Конь бледный

ВАРНИНГ! Рейтинг главы - NC-17, для особенно нежных. ____ Диппер плетётся вслед за Биллом по длинной обшарпанной лестнице с красивыми перилами. Он сквозь мутную пелену усталости разглядывает обвалившиеся этажи, склады досок и каких-то странных механизмов внизу. Снесённые потолки, лабиринты кабинетов и цехов. Всё как на ладони с высоты четвёртого этажа… Он останавливается и опирается руками о пожелтевшие перила, перегибается через них. А когда поворачивается к Сайферу, то видит лишь его исчезающую в щели между стеной и какой-то на вид тяжеленной плитой спину. Пайнс пожимает плечами и медленно следует за ним. Происходящее кажется ему каким-то видением. Или сном. Изредка он смотрит на свои испачканные в чужой крови рукава и ладони, замызганные форменные штаны, а потом скрывает под Билловым плащом дурацкую тюремную робу. - Мы типа теперь совсем бомжи? – с вялой усмешкой спрашивает он. То, где он сейчас находится, комнатой назвать сложно. Зал. Даже с колонной, одной, и тем не менее. Стены исписаны чёрным маркером, на полу постелено несколько драных и грязных, но эстетически очень красивых ковров. Аккуратная стопка матрасов за шторкой, по всей комнате разбросаны в несистематическом порядке книжки, по стенам лежащие горками. - Отчего же, у нас вполне определённое место жительства. Между прочим, я провел здесь четыре года, и, как видишь… Билл падает в большое дряхлое кресло в выцветшую красную клетку и, устроив руки на подлокотниках, устало прикрывает глаза. - На Хемингуэе таблетки. Около вешалки. Он говорит отрывисто, не глядя ни на вешалку, ни на Диппера. Тот пожимает плечами, осматривая помещение шаткой походкой добирается до пузырька с таблетками. - Ничего, если я весь тюбик сразу?.. – зачем-то спрашивает Пайнс у Сайфера. - Он весь твой…, - краешком губ Билл улыбается, но по-прежнему глаз не открывает. Диппер опрокидывает банку себе в рот, и, полуглотая-полужуя, возвращается к креслу с Биллом. Он встаёт напротив него и смотрит оценивающим взглядом. Левая ладонь перевязана грязно-бурым от крови бинтом, под глазами мешки, кожа ещё бледнее, чем обычно. Дипперу даже кажется, что он видит наверняка колкую на ощупь пепельную щетину на его впалых щеках и подбородке. Да и волосы отросли, стали ещё более запутанными и даже собраны в неаккуратный хвостик сзади. В голове Пайнса мелькает мысль, что нужно будет обязательно привести Билла в порядок, потому что таким бессовестным образом марать это лицо – кощунство. Он подходит ближе и руками упирается в изголовье кресла, нависая над Сайфером. Тот поднимает глаза и сверлит его расфокусированным взглядом, подпирает скулу рукой. Диппер как-то болезненно улыбается ему, а Билл всё смотрит, как будто продирает глазами плоть до костей. И вот опять, как бы парадоксально это ни было, Дипперу хочется разрыдаться. Забраться с ногами на колени Сайфера, вжаться в его грудь лбом и шептать, что он на самом деле ни в чём не виноват. Что всё это одна большая интернет-утка. Ошибка. Ложь, вымысел, соблазн, яд в его крови. И ещё о том, что невероятно рад видеть его наконец. Ни одной бритой башки, ни безразличного самодовольного оскала Джереми Гарднера, ни покрасневших глаз мамы, ни отцовских, суровых и отрешённых. Он ведь больше не сын им, и он это заслужил, как ни один другой сын не заслужил. И особенно ему не хочется видеть глаз Мейбл. Потому, что Мейбл теперь сама не захочет смотреть на него. Фантомная боль рассекает левую щёку, куда она заехала ему при последней встрече. Диппер закрывает глаза и мотает головой. Отстраниться, встать, пойти взгромоздиться на гору матрасов и уснуть. Ведь и не спал, и не ел толком около пяти дней. Это будет разумно. Но все мысли как будто покидают голову Диппера, когда холодная ладонь касается левой щеки. Он чуть приподнимает ресницы. Сайфер смотрит на него, словно из-за стекла, пусто, одиноко, отстранённо. И Диппер падает на его колени, вжимаясь всем телом, обвивает руки вокруг шеи в слишком крепком и простом, чтобы иметь какой-то подтекст, объятии, утыкается