Еще один шанс

      Почему она не поехала с Киллианом? Потому что хотела высказать все этому уроду, который работает у них с самого их приезда сюда и вечно опаздывает, когда речь идет об Уотсон.       «Неужели я дождалась, и этот идиот все-таки приехал?! Боже, как я его только не называю… Надо придумать что-нибудь по оригинальней», — думала про себя девушка. Водитель вышел из машины и направился к девушке. На вид ему было двадцать — двадцать три, но по паспорту все двадцать пять. Звали его Томас. Высокий (где-то около 185 сантиметров), всегда хорошо одетый, на лицо вроде симпатичный: светло-голубые глаза, шатен. Девушка еле сдерживала себя, чтобы не проехаться по его физиономии.       — Солнышко проснулось! А почему так рано? Можно было еще позже приехать, ведь куда мне торопиться? Я и подождать могу, а твои дела, конечно же, нет! Извини меня, пожалуйста, за то, что отвлекла тебя от важных дел! Ничего такого, всего лишь дочка босса ждет около часа водителя, не умрет ведь, еще постоит! — тон Уотсон из наигранно милого, перешел в откровенно грубый и злой, — объясни мне, какого, мать его, черта, ты, сукин сын, всегда опаздываешь?! — а вот сейчас лучше удалиться от нее на безопасное расстояние. Ведь если она злиться — убьет нафиг. — Поверь мне, дорогой, сегодня твой последний рабочий день! А теперь я хочу услышать ответ на свой вопрос! Какого черта ты всегда опаздываешь? — последние предложение она специально проговорила медленно, выделяя каждое слово.       — Извините, этого больше не повторится, — все, что смог выдавить из себя мужчина.       — Ты мне это сказал в юбилейный, сотый раз! Поздравляю, обещаю, приз тебе не понравится, — чуть понизив голос, проговорила Эмили. — Знаешь, мне кажется, ты не до конца меня слышишь. Я задала вопрос, а должного ответа не услышала, — глаза девушки коварно заблестели. Томас так и не смог составить понятное предложение из слов, которые он говорил: я, просто, нечаянно, не повторится, извините, прошу. Говорил он, примерно так: «Я…я, прошу, нечаянно, мисс, извините, не мог, просто…не повторится, прошу…».       — Мне твои извинения не к чему. Ты достал уже со своим вечными извинениями и опозданиями! Я уволю тебя, понял! Чем, скажи мне, ты был так занят? Подружку свою… — на этом слове Крюк резко схватил за руку девушку и зло посмотрел на нее.       — Уотсон! Язык за зубами умей держать! — прошипел Джонс. Он не знал, что Эмили вот так сильно злится на мужчину. Честно сказать, он даже не знал, что она может позволить себе так разговаривать. Она выхватила свою руку из его хватки и повернулась к водителю.       — Жди меня в машине, — практически выплюнула эти слова девушка. Мужчина, склонив голову, послушно направился к машине.       — Я понимаю, что в гневе язык работает быстрее мозга, но надо знать предел! Что на тебя нашло?       — Не знаю. Мне надо идти, увидимся, — девушка как будто только проснулась, она не понимала, что наговорила, просто сказала все, что думает. Тогда она почувствовала себя другой…или настоящей?       Она показала свое истинное лицо и ее это вовсе не смутило. Видеть, как другие страдают, как испытывают боль — единственный способ забыть о своей. На людях она, конечно, якобы понимала, переживала, разделяла эту самую боль, но не все так просто. Она даже понимала, почему не сочувствует чужому горю — потому что она уже достаточно страдала. Наконец, она приехала домой, и уже через несколько минут можно оказаться в теплой кровати. Она вышла из машины, и, в трех метрах от дома, ее остановил Томас. Он крепко схватил ее запястье, что точно останется синяк.       — Отпусти меня! — девушка посмотрел ему в глаза. На лице мужчины промелькнул ужас. Он увидел в ее глазах то, что никто не видел — тьму. Водитель мысленно удивился, сколько ненависти и злости было в ее глазах, в этом маленьком и хрупком теле. Ему нравились девушки с характером. Еще с первого дня их знакомства она привлекла его внимание. У него уже была девушка, но полтора года отношений уже наскучали. А тут она — совсем еще молодая, красивая, к тому же, как он успел заметить, умная. Даже не важна большая разница в возрасте, она ему явно понравилась.       — Послушай, не смей со мной больше так разговаривать, — он сильнее сжал ее руку. Эмили посмотрела сначала на свою руку, потом на его лицо, и еле заметно усмехнулась. Спустя пару секунд мужчина лежит на асфальте, а девушка шептала ему на ухо: «Никогда, слышишь, никогда, не смей ко мне прикасаться. Иначе я тебе ноги вырву, спички вставлю и скажу, что так и было. Поверь мне, проверять не стоит». После этих слов девушка направилась домой.       — Я дома, — зайдя внутрь, крикнула Эмили. Она сильно устала за этот день, не только физически, но и морально. Было лишь одно желание — побыстрее добраться до кровати. Но не забываем про «заботливых» родителей, они уж точно не дадут побыть одной.       — Почему ты так поздно вернулась? — режим «строгий отец» включен. — У тебя уроки около часа назад закончились! «Вот только не надо голос повышать», — подумала про себя Эмили.       — Твой любимый водитель опоздал. Опять! Он систематически опаздывает! — как же легко за последние дни она раздражалась. «Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Успокойся, Уотсон, только успокойся. Не дай бог новый скандал».       — Эмили! Нельзя разговаривать таким тоном! — и вот к разговору подключилась мама.       — А как, надо разговаривать?! — «Вдох. Выдох. Вдох. Не помогает. Посчитай овец, баранов, сделай хоть что-нибудь, чтобы успокоиться. Один баран, два барана, три барана…»       — Так! Прекрати дерзить!       — Ты не имеешь право мне рот затыкать!       — Еще как имею, я твоя мать! И пока ты живешь в этом доме, будешь слушаться меня и своего отца! — миссис Уотсон перешла на крик, а мистер Уотсон стоял в сторонке.       — Я, вообще, не уверена, что я ваша дочь! И жить с вами под одной крышей не собираюсь! — «Сердце. Как не вовремя. Больно. Очень больно. В глазах темнеет». Девушка всеми силами пыталась удержать равновесие, кажется, вот-вот, и она упадет. В груди неприятное, жгучее чувство. Сердце бешено стучало, точно сейчас вырвется из груди. В голове шум. Разные голоса эхом отдаются у нее в голове. Кажется, она услышала всю свою жизнь. Как же все-таки странно, у людей перед смертью вся жизнь перед глазами проносится, а она ее услышала.

***

Эмили очнулась у себя в кровати, хоть глаза у нее и закрыты, но она отчетливо слышала, что больше в комнате никого нет. С детства она слышала то, что другие не могут услышать, видела то, чего другие не могут увидеть, знала то, что другие еще не знали. И вот она открывает глаза, в комнате, кроме нее, действительно, никого не было. Ныне тусклый свет, сейчас казался невыносимо ярким, от чего резко заболели глаза. Она посмотрела на настенные часы: «00:54, довольно долго я была в отключке». Уотсон посмотрела на тумбочку, там лежали таблетки, а точнее — успокоительное. «Надо выкинуть эти дьявольские таблетки».       Девушка медленно встала с кровати и подошла к шкафу. Она заодно решила прогуляться возле дома, немного безрассудный поступок, но ее это волнует в последнюю очередь. Ей было тесно в этой комнате, в доме, нужно было срочно выйти на улицу, пока у нее не начался приступ паники.        «Семнадцатилетняя девочка в час ночи, решила погулять на улице. Одна. Ночью. Среди незнакомых домов. Шикарная идея, Уотсон!», — Вот только внутренний голос, так просто отпустить Эмили не собирается. — В одном из этих домов может жить какой-нибудь маньяк! — Ой, да брось, я же просто возле дома стоять буду. — Похоже на начало какого-нибудь ужастика. — Не преувеличивай! — Я ли? Семнадцатилетняя девушка ходит совершенно одна, ночью, по незнакомым улицам. Да ты даже сделать ничего не успеешь, как тебя украдут, убьют или… — Даже не смей продолжать! Я иду, и точка!»       