***
Окинув взглядом оружие, Гарнет вздрогнула и почувствовала, как половинка ворот на страже ее самообладания медленно и со скрипом приотворилась, впуская алые волны, плескавшиеся у порога месяцами. На ее коленях покоился "давно знакомый приятель" - кольт, за последний год успешно превратившийся из инструмента правосудия в игрушку, с которой девушка до недавних пор воображала себя творцом беспредела, настоящей грозой уличных банд и независимым борцом за выживание. Тот самый кольт, из которого вылетела смертельная для Кеннета пуля. Когда пистолет лег в ее руку так же легко и удобно, как и прежде, а пальцы нашли знакомые царапины на корпусе, у Гарнет отпали всякие сомнения. - Со старым другом работать будет удобнее, не так ли? – снисходительно произнес Карло. – Да, на новую пушку ты пока что не заработала. А за эту можешь сказать спасибо все тому же доктору Лестеру. Кстати, как прошла ваша сегодняшняя встреча? Вы уже условились, каким образом ты отблагодаришь доброго коронера? Кольт снова упал на колени. Гарнет выпрямилась и не побоялась на секунду заглянуть боссу прямо в глаза. - Мне обязательно стрелять в эту вашу Мерил? Гарнет набралась сноровки за прошедшие месяцы и научилась справляться с волнением в присутствии людей, которых она опасалась и которым не доверяла. Перед доктором Лестером она открылась инстинктивно, не задумываясь о последствиях, просто доверяя ему свои переживания и рассчитывая на поддержку с его стороны. В данной ситуации поддержки ожидать не приходилось. Более того, жест Карло с ее старым пистолетом она расценила как издевательство, и это еще крепче запечатало ее истинную реакцию на дне души. Внешне она ощетинилась и приготовилась к психологической и вербальной контратаке. - Готова предложить другой способ? Может быть, более гуманно забить до смерти или же заколоть столовыми приборами? - Разумеется, пистолет имеет свои преимущества, - Гарнет решила отвечать спокойно и разумно, дабы в итоге все же добиться своей цели. – Но... вы не хотите, чтобы вашей бывшей любовнице, подлой предательнице, было больно? Чтобы она не почувствовала страданий? Просто пуля в лоб, и все? С этой минуты улыбка Фальконе перестала для нее существовать. Он расправил плечи и предстал перед ней в жестком и бескомпромиссном облике, который предназначался для непослушных юнцов, лезших из кожи вон, чтобы попасть в семью, но при этом переоценивавших свои усилия во много раз и требовавших всего и сразу. - Твой срок – до завтрашнего утра. Делай все, что пожелаешь, но, если ты дотянешь хотя бы до полудня либо провалишь задание и выдашь себя – в лучшем случае я пожалею денег даже на твои похороны. А так можешь заранее отправляться на пожизненное. Тони не вмешивался в диалог босса с девушкой, но даже ему стало не по себе от слов, которые тот выдал тоном, не терпящим никаких возражений – ледяным и беспощадным. - Пора детства и рождественских подарков закончилась. Ты либо проходишь инициацию, либо нет. Да не хмурься же так – неужели я даю абсолютно непосильное задание? Гарнет встретила удар с достоинством - на лице по-прежнему не дрогнул и мускул. Слова босса не стали для нее откровением – скорее, она наконец-то избавилась от его снисходительно-посмеивающейся манеры, и все стало на свои места. - Где? - Уайтхолл билдинг. Номер на том же этаже уже забронирован. Можешь считать это последним дружеским жестом, - сказал Карло. - Считайте, все уже сделано, - бесстрастно ответила ему Гарнет, а про себя подумала: "Какой, нахрен, друг, мистер Фальконе - вы всего лишь отвратительный и алчный человек. Затраты на меня еще окупятся вам сторицей."***
Лимузин тем временем свернул на улицу, с которой начинался самый крупный и богатый центральный район Эмпайр Бэй - Мидтаун. - Тони, останови у ресторана. Потом езжайте куда угодно, кроме Вест-Сайда. Впрочем, ты и сам прекрасно знаешь, что нужно делать. Гарнет впервые видела парадный вход одного из самых роскошных ресторанов города вживую. «Мальтийский сокол» был еще одним княжеским владением босса и по сути главной штаб-квартирой семьи Фальконе, но об этом Гарнет предстояло узнать позже. Красная ковровая дорожка устилала крыльцо и продолжалась за прозрачными стеклянными дверьми ресторана. Карло, выйдя из автомобиля и очутившись на лестнице у входа, произвел на Гарнет впечатление заносчивого кинопродюсера - уверенная твердая походка и элегантный костюм из дорогой ткани усиливали это впечатление.***
Не успел босс скрыться внутри заведения, как лимузин тронулся и покатился уже по другой траектории. Гарнет сделала глубокий вдох и прислонилась к спинке сидения. - Тебе не страшно? Голос Тони еще больше был пропитан заботой, но на этот раз не столько отеческой, сколько заботой человека, которому была небезразлична судьба молодой цветущей девушки. - Я выгляжу подходяще для одной из лучших гостиниц Эмпайр-Бэй? Оставшись наедине с Тони, она слегка расслабилась и вновь вернулась к привычной ободряющей иронии. - Выглядишь сегодня потрясающе. Старалась для доктора Лестера, не так ли? - Ты ревнуешь, потому что он моложе? – не удержалась от колкого замечания Гарнет. - Или слова босса проложили путь к опасным выводам? - Доктор Лестер – примерный семьянин и любящий отец, так что ты зря стараешься, дитя. - Да, в отличие от Фальконе, он имеет лишь одну любовницу - собственную жену, - проигнорировав беззлобный выпад, подытожила Гарнет. - Наше ли с тобой дело - обсуждать, кого и когда имеют наши общие знакомые? Девушка не ответила ему. Она вновь смотрела на пистолет и невольно встряхивала голову и сильно зажмуривала глаза, стараясь избавиться от цепких образов, вылезших из памяти и опутывавших ее взор. - Тони. Милый, дорогой Тони... Мужчина слегка удивился ее неожиданно мягкому и слабому голосу. - Эй, ты там не приложилась об косяк при очередном повороте? - уточнил он, глядя в зеркало заднего вида. - Помнишь, ты говорил, что лучше бы мне было уехать из этого паршивого города сразу? Так вот скажу тебе, что в другом городе мне бы не довелось испытать и половину того веселья, что ожидает меня в Эмпайр Бэй, под крылом вашей семейки! Вези меня в Ойстер-Бэй. Потом я сама. - Заселишься прямо сейчас? - Чем раньше, тем лучше. Меньше поводов будет причислить меня впоследствии к подозреваемым. Кроме того, я пробуду там три дня, дабы не вызвать никаких подозрений быстрым отъездом. - Узнаю дочь копа, - с улыбкой ответил ей Тони. - А что ты думал делать до вечера в этом чертовом лимузине? Часами кататься по городу? Или ты хотел воспользоваться ситуацией и совратить молодую девушку прямо на мягких сидениях шикарного закрытого автомобиля? …О, прости меня, я… я жутко нервничаю. Гарнет опустила голову. Стыд от вырвавшихся по неосторожности слов оставил жгучие отметины на щеках девушки. Сам мужчина, опешив, сбавил скорость и повернулся в ее сторону. - Я тебя за язык не тянул, принцесса. Но предосторожность и вправду важнее всех остальных, пусть и фантастических, планов. Ойстер-Бэй так Ойстер-Бэй. Тогда не забудь там же заглянуть в ближайшую галантерею... - Чтобы прикупить вместительный саквояж и барахло, которым его можно наполнить. Я обо всем позабочусь, - без тени улыбки на лице сказала Гарнет.***