носом в шею и рвано вздыхает, когда Билл кладёт свои руки ему на талию и даже с каким-то ожесточением стискивает пальцами худые рёбра. Пайнсу тяжело дышать, дыхание перехватывает, становится ещё чуть больнее, чем обычно. Но Дипперу его раковая боль так приелась, что любая другая становится чуть ли не удовольствием. Он слепо и беспорядочно шарит руками по спине Билла, щекочет ресницами кожу, бормочет о том, как был бы рад, если бы Сайфер посадил его в горшок с землёй на окне, и ему, Дипперу, никогда бы в жизни больше не пришлось выходить на улицу и видеть кого-то, кроме него. А Билл бы изредка поливал его, перекапывал землю, но в основном бы сидел на стуле рядом, и разговаривал. Гладил бы рукой по голове, волосы ерошил. А Диппер бы просто бесконечно улыбался. И не думал больше. Никогда и ни о чём. - Прости, что я так поздно пришёл, - шепчет Сайфер, бережно прижимая его к себе. – Я спешил, как только мог. Пайнс чуть отстраняется и обхватывает его щёки руками. Колкие, правда, колкие, подмечает для себя он. Диппер смотрит безумно, глаза его отплясывают румбу, рваная улыбка искажает лицо. - Я всё это заслужил, - шепчет он в ответ, проникновенно вглядываясь в мутнеющие черты лица Сайфера. Наверное, наркотики виноваты. – Всё-всё-всё, до последнего. Я убийца, Билл. Наркоман. Я искалечил своего отца, и мне как будто наплевать! Я глумился над трупом Айка, я говорил, что поимел его... И я радовался, что убил его, понимаешь? Я убил человека за таблетки, я боялся, что он трахнет меня… Нет, многих людей убил, и… Диппер спотыкается о нечитаемый повелительный взгляд Билла и его палец на губах. Он, испуганно, потупив глаза в пол, вжимает голову в плечи. Ему кажется, что взгляд осуждающий, но толком понять Диппер не может, поэтому абсолютно не знает, как реагировать, и глупо пялится в сторону. - Ты заслужил свою карциному, Диппер? – колко спрашивает Сайфер, и Пайнсу даже кажется, что он говорит это злобно. – Заслужил вечное одиночество и травлю? Заслужил издёвки и сплошняком одних идиотов вокруг? Ты, семнадцатилетний мальчишка, ребёнок, и ты заслужил быть засунутым в одну из самых страшных тюрем Окленда, потом вечно избитым и изнасилованным? Сгнить там среди помоев, и всё это время думать – «я несу положенное наказание! Я убийца и наркоман!» Запомни кое-что важное, Сосенка – в этом мире нет места ЗАСЛУГАМ! Последнее слово Билл рявкает с такой яростью, сжимая тоненькие запястья Пайнса, что тот напугано морщится. Но вывернуться не старается. - Всё это – одно большое «невыгодное стечение обстоятельств». Случайность, иначе говоря, - голос сипнет, Сайфер говорит тише, чуть поумерив пыл. Он не хочет пугать. Но ведь и он далеко не железный. – Здесь не раздают заслуги, Сосенка. Вот представь себе, по теории многомировой интерпретации, где-нибудь, в какой-то параллельной вселенной сейчас ты спишь в своей кроватке, а завтра, абсолютно здоровый ты пойдёшь в свою драную школу, потом её закончишь и будешь жить себе счастливым бухгалтером с сотню лет! А я… Ну, предположим, в какой-нибудь из вселенных у меня тоже может быть некое… Некое «счастье». Билл кривится, всё ещё сжимая запястья Диппера. А Диппер глядит затравлено из-под чуть влажных ресниц и шмыгает носом периодически. И мотает головой. - Ну что ты отрицаешь-то! Ты же ничего не знаешь! – восклицает Сайфер безумно, перехватывая Пайнса поудобнее. – У нас говорят – бог правит случайностью. Раз уж существует случайность, раз уж всё это – одна большая СЛУЧАЙНОСТЬ, то куда же ему деваться, этому богу?! Диппер закусывает нижнюю губу, а Билл приближается всё ближе к его лицу, и смотрит широко открытыми глазами с жёлтыми радужками, наполненными ужасом. - Но я никак не могу понять, Сосенка. Я никак не могу понять того, почему он отравил тебя этим… этим дерьмом, - он показывает взглядом на место, где располагается болезная печень Диппера. – Где тут заслуги, Сосенка?! Где тут грёбаные заслуги?! Справедливо ли? Ты старушек через дорогу не переводил? Может, в детстве топил котят? Пайнс снова мотает