Джинни Уизли и Возвращение Злодея

— То есть Драко так и не очнулся больше? — еще раз уточняет Гермиона, не скрывая дрожь в голосе. Всегда невозмутимая, сейчас она мнет в тонких пальцах клочок бумаги, ставший похожим на дырявую белую тряпочку, годную разве что для скручивания плевательных шариков. В Выручай-комнате вновь висят гамаки и горит ровное пламя в камине. На маленьком столике кофейник и несколько круассанов с абрикосовым джемом — Рон забежал по пути к домовикам. От чашек поднимается пар. Гарри качает головой и проводит по взлохмаченным волосам ладонью. Джинни знает, он хотел бы сейчас проснуться — так, чтобы все произошедшее казалось ночным кошмаром, а не, увы, бесконечно ужасающей явью. Джинни сидит на диване рядом с Гарри, почти на коленях, — но ледяные пальцы бестелесного Тома Риддла то и дело похлопывают ее по щеке: каждый раз, как Джинни хочет открыть рот и рассказать о мучающих ее видениях. Она уверена, что лишь звук, и от удара ее голова дернется, позвонок хрустнет и превратит ее еще тлеющую жизнь в простое существование куклы со стекающей из уголка рта тонкой ниточкой слюны. Джинни не хочет этого. Она боится умирать и боится ожидания смерти. Проще твердить, что Морган разберется, что к чему, и весь аврорат во главе с Кингсли примчится на выручку. Потому что они ведь просто школьники. Они уже выиграли свою войну. И одной-то войны много для взрослого человека, что уж говорить о подростке… а им навязывают еще и еще, каких-то призраков, теней и замотанного в проклятые души Малфоя. Джинни закричала бы, если бы еще были силы. Но сил хватает только на вдох и выдох, один за другим, другой за одним. Джинни просто очень хочет жить. — МакГонагалл сомневается, что Драко вообще просыпался, — мрачно произносит Гарри сквозь зубы. — Считает, что я уснул во время своего «дежурства». Плевать, что мы с Джинни оба слышали и видели одно и то же. Так ведь, родная? — Да, Гарри. — На губы Джинни ложится холодный палец, и ухо улавливает вкрадчивый шепот «еще не время, детка». Она выворачивается, почти кусая попавшую в приоткрытый рот фантомную фалангу. Том смеется: «Люблю дерзких». Джинни делает еще одно усилие и, преодолевая страх, продолжает: — Драко просыпался и говорил с нами. Перед тем как… — она сглатывает, — вновь замолчать, он будто бы предупреждал нас о грозящей беде. — «Троянский конь», — задумчиво произносит Гермиона и морщится. — Как мы все помним, в греческой мифологии деревянный конь, в котором сидели лучшие войны, помог ахейцам одолеть Трою. Троянцы сами открыли ворота своей гибели, — она сглатывает, — как, видимо, мы. — Ну же, это всего лишь Малфой и его россказни! — хлопает Рон ладонями по коленям. — Он ведь трепло редкостное, что его слушать! — Да нет, в этот раз Малфой — явно сам жертва. Вопрос — старший или младший, — возражает Гарри. Обратившись к стене, он несколько секунд беззвучно шепчет, пока из пустоты не появляется длинный свиток. С хлопком рядом материализуется Прытко Пишущее Перо. — Мы знаем, что Малфой был на вокзале. Об этом сказала Ромильда. Но сел ли он в поезд? Это раз. Далее: мы знаем, что кто-то намалевал ту глупую надпись про «личный ад», — Гарри морщится, а Перо записывает каждый пункт, подчеркивая это «раз», «далее» и ставя знаки препинания в нужных местах. — Но зачем? Просто попугать малышню? Руки за такое оторвать бы. Ну и, третье, — Драко мы нашли только сейчас, в ящике, присланном извне. — Он был иначе запакован, — вставила Гермиона. — То есть его подложили уже позднее, когда Джордж уже отправил партию в Хогвартс. Нужно узнать, на