Скрытый (Latent)

От автора: Для тех, кто не знаком с фандомом сериала «Часовой»: Страж – человек, у которого обострены все пять чувств. Но, если они выходят из-под контроля, Стражи становятся очень уязвимыми. Громкий шум, резкий запах, боль или яркий свет могут вызвать у них состояние, похожее на кому. Чтобы этого не произошло, и нужны Проводники. Они помогают Стражам не терять связь с реальностью, а ещё, согласно фанону, настраивать точность своих органов чувств и не отключаться. Кроме того, Проводники помогают Стражам использовать чувства более эффективно. В сериале также затрагивается тема шестого чувства и рассказывается о сверхъестественном, тотемных животных и мире духов, в котором Страж и Проводник могут получить совет от своих духовных наставников.

***

Пристально рассматривая свое отражение в витрине магазина, доктор Джон Уотсон, бывший хирург, капитан Пятого нортумберлендского стрелкового полка, в очередной раз нервно оглядел себя с ног до головы. При дыхании изо рта вырывались облачка пара. Джон взглядом отметил классическую рубашку, коричневый вельветовый пиджак, галстук, песочного цвета брюки: всё поношенное, но чистое и опрятное. Хотя брюки уже стали великоваты в районе пояса, а пиджак жал в плечах. Волосы, отросшие чуть сильнее, чем он предпочитал, были аккуратно причесаны. К сожалению, туфли уже поизносились, но он начистил их до зеркального блеска, как умеют только бывшие военные. В принципе, Джон решил, что выглядит хорошо, насколько это вообще возможно, учитывая, что ещё несколько недель – и он рискует остаться без крыши над головой. Старое потертое пальто висело на нем и едва защищало от холода, но когда-то оно было хорошего качества, так что он лишь застегнулся плотнее. Глубоко вздохнув, Джон нервно похлопал себя по груди, дабы убедиться, что документы по-прежнему лежат во внутреннем кармане. Так как он не мог рисковать и пользоваться своим настоящим именем, то все документы были подделаны на имя Уильяма Ларссена. Джон Уотсон перестал существовать через неделю после того, как ступил на землю Соединённого Королевства, так что он был уверен, что в Лондоне никто не знает его настоящего имени. Его новая личность имела кое-какое сходство со старой, но были и серьезные различия. К сожалению, на то, чтобы сделать Ларссена доктором, денег не хватило, поэтому ему, как и тысячам других безработных, пришлось искать низкооплачиваемую работу, одновременно восстанавливая утраченное здоровье. Экономика страны находилась на спаде. Джон почти год как вернулся в Соединённое Королевство, а так до сих пор ничего не нашёл. Он снял все свои сбережения, прежде чем «исчезнуть», но деньги уже заканчивались, а до прибытия в Лондон вербовщиков полковника Мастерс, которые отберут для её команды новых людей, оставалось несколько месяцев. У Джона были все шансы присоединиться к ним, но до этого времени надо ещё дожить и полностью выздороветь. Левая рука и плечо ещё не совсем оправились от ранения, полученного в бою, однако последние девять месяцев Джон упорно работал, стараясь с помощью специальных упражнений восстановить силы. Мастерс предъявляла очень высокие требования, поэтому, чтобы пройти отбор, Джон должен быть в прекрасной форме, а для этого необходимы, прежде всего, полноценное питание и правильно подобранная физиотерапия. Джон подумывал экономии ради уехать из Лондона, но город предоставлял наилучшие возможности для восстановления, так что, несмотря на риск, он решил остаться. К несчастью, времени, как и денег, недоставало. Джону было жизненно важно получить эту работу, чтобы хоть как-то свести концы с концами, пока не прибудет Мастерс, и он не покинет Соединённое Королевство навсегда. Ещё раз проверив нацарапанный на бумаге адрес, который ему дал Хэйрстон в пабе «Виселица», Джон подошёл к пятиэтажному зданию. Он не имел ни малейшего понятия о том, что происходит за стенами этого довольно неприметного заведения; знал только, что это какая-то клиника. Хэйрстону кто-то сказал, что у них есть несколько вакансий, а бармен любезно поделился информацией с Джоном. Едва зайдя внутрь, он понял, что здесь крутятся большие деньги. Строгая, со вкусом обставленная приёмная так и кричала о неприличном богатстве. Джон узнал дорогие подлинники известных художников, висевшие на стенах; мебель была обита натуральной кожей. Машинально отметил все возможные входы и выходы из помещения, а также всё, что можно использовать как оружие в случае нападения. Он понимал, что в мирной обстановке глупо вести себя подобным образом, но поддерживать навыки на высоком уровне никогда не лишне. Секунду поколебавшись, он подошёл к стойке, представился и сообщил цель своего визита. Секретарь со скучающим видом записала его имя и попросила подождать в приёмной. Там оставалось лишь несколько свободных стульев; сердце Джона замерло, когда он осознал, какой серьёзный отбор предстоит пройти. Он тихонько уселся на место, стараясь не вздрагивать каждый раз, когда довольно привлекательный бета в дорогом костюме называл имена других ожидающих, вызывая их группами по пять человек. Наконец подошла очередь его и ещё четырех кандидатов. Их проводили в комнату с большим столом для совещаний, вокруг которого стояло двенадцать стульев. Напротив некоторых из них лежали ручки, всего пять штук. Их специально положили так, чтобы люди не сидели рядом или напротив друг друга. Мужчина, приведший их сюда, стоял во главе стола, ожидая, пока все рассядутся, затем протянул каждому конверт с бумагами. – Пожалуйста, заполните первую страницу анкеты, внизу поставьте дату, подпись и ждите дальнейших указаний, – он сел и, не обращая на них внимания, принялся разбирать кучу бумаг, которую принёс с собой. Джон и остальные кандидаты обменялись быстрыми взглядами, а затем принялись заполнять свои анкеты. Требовалось сообщить имя, адрес, номер социального страхования, телефон, дату рождения и пр. Джон выучил наизусть всю информацию, касающуюся его новой личности, а потому ответил на вопросы легко и не раздумывая, и стал спокойно дожидаться следующих инструкций. Закончив, все протянули анкеты мужчине в костюме. – Спасибо. Далее, в конверте перед вами – тест, который вы должны пройти, если претендуете на получение работы. Пожалуйста, достаньте его из конверта и на первой странице напишите имя, адрес, дату и номер социального страхования. Время теста ограничено, начинаете по моему сигналу. Пока я не дам сигнал, заглядывать в тест не разрешается. После того, как начнете, смотрите только в свой тест, пока я не скажу, что время вышло. Когда закончите, вернуться и исправить ответы будет нельзя, даже если останется время. Вопросы есть? Вопросов ни у кого не оказалось, так что все сделали, как было велено. Украдкой вытерев вспотевшие ладони о штаны, Джон взял карандаш. Заполнив первую страницу, он ждал, пока не прозвучал сигнал приступать непосредственно к тесту. В нём, как Джон и ожидал, содержались вопросы по математике, естественным наукам, грамматике и общему кругозору. Также было несколько разделов, посвящённых основам медицины и стандартным медицинским процедурам. Это и не удивительно, учитывая, что они устраивались на работу в клинику. Для Джона эти вопросы оказались очень простыми, но он слышал, как остальные пыхтели и жаловались на сложность заданий. Закончив, Джон отложил карандаш, перевернул тест лицом вниз, сложил руки на коленях и принялся спокойно ждать, пока остальные продолжали биться над вопросами. Он тщательно следил за тем, чтобы не поднимать взгляд. Он понимал, что тест включал в себя не только письменные задания, но также имел целью проверить, насколько кандидаты умеют следовать указаниям. А Джон отлично выполнял приказы. Вскоре объявили, что время вышло. Джон знал, что кроме него лишь один человек ответил на все вопросы. Краем глаза он видел, что остальные откровенно разочарованы тем, как они себя проявили. Кандидатам велели запечатать тесты в конверты, написать на лицевой стороне своё имя и передать их мужчине во главе стола. – Тесты проверят и оценят. Если вас выберут для второго собеседования, в течение двадцати четырех часов мы вам перезвоним и назначим время. Если мы не позвонили, значит, вы не выбраны. Всего хорошего. Им ясно дали понять, что пора уходить, поэтому все встали и вышли из комнаты. Покинув здание, Джон сощурился от солнечного света, особенно яркого в преддверии весны, и медленно побрёл к метро – сесть на поезд, который доставит его в унылую комнатёнку, где он будет нервно ждать возможного звонка. Джон лежал на узкой кровати в сумрачной, скудно обставленной комнате, невидящим взглядом уставившись на запятнанный потолок. Здесь ему почти ничего не принадлежало: все его вещи сгорели при пожаре, в котором погибли его мать и сестра. Гарри напилась и вырубилась на диване с сигаретой, отчего их семейный дом загорелся. Джон тогда находился в университете. Опустошённый, он продолжил осуществлять свою мечту стать доктором, но уже в одиночку. Потеря семьи стала тем катализатором, который побудил его присоединиться к армии, где его навыки встретили с распростертыми объятиями. Он с успехом прошёл базовую подготовку, затем Сандхёрст*, и наконец его отправили в Афганистан, где он проявил себя как талантливый хирург и образцовый солдат. Поступление на должность врача в элитных войсках специального назначения стало для него волнующим событием и большой честью. Заветная мечта исполнилась. Джон чувствовал себя живым и нужным как никогда. Он трудился в поте лица, и это были лучшие три года его жизни. А потом его подстрелили, и тогда все пошло под откос. Его отправили в Кэмп Бастион восстанавливаться. Именно там он узнал, что ранили его не враги, а неизвестная команда наёмников, незаконно пребывавшая на той территории. Никто не мог или не хотел сказать ни их имен, ни почему они там оказались или кто их нанял. Они просто бесследно исчезли в горах. Джон не знал, кто разрушил его жизнь, и это сводило с ума, так что он поклялся сделать всё возможное, чтобы выяснить, кто за это в ответе. Ранение оказалось настолько серьёзным, что его отстранили от службы и отправили домой, лишив всего, что придавало жизни смысл. И как будто этого было мало, на обратном пути он узнал, что за время его отсутствия приняли новый закон, по которому каждый совершеннолетний моложе сорока, не имеющий супруга или детей, должен пройти новый тест ДНК для определения способности к эмпатии. Едва Джон вернулся в страну, как ему официально сообщили, что у него есть тридцать дней, чтобы пройти тест, иначе ему выпишут ордер на арест и полиция заберет его силой. Раньше всем Стражам хватало Проводников, но времена изменились. Всё больше людей рождались не с пятью обострёнными чувствами, а с одним, двумя или тремя. А раз они не были Стражами в полном смысле этого слова, государство не предоставляло им обученных Проводников и, хотя они так же могли впасть в кому от переизбытка ощущений, шансов получить Проводника было мало. И тогда государство обратило внимание на людей со скрытыми способностями. Некоторые развивали свои способности и становились настоящими Проводниками. Но обнаружить талант было нелегко, и до появления нового теста Управлению по защите Стражей и Проводников, или просто Управлению, выискивать таких людей было экономически нецелесообразно. А поскольку новые тесты стоили относительно дёшево, руководители Управления, видя бедственное положение полу-Стражей и соблазнившись лёгкими деньгами, развили бурную деятельность, чтобы не упустить новый источник дохода. Со временем Управление раздулось до неимоверных размеров и, пока страна переживала экономический кризис, нанимало всё новых и новых работников. Объединение Стражей всегда обладало большой финансовой и политической властью и прочно утвердилось в правительстве. Поэтому, когда выдвинули новый закон, предлагавший принудительно тестировать всё население на наличие скрытых способностей, возражений он не встретил. Таким образом, законопроект был принят большинством голосов обеими палатами парламента и сразу же получил королевскую санкцию**. Скрытые Проводники ценились не так высоко, как те, которых Управление обнаружило и обучило с раннего детства, но они всё равно приносили деньги. Их покупали полу-Стражи, которые иначе не могли позволить себе Проводника. Естественно, Управление представило ситуацию в положительном свете и тратило миллионы фунтов на рекламу по телевизору, в газетах и интернете, заявляя, что это прекрасный шанс для всех одиноких, безработных и тех, кто только выпустился из школы, начать новую интересную жизнь, если им «повезёт» пройти отбор. Их обещали при желании обучить профессии, научить пользоваться своими способностями и тщательно подобрать «идеального» партнёра. Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, и Джон знал, что правдой это не было. Рекламщики забыли упомянуть, что новоиспеченный Проводник не сможет выбрать, кто его купит и, по сути, станет его хозяином. Не сможет устроиться на работу, открыть счёт в банке и подписывать документы без согласия своего Стража. Попросту говоря, он станет никем, лишь бесправным приложением к другому человеку. Не имеет значения, даже если он годами учился другой профессии. Все усилия, потраченные на то, чтобы построить успешную карьеру, пойдут коту под хвост, стоит лишь Управлению опознать такого Проводника и прибрать к рукам. Джону это казалось настоящим рабством, и он не хотел иметь с этим ничего общего. Несмотря на навалившуюся депрессию и жуткие ночные кошмары, терзавшие его первое время после возвращения, у Джона были планы на жизнь, и становиться чьим-то рабом в эти планы не входило. Узнав, что его имя попало в списки людей, обязанных протестироваться на наличие скрытых способностей, он, недолго думая, решил «исчезнуть». К сожалению, Джон знал, что в его семье на протяжении многих поколений рождались Проводники. У его матери и деда по отцовской линии обнаружили скрытые способности, хотя как – Джон не представлял. Правда, произошло это до того, как Управление могло просто присвоить их себе, не спрашивая согласия, поэтому настоящим Проводником так никто и не стал. Джон был уверен почти наверняка, что унаследовал этот «дар», и всё из-за нескольких необъяснимых событий, произошедших с ним в Афганистане. Он «знал» о вражеских месторасположениях то, чего знать не должен. Поэтому его чаще всего назначали командовать патрулем, и за годы службы он не раз спасал жизни своим товарищам. Так что Джон понимал – если проходить тест, очень велики шансы, что он окажется Проводником. Это знание не стоило того, чтобы рисковать своей жизнью и свободой. Вдобавок ко всему, Джон был омегой. Если тест и впрямь выявит у него скрытые способности Проводника-омеги, в Управлении он будет на вес золота, поскольку у таких, как он, чаще, чем у других рождаются и Проводники, и Стражи. А если Проводник-омега спарится со Стражем-альфой – хоть шанс на это и не велик – они дадут исключительно сильное потомство. Некоторые из наиболее значимых фигур в мировой истории были детьми именно такого союза. Джон считал удачей, что он родился уже после того, как в конец 60-х – начале 70-х успешно завершилась борьба за права омег. Изобретение гормональных супрессантов значительно уравняло их в правах с другими полами. Когда начнут выпускать надёжные противозачаточные средства, станет вообще замечательно, но в целом положение омег и так существенно улучшилось. Раньше быть омегой означало, что к пятнадцати годам ты уже заключишь связь и будешь рожать детей, а к тридцати иметь десять или более отпрысков – вообще в порядке вещей. Меньше всего Джону хотелось всю жизнь прожить с каким-нибудь тупоголовым альфой, занимаясь домашним хозяйством и вынашивая потомство. Сейчас, в более просвещенный век, если не считать отдельных деревень, насильственное заключение связи считалось пережитком прошлого, и омеги получили равные гражданские права с альфами и бетами. Они могли устраиваться на ту же работу, получать равную зарплату, учиться в университетах и служить в армии. Джон вовсю этим пользовался. Но закон о правах Стражей – совсем другое дело, и принудительное заключение связи было скорее правилом, чем исключением. Проводники-омеги не были такой редкостью, как Стражи-альфы, но всё равно ценились очень высоко, даже если были скрытыми Проводниками. Если Джона обнаружат, его арестуют и продадут с аукциона тому, кто предложит наибольшую цену. А потом с ним сразу же заключат связь, чтобы он как можно скорее начал рожать детей. Вероятнее всего, его продадут полу-Стражу – альфе или бете. У Джона не было никакого желания проверить свои догадки – он избегал этого, как чумы. Так что омега доктор Джон Уотсон испарился, и вместо него появился бета Уильям Ларссен, имевший документ о том, что способностей проводника у него не выявлено. Благодаря супрессантам, которые в армии все альфы и омеги использовали в обязательном порядке, обычному человеку Джон казался простым бетой, и он продолжал скрупулёзно их принимать. На противозачаточные надеяться не стоило, но супрессанты решали проблему и альф, и омег, предотвращая течку и гон. А без течки омега не может ни заключить связь, ни забеременеть. К тому же, Джон использовал специальный гель для душа, ароматизированный синтетическими гормонами беты, так что он мог легко пройти любую проверку, кроме обследования внутренних органов. Ему оставалось продержаться всего несколько месяцев. Тогда, наконец, он сможет вернуть себе прежнее имя и снова заняться настоящим делом. Но не время предаваться унынию. Несмотря на отчаянную ситуацию, жизнь потихоньку налаживалась. Мрачные мысли преследовали уже не так часто, да и ночные кошмары посещали реже. По возвращении он познакомился с хорошими людьми, такими как Сэмюэл Хэйрстон, управляющий и по совместительству бармен в пабе «Виселица». Этот паб во всем мире знали как главное место встречи и вербовки наёмников в Лондоне. Хэйрстон, бывший морской пехотинец, отправленный в отставку после того, как потерял ногу и глаз в результате взрыва самодельного взрывного устройства, взял Джона под своё крыло, присматривал за ним и иногда, когда Джону нужны были деньги, давал мелкую работу – вымыть посуду или подмести пол. Именно Хэйрстон рассказал ему о вакансии в клинике. Вздохнув, Джон сел на кровати. Шансы получить то место в клинике невелики. Но работа ему по-прежнему нужна, а лёжа на кровати ничего не добьёшься. Джон подошёл к шаткому столу, схватил свой старый ноутбук и отправился в Старбакс, где был бесплатный Wi-Fi. Купив чашечку чая, он уселся за столик в углу и начал искать другие вакансии. Джон просматривал все объявления, пытаясь найти подходящую работу, которая приносила бы достаточно денег, чтобы продержаться следующие несколько месяцев. Таких предложений нашлось немного. Понимая, что это наверняка бесполезно, он всё равно заполнил требуемые формы и послал несколько своих новых резюме. Довольно жалких резюме, надо сказать, но на большее в своё время не хватило денег. Он подумывал обратиться за пособием по безработице, но с тех пор, как экономика пошла на спад, правила его получения сильно ужесточились, и Джон не был уверен, что его новые документы выдержат слишком тщательную проверку. Он просто не мог так рисковать. Просмотрев в интернете все самые свежие вакансии, которые лишь навевали тоску, Джон закрыл ноутбук, украдкой вырвал раздел с объявлениями из газеты, оставленной на соседнем столике, и побрёл обратно домой. Квартира состояла из одной комнаты, а туалет, находящийся внизу, приходилось делить с другими жильцами, но место было чистым и пока что по карману. Джон не хотел думать о том, где он окажется через несколько недель, если вскорости не подыщет работу. В газете не нашлось ничего подходящего, так что Джон приготовил лёгкий, но здоровый ужин и начал планировать меню на следующую неделю. Раз в неделю он закупался в лавке у местного фермера – там можно было найти приличные овощи, бобы, немного мяса и хлеба по сниженным ценам, если удавалось попасть в магазин перед самым закрытием. Лучшие товары расходились быстро, и это несколько ограничивало выбор, но Джон не жаловался. Большая часть стремительно тающих сбережений тратилась на полезную, питательную пищу. Он должен был восстанавливать силы, а на это уходило много калорий. К счастью, он знал, как извлечь из еды максимальную пользу, и получал достаточно энергии, чтобы поддерживать себя в форме. Заснуть удалось не сразу, но проснулся Джон рано и приступил к своему утреннему распорядку. После пробежки вернулся в квартиру и не торопясь приступил к своему обычному комплексу изнурительных упражнений, призванных вернуть его левой руке и плечу максимальную подвижность. Было бы лучше, будь у него до сих пор абонемент в спортзал, где можно было бы найти партнера по спаррингу, но финансы не позволяли. Джон хорошо справлялся, однако немного расстраивался, что улучшение идёт медленнее, чем он ожидал, в основном из-за повреждения нервных тканей в руке. Всё же он упорно шёл вперёд, твёрдо решив, что должен соответствовать строгим требованиям, предъявляемым полковником Мастерс. Закончив упражнения, Джон спустился в ванную, чтобы умыться и приготовиться к новому дню. Было ещё рано, ждать очереди не пришлось, так что справился он быстро. Вернувшись в комнату, приготовил завтрак и начал гипнотизировать телефон, приказывая ему зазвонить. Медленно текли часы, и вот уже Джон вышагивает взад-вперёд, всё больше расстраиваясь и размышляя, было ли глупостью даже допустить мысль о том, что у него есть шанс получить это место. Ему бы сейчас оббивать пороги в поисках работы, а не просиживать зазря в квартире. Джон понимал, что он почти на пределе. Свежий воздух, хорошая погода помогли бы сдержать зарождавшееся чувство подавленности и беспомощности, но он не мог заставить себя выйти. Взгляд невольно скользнул к тумбочке, где лежал спрятанный Зиг-Зауэр***, но Джон тут же заставил себя отвернуться. Он твёрдо решил, что это не выход. Первое время после возвращения, когда он был совсем один и всё ещё страдал от сильной боли, его захлёстывали чувства собственной никчёмности, оторванности от мира. Тогда Джон всё время был на взводе, не спал целыми днями и вздрагивал от каждого громкого звука. В самые плохие дни он сидел на кровати, тупо уставившись на тумбочку, где держал свой незаконный пистолет. Хоть здесь он мог решать сам – жить или умереть, и на какое-то время это успокаивало. Быстрая, пусть и не совсем достойная смерть. Но