Конь бледный

Диппер чувствует, что постепенно оседает на дно стакана. Устаёт. Ему всё сложнее бороться с бесконечной болью, с дурманом наркотиков, с самим собой. Сложно ему и от того, что перед носом постоянно маячит в полуобморочном состоянии Билл, который, кажется, решил, что выходить из дома – окончательно пустая трата времени. Да и двигаться в принципе – тоже. Есть, пить… Диппер прямо-таки сердцем чувствует: здесь что-то не так. Этакое затишье перед бурей. И он никак не может эту бурю предотвратить, ведь поезд его собственной жизни, пусть и тихо-мирно, но подходит к конечной станции. Сайфер лежит с прикрытыми глазами, вытянув свои несоизмеримые ноги вдоль дивана; После того, как Пайнс притащил его с похмельем домой, он с этого проклятого дивана не слезает. Буквально. Практически не говорит, ничего не ест, только бесконечно вливает в себя литры кофе. У Диппера из головы не выходят слова Роджер. Возможно, если постараться, он сумеет с точностью до предлогов и ругательств пересказать их. И оттого ему ещё страшнее, ведь его дурацкое предчувствие не беспочвенно. Номер Роджер чёрным фломастером написан у него на локте. * Сегодня к ним в гости придёт Мейбл, поэтому Диппер вяло суетится. Нужно избавить её как минимум от половины возможных поводов для беспокойства, поэтому он послал все ещё прокрастинирующего Билла «в магазин» за пропитанием, а сам принялся наводить порядок в доме. На пятнадцатой минуте его клонит на пол - рухнуть с глухим стуком на лопатки, прямо как мешок с картошкой. Но он храбро продолжает сражаться, закинув за щеку таблетку. Из носа течёт кровь. Струится по подбородку, расплываясь на свежей футболке алым пятном. Придётся менять. Спустя энное количество махинаций с запихиванием книжек и коробок из-под дисков на полки, ему в голову приходит относительно здравая мысль – подрумянить щёки. Однако, его чудесная косметика отныне лежит в мусорном ведре, заботливо устроенная туда Сайфером. Диппер напяливает на руки пакеты, запускает их в глубокую полузабитую мусорку: он чувствует себя дураком. Если сейчас придёт Сайфер, то, даст бог, он даже съязвит что-нибудь на эту тему. Хотя, скорее всего, он флегматично проплывёт мимо и пришвартуется прямиком к дивану, не обратив на действия Пайнса ровным счётом никакого внимания. Он аккуратно выкладывает мусор на клеёнку, вглядываясь в черноту помойки. Часы тикают, до прихода Мейбл остаётся всё меньше времени. Но кое-что заставляет Диппера застыть на несколько минут в немом оцепенении. Он держит в руках комок свеженьких окровавленных пластырей. На вид там не меньше восьми штук, но пересчитать сложно. Диппер остекленевшим взглядом сверлит находку, пытаясь собрать мысли в кучу и не паниковать раньше времени. Догадки терзают мозг своей абсурдностью и, в то же время, неотвратимой реалистичностью. Хватит. Хватит-хватит-хватит. Никакой паники. Надо спросить у Билла. Надо спросить у Билла. Надо спросить, рано паниковать. Блять. Пайнс слышит, как кто-то звенит ключами за дверью. Не кто-то, а Сайфер, поэтому он поспешно запихивает найденное в карман, и запускает руки обратно в мусорку, потерянным взглядом бороздя её бесконечные просторы. В комнату вползает Билл, насвистывая одиннадцатую симфонию Шостаковича, с милитаристским рюкзаком, доверху набитым пока ещё неизвестно чем. Он на удивление бодр. По крайней мере, выглядит посвежее, чем полтора часа назад. Сайфер, видимо, окрылённый свежим ноябрьским воздухом, пролетает мимо – на кухню, и, продолжая свистеть, вываливает на стол кучу каких-то коробок. У него разбита губа. - Ты роешься в помойке, Сосенка? – весело выкрикивает с кухни Билл. – До чего же мы докатились… Если ты ищешь свою чудесную косметику, то я по-настоящему её сжёг! - Я видел, как ты бросал её сюда, - Диппер тихо шипит, искоса прожигая взглядом пританцовывающего Сайфера. – Ты с кем-то подрался? - Нет, - просто отвечает Билл, даже не помышляя придумать какую-нибудь отговорку. Пайнс устало вздыхает и вытягивает руку из мусорки. *** С Мейбл