каком этапе это могло произойти. — Я спрошу, — Рон поднимает вверх руку. — Пошлю сову утром. Или мы можем прямо сейчас завалиться всей толпой к МакГонагалл и попросить ее камин на пять минут. — Пока достаточно совы, — в смехе Гарри слышна горечь. — Представляю выражение лица МакГонагалл, если она увидит нас у себя на пороге с такой на первой взгляд невинной просьбой. Решит, что у нас паранойя на посттравматическом синдроме. У меня такой диагноз даже прописан где-то в карте в Мунго. Да и опыт показывает, — он обводит взглядом каждого из друзей, — что мы отлично справляемся и без чужой помощи. Поэтому план действий будет таков: Рон, ты списываешься с Джорджем. Гермиона, ты ищешь в библиотеке заклинания, которые могут пролить свет на то, что Драко назвал «троянский конь». Джинни, ты… ты помогаешь Гермионе. А я поговорю с призраками, мадам Помфри, МакГонагалл и Морган. Я считаю… Остаток его фразы тонет в окутывающем комнату тумане. Он поднимается с пола, опускается с потолка, и Джинни едва может различить лица брата и Гермионы, сидящих в гамаке напротив. Из облака тумана торчат лишь две пары худых ног. Туман обволакивает, окутывая тело и прижимая к себе, пряча звуки и проникая внутрь — Джинни старается не дышать, но все равно уже в ней: сквозь отверстия ушных раковин, ноздри, плотно сжатые губы и слизистую глаз. Туман проникает под пальцы Гарри и гладит ее кожу вместо них, осмеливаясь не только на дружеское объятие плеч, но и сползая ниже, шаря по округлой груди и плоскому мягкому животу. Джинни краснеет, но едва может вырваться. «Моя маленькая упрямица, ты видишь, что и без тебя они справляются, — шепчет Том Джинни, вздрагивающей от прикосновения холодных губ к мочке уха. Туман вязкий и густой, похожий на кисель, и теплый, отчего присутствие Тома ощущается только сильнее. Она поражена и испугана, что никто не видит, как ее кожа покрывается мурашками, а едва заметные рыжие волоски на шее и руках становятся дыбом. Том прикусывает мочку ее уха. — Ты им не нужна. Слаженное трио не превратится в квартет. Ты будешь ждать. Пойдем со мной, мы ведь все равно связаны как единое целое. Нам нужно стать единым целым…» — Нет! — кричит Джинни, вырываясь из тумана и отталкивая от себя его липкие кисельные щупальца. Они нехотя покидают ее тело, словно оставляя на нем гнилую серую слизь. Но ползут, ползут назад в щели между досок, забиваются под шляпки гвоздей, утекают сквозь вентиляционные отверстия. Комната за секунды вновь наполняется светом от парящих под потолком электрических ламп. Все на месте, все как было. Гарри, Рон и Гермиона с ужасом смотрят на Джинни, задыхающуюся от страха и дрожащую как от озноба. — Джинни, что с тобой? — Гарри хмурится и, спустившись на пол, подходит к ней и заглядывает в глаза. Ей кажется, что еще чуть-чуть, и он проверит ее на Заклятие Подчинения. Джинни не возражает, отчасти даже всей душой желая убедиться, что она чиста. И просто сходит с ума. Просто двинулась, как пациентка клиники. Так будет проще, всем будет проще. Джинни умоляюще смотрит на Гарри и твердит про себя: «Давай, используй Империо, заставь меня заткнуться и уснуть. Молчать и сопеть в подушку. Свяжи, заклей мне рот и отлеветируй к мадам Помфри. А лучше в Мунго. В Мунго». В ушах стоит грохот — бьется сердце, и во рту привкус металла. — Джинни? — Гермиона тоже спускается и подходит ближе, вытаскивая волшебную палочку. — Что происходит? — Уснула, — против воли отвечает Джинни. Ее нижняя челюсть зажата между пальцами Тома, и краем сознания Джинни отмечает, что от такого захвата точно