Конь бледный

Никто из нас точно не мог сказать, в какой конкретно момент всё пошло по пизде. Но одно я знал точно – не было момента, и ничто не катилось в пропасть просто так. В нашей ситуации сказать о чём-то «просто так» было бы большой смысловой ошибкой. Ничто не случалось и не случилось просто так. Я могу вам объяснить, если вы чего-то вдруг не поняли. Билл как-то сказал, что в этом мире нет места заслугам. Он сказал мне, что механизм воздаяния – чушь собачья, что нет никакой высшей силы, которая наказывает нас за наши грехи, и после смерти мы разве что распадёмся на атомы. Но когда катастрофа приобрела вселенские масштабы, я впервые испугался его слов. Дело было вовсе не в том, что я боялся праведного гнёта божьего. Я боялся обратного. Я боялся, что мы сами сколотили себе фанерные гробы, вырыли глубокие ямы, и теперь стояли со связанными руками над ними, читая молитву «Ёб твою мать». Всё началось с того, что сегодняшним утром Билл ввалился в комнату с разбитым лицом. Он упал в кресло, прижимая грязную тряпку к кровоточащему носу и тихо выругался. Тихо, но очень красноречиво. - Что случилось? – спросил я обеспокоенно и подошёл к нему. Ну как, подошёл. Честно говоря, я чувствовал себя неважно, и ходил тоже неважно. Меня мучали сильные боли, и я, потирая по ночам свой родимый инфузионный порт, покоящийся под ключицей, собирался как-нибудь попросить Билла раздобыть мне капельницу с морфином. Билл посмотрел на меня исподлобья, а потом спрятал взгляд. Его руки тряслись. Я не знал, насколько всё было плохо, но был уверен, что с каждым шагом петля затягивалась на шее сильнее. Однако, я ошибался. Не только на моей. Сайфер шепнул мне, чтобы я ни в коем случае не отходил от него больше, чем на полметра. Ни в коем случае. Мои ноги подкашивались, а сердце билось так, как будто вот-вот и оно от страха улетит в небеса, оставляя меня один на один с прелестями этого мира. Когда мы спустились на первый этаж, и я увидел группу людей, я инстинктивно остановился. Я был уверен, что не мог двигаться дальше. Билл обернулся ко мне и спросил, в чём дело, но стоило ему увидеть моё лицо, как он тут же замолчал. Мы постояли так, может быть, секунд десять, а потом Сайфер подошёл ко мне и положил руки на плечи. - Сосна, успокойся. Если бы они пришли нас убивать, вряд ли бы я стоял сейчас рядом с тобой. Я судорожно выдохнул и кивнул. Когда улыбающийся Юн смачно въебал мне кулаком в лицо, я подумал, что на этот раз уж точно осознал полностью всю серьёзность ситуации. Сайфер предостерегающе скрипнул на него зубами, поднимая меня на ноги и поддерживая за плечо, но мы, оба вместе взятые, смахивали разве что на жалких мокрых крыс по сравнению с этими ребятами. Краем глаза я заметил, что у одного из китайцев подбит правый глаз и наскоро перевязана рука, а у второго вовсе лицо всмятку и кровь на белой рубашке. Я даже с некоторой гордостью взглянул на Билла, но опомнился, как только один из людей снова бросился на меня. На этот раз Сайфер среагировал молниеносно и, кажется, сломал тому указательный палец. - Привет, ребята, - дружелюбно проворковал Юн, - я наблюдаю, вы хорошо тут живёте, так оно есть, да? Юн говорил по-английски всё так же херово, и от ехидного смешка меня уберег только колючий страх, обхвативший своими ледяными пальцами рёбра. Мы оба благоразумно промолчали, пусть Биллу это явно далось нелегко. Юн разочарованно хмыкнул, а потом щёлкнул пальцами, сзади началось какое-то шевеление, и в его руках оказался квадратик бумаги. Он протянул его мне. Когда я увидел то, что располагалось на этом квадратике, я, наверное, сумел удержаться на ногах только потому, что Билл крепко держал меня. Меня