебе никаких документов. Как тебя зовут, дорогуша? Молодой человек ответил на этот вопрос без заминки, с заметной уверенностью в голосе: — Мэттью. Меня зовут Мэттью. *** Мэтт откинулся на подложенные под голову подушки. Бэт сказала, что ей нужно проверить других пациентов, но она вернется так скоро, как получится. Мэттью решил потратить время с пользой, чтобы обдумать случившееся. Во-первых, Дом был жив. Облегчение, которое испытал Мэтт от этой новости, было невероятным. Во-вторых, у Мэтта появилось тело. Он был человеком. Он не понял, почему, но каким-то образом он обрел форму. А еще Мэтт не знал, как он выглядит, и очень хотел взглянуть на себя в зеркало. Испытывая жуткое любопытство, Мэтт вытянул перед собой ладони. Широко распахнутыми глазами рассматривая бледные, деликатные руки, он перевернул их, следя за движением тонких запястий, после чего несколько минут шевелил пальцами, наблюдая за тем, как сжимается и разжимается кожа на костяшках. Его пальцы были длинными и тонкими; элегантными. Их можно было принять за женские, но выглядели они сильными. Мэтт вспомнил, как Дом в детстве сидел за пианино своей мамы, растягивая маленькие пальчики, чтобы взять аккорд. И он помнил, как рисуя руки Мэттью, Доминик проинформировал его о том, что он будет играть на пианино. Мэтт согласился с ним — ему всегда нравился звук клавиш, и Дом даже ходил на концерт, чтобы Мэттью смог услышать игру настоящих пианистов. Со вздохом положив руки на колени, Мэттью вздохнул. Вокруг его постели висела шторина, отгораживая его от остальных. Ему нравилось иметь личное пространство — он не совсем привык к свободе, так как единственным местом, которое он знал, была голова Доминика, — но все же Мэттью снова почувствовал себя запертым. Обычно это его не беспокоило, но теперь рядом не было Доминика. Находиться в одиночестве было не тем, к чему он привык… или чем наслаждался. Во время их самого содержательного разговора с Бэт, медсестра привела с собой двух полицейских, которые расспрашивали его про аварию. Это привело к тому, что Мэттью пришлось рассказать о себе некоторые личные подробности. — Итак, Мэттью. Назовите свое полное имя? — спросил офицер МакГрант, поднимая глаза с рапорта. Мэтт сглотнул, мысленно возвращаясь к разговору, который произошел у них с Домиником пару лет назад — Дом смотрел марафон «Upstairs, Downstairs» и сказал, что ему нравится фамилия Беллами. «Это может быть и твоей фамилией», — внезапно подумал Доминик. «Мэтт Беллами. Мэттью Беллами», — промычал он, оставаясь довольным результатом. А второго имени у меня не будет? — спросил Мэтт. Дом задумался. «Может Джеймс, как у меня», — решил Дом. Он указал на персонажа, появившегося на экране телевизора. «И как у него». Мэтт захихикал, соглашаясь с Домиником, и следующие тридцать минут Дом слушал, как Мэттью озвучивал свое имя разными интонациями. — Меня зовут Мэттью Джеймс Беллами, — ответил Мэтт, возвращаясь в настоящее, и уверенно кивнул полицейскому. — Дата рождения? Думая быстро, Мэттью вспомнил день, который в качестве дня рождения приписал ему Доминик, когда тому было девять. Дом решил, что они должны быть примерно одного возраста, но Мэтт чуть младше. — Девятое июня, 1988 года. Мэтт понимал, что офицеры вернутся, не найдя про него никакой информации, и он понятия не имел, как сможет объяснить этот факт. Знаете, я был совестью Доминика, но с помощью какой-то магии, я стал живым человеком… Несмотря на то, что Мэтт любил уединение, палата в психушке была не вариантом. Решив, что ему ничего не оставалось, кроме как ждать возвращения полицейских, Мэтт с уверенностью решил обдумать способы развлечения. В итоге, он уснул. Спустя некоторое время его разбудила Бэт, проверяя его состояние. В этот раз они говорили кое о чем поинтереснее. — Как ты