В четыре часа дня швейцар отворил двери отеля, и по мягкому напольному покрытию в фойе пронесся шлейф из легких следов. Маленькая замшевая туфелька отстукивала ритмичную последовательность, которая, в зависимости от акцента на том или ином шаге, звучала для каждого присутствовавшего отдельной композицией. Девушка на ресепшне отложила в сторону початый десерт на маленьком блюде и, выпрямившись у стойки, приготовилась одарить нового клиента дежурной улыбкой. Неровное кудрявое пламя ее взбитых светлых волос контрастировало с прямым, как силуэт свечи, покроем темно-коричневого служебного костюма. - Добро пожаловать, мисс... - Скарлетт Лилиан, - прощебетала Гарнет. Ее миловидный жизнерадостный облик вкупе с модным платьем, широкополой шляпой и вместительным плотным саквояжем из блестящей кожи, отороченным черным бархатом, произвели на весь обслуживающий персонал отеля неизгладимое впечатление. Немногие девушки, особенно ее возраста, в послевоенное время осмеливались щеголять дорогими бросающимися в глаза аксессуарами. - Да, имя есть в списке, - кивнула ей менеджер. - Ваш отец... он сегодня утром забронировал прекрасный номер - не люкс, но очень удобный и комфортабельный. Сервис всегда к вашим услугам – стоит лишь снять трубку. И на этаже исключительно женское общество. Вас никто не побеспокоит. При этих словах она оторвалась от журнала и понимающе-лукаво взглянула на девушку. Отличный ход со стороны Фальконе... или, что более реально, Тони. Ее, очевидно, приняли за наследницу какого-нибудь дельца, нажившегося на спекуляциях во время войны. Прекрасный отвод для глаз - между приезжей богачкой и местной путаной ни одна живая душа не сумеет заподозрить связей. Разве что при наличии следов, коих девушка оставлять была не намерена. Едва в руках Гарнет оказался ключ, как вокруг нее уже кругом вились швейцары, предлагая свои услуги. Все они как на подбор были высокими и худощавыми и, в отличие от девушки за стойкой, вызывали ассоциации скорее с опаленными высохшими вплоть до закручивающегося фитилька огарками в изысканных узорчатых подсвечниках - так роскошь их фирменных ливрей и уборов контрастировала с невыдающейся внешностью. Девушка жестом поблагодарила их за усердие и вручила саквояж одному из них не глядя, однако потом, когда тот, ускоряя шаг, направился к лифту, зацепилась взглядом и не отпускала до конца, пока они не встали перед ее номером. Швейцар выжидающе уставился на нее. Гарнет легко, но настойчиво забрала свои вещи и непринужденным жестом оставила в его руке три ровные купюры. Щедрость - еще одно условие успеха, и ее область применения сложно переоценить. Этим приемом с одинаковым успехом пользуются и главари мафии, и добропорядочные соседи по дому. Трудно переходить дорогу тому, кто добр к тебе и не скупится на "приятные мелочи". Номинал и количество купюр очень даже устроили швейцара, и тот, напоследок преподнеся ей изящный комплимент, быстро исчез, словно боясь, что не удержит свое богатство на месте.***
Гарнет аккуратно повернула ключ в замочной скважине и совершенно неторопливо потянула на себя дверь. Просторная гостиная, покрытая теплым и неярким дневным светом, обнаружила современную сверкающую чистотой обстановку, вполне пригодную и для уютных семейных посиделок, и для дружеской вечеринки. С художественной небрежностью на точеной софе и глубоких креслах были разбросаны бархатные подушки, в идеальной симметрии были расположены ряды полок и стеллажей вокруг комнаты, прямыми силуэтами ниспадали с потолка бежевые шторы на окнах, незыблемой волной по полу стелился гладкий голубой ковер. Комната заканчивалась дверями с левой и правой стороны. Первая вела в маленькую выкрашенную в персиковые тона спальню и санузел, а вторая – на так называемую кухню, точнее, комнату, успешно маскирующуюся под нее – ибо к услугам постояльцев было обслуживание в номерах и ресторан на первом этаже отеля, вывеску которого Гарнет приметила, оглядывая на входе зал. Не имея при себе ни единого плана по устранению цели, она должна была пользоваться любой возможностью для того, чтобы подобраться к Мерил. Своеобразная проверка не только на хладнокровие, но и на смекалку. «Сомневаюсь, что хотя бы у половины солдат Фальконе она имеется», - хмуро подумала Гарнет, прохаживаясь по номеру и запоминая его планировку – логово «жертвы» едва ли могло от него отличаться, разве что в каких-нибудь деталях. – «Классическое убийство в среде гангстеров – укромная обстановка, желательно, очищенная от свидетелей, и пистолет в руках убийцы. Ладно, еще возможны варианты вроде ножа или даже кулаков, но мало кому выгодно тратить столько времени и сил либо пачкать свою одежду ради одного человека. А застрелить человека где-нибудь на улице или в баре много ума не требуется. Другое дело, когда твой босс болен и хочет, чтобы убийство превратилось в целый ритуал. Почему-то никто не думал о «чести», когда другую девушку душили прямо в их заведении, и с легкостью отдали ее на съедение этим мразям», - Гарнет с горечью вспомнила тот день, когда она пыталась защитить одну из проституток и в итоге лишь получила выговор от Эдди. Девушка приземлилась вместе с саквояжем и тут же вывернула все его содержимое на постель. Сверток с вечерним платьем, сумочка с принадлежностями из косметического магазина, стянутая резинкой пачка купюр – часть реквизита богатой наследницы. И на самом дне – завернутый в бумагу пистолет, который Гарнет так отчаянно ненавидела и мечтала от него избавиться при первом удобном случае. Ближайший час ей следовало провести тихо, производя впечатление, будто она неспешно раскладывает вещи и отдыхает. Помрачнев от перспективы просидеть все это время в бесплодных и томительных ожиданиях, Гарнет развернула платье, повесила его на вешалку в шкаф, затем провела еще пятнадцать минут в душе и, завернувшись в махровый гостиничный халат, вместе с пистолетом переместилась в гостиную, где уселась перед телевизором. Вот уже минут пять она не двигалась, устремив бессмысленный взор в пол. Пальцы сами собой перебирали рукоятку пистолета, вращая его на разные лады. Гарнет старалась прогонять прочь все мысли о злодеянии, что совершило это несчастное оружие. Совсем углубившись в мысли, она на автомате разобрала пистолет, прошлась по нему рассеянным взглядом и тотчас окаменела. Магазин был пуст.***
