You'll break me down

Воспоминания последних лет не перестают мелькать пёстрыми бабочками во снах. Стоит только дотронуться, как ты уже за гранью реальности. Между прошлым и несбыточным будущим. Ты попадаешь в ещё свежие воспоминания. Когда яркий свет солнца щекотал твои щёки сильнее, чем секущиеся концы волос, не было ни страхов, ни боязни будущих ошибок и разочарований. Только ты и твои мечты. Тогда хотелось встречать каждый день с радостью. Но только вот… С самого начала всё как-то не задалось. Будучи маленьким ребёнком, я всегда прислушивалась к наставлениям старших, беспрекословно веря каждому слову. До сих пор помня, как в дождливые вечера Яей-сан рассказывала загадочные истории Киото, повествующие о доблестных защитниках — охотниках, что защищали наш город от кровавых чудовищ — вампиров. Любая история начиналась по-разному, но конец всегда был один — смерть монстра. После каждой сказки тётушка просила нас вывести мораль, которую каждый понимал для себя. И если для Шотаро это было проще простого — повторить последнею реплику героя — я же, чаще всего терялась в ответе. Почему вампиры пьют кровь? Почему они не могут пить кровь у своих сородичей? Почему мы не можем им помочь? Столько вопросов, но никто толком не мог дать мне ответ, и в какой-то момент я подумала — может, это правильно? Если все относятся к ним с таким презрением и ненавистью, наверняка тому есть причины. Ведь не зря же тётя твердила, что вампиры самые опасные и жестокие твари, обитающие на нашей земле. Чтобы мы не ходили одни, всегда держались рядом с толпой и не говорили с незнакомцами, мы каждый вечер были обязаны слушать очередную сказку, напоминающую нам о священном правиле. И я в него верила, считая, что тётушка не посоветовала бы плохого. Шо же смотрел на это с некоторым недовольством и ворчал, от чего мне порой было неспокойно за него. Если вспомнить те старые рассказы горожан Киото, то в нашем городе с древних времён пропадали люди по загадочным причинам. Ни один полицейский никогда не мог выяснить, каким образом похищали жертв. А после, когда находили тела, никто не мог дать и примерного ответа, от чего же человек погиб. Тихий и уютный город постепенно заполнялся страхом и сплетнями, люди напугано посматривали друг на друга, подозревая каждого. И лишь спустя много лет я столкнулась с живой правдой этих историй. С самым настоящим вампиром. Причём так неожиданно и, можно сказать, глупо. Моя ненависть к Шотаро прямым путём проложила мой путь к сотрудничеству с… Кхм, не сказала бы, что он человек, но и не такое уж он и чудовище. В первые дни знакомства я ненавидела его и боялась. Нет, ну мало ли ему взбредёт меня укусить! И я стану одной из тех замученных жертв, чего уж мне точно категорически не хотелось! Но вскоре я поняла, что зря столько всего о нём напридумывала. Конечно, он тот ещё бабник, но никогда никого не трогал, наоборот, чаще всего помогал, поддерживал. Тогда я и начала осознавать, что навязанные нам стереотипы не сходятся с реальностью. Если он не пьёт кровь, то чем же он питается? — А Вы можете есть нормальную пищу? — с живым интересом истинного кохая Кёко смотрела, как сэмпай аккуратно ел. Мужчина поперхнулся от такого странного, но достаточно простого вопроса. — Могу, почему же. То, что я пью кровь не значит, что я не могу питаться обычными продуктами. — Но тогда какой смысл Вам пить кровь? — Как бы тебе объяснить… — сунув в рот ещё небольшой кусочек и тщательно прожевав его, Рен всё-таки придумал, как донести мысль. — Вот ты когда хочешь есть, но не можешь спокойно посидеть и поесть суп, мясо или рис и всё в этом роде, пойдёшь в закусочную или просто съешь по пути какую-нибудь шоколадку. Вот для нас обычная еда как перекус. Притупляет голод, но не избавляет от него. Девушка попыталась переварить полученную информацию и изучающе измерила взглядом совершенно спокойного собеседника. Когда всё устаканилось в её светлой головушке, она уткнулась носом в тарелку с едой: — Понятно… Они питаются кровью, и что? Природа сотворила их такими. Чтобы выжить, нужно питаться чужой