себя чувствуешь, Мэтт? — спросила медсестра, глядя на различные мониторы и капельницы, окружавшие Мэтта. — Я в порядке, Элизабет. Бэт посмотрела на него взглядом, который Мэтт никак не мог понять. — Можешь звать меня Бэт, дорогуша. — Я не использую сокращенные имена. Взгляд, которым одарила его Бэт в этот раз, Мэтт распознал с первого раза — она смеялась над ним. — И почему это? — Мне они не нравятся, — просто ответил Мэтт. — Если человеку дали имя, то почему другие хотят его сократить? Бэт усмехнулась, поправляя пакет, лежащий у подножия койки Мэтта. — Ну, единственными людьми, которые называли меня Элизабет, были родители и муж. Теперь я предпочитаю Бэт. — Я все еще не понимаю, почему люди так делают, — решительно заявил Мэтт, удивившись словам медсестры. — Сокращенные имена подразумевают близость, — кивнув, ответила Бэт, — знакомство с человеком. — Я бы не сказал, что мы с вами близкие знакомые, — поспорил Мэтт, — поэтому я не ощущаю надобности называть вас коротким именем. — О, дорогуша, — громко рассмеявшись, ответила ему Бэт. — Я два раза мыла тебя в ванной — думаю, мы с тобой уже давно прошли стадию знакомства. Медсестра подмигнула ему, оставляя Мэтта наедине со своими мыслями и красными от смущения щеками. *** С того момента Мэтт называл ее Бэт. Она оказалась не слишком удивлена осторожными попытками Мэттью называть ее таким именем. Вместо этого она, как обычно, приходила проверять его жизненные показатели и спрашивать о самочувствии. Ожидая, пока небольшая рана на его голове затянется, Мэтт раздумывал над словами Бэт о близости. Он осознал, что Доминик мог и не понимать, что Мэтт правда о нем заботится, из-за его отказа называть его неполным именем. Хотя, нет. Как можно стать ближе к кому-то, если ты уже находишься в его голове? Но, может Бэт имела в виду другой тип близости? Что-то вроде дружбы? Можно было с уверенностью сказать, что Мэтту нужно было много о чем подумать. *** Мэтт на дрожащих ногах добрался до ванной комнаты. Этим утром его перевели в отдельную палату. Точнее, это была палата для двух людей, но вторая кровать в настоящее время была незанята. Одна из медсестер сказала, что ему можно было ходить в ванную одному, и Мэтт ухватился за эту возможность обеими руками. В итоге Мэтт в первый раз по-настоящему сходил в туалет (и при этом навел ужасный беспорядок, который тут же пытался прибрать абсурдно большим количеством туалетной бумаги) и подошел к раковине. Помыв руки, Мэтт глянул в висевшее напротив зеркало. Широко распахнув глаза, он впервые посмотрел на свое отражение. Он выглядел в точности так, каким рисовал его Доминик: яркие голубые глаза, бледная кожа, тонкие губы, небольшой подбородок и острые скулы. Он потер свой слегка крючковатый нос и вздохнул. Почему Доминик не нарисовал меня симметричным? Чем дольше Мэтт смотрел на свое лицо, тем больше привыкал к нему. Это же, в конце концов, было его лицо, и его ему дал Доминик. Мэттью даже показалось, что он видит в нем какой-то шарм. Он попытался улыбнуться и тут же заметил выпирающий передний зуб, который Дом так старательно вырисовывал и оправдывал. Хихикая и корча рожицы зеркалу, Мэтт вытер руки и направился обратно в постель. *** — Значит, вы говорите, что… — медленно начал Мэтт, хмурясь и глядя на Бэт, — мне нельзя покинуть больницу, потому что со мной все в порядке? — Все именно так, — подтвердила Бэт. — Мы беспокоимся, что даже несмотря на то, что машина разбилась всмятку, на тебе не было почти ни царапины. Мы просто хотим убедиться, что у тебя нет никаких внутренних повреждений или каких-либо осложнений. Мэтт кивнул, не желая спорить с медсестрой. Он не имел представления, о чем она говорит. — К тому же, — сказала Бэт, улыбнувшись, после чего взбила его подушку и поправила одеяло, — это чудо, что