Если выполнение первого же контракта обернулось провалом – это мрачный знак для всего твоего будущего. Напрасно она так чванилась перед Фальконе, пытаясь продемонстрировать ему свою эрудицию – на деле же, безоружная и совершенно одинокая в этом огромном отеле, девушка рисковала жизнью. Дочь копа, она отлично знала ловушки, на которые попадались преступники. Знала, как находили и исследовали улики. Она провела достаточно времени и на стороне легавых, и на стороне бандитских шаек, чтобы понимать, как все устроено. В полшестого Гарнет позвонила и забронировала столик в ресторане, а в шесть вечера вышла из номера – бледная и с небрежно уложенными волосами. Пистолет и пачка долларов остались под подушкой – девушка не рискнула прятать под легким полупрозрачным платьем что-либо из этих опасных предметов. Она явилась в ресторан и повела себя как настоящая капризная наследница – устроила выговор менеджеру за «неподходящее место у окна» и потребовала срочно поменять столик. - Как видите, все свободные вип-места заняты, - развела руками менеджер, говоря при этом спокойным голосом – ей было с чем сравнивать поведение требовательной клиентки. Кроме того, она была осведомлена о ее достаточно солидном взносе за проживание в отеле и делала все возможное, чтобы не навлечь на себя серьезных проблем. – Но мы непременно решим проблему. Тем временем Гарнет осмотрелась, изучая публику. Зал изобиловал женщинами разных мастей и возрастов – за одним столиком одиноко ужинала рыжеволосая и желтолицая дама в платье с серебряным шитьем, за другим неспешно выкуривала длинную тонкую сигарету темнокожая и тонкокостная девица, а мимо Гарнет прошла женщина с собранными на затылке золотистыми локонами, одетая в свободный брючный костюм. Эти три экземпляра были случайно выбраны цепким взглядом Гарнет из общего букета. На фоне всего соцветия представители мужского пола выглядели бледно и несолидно и по большей части держались отдельно от дам в «своих» компаниях. Знакомого лица она пока так и не обнаруживала. И, несмотря на то, что глупо было надеяться на непременное появление Мерил в зале, Гарнет пришла в уныние и невольно глубже вжилась в роль привередливой постоялицы.***
- Добрый вечер, Лора. Будь любезна, проводи меня и эту прелестную барышню в самый уютный уголок этого места. Гарнет не верила своим ушам, а повернувшись к появившейся из ниоткуда Мерил Джандис, и вовсе едва не решила, что сознание играет с ней злую шутку. Но нет же, вот она, собственной персоной, - и зовет девушку с собой на ужин! Мерил выглядела так же неотразимо, как и в первую их встречу. Она была неизменна в своей безупречности, но, в отличие от глянцевых кукол, не производила впечатление застывшей и неживой красоты. Она знала, как подчеркнуть свою роскошную внешность. Мерил настояла на том, чтобы сесть не напротив, а рядом с девушкой, и таким образом сразу же сократила дистанцию и создала атмосферу доверительной беседы. Гарнет за одно мгновение начало казаться, будто она знает эту женщину уже много лет. - Наверное, я не сумею объяснить чувство, которое возникло в моем сердце, когда я увидела вас… нет, могу я говорить свободно «ты»? Благодарю. Возможно, мне не стоило быть столько дерзкой, похищая тебя и уводя в свои угодья, но достаточно было лишь одного взгляда, чтобы понять – в этой девушке я найду отклик. Ты свежим ветерком ворвалась в это затхлое, заполненное скукой место. Не знаю, что привело тебя сюда. - А что привело сюда вас? Куртизанка в задумчивости отпила вино из бокала. - Наверное, безвыходность моего положения и статуса, по которому положено гнить вместе со своими бриллиантами на верхних этажах старого, но богатого особняка. - Не так страшно оказаться в лапах старого особняка, как смириться с тем, что в его подвалах ты преждевременно похоронил юную жизнь, - не удержалась Гарнет. Ее не покидали тревожные мысли. – Простите за патетику, всего лишь перефразировала, как сумела, господина По. Глаза Мерил блеснули в сумраке, и она подняла руку, легким движением обводя зал. - Взгляни на этих напыщенных снобов. Я знакома со многими из них. Здесь собрались как солидные супружеские пары, так и гордые одиночки. Но всех их объединяет одно – невежество, которым они непомерно гордятся. Похоже, ты – единственная в этом отеле, кто умеет читать и читает стоящую литературу. И я в особом замешательстве, ибо… сколько тебе лет, Скарлетт? Восемнадцать? Девятнадцать? - Вот скажу я сейчас вам, а табачный дым разнесет молву по всему отелю, затем и по городу… и ни один из этих снобов не станет воспринимать меня всерьез, - уклончиво ответила Гарнет. – Не знаю насчет вас, а для меня имеет значение, с каким статусом я буду вращаться в обществе. Мерил ослепительно улыбнулась, обнажив белоснежные идеально ровные зубы. - Это не родительское воспитание. Что-то другое, свежее и самобытное. Это мало зависит от достатка – более того, всем своим видом ты бросаешь ему вызов. - Вам не нравится, как я выгляжу? – притворно обиделась Гарнет. - Все это… довольно небрежно. В твоем гардеробе есть что-то… более стильное? При этих словах Мерил придвинулась к ней ближе. Она невзначай коснулась ее платья и погладила его ткань, облегающую плечи девушки. - Я не вожу с собой багажа. И не люблю носить одно платье много раз, - нашлась Гарнет, ощущая дискомфорт от продолжительных двусмысленных поглаживаний со стороны Мерил. - А в мой номер каждое утро приносят чудные туалеты. Некоторые я до сих пор так и не успела вывести в свет. Так часто провожу время в своем просторном, но таком пустом гостиничном номере… Мерил начала говорить с придыханием. Будь Гарнет половозрелым мужчиной, в этот момент она могла окончательно подпасть под влияние обольстительной блондинки, но она была девушкой, к тому же, знавшей о флирте лишь понаслышке, и потому ощущала лишь нарастающее напряжение. Ей было неуютно, даже неприятно. Но она не отодвигалась, а лишь мягче улыбалась, чувствуя, что балансирует на самом краю пропасти. Это был ее единственный шанс попасть в номер Мерил сегодняшним вечером. - Ваш наряд великолепен. Мне даже завидно подумать о том, что может еще храниться в шкафу такой модницы… Внутри девушка дрожала. Мерил откинулась на спинку дивана и широко улыбнулась. - Мой гардероб в твоем распоряжении. Я даже знаю, какие цвета тебе подойдут. И фасон… более закрытый. Настоящие кокетки не выставляют напоказ свою красоту… они берегут ее лишь для тех, кто сумеет оценить ее по достоинству. Элегантным взмахом она изобразила изгибистый силуэт. - Прямо сейчас? – осторожно произнесла Гарнет. - Прямо сейчас? – перепросила Мерил, словно случайно. Она перевела взгляд на большие настенные часы и вздохнула. – В столь раннее время среди постояльцев отеля не принято ходить в гости друг к другу. Вот ближе к полуночи… - Почему бы и нет. Я очень поздно засыпаю и с удовольствием проведу некоторое время в приятном обществе, да еще и рискуя примерить экстравагантные наряды.***