худшее было позади, дела шли на лад. Джон выздоравливал, завёл пару друзей и возлагал большие надежды на то, что Мастерс его наймёт. Он знал – у него есть все шансы попасть в её отряд. А сейчас лучше всего встать и выйти на солнце. Прогулка всегда немного разгоняла тоску. Хотя бы до следующего раза. Стоило Джону повернуться к двери, тут же пронзительно зазвонил телефон. Сердце ухнуло вниз. Он замер и уставился на аппарат, в первую секунду даже не поняв, что это за звук. Неужели звонят из клиники? У него правда есть шанс? Джон ответил на втором звонке и сразу же узнал низкий голос мужчины, проводившем у них тест. – Уильям Ларссен? Это Реджинальд Тэлбот, Прайс Клиник. Вы прошли первый тур собеседования. Ждём вас через час, – с этими словами мужчина повесил трубку. Джон в изумлении уставился на телефон. Час? Взглянув на время, он понял, что, если выйти через пять минут, он как раз успеет. Джон спешно переоделся в более подходящую одежду. Приличные брюки были только одни, но он когда-то купил в Оксфам**** неплохой кашемировый свитер, который вполне подойдёт для собеседования. Натянув его поверх своей самой лучшей рубашки и завязав галстук, Джон скатился по лестнице, в рекордный срок добежал до метро и прибыл на место на пятнадцать минут раньше. На несколько секунд Джон задержался перед дверью, чтобы успокоиться и глубоко вздохнуть. Он старался не слишком себя обнадёживать. Нет никаких гарантий, что его возьмут. Пригладив растрепавшиеся волосы, он зашёл внутрь и снова представился скучающему секретарю. Она записала его имя и велела подождать в той же приёмной. Джон удивился, никого больше там не увидев, и приготовился терпеливо ждать. Точно в назначенный срок в холле появился мужчина, которого Джон встретил вчера – предположительно Реджинальд Тэлбот – и без промедления направился к нему. Его стрижка стоила, вероятно, больше, чем все джоновы сбережения. Когда мужчина подошёл к нему, Джон поднялся. Вместо рукопожатия Тэлбот просто кивнул ему: – Мистер Ларссен, я Реджинальд Тэлбот, директор Прайс Клиник. Прошу пройти со мной. Поражённый, Джон последовал за Тэлботом. С чего бы директору возиться с ним, а не послать какую-нибудь мелкую сошку из отдела кадров? Ответа он не знал, и это слегка нервировало. Они подошли к лифтам, и Тэлбот провёл пропуском по считывателю. Когда лифт прибыл, он жестом велел Джону войти первым, снова воспользовался карточкой, и они поехали на последний этаж. Джон заметил, что в лифте удивительно тихо, а стены покрыты чем-то, похожем на дерево. Выглядело невероятно дорого. Он подумал, может, это что-то звуконепроницаемое, но спросить не удалось, так как они уже приехали на пятый этаж. Джон проследовал за Тэлботом в богато обставленный кабинет, где ему указали на кресло возле большого письменного стола. Джон незаметно огляделся. Удивительно, но украшений было всего ничего. На стенах висели очень дорогие, со вкусом подобранные предметы искусства. Однако не было никаких отражающих поверхностей, цвета – самые нейтральные. Джон почувствовал себя словно окутанным ватой: как будто всё замерло. Именно тогда Джон понял, что в комнате работают генераторы шума. Сердце забилось чаще. Кабинет обустроен под удобство Стража. В этом не осталось сомнений, когда мистер Тэлбот внезапно взглянул на него, слегка прищурившись. – Какие-то проблемы, мистер Ларссен? – его лицо оставалось совершенно бесстрастным. Помотав головой, Джон постарался успокоиться. Нельзя себя выдавать. – Нет, сэр. Простите, я только сейчас понял, что вы – Страж. Я не привык находиться рядом с такими людьми, вот и всё, – слабая отговорка, зато правдивая. Будучи Стражем, Тэлбот мог понять, что Джон не врёт. Пока Джон сам не признается, что нарушает закон, всё должно быть хорошо. Но может ли Страж узнать Проводника? Как можно определить без теста? А другие Проводники могли узнать о его скрытых способностях, лишь взглянув на него? Если клиника обслуживает Стражей, вероятность наткнуться на Проводника возрастает в геометрической прогрессии. Как же раньше выявляли скрытые способности, до изобретения теста? Ответа Джон не знал и не представлял, как это выяснить. Он оказался в совершенно незнакомой ситуации. Он просто будет очень, очень осторожным и, прежде всего, успокоится. Тэлбот по-прежнему внимательно изучал Джона, но, кажется, ничего не заподозрил. – Я Страж, только мои органы чувств не слишком сильны, так что мне не разрешили обучаться в университете для Стражей. Вся эта отделка призвана, скорее, обеспечить комфорт нашим клиентам. Большинство людей не сталкиваются со Стражами каждый день, поэтому я не удивлён, что вы мало их встречали. Однако наша клиника обслуживает как Стражей из высших слоёв общества, так и не относящихся к ним известных людей, и именно это я хотел с вами обсудить. Тяжело сглотнув, но чувствуя облегчение, что Тэлбот оказался слабым Стражем, Джон кивнул. Мужчина между тем продолжал: – Я просмотрел ваши документы. Вы прекрасно справились с тестом, что довольно редко. Тест показал, что у вас глубокие познание в медицине, а мы это ценим. Я также вижу, что вы бета, не являетесь Проводником и служили в армии, что для нас тоже очень полезно. И ещё у вас есть разрешение на вождение грузовика. Вы не против время от времени доставлять и забирать грузы? Нет? Прекрасно. Если вы будете приняты, начальная оплата составит пятнадцать фунтов в час. У Джона глаза на лоб полезли: цифра оказалась гораздо больше, чем он ожидал. Сердце сжалось от волнения, и тут же заработала скептично настроенная часть мозга. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, а он на собственном опыте знал, как верна эта поговорка. Джон откашлялся и нервно облизал губы: – Хм… Звучит замечательно, но, сэр, вы так и не сказали, в чём заключается работа. Тэлбот одарил его холодной улыбкой: – Верно, мистер Ларссен. В основном, вы будете работать в качестве уборщика-санитара на пятом этаже, который отведён для ухода за Стражами. Как вы представляете, наши стандарты чистоты предельно высоки, поскольку Стражи невероятно чувствительны ко всякого рода загрязнениям, и особенно во время болезни. При необходимости вы будете выполнять обязанности санитара. Иногда наши пациенты… ведут себя агрессивно, и бывает нужно усмирить их, не причинив вреда. По вам видно, что вы в довольно хорошей физической форме, и, я подозреваю, кое-что в этом смыслите. Джон кивнул, но промолчал. Конечно, он знал, как сбить спесь с ярого агрессора, пусть даже гораздо крупнее его самого. Однако надо узнать, какие методы здесь предпочитают. Наверное, это будет входить в обучение, если его возьмут. – Если мы вас наймём, сначала вы пройдёте оплачиваемое недельное обучение, затем оплачиваемый испытательный срок в течение месяца. Если справитесь, примем вас на полный рабочий день с повышением зарплаты. Вам будет выделено определённое количество комнат, которые нужно каждый день убирать и готовить к заселению. Если не выполните работу в соответствии с нашими требованиями, тут же будете уволены. Если каким-либо образом не оправдаете наши ожидания, будете уволены. Но, судя по результатам вашего теста, с этим вряд ли возникнут проблемы. Надеюсь, вы не против работы в позднее время, поскольку на настоящий момент доступны только ночные смены, – Джон молча кивнул, и Тэлбот продолжил. – И последнее, но не менее важное – когда мы нанимаем людей, они должны не только удовлетворять должностным требованиям, но и быть тактичными. Нам нужны люди, умеющие держать язык за зубами, если вы понимаете, о чём я. Джон, во время этой речи всё больше воодушевлявшийся, снова начал сникать. И что это значит? Он в замешательстве нахмурился. Тэлбот перелистал лежавшие перед ним бумаги, пока не нашёл самую первую анкету Джона. Он взглянул на Джона с улыбкой, которая очень подошла бы акуле, и склонил голову набок. – Уильям… Можно вас так называть? Сколько мне потребуется, чтобы узнать, что вы хотели скрыть, изменив своё имя и подделав личность? Джон весь напрягся, сердце забилось быстрее, а улыбка Тэлбота стала только шире. Уставившись на него в недоумении, Джон гадал, куда он клонит и что конкретно ему известно. Мог ли он знать, что Джон скрывался от прохождения теста? Нет, невозможно, иначе его уже заковали бы в наручники и отправили в ближайший тренировочный лагерь Управления. За таких нарушителей закона как Джон предлагалось достойное вознаграждение. Но с чего бы Тэлботу его шантажировать? Что же такое происходит в этих стенах, раз директор вынужден иметь компромат на работников, дабы они держали язык за зубами? Все через это проходят или только ему так повезло? Джон прищурился и придал лицу непроницаемое выражение. Человек, которого он уже ненавидел, беспечно взмахнул рукой и продолжил: – Меня не интересует, почему вы пытаетесь скрыть свою настоящую личность. Я понимаю – для данной работы у вас слишком высокая квалификация, особенно учитывая медицинскую и военную подготовку. Но вы же понимаете – нам нужны работники, которым мы можем доверять. Которые не будут болтать о том, что здесь происходит. Таковы требования наших клиентов, – он уставился на Джона своими обсидиановыми глазами. Откашлявшись, Тэлбот продолжил: – Вам решать, Уильям. Хотите устроиться на эту работу или уйти? Если откажетесь, могу обещать, что за подделку документов против вас не будет предпринято никаких действий. Несколько секунд Джон неотрывно смотрел на Тэлбота. Кажется, Стража это слегка напрягало. Джон понимал, что он нагло врёт. Откажись он от работы, на него тут же заявят в полицию по подозрению в подделке или краже документов. Джону очень повезёт, если он успеет вернуться в свою квартирку до того, как его арестуют. Так что, на самом деле, выбора не было. Джон сжал губы и вздёрнул подбородок. Тэлбот знал, что ситуация у него отчаянная, но Джон сделает всё, что выжать максимум из своего положения. Если Тэлбот считал, что из страха разоблачения Джон будет молчать, тогда он совершенно не представлял, с кем связался. Если кому-то здесь причиняют вред, не важно какой, Джон без промедления обратится в полицию. У него свои, очень строгие моральные принципы. Если он станет свидетелем жестокого обращения, то будет готов рискнуть своей свободой, чтобы его пресечь. Тэлбот переоценил свои возможности. Джон резко встал и вытянулся по стойке смирно. Он видел, что Стража слегка испугала его реакция. – Спасибо, сэр. Я с удовольствием приму ваше предложение. Когда выходить на работу? Тэлбот явно не ожидал, что Джон согласится, но тут же опомнился и нажал на кнопку. – Наш менеджер административного отдела, Эд Райкер, покажет вам клинику и подготовит всё необходимое. Надеюсь, вы будете стараться, и вам понравится быть частью нашей маленькой семьи, Уильям, – на его лице снова появилась фальшивая улыбка. Джон в недоумении уставился на Тэлбота. Так и хотелось фыркнуть на это замечание о «семье». Он подозревал, что его работа здесь будет напоминать что угодно, но только не жизнь в любящей семье. В дверь коротко постучались, и в кабинет вошёл мужчина неприметной внешности. Он выглядел гораздо старше 34-летнего Джона. На нём была рубашка без пиджака, галстук и брюки. Закатанные рукава обнажали волосатые руки. Кажется, он нервничал. – Да, сэр? Чем могу