мы встречаемся в небезызвестном баре Роджер. Сама же Роджер сегодня очень занята – разбирается с косяками товарищей. Надо сказать, революция совсем не клеится, и, за исключением программиста, нам, в общем-то, не удалось обзавестись большим количеством необходимых квалифицированных кадров. Квалифицированных хотя бы на элементарную пропаганду. Впрочем, мы так до сих пор не знаем, чего Роджер хочет. И это несколько выводит из себя, но я терпеливо жду, когда она наконец разразится революционными лозунгами. Однако, похоже, что слово «социализм» для Роджер значит нечто абстрактно-индивидуальное, ибо вряд ли она, с её пристрастием к либерализму и полной демократии, по ночам молится на икону Юджина Дебса. Мейбл вваливается в бар, чуть запыхавшаяся, и крутит головой по сторонам. Когда замечает нас – молниеносно бросается к нашему столику с выпученными глазами. - Что с тобой? – еле успеваю спросить я, как она тут же плюхается на диван и утыкается лицом в столешницу. - Мои школьные подруги следили за мной, - ворчит она, всё ещё сидя «головой в стол». Сайфер усмехается и легонько хлопает её ладонью по макушке. - Сюда ни одна школьница в здравом уме не зайдёт, Звёздочка, - ободряюще говорит он. Мейбл поднимает голову и рукой притягивает к себе высокий стакан с молочным коктейлем, увенчанным клубничкой. - Как дела? – я неловко улыбаюсь, почёсывая голову. - Замечательно, - бурчит Мейбл, потягивая коктейль. - Как мама с… папой? Билл закатывает глаза, Мейбл поворачивается ко мне, и её лицо искажает ирония. - Ты серьёзно хочешь знать? Ужасно. Хуже никогда не было. Я тоже хочу теперь сбежать из дома. Я не успеваю сдержать смешок, на что Мейбл фыркает. В баре помимо нас ещё человек десять. Они шушукаются о чём-то своём, изредка выкрикивают какие-то дурацкие шуточки. Мейбл неразговорчива, да и выглядит больше усталой, нежели счастливой. Наверное, ей действительно очень тяжело приходится. Она потягивает свой коктейль и хмуро молчит, Билл задумчиво разглядывает сбитые костяшки на собственных кистях, и только я, как полный дурак, не при деле. - А у вас как дела? – наконец-таки Мейбл расслабленно откидывается на спинку диванчика и закидывает ноги мне на колени. Надо сказать, она чудно смотрится в школьной форме. Все это сейчас кажется таким пережитком прошлого – школьная форма. Но, по воле родителей, с этого года Мейбл поступила в школу отдельно для девочек. Дурацкая юбка в коричневую клетку, синий пиджак поверх тёмной рубашки, старая, затёртая до невозможности, ветровка. И кеды. Такие же ужасно заношенные, красные, с перешитой подмёткой. - Классно, - говорю я, и мне хочется прикусить язык, когда Мейбл кидает на меня полный праведного раздражения взгляд. – Ну, классно в той степени, в которой всё может быть у больного раком. - Выглядишь, кстати, лучше, чем… Чем тогда, в больнице, - подмечает сестра и улыбается уголком губ. – Похоже, у вас всё реально очень круто. - А то, - ухмыляется Билл и наконец укладывает свои неуёмные руки на стол. – Может быть, прогуляемся по набережной? Зачем сидеть в этой затхлой забегаловке? - Сначала я допью коктейль, - Мейбл улыбается. *** - И вы правда живёте в какой-то нелегальной дыре? И воруете еду? – восхищённо лепечет Мейбл и делает осторожный шаг по бордюру, балансируя на нем с помощью рук, как эквилибристка. Я согласно киваю, щуря глаза на солнце. День хоть и ноябрьский, но всё равно тёплый и довольно солнечный. - Прям как в каком-то фильме, честно! Я бы тоже так хотела…, - в её голосе снова слышатся расстроенные нотки, но это же Мейбл, её настроение переменчиво, как погода в Лондоне. – Кстати, мистер Сайфер, я так и не поняла… У тебя есть семья? В душе я усмехаюсь этому вопросу и тому, как просто сестре задать его. Вот так вот – несколько слов, искренняя улыбка. И тем не менее на честный ответ от Билла претендовать может уж совсем самоуверенный человек. - Нет, у меня нет семьи, - по лицу Билла бегут солнечные зайчики, просачивающиеся на парковую тропинку сквозь кроны