Вернувшись в номер к девяти часам вечера, Гарнет долго не могла прийти в себя от этого жуткого в своей фальшивости спектакля. Она никогда так долго не притворствовала. И при этом она чувствовала фальшь и в поведении Мерил. Девушке казалось таким нелепым и неестественным то, что одна женщина могла с таким упорством соблазнять другую. Она получила приглашение в номер своей жертвы. Оставалась совсем незначительная проблема – она должна была решить, как же умрет госпожа Джандис. В буфете лежали столовые принадлежности. Среди вилок и чайных ложек Гарнет отыскала ящичек с ножами и лишь возвела глаза к потолку от разочарования. Эти сверкающие, но тупые округлые лезвия едва годились даже на то, чтобы разрезать ими какой-нибудь бифштекс. Она была так смешна в своем споре с боссом. Немыслимо самоуверенна и смешна. И вместе с тем безнадежно глупа. - Вместо того, чтобы отпускать при Тони похабные шуточки, думала бы лучше о том, как подготовиться к убийству. Что, без пистолета ты уже дерьмо на палочке, да, Эмили? – впервые за несколько месяцев из ее уст вырвалось это имя. Она опустилась перед трельяжем в спальне и прижала руки к зеркалу, словно пытаясь оттолкнуть собственное отражение. - Не очень-то и весело быть кем угодно, кроме себя. Мерил и понятия не имеет, насколько я не самобытна, как она выразилась. А еще она не в курсе, что я скоро сломаю себе голову, пытаясь придумать, как покончить с ней – причем тихо и без улик. В гостиной зазвонил телефон. Гарнет вздрогнула и повернула голову. Прошло еще три звонка, прежде чем она сняла трубку. - Мисс Лилиан, на линии вас ждет отец, - проворковала девушка. - Можете соединять. - Котенок, как прошел твой день? Гарнет и представить сейчас не могла, насколько она была счастлива услышать голос Тони. - Отель и вправду неплох, папа, - пытаясь изо всех сил сохранить самообладание, отвечала Гарнет. – Здесь вежливый персонал, любезное общество… я уже успела обзавестись кое-какими знакомствами. - Кое-какими знакомствами? Надеюсь, ты не взялась за старое? Мы ведь договаривались, что ты не ведешь себя как распутная девка на виду у целой публики! Гарнет чуть не расхохоталась – настолько был забавен Тони, вжившийся в роль строгого отца. - Ты уже потратила те деньги, которые я давал тебе на карманные расходы? - Ту стопку по десять долларов? Ты знаешь, что с твоей стороны это была очень злая шутка. Значит, привозишь свою дочь в город больших возможностей, в приличный отель, выдаешь ей наличные, и вдруг оказывается, что за бокал приличного вина она должна платить десятидолларовой купюрой? - Будет прекрасно, если это отвадит тебя от столь частого распития алкоголя. Может, тогда твой ум слегка протрезвеет, и ты поймешь, что твой отец не такой уж и злодей и лишь решил немного защитить свою дочь от нее же самой? - О чем ты, папочка? - Поройся в денежках, детка. И тогда ты поймешь, за что следует расцеловать своего папочку. А теперь кыш, иди спать. У меня еще много дел. И прежде чем Гарнет успела раскрыть рот, он бросил трубку. От такого диалога девушка малость опешила. Тони звонил ей лишь затем, чтобы разыграть роль папаши? У него совсем крыша съехала или же ему одному в доме стало резко скучно? - А, может, это у тебя крыша съехала, и ты совсем не умеешь читать между строк, - хлопнула себя по лбу Гарнет и тотчас отправилась в спальню. Там она распотрошила целлофан и вынула купюры, сняла резинку и раскидала деньги по кровати. Вместе с долларами на покрывало приземлилось кое-что еще. Гарнет, изменившись в лице, разбросала бумажки и обнаружила, что половина купюр в середине пачки была нещадно покромсана. У них вынули сердцевину, из которой, очевидно, и выкатилось то, чего девушка меньше всего ожидала увидеть – две пули того самого калибра, который подходил к ее пистолету.***
Ровно в полночь Гарнет постучала в номер Мерил Джандис. Не намереваясь устраивать долгую прелюдию, она спрятала пистолет с установленным глушителем (который тоже лежал на дне, но вначале предательски затерялся в широкой подкладке саквояжа) прямо за спиной. - Входи! – раздался из-за двери голос Мерил. Гарнет отворила дверь и, тут же заперев ее на замок, бесшумно прошла в гостиную. В комнате было пусто. - Я в ванной – дай мне пару минут. А пока можешь начать возиться с нарядами. Они в шкафу, в моей спальне! - С удовольствием! – в ответ крикнула Гарнет, крепче сжимая пистолет. Планировка действительно ничем не отличалась от ее собственного номера. Из гостиной шел все тот же ход в спальню, а та, в свою очередь, вела в ванную. Широкая расправленная кровать стояла ровно в том же месте напротив двери. На темно-вишневом постельном белье были раскиданы платья самых разных фасонов и расцветок. - Тебе нравится что-нибудь, сладкая? - О да, вот это… зеленое. Такого платья я еще никогда не примеряла, - подала голос Гарнет, чувствуя, как к горлу подбирается необъяснимая дрожь. - Тогда чего же ты ждешь? - Уже. Сейчас, застежка на моем платье такая дурацкая… - девушка сделала вид, будто ужасно запыхалась, пытаясь освободиться от собственной одежды. - О, не суетись так, я сейчас тебе помогу. И Мерил возникла в спальне – совершенно голая. Ее идеально уложенные локоны не выбились ни на миллиметр. На губах вызывающе алела яркая помада, на шее уже не блистало золото – она была открыта и сияла белизной. Высокая и полная грудь могла служить образцом для совершенной скульптуры – каждый ее изгиб вился точеной линией. Талия не выделялась в общем силуэте и скорее отсутствовала – зато линии ниже вновь были выделены безупречными штрихами. Молодой юноша на месте Гарнет уже давно выронил бы из рук оружие и забыл обо всем на свете, глядя на эту женщину, готовую отдаться в любую минуту. Но девушка была в замешательстве, а оно, в свою очередь, нажало спусковой крючок ее готовности к убийству. Гарнет выхватила пистолет и, сосредоточив весь свой взгляд на хорошенькой головке Мерил, выпустила пулю, которая, вылетев из глушителя, разрезала проститутке лоб. Гарнет снова нажала на спусковой крючок. Вторая пуля пробила артерию на шее Мерил. Девушка обезумела – она снова и снова жала на спусковой крючок, забыв о том, что ее крохотный запас уже кончился. Отзвучало уже больше десятка щелчков, а она продолжала стоять на месте, не шелохнувшись. Мерил лежала ничком между спальней и ванной. В падении она, уже мертвая, ударилась головой о порог, и кровь фонтаном брызнула вокруг, залив и влажный от пара пол санузла, и ковровое покрытие спальни.***