головой, сжимаясь в руках Билла, но не смеет отвести взгляд. - Я не видел никого… Никого более, - Билл перебирает еле слышно слова, хмурясь, - утончённого, изящного душой. Никого более чистого, как бы это ни прозвучало. Когда… Когда мы встретились в первый раз, я отнёсся к такому существу, как ты, со скепсисом. Но с каждым новым «свиданием», я проникался тобой всё боль… Билл поражённо замолкает и ещё сильнее нахмуривает брови. Диппер глядит ошеломлённо, всё ещё сжатый холодными твёрдыми руками. Сайфер абсолютно на взводе, он взбешён, взвинчен, как взболтанная газировка, зол. И честен. Дипперу даже не хочется спрашивать, не сейчас. Совсем не время. Время есть только на одно единственное. Он подаётся вперёд, прижимаясь лбом ко лбу Билла и шепчет: - Разве имеет смысл вселенная, где я не… здесь. Даже, если мне осталось меньше месяца, лучше, - он неровно выдыхает. – Лучше я умру здесь и сейчас, но предложи мне кто сделать выбор, я… Я снова выберу тебя, Билл. И ещё раз. Столько раз, сколько потребуется. Диппер приникает к губам Билла, стараясь, чтобы он не видел влажных следов под нижними веками, тонким пальцами отчаянно цепляется за его плечи, выгибается в спине, под сильными руками, прижимающими к себе. Открывает рот, пуская язык, вновь ощущает под робой холодные пальцы, проходящиеся по лесенке рёбер. Он задыхается, сразу, сильно. Задыхается в горечи и горячности, плавится о бесконечный обжигающий лёд. Билл стягивает с него рубашку и майку вслед за ней, и упоённо целует шею, ключицы, грудь. А Диппер всё хватается ладонями беспомощно за его плечи и сжимает челюсти. Пальцем он нащупывает несколько продольных шрамов в районе сонной артерии, касается их языком, пробуждая давние желания, ведёт косую прямую до уха, дотрагиваясь до мочки. Билл приглушённо низко смеётся, обнимая его за талию. - Поразительно…, - мурлычет он. – Просто поразительно… И стягивает свой неизменный чёрный пуловер через голову, оголяя торс. Непроизвольно Диппер засматривается, голодным взглядом проходится по испорченной шрамами коже, керамическим кубикам пресса, линиям рёбер. Он думает, что похож на комок грязи рядом с Биллом. С его до того идеальной сухой и поджарой фигурой, выточенной будто из мрамора. А Диппер – он задохлик, дистрофик, к тому же подъеденный раком со всех возможных сторон. Даже белый цвет его кожи скорее серый. Билл щурится, наблюдая с секунду за часто моргающим Диппером, а потом снова тихо смеётся и проводит вальяжно ладонью по его волосам. И нагибается к уху. - Сколько раз я должен называть тебя умопомрачительно красивым, чтобы ты перестал так угрюмо морщить нос, - целует Диппера в щёку, укладывая его руки себе на грудь, ведя ими до рёберных косточек. – Всё твоё. Диппер окончательно заливается краской, упираясь глазами в кадык Билла. А тот всё целует его, самозабвенно водя руками по худому практически мёртвому телу. Пайнс тянется к ширинке клетчатых брюк Сайфера, когда тот вдруг останавливает его за руку. - Сосенка? – он вскидывает одну бровь. - Ну… я…, - мямлит Диппер смущённо, отворачиваясь в сторону, но Билл ловит его пальцами за подбородок. - Ты же, если мне память не изменяет, импотент? – щурится Сайфер, и Дипперу ничего не остаётся, кроме как закрыть горящее лицо руками. Они с минуту молчат, пока Билл выжидающе смотрит на него, а Пайнс собирается с духом, чтобы выдавить из себя несвязное практически бесслышное «но»: - Билл… Ты же… Ну, ты же знаешь, в мужском организме есть некоторый, - он вновь запинается, согнувшись в три погибели, чтобы Сайфер не видел его совестливых терзаний. – С чего мне это тебе объяснять? Ты и сам прекрасно всё… Вновь осекается, исподлобья глядя на того. Билл широченно улыбается и хитро подмигивает, придерживая его за талию и медленными ровными движениями спускаясь всё ниже. - Прости, совсем не понимаю, о чём ты. Не просветишь ли тёмного? – он наклоняется ближе к лицу Пайнса, приникая практически вплотную, обжигая дыханием. Диппер раздражённо фыркает и складывает руки на груди. Но покоя ему не даёт то, что