Конь бледный

- Вот Билл, с чего бы ты начал революцию? – спрашивает Роджер, делая глоток мартини и поплотнее прижимая к себе посапывающую Сэлти. - С отрывания тебе головы, - недовольно бормочет Сайфер, ковыряясь в затухающем костре. Роджер недовольно вздыхает, но после усмехается. - Я думаю, надо взорвать банк, - говорит она после недолгого молчания, - типа… деньги порабощают людей. Значит – надо взорвать деньги. Кучу денег. Все деньги Окленда. Что ты об этом думаешь? Билл переводит на неё глаза, полные скепсиса. - Чтобы взорвать все деньги Окленда, тебе придётся взорвать каждого местного жителя. Я думаю, что план – говно. Хотя, подождите, это вообще не план. Ты - идиотка, Роджер, оставь в покое свою «революцию», заведи собаку и домик в Ливинстоуне. Женщина с досады плюёт в костёр. - Моли бога, Сайфер, чтобы Сэлти не проснулась. Иначе я начищу тебе морду. - Бога нет. - Да твою же налево! – шипит она. Диппер сидит в стороне, вытянув ноги в носках к огню и кутаясь в полотенце. Разговор Роджер с Биллом, или даже скорее с самой собой, казалось бы, никак не притягивает его внимание. Нет. На самом деле его так и подмывает вмешаться, но вряд ли его кто-то вообще будет слушать. Да, мыслитель из Роджер, как и революционер, никакой. Всё это выглядит словно дешёвый балаган. - Часы тикают, а мы бездействуем! – взвывает она. – Я же знаю, что у тебя есть идеи, и ты хочешь, Билл. Ты же самый революционный революционер, я вижу это! Возьми в пример хотя бы то, как ты живёшь! Это же просто мечта! - Ну, живи так же, и прекрати ебать мне мозг, - огрызается Сайфер, особенно ожесточённо тыкая палкой в кострище. - Какое же ты дерьмо, Билл. Не понимаю, как ты выносишь его, Ёлочка? Сэлти сползает Роджер на колени и утыкается носом в живот. Диппер лениво прослеживает траекторию спуска, краем сознания намеренно игнорируя вопрос, скорее всего и так риторический. - Сосенка, - подмечает раздражённо Билл, Пайнс отстранённо усмехается. - Да какая разница, - вздыхает Роджер, проходясь ладонью по волосам Сэлти. На этот раз раздражённо морщится Диппер. Ему хочется как-нибудь обидеть её за это пренебрежение. Но он, Диппер, всего лишь подросток. Он действительно пустое место. Просто парень с Биллом. И тем не менее… - Знаешь, чем плох твой план, Роджер? – Пайнс пересаживается поближе к костру. – Ты абсолютно, ровным счётом, ничего не знаешь о банковской системе. Об экономике и финансах. И после этого, даже не поинтересовавшись у эксперта, да хоть кого-то, кто в теме разбирается, ты что-то там предлагаешь. Ты больше похожа на тринадцатилетнюю дурочку-неформалку, нежели на человека с серьёзными намерениями. А твоя шайка – просто клуб по интересам. Никакие вы не социалисты. Он смотрит с вызовом в недоумевающее лицо. И ему нравится то, что он только что сказал. Краем глаза замечает, как глаза Билла так же обращаются к нему, не без искристого интереса, колыхнувшегося в лимонной радужке. - Ммм, ты умеешь разговаривать, - вроде бы даже удивлённо выдавливает Роджер, - я уж было испугалась, что ты немой. В таком случае… Раз ты такой умный – прошу в студию. Я ничьим мнением не побрезгую. Облом. Диппер мысленно вытирает лоб рукой и стыдливо краснеет. Роджер как минимум должна была птицей взвиться над костром. - Деньги порабощают людей. В чём-то ты права, да. Всё делается ради денег. Но тут ничего не попишешь. Ты не можешь перековать людей, - он делает паузу, обдумывая то, что стоит сказать дальше, - но ты можешь перековать банковскую систему. То есть… э-э, даже разрушить её. - Ну так какая разница? Чем то, что сказал ты, отличается от моего предложения? – продолжает недоумевать Роджер. – Не будет денег – не будет и банков. - Как ты избавишься от денег? – не без яда в голосе интересуется Пайнс. – Они как раковые клетки, в любом случае в конце концов случится рецидив. - Ну, я взорву банки…, - уже неуверенно говорит женщина, - а ты что предлагаешь в таком случае? - Надо брать не количеством, а качеством, - о, как ему нравится эта фраза, - в нашем веке людей порабощают