***
Капли дождя стекали вниз по оконному стеклу, и Гермиона застонала. Конечно, ведь сейчас дождь, а у нее два урока на улице — Гербология и Уход за магическими существами. — Доброе утро, Гермиона. Ты рано пришла, — улыбнулся профессор Томас, спускаясь по лестнице. — Я хотела хорошо начать день, сэр, — вежливо кивнула девушка. Она села за стол и приготовилась к уроку. Профессор Томас смотрел в окно. Вскоре появились остальные. Гермиона была благодарна, что у неё нет общих уроков с Эмми и Фредом. Обеспокоенная Лили села рядом с ней: — Это не поможет, — категорически заявила она. — Избегать их — не выход. — Понятия не имею, о чем ты, — машинально ответила она. — Не ври, — Лили достала чернильницу и перо из сумки и снова взглянула на Миону. — Я была на завтраке, разговаривала с Джеймсом и видела, как ты молча проходишь мимо них. — Мне нечего ему сказать. — Я бы тебе поверила, если бы не видела, что твоя жизнь зависит от него. Гермиона подняла голову, но не успела произнести ни слова, поскольку начался урок. Она написала на краю пергамента: «Поговорим позже» Лили улыбнулась. Её план начал срабатывать.***
Когда Лили шла с Зелий, она увидела его. Северуса. В горле пересохло — он выглядел ужасно, даже хуже обычного. Под глазами были синяки, волосы, как всегда, были грязными, глаза опущены. Он, должно быть, почувствовал её взгляд и поднял голову. Из взгляды пересеклись. — Лили, — произнес он её имя, и она крепко зажмурилась. — Не разговаривай со мной, Северус, — ответила Лили. — Это могут заметить твои друзья, Пожиратели смерти. Снейп осторожно подошел к ней. — Они мне не друзья. Только ты. — Я была другом, — исправила Лили. — До того как назвал меня... как же то слово, которое ты тогда сказал? — притворно задумалась Эванс. — Ах да, грязнокровка, — Северус вздрогнул. — О, теперь тебе не нравится это слово. Как только потерял меня. — Пожалуйста, Лили! Я так сильно скучаю по тебе! Прости! — хрипло воскликнул Северус. Вдруг разгневавшись Лили дала ему пощечину. Она никогда не предпочитала насилие, но не смогла сдержаться. — Надо было думать, прежде чем называть меня грязнокровкой. — Она не дала ему ответить и, развернувшись на каблуках, ушла. Но, как только пришла в гостиную, заплакала.***
Чуть позже Джеймс вернулся в комнату старост. Лили попыталась вернуть самообладание, но было слишком поздно. — Лили! — бросив сумку на пол, подбежал он к девушке. — Что случилось? — Не беспокойся, ничего не произошло, — сказала она, спрятав лицо за волосами. Она ненавидела то, как выглядит после слез. — Лили, ты сидишь и рыдаешь. Я никогда не видел, что бы ты плакала. Я не буду игнорировать это. Теперь рассказывай. Лили чуть улыбнулась, он так беспокоился. Но потом вспомнила взгляд Сева, и улыбка пропала. Появилась боль в груди — она действительно любила его. Не в романтическом плане, он был её лучшим другом. Он был единственным человеком, которому она могла все доверить. Но он все разрушил. — Сев, — тихо ответила Эванс. — Я его сегодня встретила, когда шла после Зелий. Он смотрел на меня, а потом попытался извиниться. Извиниться! — усмехнулась Лили, как будто это ничего не значило, хотя на самом деле все было наоборот. — Сопливус. Я должен был сразу догадаться, — пробормотал Джеймс. Гнев накрыл его, и Лили поняла, что он задумал какой-то жестокий ответ слизеринцу. — Пожалуйста, не делай ничего, — попросила Лили, отводя глаза. — Пожалуйста. — После того, что он сделал? Забудь его! — Джеймс вскочил, Лили последовала его примеру. Она схватила его за руку. — Пожалуйста, Джеймс. Если ты заботишься обо мне, не надо. Нерешительность появилась на его красивом лице, и он снова сел, вздохнув. Он заметил, что она до сих пор сжимает его руку. Она, видимо, тоже заметила это и попыталась вырваться. — Мне надо это, — ответил он, указывая на руку. Джеймс вытер ей слезы. — Он не заслуживает твоих слез, — тихо сказал Поттер. — Я не плачу из-за него, я плачу из-за дружбы, которую он испортил. Думай, что хочешь, но он был моим лучшим другом задолго до Хогвартса. Он единственный рассказал мне о магии, потому что знал, что я ведьма. Когда Петунья отвергла меня из-за зависти, он помог мне. Когда я нервничала из-за выбора факультета, он помог мне. Когда мы ссорились с Эмми на втором курсе, он помог мне. Когда ты впервые разыграл меня на третьем курсе, он помог мне. Не важно, что угнетало меня или на кого я злилась, он всегда помогал мне. Всегда. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я пела ему дифирамбы, но это все правда. Когда он назвал меня грязнокровкой, он как будто взял нож и вырезал мне сердце. Я до сих пор надеюсь, что мы с ним сможем общаться. Я никогда не могла игнорировать проблемы, как Эмми. Или скрывать их, как Марлен. Я не могу. Я... — перевела дыхание девушка, чтобы не расплакаться. — Ты удивительная, — продолжил Джеймс, и она впервые за разговор посмотрела ему в глаза. — Нет, — чуть улыбнувшись, покачала головой Лили. — Да, я раньше никогда не понимал, как ты можешь дружить с этим мешком дерьма, но теперь понял. Он был так же важен для тебя, как для меня — Мародеры. Лили сильнее улыбнулась. — Несколько лет назад ты бы и не подумал об этом, — заметила она. — Я повзрослел, — подмигнув, ответил он и снова встал. — Настало время обеда, — он поставил её на ноги. Они все еще держались за руки, так они и спустились в Большой Зал, не обращая ни на кого внимания.***
«Отношения» Эмми и Фреда, длящиеся уже неделю, были хорошо приняты всеми. Кроме Гермионы. Каждой клеткой она чувствовала, что обязана напомнить Фреду, что не время для игр, и им надо найти Камень Реддло, чтобы не застрять в этом времени навсегда. Единственным изъяном в этом плане была ревность, в которой бы обвинил Фред Гермиону, если бы она осуществила план. А все было совершенно наоборот, как убеждала себя Грейнджер. Эммелина с Фредом постоянно переглядывались, и девушка хихикала. Она плохо себя чувствовала. Даже когда она встречалась с Роном, они не были такими же отвратительно-романтичными. Ремус, казалось, разделял её страдания, потому что он был куда тише обычного. Он, как и Гермиона, изредка недовольно смотрел на пару, но, в отличие от Грейнджер, ему нравилась Эмми, а не Фред. Гермиона заставляла себя есть безвкусную еду дни напролет. Хотя, может, это было из-за ревности. В любом случае, ей было не до обеда. — Ревность — это нормально, — сказала Марлен. — Я не ревную! — поспешно и довольно громко ответила Миона, надеясь, что Фред не услышал этого. — Тогда как ты объяснишь зеленого монстра у тебя на спине? — спросила Марлен, и Гермиона стиснула зубы. — Все в порядке, — ответила она. Гермиона понимала, что блондинка просто хочет ей помочь, но это только ухудшало ситуацию.***
Остальную часть вечера Гермиона старательно избегала Фреда и Эмми. Джеймс и Лили пошли на обход. А Сириус, наконец, подошел к Марлен. — Марли, нам надо поговорить, — начал Сириус, и девушка нахмурилась. — Что ты имеешь в виду? — спросила она с толикой ледяного сарказма. — Неужели, наконец, отросли яйца... — Мои яйца здесь не причем, Марлис. — Марлен, — поправила она. — Хватит давать мне дурацкие прозвища. — Марлен, — начал снова Сириус. — Ты несколько недель избегаешь меня. С того момента, как мы переспали, ты ведешь себя, как будто я тебя заразил или что-то такое. Марлен было нечего ответить. Они занимались любовью той ночью, и он забрал самое ценное. Нет, он не изнасиловал её, но он забрал кое-что, что значило конец детства; то, что она не была готова отпустить. — Тебе лучше знать, — отрезала она. — Что, черт побери, это значит? — потребовал Блэк. — Ты не заражена, потому что я не... — он остановился и задумался. — Подожди секунду. — Он широко распахнул глаза. — Браво, гений. Ты догадался, — её голос чуть смягчился. — Марли... — начал он. — Я... я был твоим первым? — Ты помнишь хоть что-то? — спросила она. — Я тогда тебе рассказала об этом. Сириус попытался вспомнить. Но все, о чем он мог думать, — то, что он забрал у неё. Её детство. Её невинность. Теперь все встало на свои места — не удивительно, что она не могла его видеть. Это должен был быть самый романтичный вечер в её жизни. — Марли... — Не извиняйся, — сказал она, обернувшись. — Только не забудь. Она ушла.***
— Счастливого Хэллоуина! — воскликнул Фред, войдя в гостиную. Гермиона удивленно подскочила. Она закрыла книгу и пошла к лестнице, но почувствовала руку на своем плече: — Привет. — Уходи, — ответила девушка, не глядя на него. — Гермиона... — Иди, — Она скинула руку с плеча и поднялась по лестнице, еле сдерживая слезы. Она не хотела, чтобы все было так. Она хотела быть с ним. Хотела быть на месте Эммелины. Но она не могла, и они отдалялись друг от друга все больше и больше.