сидит он на бёдрах Билла и тому, с точки зрения физиологии, отнюдь не всё равно на происходящее. - Ты же взрослый мальчик, - заговорщически шепчет Сайфер своим низким бархатным голосом с лёгкой хрипотцой. – Я могу и подождать, если хо… - Да простата, Билл, простата! – восклицает вишнёвого цвета Диппер. – Я где-то читал, что если… ну, короче, если я буду снизу, то… Билл касается языком губ Пайнса, пока тот лепечет что-то несвязное о лечении импотенции, и Диппер немедленно смолкает. Сайфер отстраняется. - Тебе это вряд ли принесёт много удо… - Даже не думай отказываться, - Диппер вцепляется пальцами в кожу на плечах и сквозь всё своё смущение грозно смотрит на Сайфера. - Сейчас ты под наркотиками, Сосенка, а что будет завтра с утра пораньше? – Билл продолжает улыбаться, при всей своей заботливости, и крепко держать Диппера за бёдра. Тот опять отводит глаза в сторону, а потом сосредотачивается на Билле, привалившемуся к спинке кресла. Диппер не представляет, как заставлять человека заниматься с кем-то сексом, который упорно отрицает всё плотское. Диппер не представляет, как заставлять человека заниматься сексом с ним. Но он знает, что нужно сказать Биллу, а Билл в последнюю очередь человек. Он нагибается к нему, прикрывая глаза ресницами, вдыхает немного воздуха, отнимая руку Сайфера, устроившуюся на его бедре. И целует вскользь кончики пальцев. А потом еле слышно говорит: - Я хочу, Билл. Тебя. Через несколько слишком тягучих секунд, когда Сайфер поражённо смотрит на склонившегося над ним Диппера, а Диппер проклинает себя и боится показаться озабоченным девственником. - Поразительно, - второй раз за ночь выдавливает Билл, притягивая его к себе и снова целуя. Уже по-другому. Дико, рвано, безумно. Он вскакивает с кресла, подхватывая Диппера под ноги и идёт к импровизированной кровати, не отрываясь от его губ. Сваливает на матрас, нависая сверху. Диппер краем сознания подмечает, как играют мышцы под фарфоровой кожей, словно змеиной чешуёй переливаются шрамы, старые и еле-еле зажившие. И те самые шрамы – заштопанные зелёными медицинскими нитками запястья. Диппер дотрагивается до них губами, пока Билл снова целует его в шею, проходится языком, словно зализывая, и сжимает пальцы на бёдрах. Билл сокровенно улыбается ему в ключицы. Он во второй раз тянется к собачке, и на этот раз никто не останавливает. Билл остаётся в одних шортах, когда в тюремной форме нижнее бельё не предусмотрено. Он оглядывает Пайнса с собственническим оттенком, и снова шепчет: - Мы это сожжём, - кивает в сторону валяющейся на полу робы. И снова упоённо целует в губы, кончиками пальцев касаясь внутренней стороны бедра. Диппер выдыхает, хватаясь руками за плечи Билла, и снова закусывает губу. Он чувствует себя странно, как будто бы ментально возбуждённым, каждый его нерв на пределе, волосы на теле готовы электризоваться от одних только прикосновений. Он выгибается, словно бы шлюха, трётся животом и причинным местом о Сайфера и тихо охает. Билл спускается к его коленям, проводит по ним языком, ведёт вниз – по выступающей берцовой кости, к щиколоткам. Стягивает носки и отбрасывает их в сторону. Целует незатянувшуюся сегодняшнюю ранку, что осталась от злосчастной заточки. Диппер закрывает ладонями глаза, когда Билл целует пальцы его ног, пятки, тонкие косточки, фаланги… Он резко дёргает его за ногу к себе, заставляя чуть ли не улечься на бёдра и наклоняется к лицу. - Перевернись на живот, - выдыхает он Дипперу в лицо. И Диппер послушно, хоть и неуклюже, переворачивается, утыкаясь лицом в пропылённые старые простыни. Билл касается ягодиц губами, от чего Пайнс снова вздрагивает и смущается ещё больше. Мало того, поза неблагородная, так ещё и… - Билл, бля, ты что?!.. – восклицает Диппер, на аккуратное прикосновение чего-то влажного к его анусу. - Ну уж извини, Сосенка, я как-то не рассчитывал на горячий анальный секс с тобой, - гаркнул откуда-то сверху Билл, - и не подготовился. Диппер закатывает глаза и разворачивается к раздражённому не меньше Биллу. На лице