вовсе не деньги. Ну, то есть деньги порабощают духовную сторону бытия, а физическую… Короче, в практическом плане нам надо избавиться от сведений о кредитных историях. И вообще – устранить это понятие. - Кредитные истории? – Роджер щурится. – Чего? Диппер закатывает глаза. - Ну, сведенья о займах, страховки и так далее. Если ты однажды умудрился родиться в Америке – ты раб кредиторов, - состроив умное лицо, отвечает Диппер. Чувствуя, как превосходство разливается в крови. Роджер ещё с минуту таранит его нечитаемым взглядом. - А где их хранят? - Вообще-то в каждом банке, но как факт – в национальном бюро кредитных историй. В Окленде есть филиал на Уолент-стрит. - А не проще ли взорвать банк? Я так поняла, в банках они тоже хранятся, значит, мы пришли к моему же предложению, - усмехается Роджер, и Дипперу хочется вмазать ей по носу, - и вообще, откуда тебе всё это знать, а? - Мой отец - финансист... - Тебе нужно что – повзрывать или делать дело? – вмешивается Билл. – Копии останутся в банках, но нам нужно показательное представление. Люди всё сделают сами. Пайнс оглядывается на Билла и ловит его серьёзный взгляд на себе. Тот одним глазом подмигивает. - В каком смысле? – продолжает тупить она. Диппер с Биллом в такт друг другу вздыхают. - В любом случае – взрыв бюро станет отличным толчком. Большая часть Окленда – гетто. Народ ненавидит кредиторов, ненавидит страховщиков, потому что народ беден. Человеческий фактор, - выводит Билл, - вам просто надо начать, так как люди боятся делать первый шаг. Впрочем, вы ничем не отличаетесь от обыкновенного геттовского мусора. Как я и говорил, клуб по интересам. Революция вам не по зубам. Роджер щурит глаза и скрежещет зубами. - Раз ты такой умный… - Эй, - было начинает Диппер, но осекается на полуслове. - Как только твоя птичка защебетала…, - продолжает Роджер, окидывая меня хитрым взглядом. – Диппер, ты чего хочешь? У тебя отлично варит котелок, парень. У нас есть ресурсы, у тебя – идеи. И, насколько я поняла из рассказов Билла, тебе нечего терять. Как насчёт стать нашим золотым билетом? Диппер смотрит на женщину с некоторым отвращением. Слишком пренебрежительно и высокомерно это звучит. - Ты провоцируешь Билла, - делает простой вывод он, - понятия не имею, почему тебе так приспичило, но мне не особо льстит перспектива быть подорванным за ненадобностью, а ты доверия не внушаешь. Так что… Извини, но нет. Сайфер смотрит на него, и иногда на Роджер, но больше на него. И непонятно, раздражён он, или как. Просто смотрит каким-то непроницаемым взглядом. - Чем ты болен? – участливо интересуется Роджер. - Тем, о чём тебе знать незачем. - Разве не хочешь весело провести последние деньки? – она елейно улыбается. – Не обращай на Билла никакого внимания, ты сам по себе. Если желаешь и дальше просиживать вечера перед ящиком, да воровать телевизоры – пожалуйста. Но если вдруг захочешь сделать что-нибудь… стоящее – милости прошу к нашему шалашу! Теперь Диппер отчётливо представляет, как Роджер вербовала людей. Несмотря на то, что она далеко не эрудит, как женщина – отличный манипулятор. Часто моргает, улыбается, делает искренние комплименты. Профессионально. Бьёт по больным точкам. - Хорошо, мы участвуем, - вдруг выдаёт Билл. - Чего? - Чего? – повторяет Диппер. – Честно говоря, я не собирался соглашаться, Билл, но если ты так решил… Сайфер мельком вдавливает его глазами в песок, и поворачивается к Роджер. - Ты права. Это отлично разнообразит наши будни. Сосенкиной голове нужна разрядка. - Как это… мило, - Роджер давит неуверенную ухмылку. У костра повисает немного неловкая пауза. Диппер снова чувствует, как теплеют щёки, Роджер сосредоточенно разглядывает макушку Сэлти, Билл задумчиво смотрит на затухающие огоньки. - Может, поедем домой? – нарушает тишину Пайнс, откашливаясь. Сайфер отстранённо кивает. *** Билл снова ведёт себя подозрительно. Как только мы вернулись, он без лишних слов отправился на кухню, заварил себе чашку кофе, сел за стол и просто сидел, делая редкие глотки. Вероятно, он