помочь? Тэлбот что-то писал на листе бумаги и даже не поднял глаз. – Райкер, разрешите представить вам Уильяма Ларссена, – и, не дождавшись, пока Джон пожмёт Райкеру руку, продолжил. – Наш новый сотрудник. Будьте добры, всё ему покажите. – Протянув мужчине листок, на котором только что писал, Тэлбот наконец поднял взгляд. – Отведите его к Клайву, пусть начинает готовить документы о приёме. Затем проводите к Смиту, чтобы начал инструктаж. Не глядя Тэлботу в глаза, Райкер кивнул: – Будет сделано, сэр, – и знаком поманил Джона за собой. Но только доктор собрался уйти, Тэлбот встал. Джон повернулся к нему. – Уверен, Уильям, мы с вами сработаемся. Просто помните, о чём мы говорили. На этом всё. Мгновение Джон пристально смотрел на него, затем слегка склонил голову, повернулся к Стражу спиной и вслед за Райкером вышел из кабинета. Они спустились на первый этаж, где Джону начали оформлять документы. За всё это время Райкер не сказал ни слова. Как только Джон получил пропуск, они направились в заднюю часть здания. Клиника оказалась довольно внушительной. Пятиэтажное квадратное здание, в центре – тщательно продуманный внутренний двор с прекрасным садом. На взгляд Джона – идеальное место, чтобы выздоравливать, особенно для Стража. Половина палат выходила на сад, и с первого этажа туда тоже вело много дверей. Райкер перепоручил Джона главному уборщику – мужчине по имени Пэт Смит, который курировал всех уборщиков, работавших в ночную смену. Он не особо много разговаривал. Вместо этого он дал Джону памятку для сотрудников, показал шкафчики, душ, туалет и комнату, где можно перекусить. Потом снял с Джона мерки, пообещав два комплекта униформы, и сообщил, что обучение начинается завтра. Он также сказал, что с этого дня Джон должен пользоваться мылом, дезодорантом и шампунем, безопасными для Стражей. Дал ему пакетик с образцами, доступными по цене, и велел использовать их перед работой. Итак, завтра в девять вечера Джон должен был стоять со своим новым пропуском у служебного входа. Пока он, взволнованный, шёл к метро, в голове крутились бесчисленные вопросы. Что Тэлботу известно на самом деле и готов ли он использовать это против Джона, учитывая, что и клиника могла пострадать? Почему Тэлботу приходится шантажировать работников? Что там происходит? Джон по своему опыту знал, что в таких местах сплетни цветут пышным цветом, но и Смит, и Райкер были очень молчаливыми и сообщили только самое необходимое. С другими сотрудниками он пока не встретился, если не считать Клайва из отдела кадров и секретаря, так что было неясно, все ли здесь такие немногословные. Джон знал, что есть ещё доктора, медсёстры и техники, однако вряд ли он будет часто с ними видеться. Джон решил не строить догадок, пока не узнает побольше. Просто надо держать ухо востро, отмечать любые странности и быть готовым действовать, если заметит что-то незаконное. Было ещё светло, поэтому Джон вышел на одну остановку раньше и направился в паб – поделиться с Хэйрстоном хорошими новостями и поблагодарить. Стоял приятный прохладный вечер, прогулка взбодрила его и помогла расслабиться. В прекрасном настроении Джон подошёл к пабу и протиснулся внутрь. Это было тёплое, слегка потрёпанное заведение. Народу пока набралось не много, так что Джон занял привычное место у конца стойки, повернувшись спиной к стене и наблюдая за входом. Кроме Джона у бара сидел только один человек – через несколько стульев от него, крайне сосредоточенно уставившись в свой бокал и, кажется, не замечая ничего вокруг. Не обращая на него внимания, Джон улыбнулся хромавшему к нему Хэйрстону. – Чем могу помочь, Билл? – радостно спросил тот, выжидательно подняв брови. Улыбка Джона стала шире. Он облокотился на стойку и понизил голос: – Дружище, у меня прекрасные новости. Благодаря тебе я получил работу. Позволишь угостить тебя выпивкой? Хэйрстон щербато улыбнулся от уха до уха: – Замечательно, Билли, поздравляю! Но выпивка за мой счёт! Сегодня твои деньги не понадобятся, – с этими словами он налил обоим по пинте. Они стукнулись бокалами, смеясь и расплёскивая пиво по всей стойке. Вечер начался удачно. Джон выпил пару бокалов светлого и поболтал с Хэйрстоном. Потом подтянулся народ и тому пришлось возвращаться к работе. Джон сидел, расслабленный, с наслаждением думая о том, что жизнь наконец налаживается. Он хотел поговорить с Хэйрстоном о Тэлботе и шантаже, но, чуть погодя, передумал. Теперь, успокоившись и размышляя над этим, Джон понимал, что Тэлбот, надумай он выполнить свою угрозу, не сможет причинить ему серьёзного вреда. Джон решил сильно не волноваться. Никто не отследит его настоящее имя. Его личное дело не редактировали, зато, как только он присоединился к элитному подразделению, изменили отпечатки пальцев. Так что никто не свяжет его с капитаном Джоном Х. Уотсоном. Ну, а если его поймают, он, скорее всего, отделается лёгким выговором. Сейчас, во время экономического кризиса, есть дела и поважнее. Налоговые поступления и так невелики, вряд ли их захотят тратить, чтобы преследовать Джона за мелкое ненасильственное преступление. Он подождёт, посмотрит, что происходит в клинике, и попытается извлечь из ситуации максимальную пользу. В конце концов, это временная работа – через несколько месяцев Джон надеялся покинуть страну вместе с Мастерс. В паб прибывал народ, и становилось шумно. Значит, пора уходить. Вздохнув, Джон допил пиво и поставил пустой бокал на стойку. Только он взял свой пакет с образцами и начал вставать, как сзади подошёл какой-то здоровяк и плюхнулся на соседний стул, так сильно толкнув Джона, что он с глухим звуком стукнулся о стену. Мужчина развернулся к нему с удивлённым и встревоженным видом: – Прости, приятель! Я тебя не заметил. Позволь в качестве извинения купить тебе выпивку. Джон не пострадал, но немного испугался. Он взглянул на незнакомца. Очень высокий, крепко сбитый, явно бывший военный. Короткие рыжеватые волосы, пышные усы и тёмный загар, на фоне которого резко выделялись голубые глаза и ровные белые зубы. Хоть супрессанты и притупили нюх Джона, нос тут же учуял, что перед ним альфа. На самом деле, очень привлекательный альфа, однако что-то в его глазах Джону не понравилось, а по спине побежали мурашки. Несмотря на возникшую антипатию, Джон сдержанно улыбнулся и качнул головой: – Всё нормально. Ничего страшного. Спасибо за предложение, но мне уже хватит. – Точно всё в порядке? Я, бывает, могу не рассчитать силы. Мне правда очень жаль, – мужчина протянул огромную мясистую руку, а тусклый взгляд вдруг стал тёплым и дружелюбным. – Себастьян Моран. Прошу принять мои искренние извинения. Имя казалось знакомым, только Джон не мог вспомнить, где его слышал. Он не мог отклонить рукопожатие, не нарвавшись на скандал или не показавшись грубым, так что он крепко сжал руку Морана: – Уильям Ларссен. Извинения приняты. Моран задержал его руку на пару секунд дольше, чем положено, но, прежде чем Джон смог возразить, здоровяк отпустил его и кивнул Хэйрстону, который, прихрамывая, подошёл к ним и, нахмурившись, переводил взгляд с Джона на Морана и обратно. – Пиво для меня и моего друга, Сэм. Хэйрстон вопросительно посмотрел на Джона. Тот закатил глаза и кивнул. Моран широко ухмыльнулся: – Спасибо, что принял мои извинения, приятель. Спасибо. Хэйрстон поставил на стойку два бокала, в то время как Моран, игнорируя его уничижительный взгляд, достал из толстой пачки денег две купюры. При виде такой суммы глаза Джона расширились от удивления. Моран бросил деньги бармену: – Сдачи не надо, Сэм. Я тут немного посижу, поболтаю с моим новым другом, – с этими словами он повернулся к Джону и улыбнулся. Он и правда был очень привлекательным, но Джон отвёл глаза и отхлебнул из бокала. Он никогда не интересовался мужчинами-альфами и начинать не собирался, каким бы красивым мужчина ни был. – Итак, Уильям, что тебя сюда привело? Кстати, для друзей я – Себ, – склонившись к Джону, он подтолкнул доктора плечом. Джон невольно отстранился и уперся боком в стену. Нахмурившись, он раздражённо взглянул на Морана. Здоровяк, верно истолковав этот взгляд, тут же пошёл на попятный и усмехнулся: – Извиняюсь. Если мне кто нравится, я, бывает, забываю о личном пространстве. А ты мне очень нравишься. И твой запах тоже. Джон опустил бокал, глаза расширились от удивления: – В смысле – мой запах? – он должен пахнуть как бета, не привлекательный для альф. Моран понизил голос, хотя в пабе было довольно шумно, и вряд ли кто-то мог их услышать: – Я знаю, что ты омега. Я могу отличить омегу на супрессантах от настоящего беты. К тому же, твой маскирующий одеколон уже выветривается, – он постучал толстым, покрытым рубцами пальцем по носу. – Я не Страж в полном смысле слова, но разницу вижу. У меня хорошо развиты только зрение и нюх. Не зная, что сказать, Джон снова нахмурился и потянулся за пивом. Моран меж тем продолжал: – Ничего, если ты осторожничаешь. Понимаю, в армии многим не хочется, чтобы остальные знали, что они омеги. В боевых условиях создаёт неудобство. А супрессанты – очень полезное изобретение и для альф, и для омег. Когда ты в пустыне – значительно упрощают дело, позволяют не беспокоиться о течках и прочем. Но сейчас ты не на войне. Никогда не задумывался, каково будет отказаться от них и провести течку с кем-то, кто тебе нравится? Джон оторопело уставился на Морана, гадая, не сошёл ли тот с ума. Не мог же он говорить серьёзно. Поскольку на противозачаточные полагаться нельзя, омеги никогда не проводили течку со случайным знакомым, если только они не были бесплодными. Недавно, правда, начали многообещающие исследования по созданию надёжных противозачаточных средств, но во время мирового экономического кризиса ни у кого не было денег продолжать эти исследования. Когда их приостановили, Джон был очень разочарован. Даже таблетки, которые принимают после полового акта, работали в очень редких случаях, а всё из-за того, что течка сама по себе была очень сложным явлением. Так что, если проводишь с кем-то течку, обязательно залетишь. Моран не мог этого не знать. Когда Джон ещё не скрывал свою омежью сущность, он встречал альф, мужчин и женщин, которые, кажется, были заинтересованы в нём, но никогда раньше он не был объектом таких грубых, оскорбительных предложений. Джону всё это совсем не нравилось. Моран со своим дерзким, бестактным вопросом, в котором не было ни капли уважения, перешёл все границы. Раздражённо поджав губы, Джон осторожно поставил бокал на стойку. Он понимал, что немного перебрал. Ещё не в стельку пьяный, но близко к этому. Лицо пылало от закипающего гнева. Меньше всего Джону хотелось устраивать сцену, так что он счёл за лучшее просто уйти. Поднявшись, он взял свою сумку и развернулся к выходу, как вдруг Моран крепко схватил его за запястье. Удивившись, Джон попытался стряхнуть чужую руку, но не смог, боясь повредить плечо. Моран не сдвинулся с места, его рука была словно сделана из гранита. Джон уставился на него и увидел во взгляде Морана тонкий расчёт. Он нарочно его изводил, но зачем – не понятно. – Что ж ты убегаешь, дорогуша? Я не хотел тебя обидеть. Растерявшись, Джон потрясённо спросил: – Что тебе от меня надо? Мы никогда не встречались, ты ничего обо мне не знаешь. Моран понизил голос