После разговора со своим внутренним голосом, Эмили стало не по себе. Вроде бы и страшно, а вроде и нет. Надо было успокоиться, а то в последнее время она начала еще и часто нервничать. А она знала только три верных способа не нервничать, а точнее два, ибо напиться она не может при всем желании, да и не хочет. Остается только как обычно разгромить комнату или… «Чтобы уйти не замеченной, надо не разбудить родителей, значит, второй вариант больше всего подходит».       Уотсон оказалась права, родители спали, и не о чем не подозревали. Она тихо выскользнула за дверь, и, вот, уже оказалась на улице. По обе стороны от дороги находились дома. Почти все одинаковые, но по-своему уникальные. Темные улицы освещали высокие фонари. На небе не было ни одной звезды, но свою красоту оно ничуть не утратило. Луна была почти полной, до полнолуния оставалось несколько дней. Одинокая, но такая красивая, луна в темном небе. На улице довольно прохладно, а девушка была одета весьма легко: трикотажное летнее платье на лямках с цветочными узорами, длина которого немного выше колен, и кофта темно-бордового цвета. На ногах лодочки. В руках, кроме телефона, ничего не было, а таблетки она уже выкинула. Она решила пройтись вдоль домов, сама не понимая зачем.       Свежий воздух пьянил сознание больше, чем алкоголь. Как прекрасно гулять ночью одной, в полной тишине… Никто не тревожит, даже время будто остановилось. Есть только ты и ночь. Девушка ушла от дома на приличное расстояние, но возвращаться не собиралась. Из дома перед ней вышел какой-то мужчина, в руках у него был мешок. В темноте разглядеть этого человека невероятно сложно, даже фонари не могут помочь ей увидеть его лицо. Дрожь пробежала по ее телу, а волосы на затылке встали дыбом.       «Просто замечательно», — подумала Эмили. Он идет в ее сторону. Она захотела бежать, но ноги будто приросли к земле. Уотсон в полумраке увидела, как сверкнули глаза мужчины. Она все еще не могла понять, кто это.       — Уотсон?       — Киллиан, — с облегчением выдохнула девушка.       — Что ты здесь делаешь? Особенно в такое позднее время,       — Гуляю, — Эмили пыталась восстановить дыхание. Все-таки она мысленно уже готовилась к смерти.       — Одна? Ночью?       — Тебя это удивляет?       — Не отвечай вопросом на вопрос.       — Я просто вышла погулять, потому что мне стало плохо.       — И твои родители не в курсе, что их милая дочурка сейчас не спит в своей постели. Верно?       — Верно.       — Идем домой.       — Я не собираюсь возвращаться домой…по крайней мере, сейчас!       — А кто сказал, что мы пойдем к тебе? — ухмыльнулся парень.       — К тебе? — вот это реально неожиданное предложение.       — Идем, — Джонс одной рукой обнял ее за плечи и повел к себе в дом.       — Зачем мне к тебе идти?       — А ты разве не знаешь, зачем девушки ходят домой к парням? — шепнул он ей на ушко, затем посмотрел на ее лицо, чтобы уловить реакцию, и как-то пошло улыбнулся.       — На чай, наверное? — девушка сделала невинное лицо, и быстро захлопала глазами.       — Конечно, парни делают просто изумительный чай, — слишком наигранно ответил Крюк. Зачарованная слегка улыбнулась и закатила глаза.       — А как же твои родители? Что они подумают?       — В отличие от твоих, они не сильно интересуются моей личной жизнью. Причем они привыкли, что я часто вожу домой девушек, — Уотсон подняла бровь, и дала ему подзатыльник. Парень невольно потер место удара.       — Лишнее ляпнул, да?       — Определенно.       