вы оба остались живы. — Даже больше, чем вы думаете, — пробормотал Мэтт. — Прости? — Ничего, — поправил себя Мэттью. — Я могу увидеть Доминика? — Часы посещения уже окончены. — Но я уже нахожусь в больнице. Я же пациент, верно? Вздохнув, Бэт согласно ответила: — Верно. — Мэтт сел, свешивая ноги с кровати и собираясь встать. – Эй, полегче, дорогуша, — строго сказала медсестра, положив руку на его плечо и на секунду задумавшись. — Давай я привезу кресло. Она быстренько вышла из палаты, и по лицу Мэтта расплылась победоносная улыбка, когда Бэт вошла в комнату, везя перед собой инвалидное кресло. — Ну, сможешь сюда забраться, как думаешь? Мэтт решительно закивал и встал с постели. Немного потрудившись, он все-таки уселся в кресло. На его лице появились морщинки недовольства, как только он почувствовал прохладный воздух в области гениталий. Взглянув вниз, Мэтт вспомнил, что под больничной сорочкой он был голым, как… нет, не как в день своего рождения, так как у него его никогда не было. Мэтт решил остановиться на том, что он был просто голым. — Твою одежду пришлось разрезать и выбросить, — сказала Бэт, отвечая на молчаливый вопрос Мэттью. — Пришлось? — Такова процедура, — она пожала плечами. Мэтт кивнул, прежде чем вопрос слетел с его языка: — Погодите, а во что я был одет? Бэт начала вывозить его из палаты, поворачивая в коридор. — Не помню, — ответила она, вкатывая Мэтта на кресле в лифт. — Но я могу посмотреть, если хочешь. — Да нет, не стоит, — ответил Мэтт, пожав плечами. — Это не важно. Поднявшись, лифт с глухим звуком остановился, и в тишине Бэт выкатила Мэтта в очередной коридор. Он с любопытством заглядывал в палаты, мимо которых они проходили — там было темно, а все пациенты спали. Пара медсестер подозрительно глянули на Бэт и Мэттью — она объяснила им, что отвозила молодого человека к его другу. Минутой позже Бэт завозила Мэтта в тускло освещенную палату. Внутри была пожилая медсестра, поправлявшая капельницу. Она глянула в сторону, услышав скрип колес. Тепло поприветствовав коллегу, Бэт объяснила ей, что Мэттью находился в машине вместе с Домиником. Медсестра понимающе хмыкнула и, глянув на кровать, посмотрела на Мэтта. — Как ты себя чувствуешь, Мэттью? — Хорошо, — шепотом ответил он, подражая ее тону. Он вытянул шею, пытаясь взглянуть на постель. — Как Доминик? Медсестра глянула на Бэт, та кивнула. — Он довольно хорошо справляется. Мы погрузили его в медикаментозную кому на некоторое время. Через неделю или две он должен очнуться. Мэтт улыбнулся, оставшись довольным новостями, и с мольбой в глазах посмотрел на Бэт. Он еще и слова не успел вымолвить, как она подвинула его вперед — медсестра Доминика улыбнулась и пропустила Мэтта, чтобы он наконец-то смог его увидеть. — Доминик, — выдохнул он, широко раскрыв глаза. Его глаза были закрыты, лицо выглядело слабым; на нем была кислородная маска, и пластик слегка запотевал каждый раз, как Доминик делал выдох. Правую сторону его головы украшали эластичные бинты, хотя Мэтт мог видеть мелкие ссадины и уже пожелтевшие синяки на его лице — это привело Мэтта к мысли о том, сколько же они здесь находились. Поэтому он спросил. — Вас привезли четыре дня назад, — ответила Бэт. Глаза Мэтта распахнулись в удивлении, но он ничего не сказал в ответ, продолжая рассматривать Доминика. Это был первый раз, когда он смотрел на него собственными глазами. Мэтт впитывал каждую деталь в облике молодого человека, который до сих пор являлся для него целым миром, запоминая цвет кожи, рассыпанные по всему телу родинки и вены. Мэтт погрустнел от того, каким тихим был Доминик — единственным движением были едва заметное поднятие и опускание его грудной клетки. Еще одной вещью, подтверждавшей тот факт, что Доминик был определенно живым, было слишком громкое