Джинни Уизли и Возвращение Злодея

— Зуб даю, это Малфой! — постанавливает Рон по возвращении в Гриффиндорскую башню, ребром руки рубя воздух перед собой, и Джинни, как и многие их однокурсники рядом, хватается за эту мысль, как за спасительную соломинку. Да, конечно, это всего лишь Малфой. Фамилия у него такая, надо отрабатывать. Сотрудничать с Волдемортом, убивать Дамблдора, предавать друзей, драться с Гарри, ненавидеть магглорожденных. Малфой страшно подставился, когда не пришел на Торжественный ужин. Написать на стене красной краской (это ведь краска, Мерлиновы подштанники, просто краска!) «Добро пожаловать в ваш личный Ад» — пошлая безвкусица, напугать может разве что вот ту первокурсницу, что и верещала, как мандрагора. Хотя, нет, Джинни качает головой и ругает себя за внезапную холодность и высокомерие. Любой бы испугался, если его сначала оглушить со спины, а потом отлеветировать прямо к этой надписи, да еще и измазав руки и лицо краской. В любом случае, ужин был сорван. Девочку повели знакомиться с мадам Помфри и пить успокоительное, а все остальные школьники, следуя за своими старостами, должны были разойтись по факультетам. Слизеринцы как-то подозрительно улыбались, поэтому никто не сомневался, что к глупому происшествию приложил руку именно младший Малфой. Где-то за спиной Джинни слышала оживленную дискуссию о том, что со дня побега ее братьев в Хогвартсе разучились по-настоящему творить пакости и вносить веселый беспорядок. Это, с одной стороны, вновь заставило ее вспомнить о Фреде и с болью в сердце подумать, что его не хватает, но, с другой стороны, Джинни ощутила гордость за своих старших братьев. Да, они были мастерами своего дела. Пусть на них ругалась мама, и отец частенько грозился наказать, но Фред и Джордж всегда все делали по-своему. Джинни тыльной стороной руки утерла глаза. Она не хотела плакать при друзьях, не хотела вновь видеть их сочувствующие взгляды, да и Рону от этого тоже было бы только хуже. *** Гермиона предлагает сесть в широкие кресла в углу, недалеко от окна. Оттуда можно видеть всю гостиную, а самим оставаться незамеченным. На всякий случай она деловито накладывает еще и заклинание Незначительности на всю компанию. Ее глаза блестят, и Джинни кивает усмехнувшемуся Гарри: Гермионе явно не терпится что-то рассказать. — Ну как, что вы думаете? — начинает она издалека, едва удерживая свое возбуждение. — О чем именно? — уточняет Гарри, делая вид, что совсем не понимает. Его напускное безразличие веселит Джинни, и она, как кошечка, ближе прижимается к нему, внимательно следя за волнующейся подругой. — Да Малфой виноват, конечно, — просто бросает Рон, лохмача волосы. Джинни тянется и поправляет челку брата, хотя он и пытается отмахнуться, краснея. — Малфой не виноват, — выдыхает Гермиона гордо, и видно, что именно этим ей и хотелось поделиться. — Мы знаем его шесть лет. Да, соглашусь, он эгоист, лицемер и хам каких поискать, но он трус и все свои действия продумывает на десять-двадцать шагов вперед. Не явиться на Ужин, а затем устроить шоу с красной краской? Не в его духе совершенно. К тому же он обязательно приплел бы какую-нибудь глупую колкость, что-то вроде «грязнокровкам место в грязи», — Гермиона мило смущается, и румянец покрывает ее скулы и почему-то кончик носа. Она моргает несколько раз и просит Рона прекратить так на нее смотреть, потому что от этого краснеет еще сильнее. — То есть ты думаешь, что кто-то из подрастающего поколения хочет свалить все на Малфоя, а самому остаться чистеньким? — Гарри удивленно переспрашивает. — Ну, а где