Конь бледный

Рядом с Биллом мне постепенно становится невероятно тяжело. Вовсе не потому, что теперь он паясничает вдвое больше, нет, конечно же нет. После провалившегося суицида он чувствует себя втрое лучше, бодр и весел, как в первые дни нашего знакомства. Нет, я зол. Я на него просто безумно зол. За то, что он даже не думает рассказывать что-то сверх того, что я услышал от Роджер и Сэлти. За то, что он, блять, пытался убить себя, и за то, что отказывается признавать это. «Ни один сумасшедший не признается в своём сумасшествии». От того мне только страшнее. От того, что Билл, возможно, по-настоящему безумен. Но ещё страшнее мне потому, что я хочу помочь, и помочь не могу – Билл этого не хочет. Что же мне, уподобляться собственным родителям? Подсыпать растёртые таблетки в кофе, прятать острые предметы по углам? Ведь теперь я, кажется, понимаю, что чувствовали родители, когда мне ставили диагноз, и когда я исчезал на множество часов, когда сбежал из больницы. А что они чувствовали, когда я выбежал вслед за Биллом, тогда, в тот самый вечер? Этого я узнать не хочу. Но и пускать всё на самотёк нельзя, потому что Билл всерьёз может прикончить себя, в любую минуту. По своей воле, или у него в голове голоса – не имеет значения. Причины не важны, важны последствия. Впрочем, вполне возможно, в этом и состоит моя самая главная ошибка. - Сосенка, ты такой хмурый и задумчивый в последнее время, - мурлычет Сайфер прямо на ухо. Его голова стекает по спинке дивана вниз, украшенная лукавой широкой ухмылкой, пока не упирается макушкой о сидение. Он закидывает под неё и руки, оголяя изрезанные предплечья. - Не поделишься ли тяжёлыми думами со мной? – елейным голосом тянет Билл, подмигивая правым глазом. - Думами с тобой поделиться, да? – спрашиваю я, наклоняя голову так, чтобы не кружилась от разницы положений. Билл улыбается ещё шире. Я коротко улыбаюсь ему в ответ. - Бегу и падаю. Резко встаю с дивана и отхожу в сторону, чтобы Сайфер не успел повалить меня рукой обратно. Тот закатывает глаза, тяжело вздыхает, и продолжает "стекать" вплоть до того момента, как полностью оказывается на полу. Я стараюсь игнорировать все эти тяжёлые надрывные вздохи. Шекспир. Почитать бы сейчас что-нибудь из Шекспира. Не обращать на Билла никакого внимания, профилактики ради. Пусть он не думает, что я его за всё дерьмо только и буду, что по головке гладить. Сайфер заползает обратно на диван и устраивается на нём в полный рост. Когда я возвращаюсь к нему с томиком дражайшего Вильяма, он демонстративно захлопывает веки и зевает. - Ты ведёшь себя, как выпускник детсада. Подвинься. Он косится на меня из-под ресниц, и, с какой-то замысловатой улыбкой принимает положение сидя. Но, что, кстати, было ожидаемо, как только я усаживаюсь, пикирует головой мне на колени и злорадно улыбается. На любое действие найдётся противодействие. Я лишь пожимаю плечами и кладу книгу ему на лицо. - Ммм, Шекспир, - приглушенно бормочет он. – Хочешь знать, как я это определил? Когда я читал эту книгу – пролил на переплёт томатный сок, и, если его лизнуть, привкус останется на языке. - Я не хотел этого знать, - голос смешливо дрогнул, но я стоически не подаю никакого вида. – Что я сейчас читаю? Попробуй определить это, мистер Холмс… На несколько минут Билл, озадаченный, всё-таки замолкает, и я думаю, что сейчас он полежит-полежит, ему наскучит, и уйдёт, но нет. - Макбета? – спрашивает Сайфер. - Холодно, - впрочем это забавно, однако профилактика моя идёт прахом. - Ромео и Джульетта? – Билл усмехается, выбираясь из-под книжки и вглядываясь в моё лицо. – Судя по морщинке меж бровей, это Отелло. Я ставлю на Отелло. - Мимо, - я довольно улыбаюсь, отвечая ему взглядом. - Сонеты? – с надеждой в голосе