затошнило. А Юн громко и пронзительно засмеялся. Я посмотрел на него. Я хотел смотреть на него с яростью, я хотел ненавидеть его сейчас, но я ненавидел только одного человека на этом свете. Себя самого. Меня всё-таки вырвало. И я всё-таки оказался на полу, пусть и аккуратно усаженный. Меня рвало, а Юн заливался смехом. Он попросил у кого-то воды. - Семьсот пятьдесят тысяч американских долларов, - отрапортовал тот, когда Билл спросил, чего он хочет, - к завтрашнему дню. Иначе мы убьём милую девочку. Меня снова вырвало водой и желчью на пол, Сайфер поднял меня чуть ли не за шкирку и зашептал, умоляя о том, чтобы я взял свой организм под контроль. Юн снова захохотал. - А перед тем, как убить, - он сделал многозначительную паузу, - мы её все-все-все вместе, всем нашим дружным коллективом изнасилуем. Много-много-много раз. Он не переставал смеяться, пока говорил это, и я видел его глаза. В них не было ни намёка на сарказм или иронию. Потому что их и не должно было там быть. Юн порылся в нагрудном кармане и протянул мне что-то блестящее. Я слабыми пальцами забрал предмет из его рук. Юн заулыбался ещё более хищно, а потом улыбка вдруг исчезла с его губ. Он сделал шаг вперёд, и Билл тоже сделал шаг вперёд. - Никто не имеет право красть у меня. Безвозмездно, - он говорил ровным, спокойным голосом, и слова гулко отскакивали от стен. - Пошёл нахер отсюда, - прошипел Билл, Юн опять осклабился. Какой-то парень задвигался сзади, засучивая рукава, но Юн остановил его. - С превеликим удовольствием, - протянул он, - тут воняет твоей блевотиной. Он снова ласково мне улыбнулся. А потом они развернулись и ушли, как будто их и вовсе тут не было. Билл немедленно схватил меня за плечи и сильно встряхнул, вглядываясь в глаза. Но я не мог на него смотреть. Я вообще, наверное, больше ни на что не мог смотреть. Только на небольшой металлический квадратик, лежащий на моей ладони. - Всё будет нормально, - медленно говорил Билл, сжимая мои плечи. Я, как зачарованный, замотал головой, и протянул ему зажигалку. Сайфер схватил её пальцами и завертел в руках. - Ну что? Что ты мне хочешь сказать этим? – он сунул мне её под нос, а я готов был снова зарыдать. – Что, Диппер, покажи мне, пожалуйста. Взглядом указал на надпись. - «На многое лето»? – переспросил он. - П-переверни, - больше проскулил я не своим голосом. И Билл перевернул. Опять посмотрел на меня, открыл рот, но потом снова закрыл его и продолжил смотреть на меня с такими ужасной горечью и сожалением, что я не выдержал и прижался лицом к его груди. Чтобы снова не заплакать, потому что я не имею права плакать, потому что я мерзкое сопливое дерьмо. Я мерзкое сопливое дерьмо, я должен сдохнуть. - Я позвоню Роджер, - тихо сказал Билл, поглаживая меня по спине. Я держался пальцами за его плащ и сжимал челюсти. Всё будет хорошо-всё будет хорошо-всё будет хорошо. Надо было только поверить в это. Роджер не отвечала на звонки. Билл ходил по комнате и громко чертыхался, сбрасывал и сбрасывал, и чуть было не швырял мобильник в стену. А я сидел в углу комнаты, обхватив голову руками и просто глупо молился, как маленький мальчик, которого одного оставили в очереди. Я не знал, кому я молился, бытию, богу ли, чёртовой вселенной. Я просто умолял, чтобы оно забрало меня. Меня, мёртвого, не стоящего и выеденного яйца обмудка. Меня, но только не Мейбл. - Ёб твою мать! – заорал Билл, всё-таки швыряя телефон на пол. – Я пойду наведаюсь к ней в гости, Сосенка, сиди тут, никому не открывай. Я вздёрнул голову и запротестовал взглядом. Я даже поднялся для того, чтобы его остановить. Мне надо было, а не Биллу, потому что, если что-то вдруг случится ещё и с Биллом, я себе этого не