деревьев. – Полагаю, ты хочешь спросить, почему я якшаюсь с твоим братом? Мейбл оступается и чуть было не падает на асфальт. - Не-а, не хочу, - в этот момент моё внутреннее "я" разочарованно закатывает глаза. – Просто интересно было, есть ли у тебя семья. Ты не похож на семейного человека. Хоть вы с Диппером и прекрасно смотритесь вместе. Она разворачивается ко мне лицом и растягивает губы в злорадной ухмылке. Я снова, и уже отнюдь не мысленно, закатываю глаза и складываю руки на груди. - Типа… Как кот какой-то. То есть, ну, мне кажется, ты надолго в одном месте не задерживаешься, и хозяев себе особенно не ищешь. - И всё-таки ты ведёшь к тому, почему я здесь, сейчас, и вот с этим? – Сайфер хватает меня за плечи и подтягивает к себе, для наглядности. Я злобно ворчу и отпихиваю его локтем, но рука Билла так и повисает на мне. - Не совсем, - выдаёт задумчиво Мейбл. – Вы как те парни из фильма «Достучаться до небес». Творите всякие безумства, но только потому, что скоро оба умрёте. Ты - Мартин, а Диппер – Руди. Ну почти. Просто я никак понять не могу – ты умираешь, или потом просто скроешься в туман? - Как это безапелляционно. Что, больше совсем нет вариантов? – притворно весело усмехается Сайфер. Но в его глазах я вижу медленно закипающие льдинки. И почему-то мне хочется остановить Мейбл, чтобы она больше ничего не спрашивала. Глупо. Ведь я хочу знать. И до сих пор не знаю, потому что просто боюсь спросить. А Мейбл не боится. Вот только что-то мне подсказывает, что… И в этот момент я вспоминаю комок окровавленных пластырей у себя в левом кармане брюк. Почему-то данное помогает сделать мне верный выбор. Надеюсь, что он верный. Впрочем, Сайфер сам быстро исправляет ситуацию. Он рассыпается звонким морозным смехом, щурит глаза, и снова ерошит Мейбл волосы. - Да, я умираю, Звёздочка, у нас всё по обоюдному согласию, - смешливо уверяет её он, и сестра как будто даже успокоённо выдыхает. Но как только Мейбл открывает рот, вероятно, для того, чтобы спросить, чем конкретно Сайфер болен, я хлопаю её обеими ладонями по спине, не придумав ничего лучше, и даю газу вперёд. Выглядит это, наверняка, жалко и по-детски, к тому же бегаю я теперь как старик-коматозник на инвалидной коляске, но если этого сейчас не сделать, то, уверен, может случиться нечто непоправимое. - Мейбл, - сбито шепчу я ей на ухо, как можно незаметнее, - я тебя умоляю, не надо больше ничего спрашивать. Пожалуйста. - Да поче… - Пожалуйста. Я скажу потом... Я нервно оглядываюсь назад и ловлю на себе пристальный взгляд Сайфера, вопросительно изогнувшего брови. Мейбл всё ещё недоверчиво сверлит меня глазами, но потом всё-таки пожимает плечами, выпутывается из моих «объятий» и запрыгивает обратно на бордюр. - А чего вы в Окленде висите тогда? Почему не хотите уехать… К морю, например, - она ухмыляется. - «Im Himmel, da reden die über nichts anderes, als über das Meer» *, - красноречиво каркает Билл, и Мейбл заливисто смеётся. - Нет, ну правда, почему вы не хотите куда-нибудь поехать? - Мы оба уже не раз видели море, Мейбл, - бурчу я. – К тому же, куда я от тебя денусь, а? *** В квартире над игровым залом ожидает неприятный сюрприз. Роджер вместе с какими-то непонятными двухметровыми мужиками оккупировали квартиру. Мейбл смущённо здоровается с ней, обнимает Диппера и целует его в щёку со словами: «Не пропадай, хорошо?» Диппер предлагает ей остаться. Терроризируя Роджер взглядом, полным ненависти, он просит Билла проследить, чтобы «гнусные социалюги» не разнесли квартиру, а сам пускается вслед за Мейбл по лестнице вниз. Нижний зал тёмный, по стенам стоят громадины-автоматы, накрытые серыми мешками от пыли. - Так что с ним, Дип? – Мейбл разворачивается так резко, что Диппер даже глупо шарахается в сторону. Пайнс мнётся. - Я… Я думаю, мне не стоит об этом распространяться. Это только его дело, Мейбл. Я не имею никакого права говорить об… - Эй, ну ты же обещал, что скажешь! – сестра обиженно надувает губы. – Это очень серьёзно? - Я… Я не знаю