В коридоре пара сразу нарвалась на миссис Джонс, которая была удивлена, увидев гостя в столь позднее время. Но Киллиан быстро выкрутился, сказав что Эмили — его девушка. Уотсон мило улыбнулась женщине и удалилась из поле зрения мамы парня. Она так и не успела спросить у сына, почему его девушка пришла так поздно, но решила что выяснит это завтра. Причем, зная своего сына, сейчас не подходящий момент ворваться в его комнату с вопросами.       Комната Джонса находилась на втором этаже и была довольно большой, даже, кажется, больше комнаты Эмили. Темно-синие стены, пол — ламинат белого цвета, потолок — зеркальный. Двухъярусная кровать стояла в углу комнаты, а рядом находился шкаф. Напротив двери стоял компьютерный стол, на нем сам компьютер, и на одной из полок стола стоял корабль в бутылке. Позже девушка увидела на корабле надпись «Веселый Роджер». Слева от стола стоял диван черного цвета, а напротив него большой плазменный телевизор. Большое окно находилось рядом с диваном. Через него в комнату проникал лунный свет ночью, а днем — солнечные лучи. Никаких штор или занавесок, окно ничем не закрывали. На стенах висели картины, связанные с морской тематикой. А по середине комнаты лежал огромный ковер, который походил на ковер Зачарованной, но этот был синего цвета. Пока Киллиан не включил свет, Уотсон не заметила крюк, который небрежно валялся на столе.       — Как много синего в одной комнате, — подходя ближе к столу, сказала девушка.       — И что здесь такого? — следуя за ней, ответил парень.       — Если бы я тебя не знала, подумала бы, что ты гей, — резко остановившись возле стола, усмехнулась Эмили. Джонс от неожиданности врезался в нее, и, развернув к себе лицом, недоумевающе посмотрел.       — Я - гей? Неужели по мне можно сказать, что я - голубой?       — Ну-у, — протянула девушка, плохо скрывая улыбку       — Я на тебя обиделся! — скрестив руки на груди, отвернулся от нее парень.       — Ей богу, как дитя малое, — фыркнула девушка. Она проследила, как Джонс обиженно скрестил руки и сел на ковер прямо перед ногами девушки.       — Знак протеста? Ну и сиди на полу! — «Один тупой баран, два тупых барана…надо успокоиться, иначе…», — Зачарованная не успела закончить свой внутренний монолог, парень схватил ее ноги, и она чуть не упала.       — КРЮК! — Уотсон посмотрела на него, и волна гнева окутало ее с ног до головы. — Беги, беги до самой Индии!       — А-у! Хватит меня бить! Положи на место книги! АЙ! Твою мать, Уотсон, не смей кидать в меня портфель! ПРЕКРАТИ КИДАТЬСЯ! А-А-А-А-А-У! Я сказал: «Прекрати кидаться вещами», но бить меня тоже не надо! ХВАТИТ! ТОЛЬКО НЕ… СВЯТЫЕ УГОДНИКИ, ПОСТАВЬ СТУЛ НА МЕСТО! Вот так, хорошая девочка. ЗА ЧТО? Ты так из меня последние мозги выбьешь! Что значит ты можешь ударить и не только в голову? ТВОЮ Ж МАТЬ, УОТСОН, КАКОГО МОРСКОГО ДЬЯВОЛА?       — Доволен? — тяжело дыша, сказала девушка.       — Почему именно туда? — завыл Киллиан.       — Ты же просил не в голову, — улыбнулась Эмили.       Парню было трудно устоять на ногах, поэтому перед тем, как упасть на пол, притянул к себе Уотсон. Она упала на него, всем своим, на вид маленьким, телом, но оно что-то оказалось довольно тяжелом. Он не выпускал ее из ловушки, которой были его объятья. Не успела девушка открыть рот, чтобы сказать пару ласковых Крюку, как в комнату зашла его мама. Просто шикарная картина была перед ее глазами: практически вся комната разрушена, а ее сын и его «девушка», лежат себе на полу, плотно прижавшись друг к другу.       — Я просто услышала какой-то шум… Ладно, я пойду, только можете потише, пожалуйста, — щеки матери стали красным от смущения, а вот Эмили выглядела так, будто увидела привидение. Джонс посмотрел на ее лицо, и настолько, насколько это возможно в данный момент, пожал плечами.       — Боже, она же подумала что мы… Я ненавижу тебя!       — А что еще ей оставалось думать? Ты ведь явно не просто так зашла ко мне, и еще этот шум, все ведет к тому, что мы…       — Заткнись.       — Не-е-ет, я уже получил больше, чем достаточно, поэтому позволь мне нормально договорить. Спасибо. Так вот, все ведет к тому, что мы… Перестань на меня так смотреть. Хорошо, хорошо, я не буду продолжать свою фразу, — Уотсон встала с парня и уселась рядом на мягком коврике.       — Итак, где я буду спать?       — У меня двухъярусная кровать и диван, можешь спать где угодно, хоть на коврике.       — Сама галантность, — с сарказмом ответила Зачарованная. Она поднялась с пола и подошла к окну.       — «Я, как твой внутренний голос, тебе советую, держи рот на замке. Ты сегодня уже много лишнего наговорила».       — Бла-бла-бла, — девушка и не заметила, как сказала это вслух. — «О боже…».       — Что, прости? — маскируя смех кашлем, спросил парень.       — Не важно, — «Я — сказочный идиот».       Джонс застелил постель на обеих койках, так же Уотсон заметила, что он куда хозяйственнее нее. И готовить умеет, и постель нормально расстилает, скорее всего, и убирается дома, в отличие от нее. Да прямо золото, а не парень. Наша красавица, Уотсон, по дому ничего не делает, а все почему? Ленивая задница, потому что. И она просто не умеет. Белье стирать не умеет (даже носки не стирает, кусок ленивца), гладить одежду ей не доверяют (ведь спалит весь дом), еду готовить не умеет, а если приготовит, то ешьте уж сразу в больнице, вас хоть спасти успеют, полы мыть — Не-а. Никогда. Нет. Не хочу. Не буду. — пыль протереть? — Ха-ха, лет через двести, когда она вспомнит, что ей сказали. Так что, если хотите взять ее в жены, хорошенько подумайте, скажите себе: «А оно мне надо?», уйдите и больше никогда не приходите к этому вопросу. Хозяюшка из нее никакая.       — Ты сверху или снизу? — вырвал из раздумий Крюк.       — Ты умеешь правильно составить предложение, — иронично произнесла Эмили.       — Вот, пока ты мне не сказал это, я даже над скрытым смыслом не задумывался,       — Ага, конечно, — девушка закатила глаза и распустила волосы, которые до этого были собраны в косичку.       — Ах ты ж, несносный поросенок! — засмеялся Киллиан (сказать честно, откровенно заржал). Девушка, не выдержав, что ее собеседник так заразительно смеется, сама начала хохотать.       — Поросенок? Почему именно поросенок? — смеясь, проговорила Эмили. Джонс в ответ только пожал плечами и наконец перестал смеяться (ржать). Уотсон отвернулась от парня и сделала пару шагов в сторону телевизора. В этот момент на телефон Крюка пришло какое-то оповещение, поэтому парень, сев на нижнюю койку, уткнулся в телефон. Девушка увидела, что он не смотрит в ее сторону, и быстро стянула с себя кофту, ибо: во-первых, спать в кофте, как минимум неудобно. Во-вторых, в комнате было не так уж и холодно, чтобы оставаться в ней. За долю секунды, она успела подумать, что довольно идиотским поступком было надеть платье. Без рукавов. Выше колен. Он хоть ее друг (вроде как), но все-таки оценит ее своим взглядом, ведь от старых привычек — не избавиться. «А если еще и ляпнет что-нибудь в мой адрес, то я точно кину в него любую попавшуюся под руку вещь» — Киллиан поднял голову, и перед ним, казалось, стояла совсем другая девушка. Уотсон никогда раньше платья не надевала, да и взгляд у нее был томным. А сейчас перед ним стоит милая, хрупкая девушка, в красивом платье, и с распущенными волосами. Но Эмили, не была бы Эмили, если бы долго играла роль хорошей девочки. Она скрестила руки, и довольно-таки злыми глазами посмотрела на парня.       — Я лучше промолчу, — Девушка в ответ кивнула и кинула на него взгляд а-ля «Еще чуть-чуть, и тебе конец».