так, что его было едва слышно. Теперь он разговаривал, как альфа с омегой. Несмотря на супрессанты, колени Джона задрожали от желания подчиниться, но он упрямо взял себя в руки, пока Моран говорил: – Ты мне понравился с первого взгляда, так что я порасспрашивал о тебе, Билли. Знаю, ты надеешься покинуть страну. Я хочу, чтобы ты присоединился к моему наёмному отряду. Мне пригодится такой омега. Гнев Джона улетучился, сменившись тревогой и замешательством. Кровь отлила от лица. Моран же не серьёзно. Присоединиться к отряду? Пригодится такой омега? А потом его как громом ударило – он вспомнил, где слышал это имя. Мародёры Морана – небольшой отряд наёмников, специализирующийся на взрывах и состоящий большей частью из снайперов. В основном действует на Ближнем Востоке. Заработали ужасную репутацию за неоправданную жестокость и беспорядочные убийства мирных жителей. И за то, что в первые полгода теряют большинство новобранцев, из-за чего постоянно вынуждены нанимать новых людей. Как они финансируют свои операции – никто не знает. Только по-настоящему отчаявшийся человек пойдёт к ним в отряд. Только тот, для кого они – последняя надежда. А Джон ещё не настолько отчаялся. Послышались тяжёлые шаги Хэйрстона, и Джон наконец вырвал руку из захвата, но только потому, что здоровяк отпустил его. Бармен бросил грозный взгляд на Морана. – Никаких шуточек с Биллом, Себ, даже не пытайся. Я серьёзно. Сощурив глаза, Моран пренебрежительно ответил: – Малышу Билли не нужна защита беты, Сэм. Он решил покинуть страну вместе со мной. Разве не так, душечка? Острый взгляд голубых глаз резанул Джона как ножом, бросая доктору вызов – осмелишься ли возразить? Неприязнь Джона переросла в настоящее отвращение, выводя его из-под влияния Морана. Отступив назад, он покачал головой: – Я ни за что не присоединюсь к таким, как ты, Моран. А теперь, мать твою, оставь меня в покое. Моран вернулся на место и одарил Джона широкой белозубой ухмылкой. Казалось, его всё это чрезвычайно развлекало. – Попытка не пытка. Кто ж откажется заполучить такую шикарную задницу, правда, Сэм? Будь здоров, Билли! Надеюсь, встретимся. Джон почувствовал, что снова багровеет от гнева. – Надеюсь, что нет. Моран на это лишь хрипло рассмеялся и, пренебрежительно отвернувшись, стал пить широкими глотками. Пара посетителей посмотрели на них с любопытством, а потом вернулись к своим делам. Пылая от гнева и унижения, Джон глубоко вдохнул и взглянул на встревоженного Хэйрстона: – Спокойной ночи, Сэм. Осторожно, стараясь никого не задеть, Джон пробрался к выходу и пошёл к метро. Он то и дело подозрительно оглядывался, но, к счастью, никто его не преследовал. Джон старался не думать о том, что же Морану от него надо. Этот грубиян ясно дал понять, что хочет Джона в сексуальном плане, но, может, есть что-то ещё? Предполагалось и заключение связи, но почему? Моран ничего о нём не знал. Или знал? Он знал, что Джон служил в армии, в пустыне. Но откуда? И что это за предложение присоединиться к отряду? Бессмыслица какая-то. Джон не хотел иметь с этим человеком ничего общего и решил избегать его всеми силами. Вернувшись наконец домой, Джон попытался успокоиться и расставить приоритеты. Сейчас на первом месте работа, так что надо выбросить Морана из головы. Он постарается не возвращаться в «Виселицу», пока не узнает, что Мастерс прибыла в город. Это, по идее, решит проблему. Осталось максимум несколько месяцев. Конечно, ему будет не хватать разговоров с Хэйрстоном, но он не хотел рисковать. Решив так, Джон почувствовал себя увереннее. Он взял памятку для сотрудников и читал весь вечер, прежде чем лечь спать. Все эти правила не казались особо сложными, но одно он понял наверняка – уволить могут за многое: если он не справится с работой, ослушается или поставит под вопрос приказы начальства. Естественно, куда-то у него не будет доступа, но это расскажут во время обучения. Запретов было достаточно много, но суть Джон уловил. Памятка также представляла собой интересный учебник, который рассказывал о Стражах и конкретно пояснял, чего надо избегать, чтобы им не навредить. Заболевшие Стражи были очень уязвимы, так что нарушить протокол, дотронуться до Стража без перчаток или напутать что-то с его вещами – самый лёгкий способ вылететь с работы или даже заработать обвинение в преступной халатности и нападении. Даже разговаривать слишком громко не разрешалось – за это тоже быстро давали отставку. Какими бы странными ни казались правила, но в них был смысл. Джон понимал – все эти ограничения защищали и Стражей, и работников. Между тем, пора было готовиться к обучению и ночной смене. Как врач, он привык к длинным и двойным сменам, да и приспособиться к работе по ночам будет нетрудно. Просто придётся слегка поменять распорядок и приносить еду с собой. Он заметил, что в комнате для персонала стоит холодильник, но подозрительность не позволяла оставлять еду там, где у каждого есть к ней доступ. Придётся готовить то, что можно хранить в шкафчике. Ему выделили один и сказали, что он может купить свой замок. У Джона был такой, который почти невозможно взломать. Так что он будет спокоен, оставляя вещи без присмотра. На следующий вечер Джон был готов приступить к работе. Он побрился и принял душ, используя средства, которые ему дали. Но он всё равно вымылся старым гелем для душа, чтобы подкрепить полустёршийся запах беты. В основном там были синтетические гормоны, так что вряд ли он навредит Стражам. Многие несвязанные омеги принимали супрессанты, из-за которых для большинства людей они пахли как беты. Но, очевидно, не для таких, как Моран. Он что, и правда пах омегой, даже несмотря на супрессанты? Такого быть не должно. С тех пор, как он стал Биллом Ларссеном, Моран – единственный, кто упомянул или даже заметил его запах. Это тревожило. А настоящий Страж в клинике тоже мог его почувствовать? Джон гадал – может, дело в геле для душа. Он ходил в паб под конец дня, и, возможно, эффект уже стёрся. Если так, надо купить побольше геля, принести на работу и наносить в течение дня. Держа ухо востро, чтобы не натолкнуться на Морана, Джон добрался до работы на пятнадцать минут раньше. Ему показали раздевалку. В шкафчике уже висела новая форма, и ему даже дали бейджик. Он незаметно осмотрел шкафчик, пытаясь найти другой способ его вскрыть. Ничего не обнаружив, он быстро переоделся и запер вещи. Смит, который всё это время терпеливо его ждал, отвёл Джона в большое помещение, где хранился хозяйственный инвентарь. Там он получил свою собственную тележку, доверху набитую всем, что может пригодиться для уборки. Всё было самого высокого качества. Чистящие средства – почти без запаха, и на каждом указано, что оно безопасно для Стражей. Новейший пылесос с кучей фильтров и почти бесшумный. Джон никогда такого не видел. Наверное, он стоил больше, чем Джон сможет заработать за полгода. – В северном и южном крыле по двадцать комнат, всего – сорок палат с санузлами. В восточном крыле – врачебные кабинеты, тренажёрные залы, пара туалетов и процедурные. Там же делаются кое-какие анализы. Ночная смена убирает и эти кабинеты, но в палату интенсивной терапии вход воспрещён. В западной части – лифты и сестринские посты. Там же офис мистера Тэлбота и его личная ванная. Если продержишься достаточно, дам тебе ключи от тех кабинетов. Тебя научат, как работать на этаже для Стражей, и дадут определённое количество комнат, которые ты должен убирать каждую ночь. Вы с Олавом Ли – ночная смена, на вас весь этаж, но только у Олава есть доступ к палате интенсивной терапии. Количество порученных тебе комнат будет меняться. Иногда будет получаться так, что ты закончишь с ними ещё до конца смены, поэтому приноси книгу или что-то другое, чтобы не скучать. Время от времени будешь работать санитаром – помочь перевезти пациентов или если кто-нибудь разбуянится. Джон нахмурился: – И часто такое бывает? Ну, чтобы пациент «разбуянился»? Всем было известно, что несвязанные Стражи от переизбытка ощущений могли отключиться. Это всё, что Джон знал. Могло ли это спровоцировать Стража настолько, чтобы он начал бросаться на санитаров и всех, кто попытается вмешаться? Джон-то думал, что Стражи должны впадать в кому. Оказалось, он знал не так уж и много. Но подозревал, что вскоре выяснит о Стражах больше, хочет он этого или нет. – Чаще, чем ты думаешь, – пробормотал Смит и без лишних слов отвёл Джона в комнату, в которой, казалось, не убирались и не жили довольно давно. – На этом этаже пациентов пока немного, но в следующие несколько дней привезут новых. Мы принимаем тех, с кем в других больницах не справляются или кому нужен более тщательный уход. У Стражей особые потребности, и не везде есть необходимое оборудование. – А теперь хорошенько тут уберись, – Смит предостерегающе поднял руку, прежде чем Джон успел возразить. – Я знаю, тебя ещё не учили, но мне нужно увидеть, на что ты способен и на что в дальнейшем обратить внимание. Лучший способ чему-то научить людей – найти слабые места и работать над ними. У тебя час – вычисти комнату от пола до потолка, и посмотрим, над чем надо поработать, – с этими словами он вышел. В комнате повсюду лежала пыль, а в туалете будто устраивали пьяный дебош. Подбоченившись, Джон осмотрелся и попытался понять, с чего начать наступление. Вдруг он заметил за окном какое-то движение. Он подошёл ближе и резко отдёрнул штору. Ткань казалась грязной на ощупь, а стекло всё было в отпечатках пальцев и ладоней. Но Джон всё равно ясно видел, что происходит напротив. С того места, где он стоял, легко просматривалось северное крыло – все десять палат, выходящих на внутренний двор. Многие пустовали, но в некоторых шторы были задёрнуты – Джон предположил, что там кто-то лежит. А прямо напротив через неприкрытые занавески он увидел ярко освещённую комнату, заполненную людьми. На кровати, одетый в больничную рубашку, лежал привязанный мужчина со светлыми волосами. То ли врачи, то ли лаборанты брали у него кровь. Из руки торчала капельница, по-видимому, предназначенная для восполнения жидкости. Мужчина лежал неестественно спокойно. Джон бы решил, что он мёртв, если б не вся эта суета вокруг него. Ещё рядом с персоналом кто-то расхаживал взад-вперёд, расстроенный и очень взволнованный. Джон настолько погрузился в происходящее, что, когда один из его чистящих инструментов с громким стуком соскользнул на пол, у него чуть не случился сердечный приступ. Он подпрыгнул, с гулко колотящимся сердцем обернулся и тут же с облегчением вспомнил, что он здесь делает. Он стал слишком нервным – надо успокоиться. А ещё – прекратить витать в облаках и взяться за работу. Не медля, Джон приступил к уборке и решил начать с туалета. К такому занятию он привык, оно позволяло ни о чём не думать и даже успокаивало. Он приобщился к этому в армии, во время курса основной подготовки, и знал, как выполнить задание быстро и эффективно. О тех временах у него остались и приятные воспоминания, но когда тебя в качестве наказания заставляют драить туалет зубной щёткой, и всё потому, что твой сослуживец облажался – такое воспоминание приятным не назовёшь. Хоть Джон никогда и не встречал Стражей, он попытался представить, что для них важнее всего, а что может разозлить или