Два дня спустя Вечер обволок улицы удушающим пледом зноя. Лето в Эмпайр-Бэй наступило раньше положенного срока и, подобно сурово-ледяной зиме, обещало быть аномально жарким и сухим. Маленькая Италия еще не успела оправиться от грандиозного празднества, затеянного ее жителями в честь возвращения сотен солдат. Разноцветные гирлянды, пестреющие национальным итальянским триколором, украшали не только въезды в район города, но и каждый дом, будь то балконы, парадные входы или крыши. На общественных заведениях красовались гордые мачты американских флагов. Вдоль дорог валялись останки хлопушек, конфетти и прочей мишуры, которую только смогли добыть детишки со всех уголков района. Более неприглядный же мусор встречался редко, большая его часть была ликвидирована особо рачительными хозяйками и пенсионерами. В эти дни на улицы высыпали представители всех социальных слоев – от богатой домохозяйки до самого нищего воришки. Парикмахерские и магазины одежды были переполнены желающими предстать королями и королевами пышного карнавала, хранителями которого были единогласно избраны кавалеры медалей и орденов в зеленых мундирах. Каждый почитал за честь при встрече с солдатом громко поздороваться с ним, пожелать крепкого здоровья, а то и обнять и поцеловать, как это зачастую делали другие мужчины и пожилые дамы. Юные особы, издали завидев героев войны, подмигивали им, широко улыбаясь, и поправляли шляпки или складки платья. А дети, пробегая мимо, хором кричали: «Италия наша! Долой жирных захватчиков!» Прохожие в этот момент смеялись и махали платками. Один из военных, молодой офицер, красивый и статный в своей чистенькой форме, остановился напротив группы уличных музыкантов, исполнявших задорную песенку. Невысокие пареньки, одетые в бедную и залатанную, но опрятную одежду, стояли полукругом около смуглой девочки в белом платьице. Ее приятный голосок и заинтересовал военного, который, довольно прищелкнув языком, с удовольствием бросил в футляр несколько монеток. - Хорошие вы ребята, да и солистка у вас золото – будьте уверены, вырастет красавицей. И быстро вас бросит, если вы продолжите растрачивать свой талант во всяких подворотнях. Нравитесь вы мне, ребятки, потому и даю вам совет – не путайтесь рядом с бандитами и попрошайками. - Вы нас еще услышите, сеньор. Нам бы только продюсера приличного – видали такого, когда в столице-то гостили? – лукаво прищурившись, ответил Альфред. - Ишь какой умный-то, пройдоха! – беззлобно подначил его офицер. – Верю, язык твой еще бойче, чем твоя гитара. Вот только охота музыки еще послушать. - Извольте. Cosa vuoi? – обратилась к нему Руби, скромно сложив перед собой руки. - О, bambini, ну как после такого не попросить у вас чего-нибудь мелодично-родного! – офицер расплылся в улыбке, глядя на выразительное личико девочки. – Да хоть бы и Santa Lucia, пожалуй. - Это мы запросто! Офицер кивнул и прикрыл глаза, готовясь слушать. - Только... шарманку в начале всегда положено завести, - хитро добавил Альфред, не сводя с него глаз. - И как я мог позабыть! – военный весело бросил в футляр еще пару монет. Альфред затянул мотив, затем приглушил звучание и искоса поглядел на Руби. Она, в свою очередь, была так беззаботна, что спела бы слушателю хоть целый сборник итальянских песен. Sul mare luccica l’astro d’argento. Placida è l’onda. Prospero è il vento. Sul mare luccica, l’astro d’argento. Placida è l’onda. Prospero è il vento. Venite all’agile, barchetta mia, Santa Lucia, Santa Lucia. Venite all’agile, barchetta mia, Santa Lucia, Santa Lucia. O dolce Napoli, o suol beato, Ove sorridere volle il creato, O dolce Napoli, o suol beato, Ove sorridere volle il creato, Tu sei impero dell’armonia, Santa Lucia, Santa Lucia. Tu sei impero dell’armonia, Santa Lucia, Santa Lucia. После второго куплета вслед за монетами полетела купюра в два доллара. - Благодарим, сеньор, за столь неслыханную щедрость, - поклонились ему все ребята разом. Офицер отсалютовал им фуражкой и хотел продолжить свой путь, но тут вокруг футляра образовался целый зеленый вихрь, и, покружившись парашютным отрядом, на горсть монет опустилось не меньше десятка бумажек номиналом в десять долларов. У ребят от такой щедрости раскрылись рты, а офицер взглянул на появившуюся рядом с ним стройную девушку в широкой мужской рубашке и брюках, со шляпой на голове, смотрящую на все сборище невозмутимым взглядом. - Grazie mille, signora! Это же целое состояние! – прижав руки к груди, театрально воскликнул приятель Альфреда, выступив вперед. - Ну как можно отвести взгляд от красивой девушки, так любящей музыку и имеющей большое и доброе сердце. Вы и вправду устроили ребятам большой праздник. Офицер снова снял фуражку, демонстрируя незнакомке свое расположение. - Да это ведь подарок в честь победы. Празднуйте, ребятки, только не потратьте в первый же день, и не приведи Господь вам столкнуться с дворовой шпаной! - с теплотой изрекла девушка, не обратив никакого внимания на заигрывания военного. Руби, услышав ее голос, задрожала так, будто перед ней предстало привидение. Она устремила на незнакомку свои широко распахнутые испуганные глаза и не могла вымолвить ни слова, лишь прерывисто вздыхая. - Чао, братва! И помните, что я сказала вам про шпану на дороге. Да, и еще… будь стойкой, сестренка. Пристальный взгляд девушки намертво приклеил бедную Руби к земле. Лишь когда та скрылась за поворотом, девочка пришла в себя и, закричав, упала без чувств.***
- Ты что, позаимствовала эту рубашку из шкафа Барбаро? – вместо приветствия заголосил Тони, встречая Гарнет на пороге. - Как видишь. Не могла удержаться от соблазна. Не поверишь, но даже это куда удобнее любого вечернего платья. В последний день я думала, что закачу истерику и разорву эту хрень с пайетками прямо на публике. - И не особо повредила бы своему образу, - хохотнул Бальзам. – Я-то ничего не говорю, однако серьезно удивлен, что одежда этого толстяка пришлась тебе впору. Обеды в богатых отелях не идут на пользу фигуре, да? - В сторону дурацкие шутки. Все эти дни, что я провела в отеле, притворяясь богачкой и разбрасываясь долларами, я мечтала вернуться домой и спросить лишь одно. Скажи, какого хрена ты мне задал чертов ребус с пистолетом и пулями? У вас что, денег куры не клюют кромсать зелень ради пафосного тайника? И какого черта магазин был опустошен? У вас что там, совсем… - Тише, дорогая, давай для начала присядем. Кто же беседует, стоя на пороге? Гарнет плюхнулась на диван прежде хозяина и уставила на него вытаращенные глаза. - Пачка долларов в твоем распоряжении была довольно толстая. Так что можно было заподозрить, что половина его содержимого – чистая туфта, - щелкнув пальцами, произнес Тони. – Это ответ на один из твоих вопросов. А на первый я ответить тебе не смогу по той простой причине, что это не я разрядил твой пистолет. Но я догадался об этом и позаботился о том, чтобы подстраховать твою юную задницу. - Так это босс, скажешь ты. Может, я все-таки права, и он от любви к этой шлюхе совсем из ума выжил? – ядовито прошипела Гарнет. - Да, Карло был когда-то неравнодушен к ней, но предательство перечеркнуло даже ее солидный доход в борделе. И тут оказалось, что избавиться от люксовой проститутки не так-то просто. Кому из наших можно было бы поручить это дело с железной уверенностью, что все