прощу. На улицах полно убийц и легавых, они могут его узнать и забрать. Или того хуже – они сразу застрелят его. Но Сайфер только осадил меня взглядом. Он не обнял меня, не поцеловал и даже не попрощался. Просто выбежал на лестничную клетку и помчался вниз. Я заковылял было вслед за ним, но чуть несколько раз не упал, а потом меня снова вырвало. Я умирал. Слишком быстро и отчаянно. Закинул в рот несколько таблеток, с ужасной болью проглотил их, а потом меня опять вырвало. И я не смог проглотить таблетки. Меня рвало. Меня всё время, чёрт возьми, рвало, а искать в собственной блевотине маленькие белые кружочки было невыносимо омерзительно. В конце концов я просто съёжился на ковре хватаясь руками за голову и попытался не думать о боли. Билл всё не возвращался. У нас не было часов, поэтому я сообразил, что дело пахнет керосином только тогда, когда очнулся от забытья и понял, что в комнате абсолютно темно. Я кое-как поднялся на ноги, хватаясь за кресло и прошлёпал за спичками. Возможно, Билл спал где-нибудь на матрасах, или был внизу, я не знал. Но он должен был быть здесь. Его не было. Я почувствовал приступ паники и привкус крови на кончике языка. На кривых ногах выбежал из залы, оглядывая тёмные лестничные переплеты и поваленные этажи-лабиринты, но света нигде не было. Билл сказал не выходить из комнаты, я не имел права идти его искать, поэтому я остался сидеть здесь на случай, если вдруг услышу какие-то звуки внизу. Мне было очень холодно и ужасно резало в животе, и я пытался держать глаза открытыми настолько широко, чтобы не заплакать. Но истерика захватывала отделы моего мозга с быстротой, достойной восхищения, и в конце концов я просто не выдержал и вскочил на ноги. Я заорал изо всей силы. Я прокричал имя Билла нечеловеческим голосом, даже не задумываясь о том, что в здании фабрики мог быть кто-то ещё, и кто-то враждебный. А вдруг Биллу где-то стало плохо, или он провалился, или ещё что. Он мог услышать меня и отозваться. Но он ни черта не отзывался. Поэтому я больше не звал его, я просто кричал. Ухватившись за голову и трясясь в бесслёзных рыданиях и приступах паники. Громко, изо всех сил. Моя сестра. Моя сестра, которая меня не простила. Моя сестра, которая была моим самым лучшим на свете другом, которая всю мою бездарную жизнь защищала меня и старалась сделать эту самую жизнь светлее. Моя Мейбл, которую я предал и растоптал просто потому, что мне делать было больше нечего. Моя милая Мейбл, которая боролась за меня и оправдывала до самого конца, даже когда я во всём сознался. Я убил собственную сестру. Был ли я сейчас свободен? О, отныне я стану свободным только тогда, когда испущу последний дух на вертеле, когда меня распнут на кресте и будут долго-долго мучить, потому что никакие вываливающиеся внутренности, никакой рак в семнадцать лет, не окупят то, что я сделал. Я охрип и закашлялся кровью. А потом пришёл Билл. Он поднялся по лестнице, глядя в пол, и, если бы я не просипел его имя, вряд ли бы заметил мой силуэт в темноте. Сайфер уставился на меня пустым стеклянным взглядом, а потом пальцами попросил идти внутрь. На лице Билла не было новых ссадин, поэтому я немного выдохнул. - Бар оцепила полиция, - сухо сказал Сайфер, глядя в пол. Сердце ухнуло в пятки вместе с откатками надежды. - Что с Роджер? – прохрипел я и опять закашлялся, чтобы вернуть себе голос. - Её там не было, - пробормотал Билл. – Они вместе с Сэлти каким-то мистическим образом успели убраться до облавы. Где они, я не знаю. Он посмотрел на меня и вытер лоб рукой. - Зато я знаю, где находятся бараки Юна, но вряд ли это знание чем-то нам поможет. Там довольно безмолвно. Я дернулся. При всём желании, больше