тогда Малфой? Что же он не появился ни в Большом зале, ни в коридоре? — А вот это меня и тревожит, — Гермиона наклоняет голову, о чем-то раздумывая. — Его будут искать, чтобы обвинить. В такой ситуации логично прятаться. Но если предположить, что он невиновен? Он не был на Ужине, потому что его заперли, оглушили, напоили… да заблудился он в подземельях, в конце-то концов! Скорее всего, кто-то постарался, чтобы он не пришел. А в это время наш злоумышленник оглушает ту девочку, рисует на стенах и исчезает. Я уверена, портреты скажут, что никого не было, и это вполне объяснимо, если предположить, что на них был наслан морок. — Морок? — с сомнением произносит Рон. — Гермиона, скажи честно, ты просто соскучилась по опасности. — Соскучилась, — признается Гермиона. — Поэтому, как каждый из вас, я ее вижу на каждом шагу. Надеюсь, никто не будет отрицать, что мы все в одной лодке? Гарри без слов вытянул вперед руку ладонью вниз. Джинни тут же накрыла ее своей, и через долю секунды ладонь положила Гермиона. Последним присоединился Рон, хотя и у него это не заняло дольше пары секунд. Словно извиняясь, он пробормотал: «Не люблю Малфоя». — Тебе не нужно его любить, — привычно объясняет Гермиона, — но мы не должны никого обвинять голословно. Ну что, идем нарушать правила, как обычно? — Гермиона, ты ли это? — Гарри смеется, подмигивая подруге. — Каким маршрутом пойдем? — Да самым простым. Но захвати карту! Гарри широко улыбается, словно мальчишка, и торопится к не распакованному чемодану в спальню. Рон идет за ним, бросая на ходу Джинни, что они будут через пару минут, а Гермиона приветливо подходит к новенькой старосте — семикурснице Ладе Фейт, и Джинни остается одна, что, впрочем, ее не расстраивает. Сев в кресло с ногами, она рассматривает гостиную. Лада была чуть полненькой брюнеткой, с маленьким коротким вздернутым носиком и круглыми очками на нем, за толстыми стеклами которых прятались ярко-голубые глаза. Несмотря на то, что училась Джинни с ней вместе, толком Ладу она и не знала. Большую часть времени та проводила в библиотеке, за что уже на первом курсе получала массу обидных, как сейчас Джинни понимает, прозвищ. Зато, по-видимому, там она познакомилась с Гермионой, и сейчас они довольно мило о чем-то шептались. Джинни даже почувствовала укол ревности, быстро с ним расправляясь, однако. Человек не может принадлежать полностью одному другому человеку. Она же не ревнует Гарри к Рону и Гермионе, к Луне, к Джорджу, к Биллу, к Флер… да, к Флер-то как раз первое время она очень ревновала. Джинни бросает взгляд на часы над камином — у них есть минимум полчаса до того, как Филч сможет обвинить их в чем-то предосудительном. Если поймает, то, несомненно, в качестве наказания заставит эту самую надпись со стен оттирать без помощи волшебства. Не такое уж плохое наказание, кстати: можно напрямую познакомиться с уликой. Джинни мысленно хихикает: желание докопаться до правды, какой бы она ни была, просыпалось все сильнее. Да, с большой вероятностью хулиганский поступок мог быть совершен и Малфоем, но если Гермиона в этом сомневается, то, значит, у нее есть веские доводы для этого. Несмотря на позднее время, в гостиной по-прежнему было многолюдно: старшие курсы облюбовали кресла и диваны, сплетничают, обмениваются новостями; первокурсники же сидят на ковре: кто-то играет в колдокарты, а кто-то уже делает первые записи в своих дневниках. Ребята постарше громко обсуждают квиддич и шансы на то, что в этом году Гриффиндор получит Кубок. Какой-то веснушчатый мальчик вспоминает, как видел Оливера во