пройдет тихо и гладко? Увы, но никому из своих солдат, тем более молодых, мы не доверяем – чары Мерил были слишком сильны, и она с легкостью могла воспользоваться ими для того, чтобы выкрутиться и сбежать. Многие смотрели на нее жадными глазами, но не всем такая роскошь была по карману. А я уверен, что в обмен на свою шкуру она бы без раздумий отдалась любому из этих сопляков. - Она чуть не отдалась мне, - сказала Гарнет и от души насладилась выражением крайнего удивления на лице Тони. – Она действительно хороша, вам было на что смотреть. Понимаю, мелким сошкам совладать с таким напором было бы очень трудно. А что насчет… - Птиц более высокого полета?.. Эдди или того же Рокко, нашего капо, слишком хорошо знают, чтобы их появление в отеле осталось незамеченным. - А ты, Тони? – прямо спросила Гарнет, глядя ему в глаза. Мужчина ответил ей смешанной улыбкой, от которой по лицу разбежались мелкие морщинки. - Я похож на человека, который когда-нибудь убивал женщину? К тому же… я могу подтвердить, как сложно убивать женщину, с которой спал. - Так ты настоящий джентльмен, - тускло усмехнулась Гарнет. – Что ж, тогда мне действительно повезло с опекуном. Она помолчала, раздумывая о его словах. В рассказе не было ничего удивительного. Многие женщины искусно пользовались своей властью над мужскими желаниями, зачастую с ранних лет. Ванесса – худощавая русоволосая девчушка, родители которой приехали в американские трущобы из итальянской провинции в начале тридцатых годов, - постоянно околачивалась в банде мальчишек под предводительством Дрэго Гуидо, и все давно знали, что она рано начала заниматься проституцией. Ванесса быстро переспала с большей частью коллег Гарнет по «ремеслу» и таким образом стала желанной гостьей для этих юных и глупых искателей дешевых удовольствий. Мерил была отнюдь не дешевкой и зарабатывала своим телом на номера в элитных отелях и самые дорогие бриллианты. И если та же Ванесса была привычным атрибутом утоления похоти для созревающих юнцов, то мисс Джандис высилась в глазах любого мужчины кумиром, добиться которого означало утолить не только самые смелые желания, но и свое честолюбие, свою гордость. Она подлинно была той самой женщиной, опаснее которой может быть лишь другая женщина. - К слову об опекунстве… - приглушенный голос Тони выбросил ее из размышлений. – Боюсь, настал момент поговорить о твоей дальнейшей судьбе. Я имею в виду, что у всего есть свое логичное завершение. Настала пора и нам с тобой разойтись в разные стороны. - Ты говоришь о том, что мне пора отчаливать? – голос Гарнет сдавила тревога. Настолько резко прозвучала мысль, которая уже давно крутилась в ее голове. - Я не заменю тебе отца, крошка. Более того, я все еще нахожусь в том возрасте, когда мужчина хочет и может обзавестись настоящим потомством. Представь, что через некоторое время в этом доме появляется моя жена. Скажи мне, как ты представляешь нашу жизнь втроем? - А что, у тебя появились конкретные кандидатуры? – не удержалась девушка. - Не увиливай, дорогая. Поверь, это не самый приятный для меня разговор, но я думаю не только о своей будущей семье, но и о твоей же безопасности. - Безопасности? Ты хочешь сказать, что в одиночку, за пределами обнесенного высоким забором дома, мне будет гораздо безопаснее? Гарнет совершенно неожиданно ощутила внутри острое покалывание. Сложно сказать, что это было – обида или же негодование. - Думаю, что тебе действительно стоит поменять логово матерого бандита на какую-нибудь уютную квартирку в деловом районе города, - уклончиво ответил Тони. - И как я выжила, проведя в этом доме несколько месяцев! – вскочив с дивана, воскликнула Гарнет. – Понимаю, что тебе сложно в это поверить, но мы оба взрослые люди, Тони, и я тоже. Ты мог просто сказать, что тебе осточертело делить свои хоромы с какой-то капризной, совершенно чужой девчонкой. Я бы поняла, серьезно. Зачем все эти красивые оправдания? Абсолютно лишняя херня, черт возьми. Тони неприветливо взглянул на нее и поднялся следом, сжимая кулаки. - Хорошо. Обойдемся без красивых оправданий, как ты выразилась. А теперь все же ответь мне на один вопрос: как ты полагаешь, долго ли твое вызывающее поведение останется без последствий? Хочешь знать, почему я считаю, что тебе пора уходить отсюда? Тогда вот тебе вдогонку еще один вопрос: ты бы разделила постель с агрессивным сорокалетним мужчиной? И отставить этот взгляд испуганной курицы, раз уж решила поговорить начистоту! При своем багаже опыта, ты все же удивительно глупа. Во что ты верила, живя здесь за чужой счет – в мою доброту или же проснувшиеся родительские инстинкты? Представь себе, ты уже не ребенок, а взрослая девушка – свежая, соблазнительная… - Замолчи! – закрыв горящее лицо руками, закричала Гарнет, отступая спиной к выходу из комнаты. – Ты… это чудовищно. Ты прав, мне будет безопаснее даже на свалке, чем здесь – наедине со старым, самоуверенным и похотливым убийцей! Ей стало мутно. - Я предлагал по-хорошему, но теперь катись куда хочешь, нахалка! – гаркнул мужчина. Гарнет резким рывком перешагнула через порог гостиной и исчезла в коридоре. Она побежала, не разбирая дороги. Оказавшись в своей спальне, она первым делом схватилась за саквояж, брошенный на пол пару часов назад, и потянулась к шкафу, но сумка неожиданно выпала из ее рук, и девушка опустилась на кровать и зарыдала, переполненная презрением к самой себе.***
Пурпурный огонь заката уже давно погас в небе, почерневшем и наполнившемся звездами, а Гарнет до сих пор не покинула дом человека, к которому теперь питала самые странные чувства. Она уже давно успокоилась, но весь вечер боялась выйти из спальни. В горле давно пересохло, и девушка боролась с желанием спуститься на первый этаж, где она могла столкнуться лицом к лицу с Тони. Жажда в итоге одержала победу. Свет внизу был выключен, и лишь напротив кухни сквозь приоткрытую дверь сочился полумрак. Возвращаясь обратно наверх, Гарнет все же не удержалась, чтобы не заглянуть в комнату и не обнаружить Тони облокотившимся на столик и тихо разговаривающим по телефону. - С утра и разберемся, слышишь? Arrivederci, - сказал он и резко бросил трубку. Дверь, из-за которой выглянула Гарнет, скрипнула, и мужчина рефлекторно обернулся. Увидев ее, он тяжело вздохнул. - Да, к сожалению, я все еще здесь, - опустила голову девушка, не решаясь встречаться с ним взглядом. - Ничего страшного. Если хочешь, утром я отвезу тебя в любой район города, - в его голосе девушка услышала явную усталость, будто весь вечер, что она провела, запершись в спальне, он что есть силы работал. – Да хватит уже, в конце концов. Я действительно желаю тебе лучшего. Ты юна, красива, у тебя все впереди. Ты сумеешь пробиться даже в этом непростом мире, я уверен. То, что ты сделала три дня назад, тому доказательство. Тебе уже не нужна опора в лице уставшего