бы рвоты из меня не вылезло, я попятился и рухнул в кресло, закрывая лицо руками. Билл подошёл и снова положил руки мне на плечи, успокоительно массируя их. - Безмолвно? – глухо спросил я. – В смысле? - В смысле, что бесплатный сыр только в мышеловке, Сосна. Снаружи тихо, но изнутри он битком набит воинственными китаёзами, по самое не хочу укомплектованными оружием в ассортименте, - едко буркнул Сайфер. - У нас… у нас есть какие-нибудь варианты? Билл не ответил, поэтому мне пришлось отнять руки от лица. Он стоял, склонив голову, всё ещё сжимая мои плечи, и молчал. И я понял, что у нас нет никаких вариантов. - Ты хочешь, я так понимаю, идти напролом? – осведомился Сайфер. – Имеет ли мне смысл возражать вообще? - Тебе не надо идти со мной, Билл, - пролепетал я, но он только закатил глаза. – Я думаю, мне надо будет просто сказать им, чтобы они убили меня, а Мейбл отпустили, и всё встанет на свои… То, что случилось дальше, заставило меня окаменеть на несколько минут. Билл ударил меня по губам. Нет, это вовсе не было больно, просто неприятно, но Сайфер так смотрел на меня... С такой ужасной злобой и раздражением, что я инстинктивно спрятал губы и вжался в кресло. Он резко отстранился и выругался под нос. - Вот что ты, блять, несёшь?! – гаркнул он, возвращаясь взглядом ко мне. – Что это за жертвенная херня? Не сходи с ума, пожалуйста! - О чём ты, Билл? Я вовсе не… - А что это тогда такое? - Это честно, потому что Мейбл там из-за меня и…, - чуть было не хныкал я. Сайфер косился на меня, будто шокированный и, качая головой, даже закрыл рот рукой. - Из-за тебя? – переспросил он. – Это ты заказывал бомбу у бешенного китайца? Или может быть ты положился на волю случая и оставил выплату сраного бабла на произвол? Наверное, ты сам назвал своё имя в новостях, как самый компетентный в мире полицейский, чтобы грёбаные узкоглазые крысы в последствие порешали всю твою чёртову семью?! Я снова обхватил лицо руками и скуксился на кресле. - Действительно! Ты во всём​ виноват! А съебавшаяся куда-то Роджер вообще не при делах, как и чёртова публицистика со всеми потрохами, как и блядское проведение! Ты что ли бог-мазохист?! Он, посмотрите, волей случая управляет даже! Он во всём виноват! Держите меня семеро! - Не кричи на меня…, - всхлипнул я, царапая щёки ногтями. Следующим после тяжёлого молчания я почувствовал, как Билл сгрёб меня в охапку и прижал к себе. Я уткнулся мокрым носом ему в шею и снова хватался пальцами за складки свитера, изо всех сил стараясь побороть слёзы. - Прости меня, - пробормотал Сайфер. – Я только имел в виду, что нам стоит немного успокоиться и трезво оценить шансы. Хорошо? Ну же, давай, выдохни… И я постарался через икание и горький кровавый ком в горле выдохнуть. - Вдох-выдох, вдох-выдох…, - тихо повторял Билл, снова поглаживая меня по спине. В конце концов я кое-как успокоился, Сайфер чуть отстранился и приподнял моё лицо за подбородок. - И как тебе каждый раз удаётся плакать без слёз? – он улыбнулся, и я тоже слабо улыбнулся. – Минуту. Билл принёс себе табуретку и сел напротив. - Значит так, Сосенка, - проговорил он неспешно, - я раздобыл пару пистолетов и карту здания. - А семьсот пятьдесят тысяч долларов ты не раздобыл? – хрипло усмехнулся я, и на этот раз Билл широко заулыбался. - Нет, прости, что-то как-то времени не было. Я опустился на спинку кресла и прижал ноги к груди. Билл смотрел на меня оценивающе, а потом вытянул из кармана пистолет и протянул его мне. Я взглянул на него с опаской, и брать его в руки мне совсем не хотелось. - Только в случае, если из-за угла выпрыгнет какой-нибудь слишком воинственный китаец, которого я не успею пристрелить первым, - он