у него написано, что это «явно плохая идея». Диппер злится. Он ждал, ему сказали, что он получит, и тут вот тебе на. - Билл, харе кокетничать, я не девчонка, - проникновенным голосом начинает Пайнс, но теперь глаза закатывает Сайфер. – Если ты думаешь, что я умру от болевого шока, то не льсти себ… То есть, я хожу и разваливаюсь уже четвёртый месяц, думаешь, несколько минуточек не потерплю? Билл неопределённо пожимает плечами и отводит глаза в сторону. Тут до Диппера доходит, что заявление «не девчонка» являет ему своим светлым ликом жестокую действительность – девчонка. Он раздражённо хмыкает, переворачивается обратно на спину и садится Биллу на бедра, ощущая своими вполне себе стоящий Биллов член. Диппер довольно бесцеремонно, стараясь изо всех сил игнорировать собственное стеснение и пристальный взгляд Сайфера, стягивает с того трусы и уже было собирается коснуться рукой, как вдруг замирает, а потом закрывает ладонями лицо. Нет, это всё слишком. Ему же семнадцать, ему семнадцать, а он ведёт себя как шлюха. И если Билл не хочет, то не нужно, ведь заставлять, особенно в первый раз – это неправильный подход. Но они могут не успеть, потому что времени в обрез, и Билл вроде бы очень даже хочет… Сайфер хватает его за руку и валит на кровать, прижимая за запястья над головой. Диппер недоумённо хлопает ресницами, наблюдая за тем, как тот дёргано облизывает свои пальцы и тянется к его анальному отверстию. - Я передумал, - на ходу бросает Билл, и Диппер чувствует… Ужасную боль. Он пытается вывернуться из цепкой хватки Сайфера, но так и остаётся прижат к кровати одной его рукой, когда второй тот с первого раза двумя пальцами… Диппер сдавленно охает, зажмуриваясь, когда Билл кусает его за шею. - Да что на тебя… Сайфер быстро целует его, не давая сказать ни слова, и проталкивает внутрь третий палец. Пайнс отчаянно сжимает челюсти, пальцами скобля кожу на его ладони, шипит и гнётся, словно молодая ветка. - Понежнее чуть-чуть можно? – шипит он, когда Билл довольно грубо притягивает его к себе ближе. Нет, видимо, Диппер перегнул палку со своим желанием и дотронулся до чего-то запретного. Сайфер в очередной раз целует его, резко, слишком глубоко, рвано, Диппер плавится от двойственных ощущений. Лёгкий наркотический трип, разрывающая боль, резкие, горячие, захватывающие всё возможное внимание, поцелуи. Пайнс пихает кулаком Сайфера в грудь, когда тот слишком увлекается, и, когда он отстраняется, даже закашливается, вытирая дрожащей рукой стекающую по подбородку слюну. Он не против. Совсем не против. Грубые движения, нещадный жар, дикость, животность. Это возбуждает его, в очередной раз побуждая считать себя шлюхой. Диппер стыдится, но каждый раз, когда его тело от нескольких сантиметров внутрь разрезает боль, он выгибается не только от неприятных ощущений. Ведь ещё в ту самую роковую ночь он понял, страсть к боли – она их с Биллом роднит. Сайфер вытягивает влажные пальцы и проводит ими по бедру, впиваясь ногтями. Диппер тяжело дышит, щуря глаза, пот градом катится со лба. На секунду он встречается с Биллом взглядом и видит его любимую незнакомую бездну. Тот притягивает его кисть к себе, сжимая расцарапанное наручниками запястье и облизывает кончики пальцев. А Диппер опять улыбается. Пьяно, неосознанно, и глухо, хрипло стонет от боли, когда Сайфер входит в него. Он сильно сжимает худыми костлявыми коленями бока Билла, хватаясь пальцами за простыни, и, левой рукой зажимает глаза и разинутый рот, чтобы не расплакаться и не закричать. О да, он не оценил уровень боли, он был пьян, под наркотиками, потому что эрегированный орган внутри причиняет примерно столько же неудобств, сколько его разросшаяся печень в моменты кровавых приступов. Пайнс не знает, хочет ли, чтобы Сайфер немедленно вышел, но то, что терпеть такое невероятно сложно, да чтобы ещё и не плакать… Факт. Диппер сухо всхлипывает, когда член Билла выскальзывает, и тот переворачивает его на живот, в исходную позицию. Сайфер наклоняется к уху и горячо шепчет: - Ещё не передумал? Пайнс