ворчливого мужлана. Пора идти вперед. А мы еще поработаем вместе, будь уверена. Он улыбнулся ей. - Чего же ты ждешь? Спокойной ночи, принцесса. Ложись спать, так быстрее наступит утро. Гарнет не двинулась с места. Она подняла глаза и озвучила вслух то, что не давало ей покоя: - Отмахиваешься, будто все пустяки, но это совершенно не так. Ты, может быть, этой парочкой пуль жизнь мне спас. Ты знал, что я пока иначе убивать не способна. И повел себя благородно днем, заведя тот деликатный разговор. Даже очень благородно… для… - Неотесанного мафиози? – улыбка Тони сделалась еще шире. - Ты не чудовище. Я погорячилась, прости меня. И, кажется, этот момент все же должен был настать. Гарнет не помнила, как она очутилась в комнате, в опасной близости от него. Помутнение стирает всякие расстояния и границы между ними. Она впервые столь безрассудно отдавалась такому порыву и совершенно забыла о том, что несколько часов назад она была в ужасе от той перспективы, которую открыл перед ней Тони, о том, что их разделяла серьезная разница в возрасте, о том, что он далеко не был ее идеалом красоты. Она с силой прижалась к его плечу, а затем вскинула голову и с жаром его поцеловала. Он медлил – не столько из осторожности, сколько от неожиданности вызова, самого дерзкого из всех, что совершала на данный момент эта девушка. И ничего не говорил – привычка человека, не любящего распыляться в выражениях. Минутой ранее он сказал даже слишком много. Гарнет не знала и не хотела думать о том, что будет дальше, и все же она смертельно боялась сделать следующий шаг. Она лишь так сильно прижалась к мужчине, что тот гораздо быстрее догадался, что будет в следующую секунду. Он потянулся к пуговицам на ее платье и опытной рукой расстегнул их, приспустив ее наряд ниже бюста. Девушка совершенно расслабилась, словно податливый воск в его руках, готовая принять любой вид и форму. Когда она опустилась на его кровать, он окончательно стянул с нее платье и так же легко избавился от ее нижнего белья, а затем, в нетерпении раздевшись лишь наполовину, развел в стороны ее бедра и сильными толчками вошел внутрь, заставив ее напряженно выгнуться навстречу. Гарнет мучительно задышала, и виной тому было не только хлынувшее к низу живота возбуждение. - Мне… тяжело… - едва слышно произнесла она и добавила: - Позволь… дай мне… Она настойчиво уперлась ладонями в его грудь и отвела ее в сторону, завалив мужчину на спину. Затем она расстегнула пуговицы на его рубашке и забралась сверху, принимая положение наездницы. Не обращая внимания на его глухую усмешку, она наклонилась, положила руки ему на плечи и принялась раскачиваться, постепенно настраивая обоих на общую волну, и вскоре мужчина потянулся к ней – ее обнаженная грудь удобно легла в его ладони, и девушка издала тихий стон, чувствуя приближение развязки. Наслаждение обдало ее тело горячей волной. Она кончила раньше, но Тони продолжал крепко удерживать ее в той же позе, и прошло еще несколько секунд, прежде чем хватка ослабла, и он окончательно отпустил ее, раскинув в стороны руки. Девушка упала рядом и тяжело выпустила воздух из груди. Она боялась сказать даже слово, а он просто не хотел разрушать приятную тишину и сладостные размышления. Эта хрупкая девушка пробудила в нем ощущения, дремавшие много лет и никогда не появлявшиеся, когда он занимался любовью с продажными женщинами.***
Сентябрь 1948 года. Горный массив свинцовых туч спиралью вился на сумрачном небе. Верхушки небоскребов Эмпайр-Бэй разрезали плотные облака, скрываясь в грузной непроглядной мгле. Город затаился в ожидании бурной непогоды - так придавленный и обездвиженный непомерным грузом зверь прижимается всем своим телом к земле, пытаясь сравняться с ней. Приземистый и поджарый мужчина с невыразительными, но прямыми чертами лица, едва тронутого морщинами, с убеленной головой, в наглухо застегнутом пальто, немигающим взором смотрел на могильную плиту. Человек, почти в два раза превосходящий старика и в высоту, и в ширину, стоял позади, высоко подняв над его головой громадный, похожий на крышу круглой беседки, черный зонт. Пространство вокруг надгробия было очерчено низенькой решеткой, стягивавшей в стальной корсет пожелтевшие от времени года и частых дождей цветы, еще месяц назад благоухавшие под теплым солнцем. За этими цветами ухаживали трепетно и тщательно, но с наступлением сентября цветущая долина могилы увяла и приняла такой безжизненный вид, что казалось - сама кладбищенская земля выпила их соки и оставила путаться на ветру выжатыми, опустошенными до последнего изгиба корешков. В этом уголке покоился Кеннет Флауэр. И Лео Галанте в неисчислимый уже раз обвел взглядом каждую букву имени, высеченную на граните. Внешне старик воплощал сухость и непроницаемость, но за каждой секундой его продолжительного взора на могилу таился осколок горькой мысли.***
Между ними было гораздо больше общего, чем можно было представить на первый взгляд. Казалось бы, что могло связывать старого прожженного гангстера с молодым честным детективом и отцом двух дочерей? В 1943 году Кеннет ушел на войну, чтобы вернуться героем и погибнуть дома, едва успев остыть в женских объятиях от жара битв. В этом же году Лео обосновался в Хартманнской тюрьме, получив долгожданное наказание за свои самые мелкие преступления, благополучно избежав раскрытия куда более опасных дел. Он был князем своих королевств - что на зоне за городом, что на внушительном отрезке Эмпайр-Бэй. Его авторитет и жизненный опыт служили ему самую верную службу, подчиняя себе живых людей и скручивая в тугой узел забвения людей умертвленных. Кеннет же и на войне, и на родине был тем, кто бросается под пули, забыв себя ради той цели, к которой он шел. И этой целью была борьба с грязью и несправедливостью. В Эмпайр Бэй их олицетворяли реальные люди, по которым роняли слезы тюремные камеры и комнаты с электрическими пытками. На Сицилии же все изменилось. Воплощением грязи была уже не только та сторона, против которой он шел с оружием. Ею внезапно стали те, с кем он преодолевал тысячи километров по земле и по воздуху и каждый вечер разделял походную трапезу.***