кровью. Но разве за это их можно судить и ненавидеть? Вовсе нет! Теперь, когда мне известна другая сторона сущности вампиров, я не поверю в эти глупые слова! Рен-сан хороший. Он не пугал меня, не вёл себя, как чудовище, наоборот, старался отползти от меня куда подальше, будто напуганное существо. Я по глазам видела, как он боялся, что сделает мне больно. Сначала… Да, мы не очень-то и ладили, но из-за стечения обстоятельств нам приходилось общаться, что поспособствовало выстраиванию доверительных отношений. И с каждым днём мне казалось, что та стена страхов, недопонимания и стереотипов, что мы напридумали о друг друге, медленно рушилась. И я была счастлива. И однажды, моя вера в него должна была пройти проверку. Я знала, что когда-нибудь этот момент настанет, и мне придётся делать серьёзный выбор, который приведёт меня к тому, чего мы оба хотим. Но всячески отталкивала от себя эти мысли, твердя и повторяя: "Мы всего лишь сэмпай и кохай! Ничего больше!". Пока однажды, во время игры в Хиллов, Рен потерял контроль над ситуацией и, прижав к стене, укусил меня. С того самого дня... Всё стало совсем по-другому. Его прикосновения осторожны. Пальцы касаются плеч, затем кистей рук, но дальше никогда не дотрагиваются. Она знает, что ожидать от него чего-то большего не стоит. И просить тоже. Аккуратно расстегнув пару пуговиц на рубашке, она осторожно обнимает его за плечи, стараясь не попасться на виноватый взгляд. Не произнося и слова, Кёко понимает, что он хочет ей сказать. Но ей не за что его прощать, лишь просить не судить её за это. Слишком стыдно делать такое, слишком страшно увидеть в его глазах что-то больше, кроме благодарности. Прикосновение сухих губ к шее ощущаются как удар током. Заставляющий передёрнуть плечами и намертво сжаться в его руках. Сколько раз повторялись эти действия, а ей как в первый раз до дрожи в коленках волнующе. Несколько секунд тишины и резкая боль. Острые клыки вонзаются глубже, делая боль ярче. Пальцы непроизвольно сжимают тонкую рубашку на его спине, кажется, ногти настолько глубоко вонзились, что возможно останутся царапины, но почему-то это было настолько не так важно и неоценимо в силе тех эмоций, которые вызывал его укус. Да, было больно, неприятно, но… Постепенно организм привыкал к таким ощущениям и дарил пульсирующий жар и наслаждение от которого всё внутри лихорадочно сжималось, наполняя тело приятной тяжестью. Но только, она успевала к этому привыкнуть и даже ловить своё удовольствие, как он, оторопев, аккуратно отстранялся, пряча истинную сущность. — Я увлёкся, прости. — Улыбка добродушная с нотками вины. Когда она поднимала на него глаза, чтобы увидеть в них то, что он постоянно скрывает, у неё была лишь секунда, уловить всю ту гамму эмоций, что он чувствовал, после чего, его глаза накрывало легкой дымкой, за которой невозможно было ничего разглядеть. — Н-ничего… — Можешь стоять на ногах? — он с привычным видом истинного наставника внимательно смотрел на неё, даже руку подставил, чтобы та упала на него. Но Кёко будто не замечая всего этого ровно встала на ноги и попыталась непринуждённо улыбнуться. — Всё хорошо! — сэмпай чуть ли не поверил, если бы на красивую кофту не начала капать кровь, портя ткань. — Ой… Находиться рядом с ним, было… Чем оно было? Клубком странных эмоций, зависимых только от него? Только-только они встретятся, как внутри сжатая пружина срывалась, выпуская странные порывы внутри души, что порой морально сбивало с ног девушку. С ним не было страшно. С ним всегда было хорошо. Но чем ближе я становилась к нему, тем, больше мне казалось, что за маской любимого Рена был кто-то другой. Тот монстр, кого так старательно скрывал наставник, отталкивая и избегая меня. Цуруга Рен был сэмпаем, который наставлял и учил. Другом, что всегда мог поднять настроение и помочь в сложной ситуации. Был для меня тем, кому я всегда могла доверять. Вот только сама я не особо понимала, кого он видит во мне. Кровь стекала с руки, как тонкая линия, нарисованная истинным творцом. Бледная кожа, немного пустой взгляд, направленный в противоположную