продолжает допытываться он. Я отрицательно мотаю головой и стукаю его книжкой по лбу. - Король Лир. - Я знал, первым делом о нём подумал, - категорично заявляет Билл, но хмурится недовольно. - Ну конечно ты всё знал… Ещё бы. Сайфер ухмыляется. - Терпи. В слезах явились мы на свет И в первый миг, едва вдохнули воздух, Мы стали жаловаться и кричать. Я проповедь скажу тебе, послушай. Мы плакали, пришедши в мир На это представление с шутами, - декламирует он с заумным видом, мне снова хочется стукнуть его книгой по голове, только сильнее. Но я улыбаюсь и откидываюсь на спинку дивана. - Я только начал, поэтому молчи. И Сайфер улыбается в ответ. На секунду, как будто, на этом диване восстанавливается былое, утерянное равновесие, но мы оба знаем – это всего лишь видимость. Сейчас моя улыбка погаснет, только взгляд коснётся изуродованной кожи. Я спрячусь за страницами книги, и снова погружусь в мысли о том, что же я должен сделать. Билл прикроет веки, уголки его губ поползут вниз. Я не знаю, о чём думает Билл. Не представляю. Но его мысли не светлее моих. Я замечаю, как его глаза темнеют, когда он погружается в свою голову. И вместо лимонного принимают оттенок тусклой постаревшей латуни. Впрочем, так всё и происходит, потому что я не готов забыть, а Билл чего-то упорно боится. Так мы и сидим в тишине минут двадцать, может быть час. И тем не менее Сайфер остаётся лежать на моих коленях. Я не вижу за книгой его лица. Наверное, он изучает испорченную томатным соком обложку, бороздит бурое пятно взглядом. Может быть, оно похоже на какой-то материк, и у Билла в голове маленький Кортес сейчас сражается с ацтеками за его территорию. Я совсем не знаю, о чём он думает. Сайфер внезапно выдёргивает книгу из моих рук и шваркает её об пол. С книгами так не обращаются. - Хочешь сказать, я больше не могу оттягивать этот разговор? – слишком прямо и резко спрашивает он и глядит на меня с вызовом. Сориентироваться быстро у меня, естественно, не получается, поэтому с минуту я смотрю на него непроницаемым взглядом. Но в итоге, кажется, понимаю, что мне повезло. Киваю, и сглатываю. - И если я не стану отвечать на все твои вопросы, ты продолжишь эту изощрённую экзекуцию? Постоянные неловкие многозначительные паузы, злобные нахмуренные брови, утомительные разглядывания исподтишка моих многострадальных рук. Ты практически превзошёл Марсили с его вельей. - Не знаю, о ком ты, и о чём – тоже не знаю. Это естественная реакция человека на суицид… лучшего друга. Тебе не понять, Билл, просто запомни, как обычно, - огрызаюсь я на его пассаж. - Да не совершал я суицид. -О, ну конечно, блять! – немедленно взрываюсь я, раз уж есть такая возможность, в себе держать вредно. – Конечно ты ничего не совершал! Мне, наверное, почудилась вся та кровь, которую я три дня подряд от ковра оттирал, и зеркала ты ни черта не разбивал, чтобы им себе руку вспороть! А это херня – это не шрамы. Это пятна родимые такие! Ну конечно же!.. Билл крепко зажимает мне рот ладонью. - Давай без твоих любимых красочных истерик, Сосенка, это, знаешь ли, не располагает к конструктивному общению. Я не отрицаю то, что вспорол себе куском стекла артерию. Я этого ни разу не отрицал. Отрицал? Ты слышал? Я так понимаю, ты охотнее веришь Роджер с её собачкой, нежели мне? Такое твоё ко мне отношение, а? Одно неловкое движение - уже записан в ряды шизофреников! Браво! Сайфер злится. Похоже, он тоже злится, и я об этом не думал, ни разу. И злится по разумной причине. - Нет, Билл, не одно, - я буду стоять на своём, отчасти из вредности, но мои доводы ничуть не менее убедительны и имеют место быть. Пусть всё это и кажется двояким. – Ты как думаешь, что можно подумать о человеке, который упоённо карябает острыми