бибиканье мониторов в этой слишком тихой палате. — Бэт? — Мэттью немедленно почувствовал касание руки на своем плече. — Да, дорогой? — Мне не позволено здесь оставаться, да? Бэт тяжко вздохнула, таким образом выражая сожаление. — Нет, не позволено. — А я могу вернуться завтра? — оторвав взгляд от Доминика и повернувшись к Бэт, спросил Мэттью. — Конечно, — тепло ответила медсестра. Улыбнувшись, Мэтт вяло хлопнул в ладоши и положил руки к себе на колени. — Хорошо. Я что-то устал. Вы можете довезти меня до палаты? Вместо ответа Бэт взялась за ручки кресла и вывезла его из палаты Доминика, пока Мэттью продолжал смотреть на его неподвижное лицо. *** Следующие несколько дней разные медсестры привозили Мэтта в палату к Дому. Ему разрешали провести десять минут у его постели, просто глядя на него. Он не говорил с Домиником, так как не знал, что сказать. На третий день — это был вторник — Бэт снова отвезла Мэтта к Доминику, но чего тот не ожидал, так это группы людей в палате. — Чем я могу помочь? — спросила светловолосая женщина, поднимаясь с кресла и глядя прямо на них. Она выглядела измотанной, явно испытавшей стресс. Мэтт замер, вдруг понимая, что эта женщина была матерью Доминика. — Извините, — искренне ответила Бэт, после паузы, — я не знала, что у мистера Ховарда сегодня есть посетители. Я только привезла к нему мистера Беллами. Миссис Ховард с подозрением оглядела Мэттью. За ней сидели отец Доминика и его сестра, и они оба смотрели в упор на Мэтта и Бэт. — Почему вы посещаете Доминика? — спросила она, прищурившись. Мэтт не мог вымолвить и слова, чувствуя, как язык в его рту становится тяжелее. — Он был в машине с мистером Ховардом, — приняв во внимание его молчание, ответила медсестра. — Он никогда не рассказывал о вас, — миссис Ховард с большим презрением глянула на Мэтта. — Вы встречаетесь? Мэтт закачал головой, глядя в пол, но тут же посмотрел на маму Доминика. Он заметил, что у них были похожи глаза. Глянув на Бэт, миссис Ховард нахмурилась. — Простите, но я не хочу, чтобы человек, которого не знает наша семья, навещал моего сына. — Кончено, — извиняющимся тоном ответила Бэт, начиная выходить из палаты и увозя с собой Мэттью. — Извините за беспокойство. Она начала разворачивать кресло Мэтта, отчего он больше не смог видеть Доминика. И вот тут к нему вернулся голос. — Вы меня знаете, — выпалил он, поворачивая голову так, чтобы обратиться к миссис Ховард. Бэт замерла, как и остальные члены семьи Ховардов. — Я не знаю, кто вы, — прохладно ответила миссис Ховард. — А теперь позвольте нам спокойно побыть рядом с Домиником, пока я не нажаловалась начальству больницы, — она прищурилась. — Или полиции. — Нет, — заупрямился Мэтт. Он оперся на ручки кресла, пытаясь встать — Бэт поспешила усадить его, но Мэтт убрал ее руки и вновь посмотрел на маму Дома. — Миссис Ховард, вы знаете меня, — настойчиво заявил он, и тон его голоса становился более раздраженным. Как только женщина открыла рот, чтобы ответить, он продолжил: — Я Мэттью. В ее глазах промелькнуло удивление, но через секунду в них не было ничего, кроме подозрения. — Нет, этого не может быть. — Но так и есть, — Мэтт придвинулся ближе. — Посмотрите на меня. Разве я не представляю собой живое воплощение всех рисунков Доминика? Когда миссис Ховард пошла навстречу Мэттью, тот перестал шевелиться. Она хорошенько его разглядела, прежде чем ахнуть и воскликнуть «о господи!», закрыв рот ладонью. Мистер Ховард немедленно подошел к жене, в защитном жесте обнимая ее за плечи. — Кристина? — Это невозможно, — она затрясла головой, — ты же всего лишь плод фантазий Доминика. Мэтт кивнул: — Я тоже этого не понимаю, миссис Ховард. Но теперь я здесь. Глаза женщины наполнились слезами, и она направилась к свободному стулу. — Мне… мне нужно все