от него сторону. Стыдно… Как стыдно, что она ни на секунду не задумывается о том, что это слишком близко… Слишком откровенно для неё самой… А он будто назло смотрит прямо ей в глаза, что даже на самом строгом суде она бы так не опускала голову, прячась от взгляда: лишь бы не смотреть, не стыдиться самой себя. Своих глупых, до одури болезненных мыслей, которые толкнули её на такой сумасшедший шаг. — Зачем? — сухой вопрос, который зажигает в ней искры страха. Ей бы и самой хотелось знать зачем, почему, по какой чёртовой причине? — В последнее время… Вы вели себя очень странно, скрывались от меня, вот я и п-подумала, что вам тяжело попросить… Под его серо-стальным взглядом внутри всё замерзает, а во рту появляется горечь. Она ошибалась, боги, как ошибалась! Потом всё вспоминается урывками. Я старалась не появляться там, где он обычно проезжает. Искала любую работу в агентстве, лишь бы не увидеть его, не попасться этим серым, пустым глазам и упасть на колени, прося прощения за свой проступок. Сама виновата, что напридумывала себе что-то большее, пытаясь уверить саму себя, что значу для него больше, чем для Шо. Ничего я не стою обоим звёздам и загоняю себя в одну и ту же ловушку. Глупая, глупая, наивная девочка…

***

В квартире темнело почти каждый час, от чего апартаменты становились для неё неким укромным местом. Лёжа на полу, Кёко прижимала руки к груди и пыталась вдохнуть холодный воздух, чувствуя, как скручивало её сердце. Любовь? Нет! Нужда в нём, безумная… Он смотрел на неё по-особенному, в отличие от других, заставляя становиться немного счастливее. С ним было хорошо, хотелось снова почувствовать ту бесформенную гамму эмоций, необузданную, непонятную, но заставляющую привыкнуть к нему. Верить, что он другой, но, увы, эгоизм и желание быть особенной обманули её. Память словно нарочно подкидывает самые будоражащие моменты с ним. Его губы на её коже, его виноватый взгляд… Его улыбка. Уйди! Исчезни! Растворись в небытии! Не получается, от чего горло сдавливает едким комом подступающих слёз, но выдержка, приобретённая благодаря работе, не позволяет проронить и капли, оставляя лишь нахмуренное лицо. Померкшие карие глаза, которые раньше могли выразить гораздо больше, чем грязную пустоту… Борясь с самой собой, она находит в себе силы приподняться с пола и видит знакомые дорогие лакированные туфли. «Нет!» Резко поднимая голову, Могами ловит на себе равнодушный взгляд серых глаз. Уставшего, но совершенно спокойного, нет, даже безмерно спокойного Цуруги Рена. — Ч-что Вы тут делаете?.. Он будто не замечает её вопроса и подаёт ей руку. Она не принимает её и встаёт самостоятельно, поправляет кофту и уже более спокойным голосом повторяет свой вопрос: — Что Вы тут делаете? — Пришёл поговорить, — убрав руку, ответил актёр. — О чём? Да и в такое время… — посмотрев на настольные часы около телевизора, Кёко решается сделать ему замечание. — Прошу Вас уйти, Тсуруга-сан, Вам, как и мне, завтра рано вставать, а разговор, который Вы хотите начать, не приведёт нас ни к чему хорошему. — Не стоит делать таких выводов прежде, чем этот разговор начался. — Разве? — её душило от собственных эмоций. Любовь — да, именно она! Бесполезная, ненужная, но чёртова любовь! Именно она отталкивала разочарование и отчаяние, уговаривая хозяйку взглянуть на него совсем по-другому. Но актриса была непреклонна в своём решении выгнать мужчину. Могами видит, как он пытается создать новую связь между ними, но её обида и его пренебрежение её сердцем не пускали девушку пойти ему навстречу, заталкивая любовь глубоко в ларец. — Послушайте, Тсуруга-сан, я понимаю, Вы уважаете меня, как и всех своих коллег и бывших… кхм, неважно. Но из-за этого не надо извиняться и пытаться как-то замять ситуацию. Я всё понимаю, мы об этом можем забыть, поэтому, прошу Вас, уходите. Серо-стальные глаза меняются, приобретая оттенки кровавого. — Прошу Вас, уходите, — настойчиво твердит ему кохай. — Почему я должен уходить? — его голос начал звучать язвительно. — Почему я должен уходить, когда вижу, что тебе плохо? Могами