предметами себе кожу на руках? Принимает таблетки, спит по триллиону часов, депрессивен, ворчлив, бросается на людей, впадает в уныние, снова режет себе руки, бинтами их обматывает, скрытничает, а потом берёт и, один чёрт знает, почему, выпиливается на моих глазах? Нет, ты что, последнее, что в этом случае можно подумать, это то, что ты – болен на голову! Ну прости уж, я готов верить только тебе, и никому больше, вообще, но что-то не получается! Всё, что я о тебе знаю, я знаю от Роджер, и у меня нет причин не доверять ей. Теперь неловко замолкает Билл, и отводит взгляд в сторону. Мы оба, после вываленного друг на друга дерьма находимся, вестимо, в глубоких раздумьях. - Мда, вечер откровений, - подытоживает Сайфер. – Ты мог бы спросить… - Я спрашивал, тысячу раз. Обычно, ты отвечал, что у тебя грипп, или ещё какую-нибудь хуёвую отговорку придумывал. - Да не было такого. - Ну давай, расскажи мне, чего там не было. Мы снова замолкаем. Сайфер смотрит в потолок, я в диван. Наверное, сейчас я могу спросить его. Но о чём спросить грамотнее? Однажды я уже не был достаточно аккуратен, и вот они – последствия. Билл всё ещё, спустя неделю, носит тугую повязку, на всякий случай. По крайней мере, пока он ни разу не дотрагивался до острых предметов с какими-либо… целями. Не знаю, можно ли назвать радостью моё отношение к этому. Да и я совсем не знаю, что думать, особенно сейчас. Может быть, мы все тут не правы. - Хорошо. Я не собираюсь больше отрицать, что со мной всё… не в порядке. Я это знаю, поэтому можешь перестать считать меня безнадёжным психом, - спустя дурацкую паузу начинает Билл. – В большинстве случаев я могу держать желание убить себя под контролем. Есть исключения. - Я виноват? – спрашиваю было, но Сайфер прерывает поднятым пальцем. - Не неси чушь, Сосенка. Может быть ты и сыграл в давешнем не последнюю роль, однако, это вовсе не значит, что пора предаваться самобичеванию. Не будь обстоятельства отягощёнными моей кривой психикой, я бы обязательно продолжил этот маленький экспромт… - Проехали, - спешно бормочу я, стараясь не встречаться с Биллом глазами. Он ухмыляется, но лицо по-прежнему остаётся каменным и каким-то непроницаемым для моего восприятия. - В словах Роджер есть рациональное зерно, - мне кажется, будто я слышу, как у Билла скрипят зубы от злости, пока он это говорит. – Но, как видишь, я всё ещё в сознании. Я могу мыслить трезво, я знаю, что существую. Иное было бы иррационально. Возможно, иногда, моё сознание даёт сбой. Во избежание я причиняю себе физический вред. Боль, как правило, отрезвляет. Даёт понять, что моя… Моя физическая оболочка действительна до сих пор, моё сердце функционирует, кровь течёт, коагулирует, когда это необходимо… Я нахожу этот способ действенным, Сосенка, - подытоживает Сайфер с тяжёлым вздохом. - Это… Это, знаешь, сбивает с толку, - честно говорю я. Ещё бы это не сбивало с толку. Как живой человек может ощущать себя мёртвым? Как? Каким образом это вообще возможно, и какие мысли разъедали голову Билла, чтобы свести его с ума? Это же Билл. Просто невозможно поверить, что он не любит жизнь. - Нет здесь никакого «толка». Есть только трусливые страхи. А страхи, как известно, доводят до безумия, - огрызается, уж скорее на самого себя, Сайфер. Он раздражённо наморщивает брови, поднимается с моих колен, принимая сидячее положение, а потом и вовсе встаёт с дивана. Я провожаю его несколько растерянным взглядом, но выдавить из себя ни слова не могу. - Знаешь, Сосенка, хорошего понемногу, - говорит Билл и наклоняет голову вбок. – Давай договоримся – ты будешь слушать только меня, а я буду отвечать тебе честно. Если имею право дать ответ. Я рассчитываю на твоё доверие. Я скороспешно киваю несколько раз, как