зло жмурится и отворачивается от него в другую сторону, крепко вцепляясь в матрас. Билл кусает его за ухо и немедленно зализывает. - Извини, - он снова целует его в щёку. Второе проникновение даже более болезненное чем первое, если такое вообще можно представить, только теперь Диппер сжимает бока Билла пятками, не менее костлявыми, чем коленки, и кусает простыню, пуская слюни. Вряд ли в этой боли можно найти что-то приятное. Когда Билл входит до конца, он и вовсе как будто покидает пределы своего бренного полумёртвого тела. Тот касается губами между лопаток и чертит цепочку из поцелуев до поясницы, а потом толкается. И на этот раз Пайнс откровенно взвывает. Билл шепчет что-то ему на ухо, но он не слышит, и понимает, «что» только тогда, когда Сайфер притягивает его спиной к себе, обнимая за талию, и укладывает его голову себе на плечо. Языком слизывает с щеки слезинку и целует в нос. И снова шепчет: - Сейчас будет хорошо. Он толкается. Диппер хватается рукой за его шею, закусывая кожу, и вжимается спиной в крепкий торс. Со следующим толчком его посещает крайне странное ощущение, словно бы мурашки разбегаются по всему телу. Диппер крепче хватается за Билла, когда тот приникает к его губам и продолжает движения в том же направлении. Через несколько фрикций Диппер выгибается дугой, запрокидывая голову и ловит ртом воздух. Шепчет что-то невразумительное, пока Билл покрывает поцелуями его скулы и ключицы, тяжело дыша. Громко всхлипывает и тихо постанывает, не успевая зажать рот рукой. Сквозь боль и трип ему мерещится нечто невероятное – будто через него проходит что-то невероятных размеров, раскалённой лавой протекает река, или… переливается океан… Или. Вселенная. Да, всё у них сводится к времени и вселенным, ведь Билл шагает большими шагами. Значит и Диппер будет шагать. Он, изнемогая, не в состоянии больше выдерживать позицию, в голос охает, когда Билл касается рукой вставшего члена и кусает его за губы. А потом срывается на бешеный темп, и Диппер не замечает, насколько откровенно выгибается и стонет, цепляясь руками за Сайфера и слепо ища его губы. Пайнс не может сосчитать минут, сколькие он провел, плавясь в руках Билла от смешения боли и невероятного удовольствия, слушая сквозь собственное его тяжелое сбитое дыхание, ощущая, как рвано и как иррационально по-человечески он вбивается в его тело, кусая шею. Через голову сочатся мысли, картинки и образы, убитый Айк, горящие лестницы, люди, люди, люди... С каждым толчком Диппер ощущает все большее жжение. Жжение везде, во всем теле. В паху, руках, ногах, и в сердце. В какой-то момент он начинает особенно быстро и порывисто вдыхать раскаленный воздух, судорожно шаря руками в поисках опоры, пока не кончает в руку Билла, стискивая челюсти, откидываясь на его плечи. И Билл буквально через секунд десять кончает вслед за ним с сжатым хриплым стоном, впиваясь пальцами в кожу и оставляя на фоне ранок и ссадин, паутины сосудов, по пять глубоких синяков. Они оба валятся на кровать, тяжело дыша, Сайфер прижимает Диппера к себе в объятиях. В полубреду Пайнс переворачивается и устраивает нос в ключицах Билла, легко, вскользь пройдясь языком по щеке. Билл монотонно поглаживает его по спине, прикрыв веки, и кончиками губ улыбается. И если бы Диппер мог, он бы сейчас беззаботно болтал ногами. «Ну надо же», думает он. «Я не умру девственником. Нет, не так. Я переспал с Биллом Сайфером, мы любим друг друга и всю жизнь будем вместе, пусть эта "вся жизнь" далеко не та, о которой говорят на свадьбах ». Дипперу кажется, что он по какой-то причине на миг перестает существовать. Отстраненно кривит губы в чуть болезненной улыбке, часто моргает, сжимая пальцами сухожилия на плечах, выводя на них причудливые узоры. Он не представляет, где находится сейчас, и почему так оно вышло, но чувствует какое-то больное счастье. Будто отпущение грехов. - Давай будем жить вечно, - практически беззвучно шепчет он хриплым голосом Биллу на ухо. Билл скользит по его лицу взглядом и кивает. Так начинался декабрь.