дёрнулась, как от удара, но быстро оправилась и выпрямилась. — Потому что… — она подняла на него глаза. — Вам не исправить того, что со мной происходит. Рен замер. Его собственные эмоции вышли из-под контроля когда он увидел, как она старательно ломает саму себя, пытаясь быть сильной. Чудесная актриса, но ужасная лгунья. — Я всё пытаюсь вбить себе в голову, что то, что я позволяла Вам со мной делать — неправильно, — хриплый вздох. — Говорила себе, что Вы опасны для меня. Но каждый раз, когда я об этом думала, я переубеждала себя, что Вы вовсе не плохой, что Вы не такой, каким Вас считают люди, каким должна считать Вас я, — на её глазах сгущалась пелена слёз. — Как же глупо… Ничего не сказав в ответ, актёр подошёл к ней поближе и обнял. — Прости, — скрепив пальцы в замок на её спине, актёр не желал её выпускать, поскольку понимал: отпустит сейчас — не сможет поймать снова. — За что?.. — актриса, не выдержав такого напора эмоций, со слезами на глазах посмотрела на него. — За то, что Вы не чувствуете ко мне то же, что я? Вы не обязаны мне, так что я не могу принять Ваши извинения… — Я не знаю, что ты чувствуешь ко мне. — Ч-что?.. Цуруга поднимает на неё взгляд и, стирая слёзы, улыбается. Искренне и радостно улыбается, а после притрагивается к виску, смещая руки к её талии. Кёко испуганно сжалась и покраснела до самых ушей, чем и воспользовался мужчина. Проведя носом от её уха до подбородка, он опустился ниже, притронувшись нижней губой к шее, заставляя девушку тихонечко вздохнуть. Это немного охладило его пыл. Уронив голову ей на плечо, Рен вдохнул тёплый воздух. Признавать свои ошибки и глупости было неприятно, но казалось правильным под таким пристальным взглядом. В нём было не осуждение или обида, а что-то гораздо большее, чем признательность или обычная радость. — Я никогда не пытался узнать твои мысли, — Кёко сморгнула еле заметные слёзы, чтобы разглядеть каждую черту его лица. — Ты всегда говорила обо всём, что думала. Начиная с работы и заканчивая тем, как ты меня воспринимаешь. Ты ничего не скрывала от меня: эмоции, чувства. Поэтому я думал, что если… Есть что-то такое, ты обязательно об этом скажешь. — Это неважно. Уже неважно… — Могами отвела взгляд, подумав, что сэмпай старается увести тему в другое русло. Тот поднял голову и нахмурился. — Важно, — притронувшись к её плечам, он заставил посмотреть её прямо ему в лицо. — Потому что ты решила, что не нужна мне. — А-а разве это не так? — его холодные пальцы стирали капли с её щёк. — Разве я могу быть?.. — Можешь, — твёрдо и уверено ответил вампир. — Я хочу верить, что ты можешь… «Я не подпускал никого так близко, как тебя», — он целует её в щёку. «Я верю твоим словам», — осторожно целует в висок. «Я хочу быть рядом с тобой», — нежно целует в лоб. Отстранившись от неё, вампир смотрит на неё совершенно иными глазами — кроваво-красными, хищными. Впервые вместо дрожи и страха она чувствует спокойствие от этого взгляда. Кёко неуверенно дотронулась ладонями до щек мужчины, желая запомнить каждую черту иной стороны сэмпая. — Мне не страшно… — тихо шепчет кохай. — Я вижу, — позволяя девушке изучать его лицо, Цуруга не скрывает от неё, что ему приятны её прикосновения. Тонкие пальцы пригладили тёмные волосы. Лицо слишком близко, горячий выдох становится её вдохом. Кёко касается своим лбом его и улыбается. — Что? — непонимающе спрашивает Рен. — Ничего, — актриса, слегка приоткрыв глаза, замечает его настороженность. — Правда, ничего… Просто на душе так спокойно, ни единой мысли. — Это плохо? — Не знаю, — она слегка отодвигается назад, повторяя движение Цуруги пару минут назад. Пальцы плавно переходят с волос на крепкие плечи. — Ты всё ещё хочешь, чтобы я ушёл? — поддаваясь вперёд, актёр притронулся губами к её шее, заставляя девушку тихонечко пискнуть. — Не хочу… — Ты всё ещё думаешь, что не нужна мне? — крепкие руки притягивают ещё ближе, не оставляя жертве пути к отступлению. — Не думаю… — сэмпай целует тонкую шею и, показывая клыки, осторожно впивается в сонную артерию. — Лишь желаю… Чтобы ты больше не покидал меня…