Take a look, Lilly / Посмотри, Лилли

Я делаю шаг. Еще шаг. Колени подгибаются под тяжестью тела, но я, превозмогая себя, продолжаю идти. Ветер шатает меня из стороны в сторону, чуть ли не отбрасывая меня, практически отрывая меня от земли. Но я иду. А он просто сидит. И смотрит в небо. В темное, звездное небо. Я старалась красться, как будто боялась прервать процесс поедания зверем добычи, пытаясь ничем не нарушить это единение человека с природой, полную гармонию чувств и тела. Уже почти подобравшись к нему, все так же поднявшему голову ввысь, я забылась и наступила на ветку (или что-то подобное, точно сказать не могу), полностью разорвав уже установившуюся тишину. Хисао резко оторвал свой взгляд от звезд, направив свои глаза на место, где я находилась. Внутри этого взгляда была ненависть, ярость, агония - вся боль, причиненная разрывом его единства. За безумным взглядом последовал соответствующий крик: УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! ПРОЧЬ! А после лишь барабанная дробь, отбиваемая ударами его ног об асфальтовую дорожку. К тому времени я уже сидела на коленях, тупо вперившись глазами в колени. Почему я так оплошала? Я ведь почти смогла до него добраться… *** Сил бежать за этим придурком у меня уже не было. Потеряв все восхищение, я обозлилась на Хисао, потеряв всякий интерес к его персоне. Пусть дальше играет свои сонаты при лунном свете, надрывая свои связки, пускай орет свои просьбы небесам, пускай его идиотская музыка разносится этим вопиющим ветром - мне всегда будет на-пле-вать! Энергии не хватило даже на то, чтобы принять душ. Плеснув на себя пару раз холодной водой из под крана, я доковыляла до своей комнаты и рухнула на кровать. Глаза закрылись сами собой, поглощая меня в свою густую, манящую пустоту… *** Я проспала. Я проспала, и если бы я собиралась идти на урок, то точно бы опоздала. Но, к счастью, кабинет класса 3-3 был последним местом, куда я хотела бы сейчас попасть. Вообще, честно говоря, я бы сейчас хотела бы попасть в чистилище. Заниматься абсолютно ничем, продолжая свое бессмысленное существование на этой планете было бы глупо, поэтому я бы занималась ничем в месте, для этого предназначенном. Ладно, чистилище - это слишком легкий выход. Для начала, неплохо было бы добраться до душа! *** Странно. Очень, очень, очень странно. 
Странно до безумия, до полного сумасшествия. И все же, это происходит наяву, прямо здесь, со мной. Я не чувствую воды. Просто не чувствую душа. Не ощущаю теплых струй, бегущих, перекатывающихся с грудей на живот, с плечей на руки, стекающих с талии, медленно сползающих с ног - я вижу их - но не чувствую. И это уж точно не синдром какой-то болезни. Тогда что же происходит? Не зная что делать, ощущая всю глупость, невозможность, а с тем и безвыходность ситуации, я выкручиваю кран до упора в холодную воду. Холод пронзает словно несколько десятков иголок. Мне очень холодно, холодно до дрожи, я буквально чувствую себя внутри айсберга. Чувствую безумный холод. А капель? Капель я все равно не ощущаю. Черт. Как же это все чертовски глупо. *** Я возвращаюсь в комнату, падаю на кровать и пытаюсь снова уснуть. И конечно же, сон не приходит. Кто бы сомневался. Я достаю плеер из ящика стола. Наугад тычу в случайный альбом на экране. «Silverstein - When Broken Is Easily Fixed» Пойдет. *** Через полчаса бездумного валяния на диване, мне наскучивают гитарные рифы. Плеер отправляется на свое законное место, а я в свою очередь, выползаю из кровати и иду к выходу, даже не запирая двери. Надо проветриться. *** Поднимаясь по лестнице на крышу, я пытаюсь вспомнить, зачем вообще туда иду. Бездумные скитания ни к чему хорошему не приводят, да? Ах, да, проветриться, подышать свежим воздухом. Ко мне возвращается идея отправиться в чистилище. А что, не худший план. Я отталкиваю дверь, и резкий поток воздуха обрушивается на мое тело. Благо, сейчас тепло, и мне даже пижаму не пришлось переодевать. Хотя, я и не то чтобы хотела переодеваться. Неважно. Я неизменно двигалась к решетчатой ограде крыши. Я прижалась к металлической сетке руками. Холодная. И руки режет. И вдруг… Снова оно. Снова этот смычок, те же струны. Наигрывают грустную тему. Тему из одного старого, уже забытого аниме про мехов. Я не могу вспомнить название, но уже от первых нот меня бросает в дрожь. И снова это, кристально - чистое исполнение, без единой ошибки. И