- Пусть эти веники вырвут с корнем и посадят здесь неприхотливые к осенней погоде кусты, - промолвил Лео, не оборачиваясь, но его телохранитель Пепе и без этого кивнул, поняв распоряжение. - Сейчас ты отвезешь меня в "Мону Лизу", а после отправишься покупать себе приличный плащ, чтобы не пугать своим видом миссис Флауэр. Затем можешь ехать прямо к ней и любыми силами уговаривать встретиться со мной. - А чего уговаривать. Старый добрый дядюшка Франклин - лучший друг пожилых вдовиц с сиротками на руках, - отозвался Пепе. - Пачка долларов и рядом не стояла с жизнью самого дорогого в мире человека. Она потеряла сына. Понимаешь ты ли меня хотя бы немного? Сухость в голосе Галанте разбавила плохо скрываемая злость. На самого себя? - Никаких денежных предложений. Никаких угроз. Ты просто возьмешь и приведешь Кларетту Флауэр в ресторан. Я буду ждать весь вечер, если потребуется. Ничего страшного - я давно не пил хорошего вина и не слушал живой музыки, так что не успею заскучать, - уголки рта от легкой иронии приподнялись, а вокруг выцветших глаз, когда-то сверкавших зеленью, собрались морщины. Лео медленной поступью практически вплотную шагнул к плите и, прикрыв глаза, коснулся рукой камня. - Господь всегда с тобой, мальчик. Ты был строгим и беспристрастным детективом, понесшим наказание за свою приверженность принципам - и ты же был мужественным солдатом, защищавшим свою историческую родину. Равнодушные власти забывают, продажные копы и не вспоминают, простой народ едва знает. Но сама Америка всегда будет помнить. И мне предстоит остаток жизни провести вместе со своим грехом. Обратный путь до автомобиля он провел в раздумьях, идя так медленно, что Пепе с его размашистым шагом приходилось постоянно останавливаться. На зонт падали тяжелые капли - первые вестники холодного осеннего ливня.***
На кнопку звонка опустилась тяжелая рука, и в эту же секунду квартира Флауэров очертилась резкой линией металлического звона. - Я открою! – воскликнула Руби и, не дожидаясь бабушкиной реакции, спорхнула с кушетки и понеслась к двери. Она бежала к двери так, будто стремилась не впустить в дом какой-то необычный секрет, утаив его от родного человека. И секрет этот был так важен и пронзителен для самой девушки, что не могло быть сомнений – для Кларетты он так и должен оставаться неизвестен. Но, распахнув дверь, она увидела совсем не то, что ожидала. Высоченный широкоплечий бугай посмотрел на нее исподлобья, но вместе с тем с неподдельным интересом. Прежде Руби еще никогда не случалось видеть вблизи столь представительного и богато одетого человека – и потому ей показалось, что незнакомец всего-навсего ошибся дверью и его следует как можно скорее выпроводить, пока Кларетта не успела заинтересоваться непрошеными гостями. - Ты – дочь Кеннета Флауэра? – низким и басовитым голосом спросил он. От столько неожиданного вопроса по телу Руби табунами прошлись мурашки. Она обняла руками плечи, словно пытаясь отгородиться, но вместе с этим почувствовала острый озноб. Она молча кивнула. - Сколько тебе лет, bella?.. Неохотно вступаешь в разговоры с незнакомыми мужчинами, верно? Совсем юная еще, но быстро цветущая. Такой розе нужен глаз да глаз – жаль будет, если непорядочные люди возьмут свое раньше, чем ты успеешь повзрослеть. - А ты, значит, порядочный человек? – из-за спины Руби тяжелой походкой выступила Кларетта. Все еще прямая и осанистая, но с охапкой безнадежно седых волос и глубоко впавшими глазами. За три года она постарела так, словно перед ее глазами пронесся добрый десяток лет. Но во взгляде еще держалась та крепость, которая внушала опаску многим людям, которым случалось повстречать ее на своем пути. – Явился в квартиру к двум беззащитным женщинам, вспомянул почем зря имя моего покойного сына и запугал мою бедную внучку. Чего же тебе надо? - О, signora. Mi scusa, я никого не хотел обидеть, Бог то ведает. Я пришел к вам с новостями, и мне кажется, весьма хорошими новостями. Вам ведь приятно будет узнать, что один добрый и могущественный человек dal cuore хочет помочь небезразличным ему женщинам? - Кто этот человек? – удивленно воскликнула Руби, и от волнения сильный румянец проступил на ее щеках. - Кажется, я знаю, о ком это вы, - отозвалась Кларетта. Ее озарила нехорошая улыбка. – Я полагаю, мне стоит поздравить синьора Галанте с выходом на свободу? Как быстро летит время… а ведь казалось, что за все совершенные им злодеяния ему грозило не менее полувека исправительной колонии… От слов бабушки у Руби округлились глаза. - Si, меня предупреждали, что вы примете новость не так радостно, как могли бы. Но, несмотря на это, все же хочу сказать, что синьор… мистер Галанте ожидает встречи с вами. - Обеими? - Это не уточнялось, - развел руками Пепе. - Я не могу отказать вам. Но, разумеется, поеду одна. Ты не побоишься остаться ненадолго без меня, Руби? Девушка вытянулась в струнку. Всего лишь три года внесли такие разительные перемены в ее облик, что она уже не казалась ребенком, каким была прежде. Она стала выше, изящнее, и голос ее приобрел те самые бархатные нотки, по которым можно распознать распускающийся гиацинт. Но она все еще подчинялась своему единственному до сих пор родному человеку и не прекословила воле Кларетты, даже сейчас, как бы ни сильно было ее любопытство. Руби покорно опустила голову. Пепе обратился к ней с ласково-назидательным тоном: - Никто из наших никогда не обидит тебя, девочка. Будь уверена, с сегодняшнего дня ты обрела такую защиту, которой раньше у тебя никогда не было. Но все же будь осторожна. Этот район опасен для тебя. - Я здесь родилась и выросла, - просто ответила Руби. - Будь осторожна и никому не открывай дверей. Я не задержусь надолго, - проговорила Кларетта, облачаясь в просторное пальто. Она с негодованием отвергла помощь Пепе и оделась сама, попутно проскрипев о том, что предпочитает отказываться от любезностей со стороны незнакомцев. - Какая своенравная женщина, - пробормотал себе под нос Пепе.***
Гордой и величественной поступью Кларетта вошла в здание, где располагалась «Мона Лиза», оставляя широкоплечего сопровождающего позади себя. Элегантно одетый пианист с упоением исполнял легкую и вместе с тем приятную музыку, льющуюся в воздухе свежей родниковой водой. Зал сверкал чистотой, и за столами не было ни одного посетителя. Роскошные витые люстры на потолке испускали неяркое мерцание, перебегающее с одной поверхности на другую. Лео Галанте сидел за барной стойкой, однако перед ним не стояло ни одного бокала. Он размеренно покуривал любимую сигару – спокойный с виду, но погруженный в глубокие размышления. Когда расстояние между ним и Клареттой сократилось еще сильнее, Пепе позади нее уже не оказалось. Тяжеловесный телохранитель исчез тихо и незаметно. Завидев гостью, Лео поднялся со стула и положил недокуренную сигару в пепельницу. Подойдя к Кларетте, он наклонился вперед и хотел пожать ей руку, но та с убийственным взглядом оттолкнула рукопожатие. - Buona sera, Кларетта, - склонившись, произнес Лео. - Не могу сказать того же. Но… спасибо за приглашение. Чудное место. Однако слыхала, что в последнее время элита предпочитает более просторный и современный ресторан… как его название… «Мальтийский сокол», кажется? - Si, кое-что изменилось, пока меня здесь не было. Но еще не поздно это исправить. Как и многое другое… - Что же вы хотите исправить по отношению к моей семье, синьор Галанте? - Предлагаю для начала присесть. Мы оба люди немолодые, а разговор предстоит долгий и не самый приятный. Лео жестом пригласил Кларетту к столу.