точно, Мейбл. Это вообще только мои догадки. Просто… Просто не спрашивай меня об этом, ладно? Извини, что я вот так вот… Мейбл прикладывает палец к губам. - Это нечестно, знаешь. Я же должна знать, Дип-Дип. Мы же лучшие друзья, правда? От того, как это неуверенно звучит, у Пайнса щемит сердце. - С тобой мы лучшие друзья, сестрёнка. Вот только насчёт Билла я… Я вообще ничего не знаю. Даже про себя не знаю точно, понимаешь… Всё так... Странно и запутанно, а иногда мне кажется,что я просто свихнусь… Она вскидывает брови. - Он тебе нравится, да? Как парень? Диппер мгновенно заливается бледноватым румянцем и поджимает губы. В сердце что-то болезненно сжимается, дёргается. - Если бы я мог хоть что-то вообще сказать, я бы непременно это сделал. Вот только, понимаешь… Билл… Он не парень. Он вообще нихера не человек. С ним всё кажется таким дьявольски простым, но на деле… Чем всё кажется проще, тем на самом деле сложнее, и… Я не знаю, - глупо заканчивает Диппер, потупив глаза в пол. Сестра как-то странно усмехается и вместо привычных объятий хлопает его по лбу ладонью. - Это ты всё усложняешь, бро. Если не знаешь – просто спроси. Ладно, я потопала, мама опять разнос дома устроит. Крепись. Мейбл снова вскользь чмокает его в щёку и выбегает за двери. А Диппер, по закону жанра, стоит, уставившись ей вслед. *** - Я не знаю что делать, Билл! – рявкает Роджер Сайферу в лицо. – Какого хуя ты всегда такое мерзкое дерьмо?! Почему нельзя хоть разок мне помочь?! Видимо, Пайнс появляется в комнате в не самый лучший момент. Роджер хватает Билла за грудки и рычит ругательства в лицо,правда, их соотношение в росте практически такое же глупое, как и Дипперово. Детины-социалисты толпятся испуганной кучкой у стены. - Серьёзно, Роджер? – холодным менторским тоном спрашивает Сайфер. – Я понимаю, ты не самая светлая голова, но чтобы настолько… Прости, тут я тебе ничем не могу помочь. - С-с-сука! – шипит она ему в лицо, отплёвываясь. – Я задала конкретный вопрос, просто ответь на него! Желваки вытанцовывают пока только медленный вальс на скулах Билла, но тот определённо балансирует на тонкой ниточке – границе между самоконтролем и ядерным взрывом. - Хватит выёбываться! – Роджер отпускает воротник Билла и со всей силы, которой у неё, кстати, не мало, бьёт кулаком ему в щёку. Спусковой крючок со звоном отлетает в сторону. Диппер было думает сказать что-нибудь миротворческое, но Сайфер удивительно быстр в своих движениях, а парень еле успевает моргнуть. - Ты социалистка, Роджер?! – рокочет он, прижимая её к стене, предварительно стукнув об поверхность головой. – Ты - социалистка?! Ты хоть знаешь, что это такое? Ты знаешь, что это такое, я спрашиваю?! Роджер испуганно царапает тыльные стороны его ладоней ногтями, но тщетно, Билл в настоящей ярости, и Дипперу так страшно, что хочется спрятаться под стол, или примкнуть к кучке жмущихся к противоположной стене «революционеров». - Я счастлив, что ты читаешь Лондона, Мартин Иден – отличный роман, но, твою же куриную башку, социализм?! – уже откровенно ревёт Билл. – Какая, дьявола за ногу, субординация?! Где у вас, в вашем блядском курятнике, субординация, извини?! Я что-то совсем не вижу! Дипперу кажется, или Роджер всхлипывает и поджимает губы. Но, даже если это и так, Сайфер замечать данного не желает. Он с треском ударяет кулаком рядом с её головой и чертовски бешено улыбается. Его тонкие и длинные, мертвенно-холодные пальцы перебираются на шею и сжимают трахею Роджер. И Пайнс понимает – он должен вмешаться. Немедленно. Потому что вот сейчас точно случится дерьмо. Он как можно осторожнее подкрадывается сзади к Биллу и кладёт руку ему на плечо, но тот рвано отмахивается. - Почему никто не соглашается?! Даже одноклеточные геттовские юродивые?! Потому что ты – не социалистка, Роджер! Ты куча ненавистного мне тупейшего мусора! Хватит спрашивать у меня совета, пустоголовая либерастская шавка! Я выдеру тебе глаза и... - Сайфер, блять! – на этот раз орёт Диппер и пихает его как можно жёстче