снова оно достает до самых сокровенных мест, до забытых закромов сердца, до самых дальних отголосков души, заполняя их гармонией и наслаждением. Наслаждением от грусти. От осознания собственной ничтожности, стереотипных комплексов, тупых подростковых оправданий и побегов от самого себя. И сразу хочется все это оборвать, закончить, уйти в себя или из себя. И цепочка замыкается. Убегая от себя - осознаешь собственную бессмысленность, опустошенность - и продолжаешь бежать от этого, чтобы в процессе еще не один десяток раз наступить на одни и те же грабли. Как глупо. Вспоминается, как раньше, задолго до попадания в «Ямаку», я, корчась от смеха, читала исповеди подростков в сети, которые изливали душу о сущности бытия, об отвратительных составляющих этого мира, о гниении нации - «Какой бред!» - думала я. А сейчас я ничем от них не отличаюсь. И грустно, и смешно. И за это время я обрела… Обрела лишь потери. Бесчисленное количество потерь, начиная от себя и заканчивая другими. Я не смогла удержать в себе все то, что теперь навеки утрачено, и не смогла защитить тех, кто уже не встанет. «Кто умер, тот ушел» - прогремело в голове. Странно, но это не была МОЯ мысль. Обернувшись, моему взору предстал… Хисао. *** Хисао, облаченный во все черное, исполнял тот самый трек из того самого забытого аниме. Мягко проводя смычком по струнам своей виолончели, извлекая ноту за нотой, он кропотливо составлял полную картину песни. Только увидев его, у меня в голове сформировалась масса вопросов, которые я хотела бы задать. Но все они канули в лету. Этот трек убаюкивал, уносил все твои заботы далеко вдаль, оставляя лишь чувство ностальгической меланхолии. Наркотической, пьянящей, сладкой меланхолии. И тебе уже не хочется никуда идти, ты не желаешь ничего делать - ты стоишь и кайфуешь, мерно покачиваясь в такт очередному куплету. И так - вечно. Вернее, поначалу кажется, что вечно. Когда я уже окончательно вошла в себя, практически закрыв дверь во внешний мир, полностью отдаваясь в мир музыки Хисао, он оторвал смычок от виолончели, поставил ее около лавочки, на которой сидел, и направился в мою сторону. Мне стало не по себе от его взгляда. Холодный, острый, резкий - таким взглядом убийцы смотрят на жертву. И я бы побежала, побежала бы отсюда со всех ног, куда угодно, лишь бы подальше от этого места. Побежала, если бы могла. Ноги будто примерзли, не желая делать ни единого движения. «Это… Конец?» Я зажмурилась, уже приготовившись к худшему. И тут я почувствовала руку. Руку на своем лице. Такую мягкую, что облака показались бы жесткой соломой. Она быстро прошла от лба до подбородка, а после опять пропала в никуда. И тут он заговорил: - У тебя очень красивое лицо, Лилли. Не повторяй моих ошибок, хорошо? - Каких ошибок, о чем ты, Накай? - У меня закончилось время. В следующий раз поговорим подольше, Лилли. - Какие ещё ошибки?! Куда ты?! И этот вопрос ушел в пустоту. Уже открыв глаза, я смогла зацепить лишь край спины, падающий из-за ограды. Нет. Черт возьми, нет. Нет, нет, нет, нет, это все дурной сон, этого не может быть, НЕТ!! Я кричала так громко, как никогда, наверное, не кричала. А подбежав к ограде… Я ничего не увидела. Ни тела, ни темных одежд, ни крови - ничего. И тут прозвенел звонок. Из здания школы бурным потоком выплывали ученики, а я, стоя на коленях, бездумно смотрела в небо. Что за безумие со мной творится?! Бросив взгляд на место, где Хисао оставил виолончель, я тоже ничего не нашла. Я уже совсем ничего не понимаю. Прозвенел звонок. Сколько же я здесь промеланхолила? Покинула крышу я с еще большим отчаянием, имея в голове еще больше вопросов. Что стало с Хисао? Почему его не было ни внизу, ни наверху? Куда делась виолончель? И кто даст ответы на все эти вопросы? *** А на входе в мою комнату меня уже поджидала парочка врачей. Стандартно отговорившись тем, что у меня болела голова, я заперлась у себя и рухнула на кровать. «Безумный, дикий мир. Мир, который слетел с катушек» - думала я. А перед глазами все крутились виолончель, прыжок, рука и эта злосчастная фраза: «Не повторяй моих ошибок, хорошо?» Откуда эта перемена в отношении? Сначала он гонит меня прочь, затем - совершенно случайно оказывается на крыше и просит не совершать ошибок, о которых я и знать не знала, а после прыгает с крыши и что - растворяется в воздухе?! Да, этот мир точно слетел с катушек. *** Или же с них слетела я.