какая-то не в меру глупая птица. Билл невесело улыбается и покидает комнату. А у меня на языке остаётся отвратительное чувство горечи, как будто я снова сделал что-то неправильное. И лишь только что данное обещание удерживает меня на диване. *** - В смысле, «агитация против денег»? Как можно быть против денег? – Роджер выглядит растерянной. Она теребит трубочку и бегает глазами по столешнице, не зная, куда их всё-таки деть. - В смысле, мы будем выступать за искоренение валюты, как факта. Чтобы всё стало бесплатно, смекаешь? – Билл плотоядно улыбается. - Ну это уже вообще звучит как-то сказочно, - фыркает женщина, Сэлти согласно кивает. – Отказаться от денег? Деньги существуют с незапамятных времён, мы тупо не сможем, люди не смогут… Как ты хочешь это провернуть? И почему именно деньги? Чем люди расплачиваться будут, зачем работать? Я не понимаю, Билл… Сайфер ухмыляется ещё шире. - В этом вся фишка. Подумай, Роджер, чего ты хочешь? Ты хочешь настоящего переворота, или так, воду мутить? Деньги – рабство, власть. Деньги – есть система. Уничтожим деньги – уничтожим систему, уничтожим систему – человечество сможет начать с чистого листа. И вы нанесёте на этот лист свои первые штрихи! Построить рай на земле - разве не заманчиво звучит, а? Но построить рай ты сможешь, только стерев ныне существующий ад. Диппер поражённо вскидывает брови. Идея кажется ему, так же, как и Роджер, просто поразительно фантастически звучащей. Уничтожить деньги, как понятие, уничтожить понятие платить – Билл не мудрит, он бьёт в самую сердцевину яблока с такой детской простотой, что ни один контраргумент не послужит противодействием, а скорее наоборот. Но, блять, как это вообще можно сделать? Как переубедить миллионы людей, что смысл жизни не в деньгах, и что их вообще можно упразднить? - Думаешь, нищий сброд из гетто поддержит эту символику? – спрашивает он прямо. – Раз у них нет денег, пусть не будет ни у кого? Равенство-братство? Коммунизм? Вспомни советский союз – не прокатит. Ты ни за что не сможешь убедить поголовно каждого верить во что-то единое, да и… Получается, ты хочешь упразднить власть. И этот номер тоже не пройдёт. Сайфер довольно жмурится и клонит голову в бок. - Ты смотришь слишком далеко, Сосенка. Впрочем, я скажу тебе, что будет, если гетто нас поддержат – начнётся бойня. Символика денег хороша тем, что она популярна, и не я первый, не я последний это предлагаю. Люди никогда не смогут сосуществовать по коммунистическим заповедям – разве нам это надо? Или мы всё же хотим устроить революцию? Нам надо, чтобы слои дрались против слоёв за нечто, чтобы люди убивали людей за идею. Нам нужен хаос. А что будет далее – последующим этапом станет созидание, и уж к чему оно приведёт, нас, последователей Сета, не касается. Вам нравится мой гениальный замысел, я надеюсь? Диппер не замечает, как улыбка расползается по его лицу. - Пусть и звучит безумно… Думаю, это интересная идея, Билл, - говорит он, складывая руки на груди. Роджер только пожимает плечами. - Вам помирать через месяц, не мне, ребят. Поэтому, извините, в таком рисковом деле я на рожон не полезу. Если на самом деле хотите начать идейный холокост – я буду стоять за вашими спинами, но, пожалуйста, не на передовой. - Как это трусливо звучит, - Билл давит сахарную лыбу. – Впрочем, я всегда хотел развалить этот мир. Отчего бы и не возглавить войско правосудия? - Правосудия? Правосудие в холокосте, Билл? – Диппер буквально покатывается со смеху. – Знаешь, ты действительно хороший оратор, надо будет видео записать с пропагандой от твоего лица. Сайфер корчит саркастическую морду и грациозным движением кисти смахивает со лба светлые пряди волос. - Надеюсь, Сосенка, ты согласишься стать моей боевой подругой.