в бок. Билл от неожиданности действительно отшатывается в сторону. Роджер съезжает по стене на пол, откашливаясь и утирая выступившие в следствие асфиксии слёзы. - "Уйди", - одними губами шепчет ему Диппер и спускается к девушке на пол. Тот ещё с минуту стоит, ошарашенно всматриваясь в напряжённую спину Пайнса, который помогает Роджер подняться, а потом ровным, но охрипшим голосом говорит. - Тебе надо убрать систему, а не выстроить её заново. Социализм сродни фашизму. Это не то, что… нужно. И он уходит. На кухню. Диппер наливает Роджер стакан воды, минут двадцать проводит с ней, а потом доверяет её друзьям и выпроваживает из квартиры, обещая навестить её завтра. *** Билл сидит за столом, сжав виски ладонями. Диппер проходит к плите, набирает в чайник воду и ставит греться. Они оба молчат, потому что чёрт знает, с чего вообще можно начать разговор после такого. Нет, он не станет после этого Билла бояться, или что-то в этом роде. Он просто не понимает. Комок пластырей в кармане уже неприятно натирает кожу бедра. Сайфер выходит из кухни первым. А Пайнс ждёт, когда чайник вскипит. Потом заваривает кофе и идёт вслед за ним в комнату, с чашкой. Теперь Билл опирается на спинку дивана крестцом, устало повесив голову, опираясь руками. Диппер ставит кофе на стул и подходит к нему, останавливаясь лицом к лицу. Они ещё какое-то время молчат, а потом Билл сухо прочищает горло и негромко говорит: - Извини, Сосенка. Диппер смотрит на его растрёпанные пепельно-жёлтые волосы, вихрастыми патлами торчащие в разные стороны. Они сильно отросли с тех пор, и теперь, наверное, Сайфер сможет собирать их в хвостик. - Что происходит? Билл поднимает на него глаза и чуть клонит в своей излюбленной манере голову вбок. Диппер делает шаг ближе. - Что происходит, Билл? Их лица, когда Сайфер вот так вот полусидит, находятся примерно на одном уровне. Билл протягивает руку вперёд, касаясь ею талии Диппера, но не предпринимает больше никаких попыток приблизиться. Диппер делает ещё один шаг. - Это… Это плохая история, Сосновое Деревце, - всё тем же хриплым надорванным голосом говорит Билл. – Мне жаль. - Что значит «мне жаль»? – Пайнс чувствует, как его голос вздрагивает, слышит ломающиеся нотки. Билл притягивает его чуть ближе и плавно опускает голову, утыкаясь лбом в его ключицы, обвивая руки за спиной. Сердце пропускает несколько ударов. - Не знаю, - голос срывается на сиплый шёпот. – Я… Извини, что так получается, Сосенка. Ты, наверное, очень устал. - Ничего такого, всё в порядке, - Диппер глотает гулкие удары, рвущие горло изнутри. – Правда, всё в порядке. - Я иногда слышу, как он топчется за дверью. Как звенят колокольчики на сбруе. Моё время давно закончилось, поэтому приходится считать секунды. Я это знаю, но… Порой так сложно мыслить рационально, - слова Билла отдаются каким-то скрежетом, как будто он выжимает каждое слово с невероятным усилием. – Это не должно касаться никого, кроме меня. Особенно тебя, Сосенка. Диппер скрещивает руки за спиной Сайфера в ответ и утыкается в волосы носом. - Времени совсем нет, похоже, - слишком просто и резонно подмечает как будто для себя Билл. - Разве поэтому каждое мгновение не становится на несколько карат ценнее? – почему-то Диппер улыбается в макушку Сайфера и прикрывает глаза. Он слышит, как бьётся его сердце, или собственное. Но оно бьётся, так жалобно стуча о рёбра, что становится больно. - Верно, - мягко соглашается Билл, всё ещё не отнимая лба от его шеи, а напротив – крепче сжимая руки на талии. – Помнишь, я как-то раз спросил тебя, что ты умеешь делать лучше всего? Диппер кивает. - Возможно, это прозвучит слишком поэтично и неуместно для человека, который умрёт через два месяца, но лучше всего, Сосенка, ты умеешь жить и ценить своё время, - шепчет Билл уже ему на ухо, и слова отдаются мурашками, расползающимися по всему телу. – И я хочу, чтобы ты научил этому меня. Диппер сглатывает и чувствует, как кончики пальцев покалывает от.. От чего? - Но наша сказка про смерть.