обдумать, — сказала она, умоляюще уставившись на Мэттью. — Конечно, — кивнул он. — Но вы не будете против, если я приду к Доминику чуть позже? На секунду замешкавшись, миссис Ховард покачала головой, прежде чем кивнуть. — Хорошо. Но нам нужно будет о многом поговорить. Мэтт кивнул еще раз и с трудом уселся обратно в кресло, после чего посмотрел на Бэт с просьбой во взгляде. Она молча схватилась за ручки кресла, и вместе они покинули палату Доминика, оставляя семью Ховардов наедине с их мыслями. — Что только что произошло? — тихо спросила медсестра, склоняя голову к Мэтту. Он вздохнул, нервно перебирая пальцы. — Долгая история, — осторожно начал он. — И еще очень странная. Позже расскажу. — Хорошо. А теперь, мне кажется, что тебе нужно отдохнуть. Мэтт согласно промычал — его веки уже налились тяжестью накатывающего сна, и когда они добрались до его палаты, он почти заснул. Мэтту удалось забраться на свою кровать почти что не прибегая к помощи Бэт, и отправился в царство Морфея, как только его голова коснулась подушки. *** После того, как Мэтт попросил Бэт спросить у дежурной сестры, ушли ли родители из палаты Доминика, и, убедившись, что вечером они уже не вернутся, он медленно побрел в сторону его палаты. Потребовалось достаточное количество времени, чтобы заверить Бэт в том, что он может передвигаться самостоятельно. Наконец, она уступила, разрешая ему пойти самому, да и доктор сказал, что Мэтту нужно укреплять мышцы ног. И вот так, цепляясь за капельницу, Мэтт в одиночку пошел до палаты Доминика. Он чувствовал себя очень открытым, зная, что почти вся задняя часть его тела была выставлена на показ, благодаря больничной одежде. Еще одна медсестра, которая за ним приглядывала — милая девушка Тара — умудрилась достать для него нижнее белье из бюро находок. Хоть идея ношения чьих-то трусов вызывала у Мэтта отвращение, он должен был признать, что они довольно неплохо скрывали самые интимные места его тела. Наконец поднявшись на этаж Дома, Мэтт пошел по коридору. Несколько медсестер улыбнулось ему, уже привыкнув к его появлению. На секунду Мэтт замер перед дверью в палату Доминика, делая вдох и успокаиваясь, и только потом вошел внутрь. И застыл на месте, замечая фигуру, сидящую у постели Дома. Фигура взглянула наверх и долгое время смотрела на Мэттью. Наконец, на лице мужчины возникла широкая улыбка, и Мэтт немедленно узнал его. Встав, мужчина обошел кровать и уверенно подошел к Мэтту, протягивая руку вперед. — Привет, Мэтт, — радостно поприветствовал он. Мэтт был потрясен столь жизнерадостным приветствием, но все же пожал руку. — Здравствуй, Кристофер. — Я помню о твоем отношении к именам, но называй меня Крис. Нервное выражение лица Мэтта уступило место широкой улыбке, и он кивнул: — Хорошо… Крис. Хлопнув Мэтта по плечу, Крис провел его к постели Доминика и аккуратно подтолкнул его к стулу. Быстро найдя другой стул, Крис сел с другой стороны от Дома и посмотрел на Мэтта. — Что? — спросил он, нервно ерзая на стуле. — Ты выглядишь в точности таким, каким рисовал тебя Доминик. Поразительно. Мэтт опустил глаза вниз и покраснел, хоть и не знал, почему. Сквозь опущенные ресницы, он посмотрел на Криса, и тот ухмыльнулся. — Не надо смущаться, приятель. Лучше расскажи, как, черт возьми, ты стал… — он указал на тело Мэтта, — таким. Мэтт пожал плечами, поднимая голову и глядя прямо на Криса. — Честно, я не знаю. Одна минута — я был в голове Доминика, он был в машине, и я смотрел, как на нас несется грузовик… — он вздрогнул и посмотрел на Дома, проверяя его лицо на проявление хоть каких-то эмоций. Их не было. — А потом я проснулся в больнице. Вот таким. Крис присвистнул, почесывая затылок. — Знаешь, чувак, я никогда не верил в магию, но эта ситуация — она же абсолютно невозможна, — пожав плечом, Крис