устал от человеческого общества, поэтому я решил его не трогать. Разве что предложил вздремнуть на диване, на этот-то раз. Но Сайфер отказался, молча мотнул головой и отвернулся к окну. А за окном уже вовсю кипела жизнь. Закинув в рот несколько обезболивающих, я угнездился на диване и, накрыв лицо свитером, заснул. Надо будет где-нибудь купить, то есть, украсть шторы. *** В своей сумке, которую брал на залив, я обнаружил тональный крем и румяна. Наверное, кто-то из существ женского пола перепутал и положил их туда по ошибке. Впрочем, перепутать было бы сложно. В любом случае, обращать на это внимание я не стал, просто задвинул в дальний угол. Билл стал спать под столом. Натурально, он спал под столом. В тот день, когда мы вернулись с залива, я ушёл на диван, а он, видимо, просто свалился от усталости на пол и так и заснул. Это было более, чем странно. Но в случае Билла странности были нормой, и более странным мне казалось то, что он проспал чуть ли не все последующие два дня под этим проклятым столом. И с каждым днём выглядел всё хуже. Вообще-то Сайфер всегда выглядел не особенно здорово. Мертвенно бледный, чуть получше меня. Он не любил солнце, как сам выражался, и его щёки на моей памяти никогда не трогал румянец. Волосы у него были практически постоянно растрёпаны в каких-то бешеных композициях. Да и состояние волос… Они имели довольно хрупкую структуру, но изобиловали на голове. Жуткими светлыми, чуть ли не пепельными, вихрами. И глаза у него тоже были странными. Но особенно сейчас. Вообще-то, обычно глаза у Билла были как у героинщика. То есть, зрачки с игольное ушко. Но сейчас… Ни разу до сегодняшнего дня я не видел, чтобы взгляд Билла был расфокусированным. И он совсем перестал разговаривать. Подолгу пропадал в ванной. А в какой-то момент, проснувшись, я обнаружил, что в квартире абсолютно один. Сайфер пропал. Ничего не сказал, записки не оставил. Ну, то есть, не пропал конечно. Уходить куда и когда вздумается – полное его право. Но всё равно как-то обидно, и Сайфер раньше всегда и везде брал меня с собой. Случившееся заставляло все мои поджилки напрячься и ожидать худшего. Удара в спину. Ладно, я просто решил почитать книжку. В любом случае, он скоро вернётся. Всё что ни делается, всё к лучшему. У меня появилось время на осмысление ситуации. А осмыслять было что. Например, мой уход из семьи. И ещё Мейбл. Надо наладить с ней тайную связь. Революция. Мы подписались на революцию, и теперь я – идейный гений. Не каждый день ты становишься идейным гением, между прочим. Пусть мне до сих пор и кажется, что всё это просто уездный цирк с огнями, от того, что я кому-то полезен и помог, становится теплее на душе. Я закинул в рот несколько оксикодончиков. Вот это, кстати, тоже становится проблемой. Нет, достать оксикодон, и даже наркотики помощнее, проще простого, если рядом есть кто-то вроде Билла. А то, что с каждым разом я принимаю всё больше, настоящий промах. Впрочем, жить мне осталось всего ничего, так что можно и наркоманом стать. И тем не менее это напрягало. Мне нравилось иметь хоть какой-то остаточный контроль над собственным телом. По крайней мере, над разумом. А единственная перспектива для наркомана – полное его, контроля, отсутствие. Четвёртая, или какая там по счёту, проблема – Билл. А с Биллом связано несколько неувязок. Первая – с ним определённо что-то не так, и я не могу узнать, что именно, чтобы помочь. И Сайфер явно не хочет, чтобы кто-то ему помогал, и чтобы кто-то узнал. Я уверен, это «нечто» напрямую связано с дебильными бинтами. Вторая проблема больше касается… самого меня. Я веду себя странно. Не знаю, как лучше описать, но нужно немедленно что-то делать с собой. Иначе… Иначе всему, что на данный момент у меня есть, настанет пиздец. Видимо, я склонен привязываться к людям, которые хорошо относятся ко мне. Это отвратно, и ещё неправильно. Когда мы встретились во второй раз… Тогда Билл сказал, что ему нужен друг. Не больше. И не меньше. Друг. Друг, блять. К тому же я совсем не хочу, чтобы…. Чтобы