останутся синяки. Том говорит ее голосом. Он диктует ей, что говорить. Он открывает ее рот и двигает ее языком. Он смотрит ее глазами. На взволнованных Гарри и Гермиону, на хватающего ее за руки Рона. Том смеется в ее голове и ненавидит, и вся душа Джинни полыхает огнем, забивающим черным дымом легкие. — Померещилось что-то. Все в порядке. Ничего не в порядке, все очень-очень плохо. Джинни хочет кричать, но слышит лишь смех Тома и видит лишь черный дым, вырывающийся из ее раскрытого рта. Она как марионетка в ловких руках — он сейчас будет пить воду, а она станет повторять алфавит, от A до Z, не останавливаясь ни на секунду. — Нам лучше вернуться в гостиную, — не отводя взгляда от Джинни, постановляет Гарри. Никто не спорит. *** Рон и Гарри ведут Джинни, поддерживая за талию: она сама едва может передвигать ногами. Гермиона идет первой — следит за дорогой и произносит нужные пароли, поминутно оглядываясь. «Еще чуть-чуть», — шепчет под нос, ободряя скорее себя, чем друзей. Наконец, вот и заветная дверь. Полная Дама, услышав верные слова, отъезжает в сторону, и Джинни внезапно чувствует прилив сил. Том не может управлять ею в полной мере в чужой гостиной? Или причина кроется в ином? — Я в норме, — бормочет она, делая попытку вырваться из надежных рук брата и друга. — Пять минут, и я готова даже писать эссе по трансфигурации. — Мне не нравятся эти твои приступы, — ворчит Рон, сгоняя сидящих на диване первокурсников. Те держат в руках какие-то тетради, и лишь через несколько секунд Джинни понимает, что почти у каждого в гостиной в руках дневники, изготовленные Джорджем. Она устало закрывает глаза: чем дольше никто не вспомнит о необходимости их заполнения, тем лучше. Пока Гарри извиняется перед первокурсниками и обещает привезти в следующие выходные пару коробок шоколадушек из Хогсмида на всех, Джинни рассматривает гостиную: так и есть, детишки, кусая кончики перьев или даже высовывая от усердия кончик языка, записывают свои похождения. Что там может быть такого ценного? Поел три раза, обозвал пять раз Сэма тупицей и поставил подножку Рози? Что там писать-то? Они не разговаривают друг с другом, не играют в шахматы или читают книги. Они просто пишут, уставившись в белоснежные листы, тут же впитывающие каждую каплю чернил. Воспоминания застревают в горле и просятся наружу криком ли, плачем. — Да, нам бы тоже надо отметиться, — словно виновато, произносит Гермиона, присаживаясь рядом с Джинни. — Говорят, у МакГонагалл есть свиток, где отмечены те, кто игнорирует нововведение. Будто бы за это снимают баллы. — Плевать, — одними губами шепчет Джинни. — Даже если за одну страничку дадут сто баллов, мне плевать. — За страничку, конечно, не дадут, — пытается поддержать беседу Гермиона, — но все записи помогают нормализовать функционирование Хогвартса: можно устранить несправедливость, предупредить возникновение вражды или отследить недобросовестное исполнение своих обязанностей. — Не хочу, — Джинни мотает головой. — И не буду. — Хорошо, — соглашается Гермиона. — Я не буду настаивать. Но вскоре ты сама убедишься, что твой брат изобрел великолепную вещь, которой пользоваться будут и внуки наших внуков. Просто тебе нужно время. За спиной Гермионы — Джинни видит в зеркале — Гарри и Рон о чем-то насторожено шепчутся, взглядами то и дело обращаясь к ней. Она понимает. Но Том, сидя на подлокотнике дивана, гладит ее по голове, любовно перебирая волнистые пряди. Он не даст ей сбежать. До тех пор, пока она будет ему нужна. А потом, в этом нет сомнений, он избавится от нее без колебаний.