глянул на лежащего без сознания Дома, и Мэтт заметил, как его губы тронула легкая улыбка. — Но я верю Дому. Я пытался не сомневаться в его словах, когда он сказал, что ты его совесть. То есть, конечно, какая-то часть меня волновалась о том, что он просто навоображал себе друга в далеком детстве. — Мягкий взгляд карих глаз столкнулся с льдинками в голубых, и Крис серьезно посмотрел на Мэтта. — Но ты здесь. И ты выглядишь так, как нарисовал тебя Дом, и ты говоришь так, как рассказывал Дом. Ты настоящий, — он откинулся на спинку стула, расслабляя плечи. — Я не собираюсь переживать о техническом воплощении. Я просто буду ценить тот факт, что ты здесь. Мэтт громко и протяжно выдохнул, даже не заметив, что до этого он задержал дыхание. — Я знал, что ты хороший друг Доминика, а теперь могу видеть это сам, — он изумленно улыбнулся. — И ты, правда, замечательный человек, Кристо—Крис. Надеюсь, когда-нибудь, я смогу называть тебя другом так же, как и Доминик. Рассмеявшись, Крис сложил руки на груди и уселся поудобнее. — Что-то мне подсказывает, что это время наступит очень скоро, — он подмигнул, и Мэтт засмеялся. В палате повисла уютная тишина. Крис выглядел так, будто хотел что-то спросить, но не решался. Мэтт выгнул бровь, вопросительно глядя на него. — Что такое? — Мне просто интересно… — Крис выглядел растерянным. — Дом ведь гей, да? Мэтт медленно кивнул. — Да, он гей. — А что… эм, что насчет тебя? Задумавшись, Мэтт нахмурился и откинулся на спинку своего стула. — На самом деле, я много об этом думал, — наконец, ответил он. — То есть, у меня было два десятилетия, чтобы понаблюдать за тем, как личность познает себя и других людей, — Мэтт покраснел, но теперь он знал причину. Крису стало любопытно, но он не посмел его перебивать. — Есть одна довольно привлекательная молодая медсестра, которая иногда заботится обо мне. Тара. Она милая, и мне нравится с ней разговаривать. Но я ничего не чувствую. Конечно, вся моя база чувств основана на опыте Доминика, поэтому я могу ошибаться, но я думаю, что должен испытывать определенные… ощущения, когда общаюсь с Тарой. Или с любой другой женщиной здесь, — Мэтт вновь густо покраснел. — Но у меня были эти ощущения, когда я видел доктора Олдфилда. — Глянув на недоумение на лице Криса, он объяснил: — Это один из докторов. Он молод и довольно… симпатичен. Крис понимающе ухмыльнулся. — Значит, ты думаешь, что ты гей? Мэтт потер лицо ладонями в попытке избавиться от румянца на щеках. Лицу стало тепло. — Думаю, да? То есть, я не уверен. Прошла всего лишь неделя. — А что ты чувствуешь по отношению к Дому? — внезапно спросил Крис, выжидающе глядя на Мэттью. Тот взглянул на Доминика, его губы украсила непрошенная улыбка. — Думаю, что, возможно, я его люблю, — тихо признался Мэтт. Он посмотрел на Криса, пытаясь понять его реакцию. Его слова Мэтта не удивили, и Мэттью понял мысленные жалобы Доминика на чрезмерную проницательность Кристофера. — Возможно? — спросил Крис, вновь ухмыляясь. — Все, что я чувствовал, проходило через Доминика. Эти ощущения были как бы вторичными. Ослабленными. Ненастоящими. Все, что я чувствовал, это воспоминания от того, как чувствовал он. Теорию, если можно так выразиться. Но я понимаю основы. И то, что я чувствую сейчас, это то же, что чувствовал Доминик, когда сказал, что любит меня. Только сильнее. — Логично, — понимающе улыбнулся Крис. — Так что ты собираешься делать? Взглянув на Доминика последний раз, Мэтт встретился с глазами Криса и устало ответил: — Я не знаю. Честно, не знаю. Думаю, нужно подождать, пока он очнется. Оба молодых человека посмотрели на Дома, который продолжал лежать в блаженном неведении. * Джон Доу - нарицательное наименование лица мужского пола, чьё имя неизвестно или по тем или иным причинам не оглашается.