наши взаимоотношения мутировали в нечто. В отношения, грубо говоря. Весь ужас в том, что я медленно подкрадываюсь к главной проблеме. С чего я утверждаю, что не хочу этого, когда всё совсем наоборот? И с каких пор я стал об этом подсознательно задумываться? С тех, как начал наблюдать за его лицом, когда просыпался? Или с тех, когда впервые загляделся на его фигуру? Или прямо тогда, в дурацком ночном ларьке? Но лучше всего я знаю то, что Биллу это не упало. *** Ночевать Сайфер не пришёл. В этот момент пошёл отсчёт моего волнения по шкале от одного до десяти. Первоначально он подпрыгнул до шести, наверное. Лучше бы Биллу оказаться под столом на момент моего пробуждения. Однако, сегодня мне заснуть было не суждено. *** Когда долго не спится, мозг начинают мучить навязчивые идеи. Сначала я просмотрел несколько фильмов довольно-таки психоделичного Финчера подряд, потом, как будущий революционер, принялся за найденную на полке «Теорию марксизма» Карла Маркса. То ещё юродство. В результате, где-то в районе половины четвёртого я оказался на коленях у дивана, пытаясь отколупать крышку тональника. Не представляю, что мне в голову ударило. Возможно, семь таблеток оксикодона, возможно, Карл Маркс, но я подумал, что это было бы хорошей идеей. Научиться вуалировать своё омерзительное страшное лицо. Закрашивать жёлтые пятна, круги под глазами. Если сетка сосудов доберётся до лица – и её тоже. Наносить румянец, чтобы выглядеть здоровым. Нет, это определённо было бы разумно и нормально. Я не крашусь, я маскируюсь. Мне надоело смотреть в зеркало на это чудовище. Я жив. Здоров. Счастлив. Не тронулся рассудком. В конце концов, я буквально отгрыз крышку тюбика и воззрился взглядом немого благоговения на содержимое. От чего-то в голове мелькнула мысль, что мне эту дребедень подсунули. В общем-то, всё равно. Вполне может быть, что это тонкий намёк на то, что я выгляжу отвратительно, и есть способы это упущение исправить, а не забивать болт, сидя в комнате. В любом случае, я неловко мазнул пальцем по белёсой маслянистой дряни и размашистым движением прошёлся на щеке. Несколько минут спустя я вымазал всё лицо кремом и, довольный до одури собой, принялся за румяна. Вероятно, при нанесении «макияжа» используют зеркало. Откуда на данный момент на меня смотрел урод пуще прежнего. Криво перемазанный какой-то гуашеподобной хернёй, покрытой сверху ровным слоем неприятно красных румян, как будто алкоголик, я выглядел раз в десять хуже, чем просто онкобольным. Чем эту хуйню снимать, я так же понятия не имел. Волнами накатывала злоба, я бросил в рот ещё пару таблеток, пустил ржавое дерьмо, именуемое водой, из крана. Ничего лучше, чем стереть эту алкашучью мордень с собственного лица мокрой старой футболкой, я не придумал. Взялся за дело я с ожесточением. Вернулся в исходную позицию – на полу у дивана, и долго-долго тёр футболкой кожу лица. Пока не услышал сдержанное: - Сосенка, что ты делаешь? Я отнял футболку от раскрасневшегося лица и увидел возвышающегося над собой Билла Сайфера, собственной персоной. Он, в общем-то, не изменился. Совсем не изменился с тех пор, когда я видел его в последний раз. Однако, логично, ведь это было не так уж и давно… Я одёрнул себя. - Э-э-э… Не знаю, как тебе объяснить, - замялся я, смущённо потупив взгляд куда-то ему в ботинки, - просто… э-э-э… Я снова поднял глаза. Билл видимо, всё ещё ждал какого-то закономерного описания моих действий. Но дождаться ему не было суждено. По крайней мере, не закономерного. - Я крашусь, - выдавил я, мысленно уже намыливая верёвку. Сайфер ещё с минуту смотрел на меня нечитаемым взглядом. - А мне кажется, ты размазываешь по лицу акварель, - справедливо подметил он. - Сначала это выглядело хуже… Билл опять завис на некоторое время, а потом встрепенулся и принялся протискиваться мимо меня на диван, в итоге усевшись напротив. Я хотел было подняться на ноги, но Сайфер мотнул перед носом указательным пальцем, подаваясь вперёд и забирая с пола бедовую косметику. - Знаешь, иногда меня так и