навредить. Догадаться было нетрудно, достаточно подключить здравый смысл. Он отчистил все зазоры между плитками в ванной, на полу, даже за унитазом и под раковиной (для этого пришлось встать на четвереньки). В своей тележке он обнаружил средства, которые сильно облегчили задачу. Да, это вам не зубная щётка. Вспомнив об армейских деньках, Джон усмехнулся. Быстро справившись с ванной, он осмотрел главную комнату. Требовалось сменить постельное бельё и хорошенько всё вымыть, даже стены. Джон не знал, успеет ли закончить вовремя, но решил постараться. Сначала он пропылесосил пол, занавески и все плоские поверхности. Встав на стул, почистил вентиляцию, насколько дотянулся. Не слезая со стула, протёр висящий высоко в углу телевизор. Он сразу же заметил небольшую встроенную камеру, но решил не обращать на это внимания. Джон не слишком удивился, да и в туалете он, по крайней мере, ни одной не заметил. Может, они установлены из практических соображений? Но тот факт, что камеры были скрыты, и обычному человеку заметить их было непросто, вызывал подозрения. Затем Джон вымыл все плоские поверхности, включая стены, подлокотники и плинтуса. На тумбочке стоял генератор шума – Джон почистил его и убедился, что тот исправно работает. Открыв все ящики, вытер их тоже. За шкафом для одежды обнаружилась куча пыли. В обязательном порядке Джон проверил и внутри. Он до блеска намыл полы и окно. Пришла очередь кровати. Он протёр её и стоявший рядом стул, потом, сняв чехол, развернул матрас и пропылесосил с обеих сторон. Затем положил вместо него чистый. В шкафу также обнаружилось свежее постельное бельё, но подходящей простыни не нашлось, поэтому Джон сделал больничные уголки. Он давненько этим не занимался, но сноровку не потерял. Натянув простынь так сильно, что от неё монетка отскакивала, Джон улыбнулся. Он запихнул грязное бельё в специальный мешок на тележке и удовлетворённо огляделся. Комната выглядела гораздо лучше, всё сверкало. Джон взглянул на часы. Оставалось ещё несколько минут, поэтому он ещё раз всё пропылесосил и стал ждать Смита. Тот вернулся точно в назначенное время и, увидев стоящего без дела Джона, вопросительно поднял бровь. Затем он натянул белую хлопковую перчатку. Джон чуть не засмеялся в голос, но всё же сдержался и скрыл смешок за кашлем. Смит внимательно обошёл обе комнаты, проводя рукой по всем поверхностям и даже под мебелью. Джон тщательно там убрался, потому что знал, что про эти места часто забывают. Когда работаешь врачом, привыкаешь помнить о том, на что остальные не обращают внимания. В ходе осмотра Смит что-то молча помечал в своём блокноте. Наконец он всё проверил, и Джон стал ждать решения. Смит почесал в затылке и криво усмехнулся: – Должен признать, до сих пор никому не удавалось закончить уборку за час. Очень впечатляет. Я бы предположил, что у тебя уже есть кое-какой опыт, если бы не знал обратного, – в его взгляде читалось сомнение. Джон прокашлялся: – Ну, я несколько лет служил в армии. – Это всё объясняет. Часть наших лучших уборщиков когда-то проходила военную подготовку. Что ж, приятель, ты блестяще прошёл проверку. Молодец, – Смит поднял палец в перчатке – он лишь слегка посерел от пыли. – Готов приниматься за работу? Вряд ли я могу тебя многому научить. Сейчас будешь убираться в пустых комнатах. Потом покажу, что делать с занятыми. Пошли, расскажу, где надо прибраться. Если будут вопросы, звони. Вот мой номер. С этими словами Смит отвёл Джона в начало коридора и указал на пять комнат: – Здесь нужно хорошенько убраться. И ещё в одной – в северном крыле. Палата 512. Пройдёшь мимо поста медсестры в передней части здания и увидишь её справа. Закончишь – позвони, – и Смит направился к служебному лифту. Джон улыбнулся, покачал головой и принялся за работу. Комнаты оказались гораздо чище, чем первая, но, тем не менее, он всё тщательно осмотрел. Внешность обманчива, поэтому он позаботился, чтобы всё было совершенно чисто. Покончив с пятью комнатами, Джон прошёл в северное крыло. На посту медсестры никого не было. Интересно, где же все? Он заметил офис Тэлбота, в котором проходил собеседование, и рядом – его личную ванную. Оказавшись у 512-й, он понял, что она находится точно напротив комнаты, которую он видел в окно. Джон оставил дверь открытой и, пока убирался, время от времени выглядывал в коридор. Он видел, что свет включен, и гадал, там ли ещё врачи. Вряд ли – прошло уже несколько часов с тех пор, как он их видел. Вдруг он услышал крик, а потом дверь в комнату 511 резко распахнулась, и оттуда выбежал человек. Джон решил, что это чей-то родственник. Кажется, он был в панике. Он сразу заметил Джона и с облегчением воскликнул: – Пожалуйста, помогите! Мой кузен, он закричал, потерял сознание, а медсестры нет! Позади него Джон увидел пациента. Он больше не был привязан к кровати, но явно находился в отключке. Бросив инструменты, Джон быстрым шагом пересёк коридор и зашёл в палату. Напуганный родственник неотступно следовал за ним. Вытащив мобильник, Джон набрал Смита, рассказал, что случилось, и потребовал прислать помощь. Тот пообещал, что помощь скоро будет и повесил трубку. Без разрешения Джон не хотел ничего предпринимать и даже прикасаться к мужчине, поэтому он просто стоял, следил за ситуацией и убеждал родственника, что подмога уже спешит. Но когда мышцы пациента начали ритмично сокращаться, Джон понял, что у него, похоже, эпилептический припадок. Не теряя ни секунды, Джон осторожно перевернул мужчину на бок, убедился, что пояс халата не затянут, и откинул постельное бельё, чтобы тот не запутался. Теперь оставалось только ждать помощи, которая, казалось, не придёт никогда. Обычно такие припадки длились примерно две минуты, а дальше могло случиться многое. Пациент мог остаться без сознания или очнуться с сильной головной болью. Предугадать нельзя, тем более, Джон не знал, что спровоцировало приступ. Вдруг родственник охнул от ужаса и указал на мужчину, который внезапно сел на кровати. Глаза у него открылись, но закатились так сильно, что были видны только белки. Он жутко застонал, затрясся, а из носа хлынула кровь. Руки и ноги бесконтрольно забились, капельница выпала, кровь брызнула на пол и на кровать. Прежде чем кто-то смог среагировать, мужчина начал скатываться с кровати, не переставая пинаться и размахивать руками. Джон среагировал мгновенно: уворачиваясь от молотящих во все стороны конечностей, он поймал пациента прежде, чем тот свалился на пол. Он бережно положил несопротивляющегося мужчину обратно на кровать. Схватив его за руку, Джон снова закрепил ремни. Мужчина тяжело вобрал воздух и замер. Пока Джон закреплял другую руку, тот начал трястись. Глаза по-прежнему были открыты и видны лишь белки. Мужчина хватал ртом воздух как выброшенная на берег рыба, но в остальном дыхание, к счастью, казалось нормальным. Быстро развернувшись к взволнованному родственнику, Джон приказал ему намочить полотенце, чтобы остановить кровь. Пациент перестал отбиваться, но Джон всё равно затянул ремни на груди, ногах и бёдрах. Потом поднял ему голову, пока родственник прикладывал влажную ткань к окровавленному лицу своего кузена. Пока Джон забинтовывал его кровоточащую руку, в палату ворвались Смит с не знакомым Джону мужчиной. Они натянули перчатки и устремились к мужчине на кровати, который теперь дышал глубоко и неровно. Он пришёл в себя и испуганно озирался, не понимая, что происходит. На смену им прибежали пара врачей и медсестра, и Джон тут же отступил. Кузен начал что-то быстро им объяснять, но что, Джон уже не слышал: перепуганный Смит выволок его из палаты. – Ларссен, что за дела? Почему не дождался нас? – не отпуская его руки, Смит затащил Джона в комнату, где он до этого убирался, и закрыл дверь. Вывернувшись из захвата, Джон нахмурился и неожиданно для самого себя перешёл в оборону: – Я не мог ждать, сэр. У пациента были судороги, поэтому я перевернул его на бок, чтобы он, в случае чего, не захлебнулся собственной рвотой. А потом у него пошла кровь из носа, он стал брыкаться. Вышел из-под контроля. Если бы он выбрался из кровати, то мог бы пораниться. Я подхватил его и положил обратно. Он сразу перестал сопротивляться, так что я смог его пристегнуть. Кажется, тогда он пришёл в себя и позволил перебинтовать ему руку. Я велел его кузену намочить ткань, чтобы остановить кровь из носа. Больше ничего не случилось. Спросите кузена, он подтвердит, – Джон хотел упомянуть о скрытых камерах, но сдержался. Однако если им потребуются ещё доказательства, он всё скажет. Смит облегчённо вздохнул, но не отводил от Джона тяжёлого взгляда: – Повезло, что его родственник может подтвердить твои слова, приятель. Но пока не спросят, ничего никому не говори, ясно? Ты дотронулся без перчаток до больного Стража, мог навредить ему. За это могут и арестовать, несмотря на то, что случай был экстренным. Смит выглянул в коридор, не позволяя Джону увидеть, что происходит в палате напротив, потом снова закрыл дверь. Нахмурившись, Джон шагнул вперёд: – Я наблюдал припадки раньше, и не мало, но подобного никогда не видел. Что здесь происходит? Смит, казалось, тщательно обдумывал ответ. – Тот страж был в глубокой коме. Мы не думали, что он выживет, но теперь он пришёл в себя. Иногда из-за лекарств они становятся буйными, и эта встряска помогает им вернуться в реальность. Поэтому я и сказал, что такое бывает чаще, чем ты думаешь, – он вздохнул и оценивающе взглянул на Джона. – Ну, считай, что прошёл боевое крещение, – Смит вытащил из кармана тонкие хлопковые перчатки и протянул их Джону. – Ты правильно поступил. Отреагировал, как надо. Следовало вручить тебе перчатки пораньше, но я не думал, что подобное произойдёт в первый же рабочий день. Надень их в следующий раз – это защитит и тебя, и Стража. – Хотите сказать, будет следующий раз? – объяснение Смита ничуть Джона не успокоило. – Уверен, что будет. Заканчивай тут. Как всё сделаешь, сообщи, я буду в комнате для персонала. Велю Олаву прибраться в той палате. Надо будет проверить, как ты навёл порядок в других комнатах, а потом поговорим о твоей работе, – он ободряюще улыбнулся и вышел. Джон так и остался стоять, держа в руках перчатки. Дверь была открыта, и он видел, что происходит в палате напротив. Он обрадовался, увидев довольного кузена. Волнение улеглось, и теперь он стоял у кровати, тараторя с немыслимой скоростью. Страж отвечал, крепко держа его за руку. Его уже отвязали, и доктора, выходившие из палаты, казались очень довольными собой. Джона для них словно не существовало. Джон рассеянно потёр шею – горло чесалось и казалось чуть более чувствительным, но это ощущение быстро прошло. Может, у него лёгкая аллергия на пыль. Джон закончил уборку, вернул инструменты в подсобку и поспешил в комнату для персонала. Он работал почти семь часов без перерыва, проголодался и хотел пить. Интересно, удастся ли вскорости что-нибудь перехватить. Смит ждал его в комнате для персонала. Джон присоединился к нему за столом, где для него уже были приготовлены свежезаваренный чай и кружка. – Угощайся, Уильям. Думаю, не откажешься. Обычно у тебя будет время перекусить. Извиняюсь, что сегодня не дал пообедать. Взамен отпущу тебя на час пораньше. Поблагодарив его, Джон налил