утвердительно качнул головой и положил тяжёлый пистолет мне на колени. - Билл…, - голос потихоньку начал возвращаться ко мне, я ещё несколько раз откашлялся и продолжил, - Мы и войти-то туда не успеем, мне кажется… Сайфер вздохнул и скривил губы в тоскливой ухмылке. - Завтра, если я всё правильно запомнил, Роджер, будь она четырежды проклята, устраивает рейд со своим курятником на городскую мэрию. Город будет в огне и мы, на что я очень надеюсь, под прикрытием этого самого огня… - Пизда нам, - я зарылся пальцами в волосы и снова взглянул на него исподлобья. – Билл… ты же прекрасно понимаешь, что мой план куда более жизнеспособен… Сайфер посмотрел на меня слишком холодно, а потом поднялся на ноги. Он подхватил табуретку и скрылся за фанерной перегородкой, и долго не возвращался оттуда. Я забеспокоился, но как только встал, чтобы проследовать за ним, тот вышел. Билл смотрел на меня по-настоящему зло. Он сделал несколько шагов и остановился в паре метров. Я вопросительно вскинул брови. Билл наклонил голову вбок, открыл было рот, но потом вдруг, выдавив из себя какой-то нечленораздельный звук, остановился и закрыл. - В чём дело, Билл? – спросил я обеспокоенно. Ещё с минуту Сайфер молчал. А потом вдруг тихо буркнул: «Да ни в чём», и вышел вон из комнаты. Я подумал, что он просто считает это безрассудством, и что стоит перестать настаивать и вести себя, словно маленький ребёнок. Билл не обязан утешать меня и разбираться в моих делах. Я просто очень не хотел, чтобы он пострадал. Мне почти нечего терять, но нельзя потерять Билла, потому что тогда… Я не знал, что будет, если я потеряю Билла. Но на всякий случай я решил больше не трогать его сегодня. * Когда тряслись в угнанной машине по закоулкам, мы молчали. Отвратительно тяжёлый «Дезерт Игл» холодил бедро, и меня подташнивало, потому что мы решили всё же действовать по плану Билла. Тот не говорил со мной практически со вчерашнего дня, сегодня только разве что обмолвился парой слов насчёт «операции», запихнул в меня таблетки сквозь боль и крики, и дозвонился до Роджер. На самом деле мои крики и в подмётки не годились тем, что я слышал, когда Билл разговаривал с Роджер по телефону. Честное слово, он никогда раньше так не матерился. И Роджер тоже. Роджер первая сбросила трубку, а потом разъярённый Сайфер долго мотался по комнате с выпученными глазами и бормотал что-то. Я спросил его в чём дело, но Билл только сказал, что она нам не помощник. Это было… странно? Роджер знала Мейбл, и Роджер была нашим другом. Вряд ли бы она по своей воле не захотела нам помогать. Безусловно, Сайфер обвинял её во всех смертных грехах, но наверняка у Роджер были очень веские причины отказать ему. Впервые за четырнадцать дней декабря я оказался на улице. И впервые я увидел на самом деле, что значит «город горит». И, признаться, какими бы криминальными ни были окраины Окленда, никогда я не наблюдал такого страшного развала. Я съёжился на своём сидении и уставился на коробку передач, потому что мне не хотелось смотреть на разнесённый в пух и прах асфальт, на разбитые витрины магазинов и исписанные жёлтым стены и окна жилых домов. Билл ненавидел людей, думал я. Билл хотел, чтобы они грызли друг друга, как обезумевшие собаки. Ему вовсе не было дела до денег, и он лгал им всем. Всем до единого. Билл слишком хорошо понимал, что мир держался на одной только «системе». На той самой системе, против которой очень любят бороться. Если быть честным, я понял это только сейчас – Билл Сайфер просто разорвал этот мир изнутри, и он действительно осуществил задуманное. Он несколькими лживыми громкими словами заставил людей рвать глотку собственному счастью. Неужели