подмывает спросить, откуда ты такой придурок. Нет, честно, с виду вроде вполне себе в уме, но на деле… Сядь на колени, и поверни голову ко мне, - с нотками раздражения попросил Сайфер. Я в некотором недоумении придвинулся ближе, оказываясь между высоких острых коленей. Билл пальцем поднял мою голову за подбородок, второй рукой открывая тональник. Удивительно легко. - Не дёргайся. На чём я там остановился? Ах да, точно. Вот сидим мы у костра, балагурим с этой дурой, и тут ты, чисто гений. Признаться, удивлён я не был, разве что тем, что ты таки решил заговорить. Это было красиво, так тебе и не сказал после. Умно, красиво, очень… живо. А сейчас… Я же сказал – не дёргайся, закрой вообще глаза, Сосенка. Билл аккуратно прикоснулся к скуле, обводя её пальцами, намазанными кремом. Я почувствовал, как сердце пропустило удар. - А сейчас… Я прихожу домой и застаю тебя, наносящего боевой раскрас на свою очаровательную мордашку. Откуда ты вообще взял это дерьмо? Хоть бы театральный грим подтибрил, не это же… - Я не крал, оно у меня в сумке оказалось, - вяло выдавил я, стараясь не рухнуть в культурный обморок прямо здесь и сейчас. Видимо, сердце теперь решило наверстать пропущенные удары. С завидной продуктивностью. - Замолчи, а то в рот попадёт. Мне абсолютно по барабану, откуда ты взял это. Впрочем, в таком случае, я поговорю с Роджер, чтобы впредь она обходилась без подобных унизительных намёков. - сказал он, как отрезал. - С чего ты взял, что это… - Брось, ты и сам это знаешь. А теперь заткнись, - Билл провёл скользкими, такими же привычно холодными пальцами, по верхней губе. Я послушно заткнулся, кривя брови, потому что бабочки откровенно трепетали в животе, и происходящие казалось чем-то волшебно странным и ненастоящим. Может быть, это сон? Какой только сон ни приснится под Марксом. - Я, должно быть, странно себя вёл, извини, если что не так, - абсолютно не меняясь в голосе, и, наверняка, в лице, продолжил Сайфер, - ты действительно хочешь участвовать в этом бардаке? - Так мне можно открывать рот? – беря себя, наконец, в руки, едко осведомился я, за что Билл мстительно ущипнул меня за кожу на подбородке. – Вообще-то я не собирался соглашаться, это ты… - Отвечай по существу, Сосенка, - холодно прервал меня Билл, принимаясь шерудить по лицу уже кисточкой. Я мысленно закатил глаза. - Думаю, это было бы… Увлекательно. Не в том плане, что я хочу, чтобы меня запомнили. Просто… Ну, типа, мозговой штурм, всё такое… - Да, не могу не согласиться. В таком случае, почему бы нам не заняться сегодня чем-нибудь в соответствующей сфере, м? - Это… было бы разумно, - я немного замешкался с ответом, - думаешь, на этих полках найдётся что-то касательно экономики и… - Зачем? Мне кажется, твоих знаний нам вполне достаточно. - Тогда что ты хочешь делать? Я открыл глаза и воззрился на Билла, лакирующего меня удовлетворённым взглядом, с недопонимаем. - Контролировать, Сосенка, контролировать. Иди – любуйся. Сайфер поднялся первым, я последовал за ним. - Контролировать что? Билл пропустил мимо ушей мой вопрос, а меня – в ванную и пристроился сбоку у стены, пока я со слегка шокированным видом разглядывал Диппера в зеркале, который уже действительно не выглядел отвратительно. Даже не как залихватский алкоголик, или умирающий. Просто парень, который мажется тональником с целями замаскировать какие-нибудь дурацкие прыщи, не больше не меньше. - Ты бы имел большой успех, работая косметологом, Билл. - Меня устраивает нынешнее положение дел, - тот лукаво усмехнулся, но мгновенно похолодел голосом, - и тем не менее, я прямо сейчас пойду и сожгу к херам всё это дерьмо. - Почему? Так же лучше, нет? – не отрываясь от своего отражения, спросил я. - Я хочу тебя, Сосенка, а не какого-то розовощёкого клоуна, - просто ответил Сайфер, традиционно хлопнул меня по плечу и вышел вон. Несколько минут я стоял и невидяще пялился куда-то сквозь зеркало, а потом выдавил сухое: - Пиздец. И согнулся над раковиной в приступе глухого смеха. Какой же я всё-таки грёбаный неудачник.