себе чаю и предложил долить Смиту. – Нет, мне уже хватит. Давай начнём. Джон выпрямился и приготовился слушать. – Должен признать, я очень доволен качеством твоей работы и надеюсь, ты здесь надолго. Ты уже видел, с чем придётся столкнуться в будущем, так что, полагаю, следует рассказать немного о том, что здесь происходит. Но пообещай, что дальше тебя это не пойдёт. Я серьёзно. Не рассказывай ни одной живой душе, иначе мы оба вылетим отсюда. Осторожно отхлебнув чаю, Джон на мгновение задумался. Похоже, это единственный шанс узнать, что здесь творится. Он согласно кивнул: – Обещаю не рассказывать никому за пределами клиники. – Вот и правильно. Я работаю здесь больше десяти лет, меня нанял ещё сам доктор Прайс. За это время я многое повидал. Большинство платных пациентов, которых мы лечим на нижних этажах – не Стражи. Они приходят к нам, чтобы восстановиться после наркотиков или алкоголя, обычно по решению суда. Чаще всего это богатые известные люди, поэтому наш персонал должен держать язык за зубами. Когда проработаешь здесь достаточно долго и докажешь, что тебе можно доверять, получишь доступ на нижние этажи, будешь помогать при необходимости. У нашей клиники очень хорошая репутация в излечении зависимостей. Редко, когда пациенты возвращаются. Основная прибыль идёт как раз от таких пациентов. При этом у нас – единственная частная клиника в Лондоне, которая специализируется на Стражах, и до недавнего времени мы принимали всех Стражей совершенно бесплатно. Так было, пока доктор Прайс не ушёл на пенсию и Тэлбот не стал директором. Обычно Стражи попадают к нам по двум причинам. Первая и самая распространённая – отключка. Мало кто знает, но несвязанные Стражи очень подвержены этому состоянию. Такое происходит чаще, чем мы привыкли думать. Обычно отключка длится недолго, и Стража из неё может вывести практически любой – с помощь прикосновения, звука или резкого запаха. С другой стороны, если Стражу не повезёт, он может впасть в глубокую кому, и обычными средствами с этим не справиться. Раньше в подобных случаях ему мог помочь только совместимый, несвязанный Проводник, и тогда всё заканчивалось заключением связи. Если такого Проводника не было, Страж умирал. Много лет назад Стражей и Проводников было примерно поровну. Но по причинам, до сих пор неизвестным, сегодня Проводники встречаются очень редко. Стражей больше, потому что у многих развиты лишь несколько чувств. Теперь, когда приняли закон о скрытых Проводниках, стало получше. Но они стоят очень дорого, поэтому многие Стражи не могут их себе позволить без поддержки государства и на всю жизнь остаются несвязанными. А получить субсидию могут только настоящие Стражи. Так вот, чтобы спасти жизнь тем, у кого нет Проводника, наши врачи применяют смесь лекарств, которая возвращает Стражей из комы. Помогает не всегда, да и побочные эффекты бывают очень серьёзными, так что к этому прибегают только в крайнем случае. Но процент успеха очень высок. Сегодня ты как раз видел, что происходит, когда лекарства срабатывают. Врачам пришлось потрудиться дольше, чем обычно, но они вытащили того Стража из комы и спасли ему жизнь. Наши доктора очень гордятся своей работой. С тех пор, как мистер Тэлбот сменил доктора Прайса, репутация клиники только улучшилась. Сейчас планируется открыть новый загородный центр для Стражей, где будут принимать платных пациентов со всего мира. Ожидается, что бизнес будет развиваться очень быстро. Вторая причина, почему Стражи становятся нашими пациентами – зависимость. К сожалению, это также плотно связано с отключкой. Всегда есть Стражи, принимающие алкоголь или наркотики, правда, до недавнего времени, они встречались редко, потому что у большинства из них жуткая аллергия на опиаты и сильные химические препараты. Достаточно принять совсем немного, и им становится так плохо, что они просто не в состоянии продолжать разрушать себя. Но сейчас отчаявшиеся несвязанные Стражи принимают новый уличный наркотик – ИП, сокращённо от «Искусственный Проводник». Никто не знает, откуда он взялся и как действует, но он притупляет чувства Стража. Успокаивает их, управляет ими, как настоящий Проводник. Конечно, на какое-то время помогает, но, как и с любым кустарным наркотиком, его действие непредсказуемо и зависит от того, кто его распространяет и чем разбавляет. Если он получается слишком чистым или разбавляется чем-нибудь токсическим, может вызвать галлюцинации, паранойю и агрессивное поведение, за которым следует глубокая кома и смерть. Если его применять дольше месяца, он вызывает ужасные побочные эффекты. Но самое страшное – к нему очень быстро привыкаешь и будешь готов на всё ради новой дозы. Всё больше молодых Стражей обращаются к нам за лечением, и это совсем не радует. Нас частенько вызывают помочь справиться со вспышками жестокости, так что будь готов в любой момент. Ночью обычно потише, да и работников поменьше, но иногда случаются инциденты, как сегодня. Говорят, полиция пытается отследить распространителей, но пока никаких зацепок. Сами Стражи тоже помочь не могут – те, у кого они покупают, исчезают сразу же, как полиция садится им на хвост. Всё это очень печально, потому что наркотик обладает страшной разрушительной силой. От него пострадало целое поколение молодых Стражей. Надеюсь, скоро этому положат конец. Джон заметил, что Смит ужасно расстроен из-за сложившейся ситуации. Стало ясно, что у него исключительно добрые намерения по отношению к Стражам. Сам Джон ничего не слышал про повальное увлечение этим наркотиком, но здесь не было ничего удивительного. В конце концов, последние пять лет он провёл на войне, латая солдат. Однако ему было любопытно, что за лекарства используют доктора в клинике. Интересно, что они делают, следуют ли протоколам? Безопасно ли это? По словам Смита, они достигали положительных результатов, но что насчёт этической стороны вопроса? Область медицины, изучающая Стражей, сама по себе представляла огромную отрасль знаний, которой Джон за всё время своего обучения особо не интересовался. Может, стоит поискать специализированные журналы и посмотреть, что в них по этому поводу говорится. Смит продолжал: – Вот такие дела, Уильям. Думаю, ты далеко пойдёшь, если решишь остаться. Есть вопросы? – Джон покачал головой. – Нет? Тогда можешь идти. Завтра начну показывать, как убираться в занятых палатах, процедурных, туалетах и офисах. Полагаю, скоро будет приток пациентов, и у нас появится много работы. Пожелав Смиту спокойной ночи, Джон собрал свои вещи и пошёл домой. Он ощущал приятную усталость. Казалось, он сделал сегодня много полезного – чувство, которого он не испытывал уже очень давно. А рассказ Смита о клинике прояснил некоторые вещи. По пути домой Джон зашёл в дежурную аптеку, купил средства, безопасные для Стражей, и препараты, маскирующие запах. Прибравшись в квартире, он взял ноутбук и дошёл до Старбакса, который открывался в семь. Купив кофе и принявшись за свой поздний завтрак, он стал искать в интернете медицинские журналы, посвящённые Стражам. Многие статьи рассказывали об использовании наркотиков для вывода Стража из глубокой отключки, но они датировались ещё прошлыми десятилетиями. Были и более современные статьи. Как раз их Джон и хотел почитать, но стоило к ним перейти, как он натыкался на требование заплатить довольно приличную сумму, так что приходилось довольствоваться лишь кратким обзором. Потом он попытался найти информацию об уличном наркотике – Искусственный Проводник – но, что удивительно, в журналах о нём ничего не говорилось. Зато он наткнулся на частые упоминания об ИП в социальных сетях. Джон с удивлением узнал, что наркотик оказывал огромное влияние только на Стражей, а на остальных не производил никакого эффекта. К его ужасу, на различных сайтах наркотик рекламировали как прекрасную замену Проводнику и даже давали инструкции, где его найти. Джон знал, что полиция наверняка посещает эти сайты, и надеялся, что их скоро прикроют. Но он понимал – на месте одного закрытого тут же появятся десять новых. Тем временем он нашёл несколько сайтов, описывающих побочные эффекты и отвратительные подробности, связанные с привыканием к ИП. Ломка была ужасной – похожей на ту, что испытываешь в случае героина или кокаина. Кажется, теперь Джон лучше понимал, что происходит в клинике, и, несмотря на неприятное знакомство с Тэлботом, он был рад, что есть такое место, куда Стражи могут прийти за помощью. Когда он наконец закрыл ноутбук и отправился домой спать, было ещё раннее утро. Следующий рабочий день оказался очень насыщенным. К ним поступило ещё больше Стражей, и Смит начал объяснять Джону, как убираться в занятых палатах. Обычно этим занималась дневная смена, но иногда это приходилось делать и ночным работникам, так что Джон должен был знать, как всё сделать правильно. Это оказалось несложно. Самое главное – не шуметь и действовать осторожно, чтобы не потревожить пациентов. Большинство, казалось, спало глубоким сном или находилось почти что в коме, но всё равно нужно было быть осмотрительным. Этой ночью Джон встретился со вторым уборщиком, но он оказался замкнутым и необщительным. Именно Олав Ли прошлой ночью прибежал со Смитом, чтобы помочь больному Стражу, но этот здоровяк не выглядел особенно дружелюбным. В его ведении находилась инфекционная палата – единственное место в восточном крыле, куда Джону доступ был запрещён. К счастью, Олав приходил на работу раньше, так что вряд ли они с Джоном будут часто пересекаться. Джон быстро учился, чему Смит не мог не радоваться: – В следующий раз покажу, как убирать пост медсестры, туалеты и офисы врачей. В офисах нужно быть особо внимательным, не трогать ничего, над чем они могут работать. Особенно это касается офиса мистера Тэлбота. Он очень разозлится, если что-нибудь передвинешь или если он решит, что ты суёшь нос не в свои дела. Недели пролетали одна за другой. Зима потихоньку отступала, но весна обещала быть холодной. Джон порадовался, что с первой зарплаты купил пальто и перчатки. На работе дел хватало: поток пациентов не иссякал. Большинству Стражей, поступавших в состоянии отключки, можно было помочь, и они выписывались довольно быстро. ИП-зависимые пациенты приходили в ужасном состоянии и задерживались на несколько недель. Иногда они проводили это время в палате интенсивной терапии, прежде чем перейти к основному лечению. Распознать симптомы наркомании было несложно. Пациенты выглядели бледными и слабыми, а организм с трудом удерживал еду и воду. К тому же, их мучила сильная боль. Но стоило синдрому отмены пройти, как лечение начинало приносить плоды и молодые организмы быстро выздоравливали. Джон всегда этому радовался. Пока что он так и не увидел воочию тех ужасных побочных эффектов, о которых говорил Смит, и надеялся не увидеть никогда. Джон оказался образцовым работником, поэтому Смит с радостью давал ему всё новые обязанности. Он внимательно следил за Джоном, но тот хорошо справлялся. Вскоре ему доверили убираться в процедурных, лабораториях и офисах, включая кабинет Тэлбота и его личную ванную. Работа была нетрудной, к тому же, позволяла держать в тонусе руку и плечо. Джон продолжал свои упражнения и бегал каждое утро. Дела шли всё лучше, и его боевой