настолько он их ненавидел? Потому что боялся? Я не понимал. Мы припарковались практически вплотную к обнесённой забором территории, на которой располагался один высокий ангар. Билл жестом попросил меня идти за ним и сам сжал рукоять пистолета. Мы не стали лезть через забор, и даже не пытались укрыться от кого-то. Билл нёс во второй руке пустую сумку, чтобы, если вдруг кто целился в нас из окна, думали, будто мы и в самом деле несём семьсот пятьдесят тысяч американских долларов, раздобытых за один день не пойми где. Двери ангара были приоткрыты приглашающе. Я испуганно сжался и сглотнул. Мне очень хотелось схватиться за руку Билла, но его руки были заняты. Он шагнул внутрь. Стук каблука разнёсся эхом, отталкиваясь от высоких стен. По краям зала стояли высокие станки неизвестного назначения. Между ними оставался небольшой проход, метра в два. Он казался засыпан каким-то мелким мусором, я всё никак не могу разглядеть в темноте. Было пусто. - Мистер Юн? – громко спросил Билл у пустоты, и я всё-таки вцепился в его локоть. - Зачем?.. – зашептал я. – Давай лучше поищем её, пока нас никто не заметил… Билл воззрился на меня, и глаза его были наполнены довольно неоднозначными молчаливыми высказываниями, начиная от «ты дурак?» и заканчивая «Ёб твою мать!». Он отстранился чуть-чуть и несколько раз обернулся вокруг своей оси, глядя по сторонам и вверх. А потом вернулся взглядом ко мне. Сердце снова больно кольнуло, я сжал губы. - Диппер…, - тихо сказал он. – Если мы до сих пор целы и до сих пор эта сумка в моей руке – тут больше никого нет. Да. Именно в этот самый момент всё пошло по пизде, подумал я. Когда моё сердце всё-таки вырвалось наружу и, не имея крыльев, рухнуло на пол, кровоточа и отчаянно подпрыгивая, когда я попытался поймать ртом неожиданно покинувшие меня воздух и самообладание, когда я понял кое-что очень важное. Я ринулся вглубь ангара по коридору, потому что я почему-то знал, что она должна быть там. Я никогда так не молился, честное слово. Никогда в жизни, даже когда меня заперли в туалете на день, даже когда Билл пропал. Я никогда в жизни так не молил грёбаное проведение, чтобы оно сделало мне поблажку. Не обращая внимания на всё то, что я совершил. Потому что Мейбл не виновата. Потому что НИКТО КРОМЕ МЕНЯ НЕ ВИНОВАТ. Я, тяжело дыша, распахнул маленькую дверку в конце и чуть было не свалился с короткой лесенки, уходящей в темноту. Билл предостерегающе ухватил меня под руку, но я дернулся и хромой собакой поковылял внутрь, пока не наткнулся на что-то в темноте. Я отшатнулся назад, испуганно ища опоры, но всё-таки грохнулся на пол. Раздался тихий щелчок и помещение озарил жёлтый плохой свет. Очень страшный свет. Когда я продрал глаза… Наверное, в данный момент вам стоит забыть все предыдущие «когда», потому что именно сейчас произошло то «когда», когда я наконец рухнул в фанерный гроб, а крышка упала сверху, и больше я не видел никакого света. В темноте я наткнулся на Мейбл. Нет, не на мою Мейбл. Моей Мейбл там уже не было. Вместо неё висело безжизненное тело. Безжизненное тело моей Мейбл болталось на верёвке, её руки свисали по бокам, и ноги, и голова. Голова, неестественно запрокинутая назад. И толстая жёлтая веревка. Я затрясся на грязном мокром истоптанном полу, зажимая себе рот руками, чтобы то ли не начать истошно кричать, то ли не блевануть. Я не мог видеть этого. Я не мог допустить этого. Что я наделал? Я подполз к ней, к мёртвому телу, висящему под низким потолком, и ухватился за босую ногу. И эта нога была… нет, она просто не могла принадлежать Мейбл, потому что моя сестра не имела права умереть, потому что этого попросту не могло случиться. Я рвано дышал, и я