время одного из недавних матчей, и Джинни невольно задумывается, как мог Оливер, фанат квиддича и соблюдения правил, дойти до того, что его дисквалифицировали на целый год! Сорвался после Битвы? Он ведь тоже был тогда тут, помогал сражаться, заботился о раненых. Договорившись о чем-то с Ладой, Гермиона возвращается к Джинни, практически сияя, и шепчет на ухо: — Лада нас прикроет. Я поставила ее в известность о том, что мы собираемся ближе рассмотреть надпись на стене. Ждем Гарри и Рона и идем. Джинни смотрит на подругу, не понимая: — Ты просто сказала, что мы идем к той стене? Но зачем? — Ну, а зачем мне ей лгать? — Гермиона недоуменно смотрит на Джинни, изучая ее своими большими карими глазами как артефакт в музее. — Лада — хорошая девочка, и я не хочу говорить ей заведомую ложь. Кроме того, согласно обновленным правилам Хогвартса, пункт третий, — Гермиона грустно улыбается, — старосту наказывают так же, как и нарушителей, если он или она оказываются не осведомлены о грядущем нарушении правил. Это моя затея, и я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Мы ведь взрослые люди, все прекрасно понимаем. А Лада по уши влюблена в этого идиота Малфоя, поэтому для нее особенно важно, чтобы наша прогулка удалась. Когда Гарри и Рон возвращаются и раскладывают на столике между креслами карту, у Джинни сладко ноет где-то в животе. Она и вправду отвыкла от приключений, особенно если они кажутся невинным развлечением, школьной шуткой. Карта разворачивается, и четыре пары глаз всматриваются в каждый миллиметр пергамента, отмечая каждое имя и локацию. — Ух ты, Слизнорт устроил пьянку, похоже, — присвистывает Рон, указывая на скопление имен в кабинете главы Слизерина. Там все главы факультетов и пара чиновников из Министерства. — Да нет, скорее уж разбор происшествия, потому и министерские заглянули. Замнут все быстренько, чтобы завтра в «Пророке» ничего такого не было, — шепчет Гарри. — Слизнорту, кстати, не позавидуешь. Он себя слишком любит и ценит, чтобы в первый же вечер нарваться на такую оплеуху. — При этом обратите внимание, студентов там нет, — добавляет Джинни, к которой эта часть Карты ближе. — Все в гостиной. Но и Малфой среди них, насколько я вижу, отсутствует. — Ну он тоже известный нарушитель правил, — бормочет Рон. — Строит какой-нибудь очередной Шкаф сейчас… — Да, похоже, что он в Выручай-Комнате, — подводит итог Гарри. — На карте его нет. — А мы уверены, что он вообще в Хогвартсе? — Гермиона смотрит на друзей, широко открыв глаза. – Что, если он не приехал? — Но Ромильда ведь видела его, — замечает Джинни, хмурясь. — Она сказала, что он был на станции, руководил шестым курсом. — А кто-то из нас видел его в поезде? Если у Малфоя есть причина не возвращаться в Хогвартс, он может и не вернуться. Подкупил младшекурсников, — шестой курс, заметьте! — а сам спрятался в поезде или даже не заходил в него. Потом те же шестикурсники организовали этот «розыгрыш», — Гермиона буквально выплевывает слово, — и он, словно стыдясь, прячется, чтобы появиться в другой день. Ему нужны несколько лишних дней, и вопрос — зачем? — Ну для начала нужно проверить, нет ли его в Выручай-комнате, — завершает Гарри триумфальный монолог Гермионы. — Мне нравится идея о том, что не все зло еще искоренено, но перед тем, как решать эту красивую новую версию, нужно убедиться, что в Выручай-комнате действительно пусто. Пойдем? Он, закрыв и убрав Карту, встает с кресла и предлагает Джинни руку, помогая подняться. Гермиона и Рон следуют за ними, и Джинни не может не видеть восхищение в глазах гриффиндорцев, мимо