настрой заметно повысился. Приятно было наконец-то завести чёткий распорядок, а солидный чек в конце каждой недели оказался приятен вдвойне. К тому же, каждый месяц существовала возможность повышения зарплаты. Джон отказался от идеи открыть на своё поддельное имя счёт в банке. Вместо этого он обналичивал чеки и прятал деньги там же, где и все свои сбережения — под половицей под кроватью. Здесь же лежали и его настоящие документы. Он ненавидел так делать, но паранойя заставляла прятать свои вещи от любого потенциального взломщика. Он по-прежнему экономил финансы, но теперь, когда над ним больше не висела угроза оказаться на улице, постоянное напряжение тоже ушло, и Джон наконец смог расслабиться и получать удовольствие от работы. Он понимал, что скоро она ему наскучит до чёртиков, но всё же хорошо иметь хоть какую-то уверенность в будущем, пусть даже и такую. Дела на работе шли прекрасно, но Джон стал замечать, что, когда он находится в толпе, у него всё чаще начинает болеть голова, особенно в метро. Когда ему удавалось держаться на расстоянии от людей, боль ослабевала, и постепенно исчезала, стоило прийти домой или на работу, где он почти ни с кем не общался. Он не хотел задумываться о причинах боли, но в глубине души знал – так начали проявляться скрытые способности Проводника. Худшего времени нельзя и представить. Головные боли возникали из-за шквала эмоций, которые он подхватывал от случайных прохожих. Теперь перед ним стояла интересная задача – найти способ подавить свои способности и убраться из страны прежде, чем они проявятся в полную силу и выдадут его. Джон работал в ночную смену, и это сыграло ему на руку: когда он ехал с работы или на работу, час пик в метро уже заканчивался, и иногда ему удавалось сесть в вагон, где кроме него были один-два пассажира. Тогда Джону удавалось справиться с чувствами, которые он улавливал от окружающих. Но пока что единственной его реакцией на проявившиеся способности был отказ о них думать вообще. В конце концов, с этим ничего не поделаешь. Он понятия не имел, как оградиться от чужих эмоций, а тратить силы на волнения непродуктивно. Но, несмотря на его настрой, нежелательные мысли всё равно копошились на задворках сознания. Он справлялся как мог и считал дни до того момента, когда прибудет Мастерс и начнёт отбор. В конце четвёртой недели Джон приехал на работу пораньше. В раздевалке он столкнулся с Ли. Странно, учитывая, что у здоровяка сегодня выходной. – Тэлбот ждёт тебя внизу на погрузочной площадке. Сегодня ему нужен водитель, так что я тебя заменю. Удивлённый Джон лишь кивнул и направился к лифту. Интересно, что ему нужно отвезти и почему Тэлботу понадобился именно он? Как бы то ни было, приятно иногда разнообразить привычный распорядок. Спустившись вниз, Джон не сразу нашёл погрузочную площадку. Он никогда не бывал в этой части подвала и слегка запутался в лабиринте проходов. Пару раз он натыкался на двери с надписью «Не входить: опасные отходы», что казалось довольно странным. Было бы логичней, если бы помещения с вредными отходами располагались ближе к погрузочной платформе, а не в глубине здания. Если ему не изменяет память, как раз недавно вышло муниципальное постановление, согласно которому в таких зданиях, как Прайс Клиник, опасные отходы должны храниться не более суток и затем вывозиться квалифицированной компанией, имеющей специальную лицензию. Зачем для хранения отходов понадобилось столько помещений? Отбросив эти мысли, как ни к чему не ведущие, Джон наконец перестал плутать и увидел небольшой грузовик. Горстка людей осторожно загружала в него какие-то коробки. На большинстве из них Джон заметил знак опасных отходов, такой же, как на дверях. Здесь же ждал Тэлбот собственной персоной. – Уильям. Пэт хорошо о тебе отзывался. Говорит, ты прекрасно справляешься. Приятно слышать. Джон кивнул и постарался сохранить почтительное выражение лица: – Да, сэр. Спасибо за предоставленную возможность. Он гадал, почему они занимаются доставкой и погрузкой по ночам. Впрочем, дневное движение славилось своими пробками, так что, возможно, клинике выгодней отправлять грузовики ночью. Тэлбот улыбнулся быстрой, неестественной улыбкой и отвлёкся на приближавшегося к ним мужчину с папкой. – Отлично. Помнишь, я спрашивал, есть ли у тебя права на вождение грузовика? Так вот, сегодня ты мне понадобишься: наш постоянный водитель не смог придти. Это Гэри, он будет говорить, куда ехать. Если есть вопросы, можешь задавать ему. Гэри прошёл к грузовику, совершенно игнорируя и Джона, и Тэлбота. Страж кивнул ему вслед: – Он не особо разговорчив. А сейчас тебе лучше поторопиться. Делай, что скажут, не теряй времени, и я прослежу, чтобы твоя следующая зарплата была побольше. С этими словами мужчина дал Джону знак идти и сам направился к лифтам. Развернувшись, Джон увидел, что работники уже погрузили коробки и закрыли заднюю дверь. Что-то во всей ситуации казалось неправильным, но он никак не мог понять, что именно. Движения и жесты некоторых рабочих казались неловкими и зажатыми. Не желая приписывать эти ощущения своим скрытым способностям, он отмахнулся от них и поспешил за Гэри. Скользнув за руль, он завёл мотор, отрегулировал сиденье и взглянул в зеркало заднего вида. Когда всё было готово, Джон повернулся к Гэри и вопросительно поднял бровь: – Куда теперь? На улице лило как из ведра, но он спокойно водил и в плохую погоду. Так и не взглянув на Джона, Гэри начал объяснять, не называя конкретных адресов. Казалось, он полностью погрузился в свои мысли, но у Джона не возникало ощущения, что он намеренно старается казаться грубым. Скорее всего, он был по-настоящему чем-то взволнован, и сил на обмен любезностями просто не оставалось. К счастью, у Джона было прекрасное чувство направления и он довольно хорошо знал основные районы города, хоть и не мог похвастаться тесным знакомством со всем улочками и переулками. В армии он отлично читал карты, и, стоило ему прибыть на место, он сразу его запоминал, поэтому проблем возникнуть не должно. Большую часть ночи они разъезжали по многочисленным адресам, выгружая и загружая то одно, то другое. Поскольку стало ясно, что Гэри не намерен вести беседы, не считая указаний, куда ехать, Джон быстро вёл грузовик под проливным дождём. Дороги были почти свободны. Он перестал задавать вопросы и предлагать помощь после первой же остановки, когда Гэри категорически отказался и велел ему ждать в кабине. Зеркала заднего вида давали отличный обзор того, что происходит на погрузочных площадках, но ливень мешал разглядеть подробности. В ярко освещённых зданиях небольшая группа людей быстро, но аккуратно разгружала и погружала коробки. Вокруг грузовика и на самих платформах Джон заметил немало здоровых парней, чья единственная роль, похоже, заключалась в том, чтобы стоять и наблюдать. За чем они так пристально следили, Джон не знал, да и не хотел выяснять. У большей части из них был довольно свирепый вид, а некоторые буквально источали непомерную угрозу. Джону это казалось совершенно лишним. Может, они перевозили что-то очень ценное, а охранники защищали груз? Джон не знал, но чувство неправильности происходящего только усилилось, и просто отмахнуться от него не получалось. Они колесили по городу несколько часов, ни разу не остановившись, чтобы отдохнуть или перекусить. Джон сильно проголодался, но молчал и продолжал рулить. Наконец они вернулись в клинику. Джон въехал на площадку и заглушил мотор. Их уже ждал Тэлбот и рабочие, готовые приступить к разгрузке. Гэри тотчас выбрался из кабины, подошёл к своему начальнику и они начали тихонько о чём-то переговариваться. Джон не хотел вмешиваться и воспользовался передышкой, чтобы размять затекшие от долгого сидения на одном месте руки и ноги. Рабочие до сих пор не открыли грузовик. Очевидно, ждали, когда Джон отойдёт подальше. Взглянув на часы, он увидел, что его смена ещё не закончилась, и пошёл к лифтам. Тэлбот переговорил с Гэри, который теперь куда-то удалился, и догнал Джона, одарив его очередной приторной улыбкой. Правда, сейчас она выглядела более искренней. – Ты прекрасно справился, Гэри тебя хвалил. Сказал, ты был сосредоточен на работе и не задавал вопросов. Я доволен. Такого Джон не ожидал: – О, ну, наверное, это хорошо. Я старался, сэр. Ещё раз спасибо за предоставленную возможность. Подъехал лифт. Пропустив Тэлбота вперёд, Джон зашёл следом. – Да, Уильям, именно что хорошо. Если хочешь, можешь идти домой. Я прослежу, чтобы тебе заплатили за полную смену и дали доплату. Когда мне снова понадобиться водитель, я дам знать. – Да сэр. С радостью поеду, куда захотите. Только скажите, и я приду. – Вот и прекрасно. Только помни, что нужно держать рот на замке. И о том, что будет, если ослушаешься. Секунду Джон в изумлении глядел на Тэлбота, поражённый неожиданной угрозой. Он так ничего и не ответил. Наконец лифт остановился на пятом этаже. Не сказав ни слова и даже не оглянувшись на Джона, Тэлбот пошёл в свой офис, а Джон смотрел, как он исчезает из виду. Несмотря на, мягко говоря, напряжённый и неловкий диалог в лифте, доктор был уверен, что Тэлбот, и впрямь, доволен его сегодняшней работой. Но опять же, причина, по которой Джон знал, что тот чувствовал, заключалась в непрошеных развивающихся способностях, которые он никак не хотел признавать. На протяжении ночи он ощущал их всё явственней, и это беспокоило. Возможно ли, что из-за близости к Стражам его скрытые способности пробуждались быстрее, чем обычно? Или же это реакция на опасность, как уже было в армии во время патрулей? Или сочетание обоих факторов? Джону пришлось с неохотой признать, что теперь он легко читал поверхностные эмоции, хотя раньше получалось от случая к случаю. Из того немногого, что он слышал о скрытых Проводниках, выходило, что это нормальная ситуация – с течением времени и по мере использования способности усиливаются. Мама и дед, которые тоже обладали скрытыми возможностями, рассказывали ему, почему так происходит, но никогда не объясняли, как заблокировать или контролировать свои способности. Может, они не знали, а может, наоборот, делали это не задумываясь. Или полагали, что он сам разберётся. Будь его мать жива, она бы с радостью помогла и ответила на все вопросы. Но, к сожалению, такой возможности не было. И она, и дедушка давно умерли. Если его способности улавливать эмоции усилятся и он не сможет их контролировать, это станет настоящей проблемой. Потеря контроля пугала Джона сильнее, чем он мог себе признаться. Меньше всего ему хотелось утонуть в потоке эмоций, исходящих от каждого лондонца, с которым он столкнётся на улице или в метро. При мысли о том, каким беспомощным он окажется перед напором всех этих чувств, Джон вздрогнул от ужаса. Наверное, это так же болезненно, как для Стража – глубокая отключка. Направляясь к шкафчику за своим поздним ужином, Джон признал: надо как можно скорее найти способ решить свою проблему. Но к кому можно обратиться, не боясь разоблачения? Можно поискать в Сети, но как это сделать, чтобы не привлечь внимание Управления? Джону вовсе не хотелось, чтобы, пока он будет пользоваться интернетом в Старбаксе, на него вышла служба безопасности, и всё из-за того, что он задавал неправильные вопросы.