никак не могу понять, что происходит. Вернее, я слишком хорошо это понимал, но… Нет. Меня подняли на ноги чьи-то руки, я шарахнулся в сторону и сквозь мутную пелену разглядел Билла. Но я никак не мог увидеть его лица. Я не мог увидеть лица, не мог понять, что он говорил, я видел только шевелящиеся губы, лимонные глаза, нос, изогнутые брови, но никак не мог сложить их в единое целое. Я больше ничего не мог. Билл потянул ко мне свои руки, но я снова шарахнулся в сторону, потому что руки Билла всегда были мёртвыми и холодными, и я не слышал, что он говорит, но я знал, что надо держаться от него подальше. Я всегда знал, что надо держаться от него подальше. С самого начала. Я видел его удивлённые глаза, а потом он развернулся, достал что-то острое и блескучее из кармана. Перерезал верёвку. Но как только моя Мейбл оказалась в его страшных холодных руках, я заорал что есть мочи: - Отдай! Не смей трогать её! Не смей трогать её своими погаными руками! Я вырвал Мейбл из его хватки и прижал тяжёлое тело к себе. Билл не смел, Билл гадкий, он не имел права трогать мою Мейбл своим мёртвыми холодными руками, он не имел права трогать меня больше, потому что я не должен был тогда идти с ним. С самого начала я всё делал неправильно. Билл сумасшедшая дрянь, Билл дрянь, Билл гадость, что ему вообще надо от меня… Он что-то говорил мне, и снова протянул руку, но я так испугался… Я так ужасно испугался, что просто развернулся и дал дёру. И мне было очень больно и тяжело, потому что Мейбл больше не было из-за моей ошибки! Из-за меня, при чём тут Билл? Но Билл пришёл за мной, он пришёл и хотел, чтобы Мейбл не было, поэтому он не согласился на мой план. Он увёл меня, он заставил меня, он, он, он… - Да что с тобой такое?! – меня развернули за плечи, и я зажмурился. Я зажмурился так, как будто Билл должен был ударить меня сейчас. Я так испугался, я так испугался, я так испугался… Но потому вдруг страшные поганые холодные руки исчезли с моих плеч. Я, не открывая глаз, ринулся к выходу, к машине. Мне надо было… Мне надо было срочно, мне очень срочно надо было отвезти Мейбл. Я не знал, куда мне надо было отвезти Мейбл, я не мог придумать ничего вразумительного. Прежде чем выбежать наружу, я распахнул глаза и обернулся назад. Посреди станков стоял Билл. Билл стоял один и смотрел на меня. И почему-то на этот раз черты его лица сложились в полноценную картину, но я не мог понять, как он смотрел на меня. Но он был совсем один. На миг мне показалось, что я делаю что-то плохое сейчас, но потом пелена снова застелила мои глаза, я развернулся и убежал прочь. А Билл остался стоять совсем один посреди ангара. * Площадь горела. Она была переполнена огнём и людьми, и криками. Билл шёл сквозь орущие толпы к Роджер, стоявшей на лестнице. Она приветственно махнула ему рукой и что-то сказала, но Билл не расслышал. Он забрал из её рук топор, и Роджер вдруг схватила его за плечо. Она прислонилась к нему практически вплотную, так, что Билла чуть не стошнило от омерзения, и закричала прямо в ухо: - Ну так что, разрешилось там у вас? Билл не повернулся к ней и пошёл дальше к высокой красивой двери из какого-то дерева. - Билл, что ты делаешь?! – крикнула Роджер, когда тот с размаху топорищем въехал в древесину. – Там копы, Билл! Отойди немедленно, мы вызвали Уэсли на переговоры! Не порть всё, пожалуйста! Он обернулся к ней и к замершей толпе, и вдруг страшно скривился. - Забудьте про переговоры, - спокойным голосом объявил он, - кушать подано. И второй раз со всей силы зарядил по двери. Острие пробило её насквозь. Неожиданно, двери распахнулись и началась пальба, Билл успел отшатнуться в сторону, но большая часть первого ряда