которых они проходят. Это странно, но все понимают, что Золотое Трио и Подружка Героя сейчас опять специально пытаются влезть в неприятности, но весь факультет разве что не аплодирует им. Никто не показывал прежде им излишнего уважения, не пытался брать автографы или колдографироваться на память, но сейчас Джинни точно знает, что их четверых каждый в гостиной считает вершителями правосудия и, даже после победы над Волдемортом, наполняет каждое их действие Великим Смыслом. Это дико, странно, но удивительно волшебно знать, что тебя одобряют полностью. Даже если идешь нарушать правила. Хотя, нет, гриффиндорцы как раз очень любят тех, кто нарушает правила, этого не отнять. *** Коридоры Хогвартса пусты и тихи. Некоторые портреты посапывают, выводя рулады, а некоторых и вовсе нет — зато где-то вдалеке слышатся органная музыка и громкие голоса. Прислушавшись, Джинни различает слова старой детской песенки, которую слышала еще от своей прабабушки: Мой миленок заплутал, В замок к ведьме прискакал — Та красива и щедра, напоила допьяна — Но вернулся, Мерлин мой, Принц козленочком домой! Они с Роном одновременно смеются, вспоминая детство, запах свежего хлеба и обязательно чашку свежей черники или малины к чаю. Гермиона и Гарри переглядываются, и Рон шепотом поясняет: «народная песня». Факелы ровно горят, и из-за празднующих поющих портретов даже ночные коридоры сейчас не напоминают Джинни о произошедшей здесь несколько месяцев назад Битве. До восьмого этажа они добираются без приключений, и это кажется хорошим предзнаменованием. Уже давно время отбоя, и Филч, увидев их здесь, непременно сообщил бы МакГонагалл. — Если комната занята, мы попасть не сможем, — шепчет Гарри, останавливаясь напротив стены. — Что загадываем? — Ну, Хранилище-то сгорело, — Рон облизывает мигом пересохшие губы, вспоминая, очевидно, о том, как им посчастливилось оттуда бежать, — Давай что-то безобидное? — Нам нужно место, где можно переночевать, — просто предложила Джинни. — Этого же достаточно, верно? — Попробуем, — Гарри одобряюще сжимает ее плечо, и все вместе они трижды проходят мимо стены, где в итоге все же появляется дверь. Вооружившись волшебной палочкой, Гарри аккуратно ее открывает и оказывается в небольшой комнатке, где к потолку подвешены четыре гамака. В камине уютно потрескивает огонь, а на стене развивается флаг Гриффиндора. — Хорошая новость: Выручай-комната по-прежнему функционирует. Плохая новость: Гермиона права, и Малфой действительно не в Хогвартсе. — Гарри открывает дверь шире, чтобы Джинни, Гермиона и Рон тоже могли зайти. — Я предлагаю еще раз взглянуть на Карту, выбрать маршрут и все-таки вернуться в гостиную, по пути пройдя мимо Большого Зала. — Мы снова в деле, — ухмыляется Рон. — Я даже благодарен Хорьку за такой подарок. Не выдержал бы целый год учиться, как паинька. — Это не отменяет того, что нам всем нужно сдавать Ж.А.Б.А.! — наставительно напоминает Гермиона и поднимает с пола появившуюся там книгу. — «Чары: Продвинутый Уровень». Вот, даже Хогвартс считает, что нам нужно учиться! — Даже несмотря на это, я счастлив! — громко сообщает Рон, входя в комнату вслед за Джинни. Поравнявшись с Гермионой, он чуть нагибается и звонко целует ее в губы. — Потому что у меня есть ты! Легко подняв Гермиону, словно пушинку, Рон крутит ее по комнате под заливистый смех Гарри и Джинни, отстранено думающей о том, что Гарри, в отличие от Рона, свои эмоции привык сдерживать. Видимо, все-таки встречи с Лавандой не прошли для «Бон-Бона» даром. Джинни вспоминает об этом и почему-то снова смеется.