полегла. Кто-то из легавых что-то прокричал, Роджер прокричала что-то своим людям и две лавины, чёрная и жёлтая, бросились друг другу навстречу. Билл не совсем осознавал происходящее. В какой-то момент он просто замахнулся и отрубил топором голову. Он не знал, был это оппозиционер или же легавый, потому больше ничто особого смысла не имело. Жёлтая толпа хлынула внутрь мэрии, подавляя вооружённых автоматами и щитами полицейских, Билл затёк внутрь вместе с ней, периодически размазывая кого-то топором по стене. И тут он вдруг понял, что очень зол. Поэтому Билл взял и пробил чей-то щит топором. А потом раздробил полицейскому башку. И он пошёл дальше. Он шёл вместе со сраной толпой, которая, словно вирус какой-то, или паразит расползалась по зданию, разбивая окна, круша стены и мебель, и безжалостно топя в себе людей. Билл подумал, ему будет полезно сейчас убить нескольких человек. Или не нескольких. Роджер схватила его за руку и потянула за собой прижимая к стене. - Билл, что с тобой? – прокричала она. – Что случилось? Она втолкнула его вместе с ещё несколькими мужиками в лифт и вперилась глазами, ожидая ответа. Билл смотрел сквозь неё своим жёлтыми электрическими бесполезными глазами. Держал в своих гадких поганых руках окровавленный топор. Но он почему-то не чувствовал ничего приятного. Он почему-то не чувствовал, как чужая тёплая кровь на мёртвых холодных руках оживляет его, и не понимал – что на этот раз изменилось? Нет, он понимал. Билл больше не нужен. Билл Сайфер больше не нужен. Когда лифт остановился, Билл оттолкнул от себя Роджер и вынырнул наружу. Этаж уже заполонили люди, и полицейские, и оппозиционеры в жёлтом, и Сайфер вытянул из кармана пистолет. Он стрельнул кому-то в голову, а потом отрубил ещё кому-то руку. Билл шёл по коридору и не совсем понимал, куда конкретно он идёт. Он просто шёл по коридору, рядом умирали какие-то ненужные люди, он убивал каких-то ненужных людей. Билл и сам был каким-то ненужным. Билл подумал, что он сейчас, наверное, упадёт. Но вдруг что-то схватило за плечо и снова развернуло к себе. Должно быть, Роджер. Нет. Это была не Роджер. Перед глазами Билла возникло знакомое лицо, и он даже улыбнулся. Он хотел поздороваться, но не получилось, потому что мистер Джереми Гарднер в полицейской каске ударил его в лицо. Билл отшатнулся и снова взглянул на него улыбчиво из-под ресниц. Мистер Джереми Гарднер что-то заорал ему в лицо, но Билл, как бы досадно не было, снова ничего не разобрал. И тот снова ударил его. Билл всё-таки упал. Мистер Джереми Гарднер наклонился над ним и плюнул ему на лицо. - Что, помнишь меня, сучья морда?! – зашипел Гарднер, поднимая по стене и встряхивая. – Ты думал, это так просто – убить кого-то, да?! Думал, тебе это не аукнется?! - А ты кто? – прошептал Билл, подтянувшись к его уху. Джереми снова ударил его в лицо, и Билл подумал, что Джереми на самом деле страстно влюблён в него. Он покачнулся, но Гарднер схватил его за шею. Билл не сопротивлялся. - Я – твоя персональная рука с топором, мразь! – заорал Джереми, и Билл глухо засмеялся. Пора было, наверное, заканчивать с ним, слишком уж было бы иронично, если бы этот парень правда выстрелил в него. - Где же твой топор, куколка? – Билл снова улыбнулся, а потом воздух засвистел, и что-то ещё засвистело. Много всего. Голова Джереми с характерным «шмяком» полетела на пол. Билл изогнул брови, отлепился от стены, дрожащей рукой поправляя волосы. И вдруг Билл ощутил привкус крови во рту. А потом он упал на спину. Он чувствовал. Он чувствовал что-то очень странное. Билл потянулся к своему левому боку пальцами и наконец понял, что. Кажется, этот парень все-таки успел выстрелить.